Роза из декабрьского снега

      За последний месяц Доминик назначал отцу свидания дважды из двух возможных раз.       Охрана в комнате встреч, стоящая у дверей и наблюдающая за их разговором, напрягала только первые пять минут неловко-неудобного приветствия, затем диалог раскачивался и переходил в попытку глупого шифрования. Словно отцу было что скрывать, кроме грязных ругательных татуировок, над которыми Доминик с сестрой смеялись в возрасте пяти лет.       — Твоя мама подает на развод.       — Да, я слышал, — подтвержающе кивнул Доминик, поднимая со стола крошку и раскатывая её между пальцами.       На отца смотреть не хотелось. Тот выглядел жалким старым ничтожеством с отросшей седой щетиной и глубокими морщинами. С волей к жизни, скрытой за ослабленным тощим телом.       Дух его был силен также, как и два месяца назад, когда его только взяли под следствие, но служили тому доказательством лишь низкий прокуренный голос и манера сидеть, словно он продолжал вести дела фирмы, а разговаривать с единственным человеком, который ему помогал.       — Ты Диану видел?       — Пересекались, — вспоминая стервозный нрав сестры честно признался Доминик. — Она полностью поддерживает мать.       — А ты?       Доминик неоднозначно пожал плечами.       — Правильно, это решение девочек, они всегда были себе на уме, — вызывая в Доминике волну отторжения, проговорил отец.       Дело не в том, что они девчонки, хотел было возразить Доминик, но вовремя прикусил язык, лишь сжимая крошку в кулаке.       — Мама не разговаривает со мной и не подпускает к вашей квартире.       — И что?       — Ты там ничего не держал?       Отец медленно покачал головой.       — У матери точно нет копий. Копия оставалась только в офисе. Оригинал в отеле.       — Я проверял и то, и другое — ничего нет, — не согласился Доминик. — Конкуренты точно не отдадут свой экземпляр?       Отец отмахнулся.       — Им выгоднее, если меня посадят. Все мое наследство развалится.       Доминик сжал до боли руки и спрятал их под столом, чтобы не выдать свое разочарование.       — Почему ты не сказал, что у тебя вторая семья? — сбавляя обороты, медленно спросил Доминик.       — А что бы это изменило? Счета до окончания следствия заморожены. Даже если суд не заберет у меня накопления, думаешь, твоя мать позволит мне оставаться с вами после? Ей не нужен муж, которого обвиняют в причастности к черным коррупционерам.       Моя мать не ненавидела бы тебя так, не озвучил Доминик, ей не нужен муж, чьи грязные переписки с любовницами полиция слила в сеть.       — Ты в этом не участвовал, — приличия ради озвучил Доминик. — Ты не черный коррупционер. У тебя чистый бизнес.       — Но обвинения уже выдвинуты. Вся страна гудит. Мое лицо на всех первых страницах газет города.       — Уже не гудит, — исправил Доминик. — Прошло два месяца. Сейчас говорят про другое.       — Доминик, — прервал его отец, наклоняясь вперед. — Из-за этих объявлений, я больше не смогу заключать сделки. Мы банкроты.       От того, что отец один в один повторил слова сестры, Доминик невольно поднял голову и столкнулся со взглядом кристально-голубых глаз.       — Накопления, — не согласился Доминик. — Воспользовавшись ими, ты можешь поехать заграницу и заключать сделки там. В конце концов, ты можешь продать то что осталось от бизнеса и уйти на пенсию.       — Уйти на пенсию в пятьдесят лет и до конца своих дней торчать на поле для гольфа среди дедов. В нищете.       — Ты не понял.       — Нет, это ты не понял, — взревел отец, ударяя кулаком по столу. — Эта работа — моя жизнь, и из-за каких-то ошибок полиции она вся прогорела. Выйдя отсюда, я найду человека, причастного к моему обвинению и убью его. Клянусь богом, убью.       Доминик без эмоций наблюдал, как к ним приближается охрана и насильно хватает его кричащего отца за руки, чтобы увести обратно в изолятор.       — Я пойду, до встречи в суде, отец, — пустому стулу ответил Доминик, поднимаясь на ноги.       Прочувствовать весь спектр охвативших его эмоций, он смог лишь когда добрался до дороги и положил руки на руль успевшей остыть машины. Зимний холод привел в чувство и взбодрил, но слова отца, сказанные в гневе, вернули Доминика на два месяца назад, когда его жизнь затрещала по швам и разошлась на две половины «до» и «после». Дело было даже не в потерянных деньгах, дело было в отношении его отца к каждому из членов семьи, о котором все внутри тайного волшебного квадрата знали, но о котором предпочитали молчать.       Словно можно было игнорировать белую коробку в черной комнате вечно. Стоило одному лишь малому лучику света проникнуть в помещение, как все с удивлением и, наверняка, с восторгом воскликнули: «так всё это время, пустота комнаты была лишь иллюзией».       Раскрылась правда и сняла со всех посвященных в квадрат ответственность, и Доминик соврет, если скажет, что не рад этому.       Доминик помнил этот день как никакой другой. Двадцать восьмого сентября в интернете опубликовали список черных коррупционеров, уличенных в связях с подпольными организациями. В списке было всего десять человек, но значимые имена, даты и ссылки на фактами виновности привлекли внимание полиции. Общественность не могла молчать и замять дело так просто уже бы не вышло.       Спустя несколько часов стали поступать звонки от очевидцев, уверявших, что в списке не хватает имен. Отец Доминика тоже оказался под следствием с замороженными счетами и вывернутом наизнанку грязным бельем — вскрылись измены. Доминик видел, как мама в тот день увидела новость с обвинением в утренних новостях и тихо вздохнула. Впервые за двадцать два года её лоб расслабился и бессменная морщинка перестала быть такой глубокой.       Не имело значение сколько денег было у их семьи. Выставленные на страницах в социальных сетях доказательства причастности отца к черным коррупционерам уже невозможно было стереть из памяти людей. Пожар было не потушить.       Единственное, что могло его оправдать — это доказательство, что договор, заключенный в июне между ним и компанией конкурентов, которую уличили в причастности к списку, не нес в себе никаких денежных соглашений. Разумеется компания конкурентов выступала за сторону обвинения в суде. Они не предоставили свою копию договора полиции и не предоставят на повторном слушание.       Доминику необходимо было найти хотя бы копии этого договора.       Доминик с усилием расслабил пальцы и оторвался от руля, вдыхая и выдыхая на счет. Заглушая ненависть и отвращение, он вдавил педаль газа в пол и машина рванула вперёд, возвращая его в Питер.       На перекрестке улиц она затормозила, но с переключением светофора двигатель вновь взревел и сорвался, обходя повороты и преграды.       Думая об отце, Доминик вывел режим вождения на уровень автоматизма.       Ссоры, ругань, слезы матери, крики сестры, недоказанные новости о сводной сестре пяти лет — всё смешалось в кашу, перетекая в мысли о банкирах, принятых полицией списком. Черные коррупционеры так называ…       — Хочешь второй раз? — раздалось с заднего сиденья знакомым голосом.       Машина резко затормозила. Сзади засигналили другие автомобили, но Доминик сквозь шум в ушах не услышал ни гудка.       Первой мыслью была грязная ругань.       Доминик вышел из авто, громко хлопнув дверью, и подошел к девушке, которую чуть не прокатил на бампере, поднимая ту с асфальта за плечо. Коричневое пальто под ладонью показалось смутно знакомым.       — Вы меня чуть не сбили, — произнесла бедняжка, спрятавшая лицо за лохматыми волосами.       — Нечего было на красный бежать, дура.       Катя подняла глаза и посмотрела так, как на Доминика никогда не смотрела девушка, услышавшая оскорбление в свой адрес.       Её взгляд выражал согласие.       Доминик кивнул в сторону дороги и наконец заметил как целая полоса машин сигналила, объезжая место дтп стороной.       Когда дверь со стороны Кати закрылась, Доминик вжал педаль газа и рванул вперед.       — Красный только загорелся. Я могла бы успеть перебежать.       — А мне ждать не хотелось, — резко ответил Доминик, но тут же сбавил тон. Сейчас заявления в полицию не хватало. — Куда тебе?       — Надо было к метро.       — Теперь не надо, — начиная злиться, прошипел Доминик. — Куда тебя подвезти?       — А, в этом плане.       Доминик с огорчением подумал, что в прошлую встречу не заметил в Кате столько глупости.       — На адмиралтейскую.       — Может конкретнее?       — Подвези к метро.       Доминик пожал плечами, не желая спорить.       — Вообще тебе бы в больницу.       — Машина меня не задела, — не согласилась Катя.       — У тебя с головой проблемы, лучше провериться.       На едкое замечание, Катя поджала губы, а Доминик не сдержал усмешки.       — Я перебегала дорогу, потому что опаздывала на занятия, а ещё задумалась и не посмотрела в сторону дороги. Так что да, я признаю, что могу быть виновата.       Значит они оба потеряли концентрацию и оба чуть не пострадали из-за этого. Доминик ни за что не признается вслух, что тоже допустил промах.       — Признание ошибки не вернет всё назад и не сделает из тебя героя.       — Но это перестанет делать из меня злодея.       Доминик бросил на Катю беглый взгляд, пытаясь понять не придуривается ли она, что не знает чьим сыном он является, но Катя не шевелилась и никак не показывала о чем сама думает.       — На кого ты учишься? На философа?       — На учителя.       — Литературы?       — Физики, хотя мне было интересно кого ты предложишь, — ответила Катя.       Доминик знал только один университет на адмиралтейской, где могла бы учиться Катя — Университет Герцена. Подозревая, что она ужасно разозлиться, с едким чувством победы он проехал мимо метро, заворачивая на соседнюю улицу.       — Зачем вы подвезли меня к универу? Я же просила к метро, — прикрывая ладонью красное лицо, прошипела Катя и вжалась в сиденье, сливаясь кожей с кожей.       — Успокойся и радуйся, что выжила, не оставшись кровавым пятном на моей тачке.       Катя стиснула зубы и протянула руку. Дверца щелкнула, она медленно выбралась наружу.       — Спасибо, что довезли, — с явным недовольством прошипела она.       Доминик бегло пожал плечами.       — Не буду писать заявление.       Не дождавшись ответа, девушка с грохотом хлопнула дверью, на что Доминик с силой сжал руки на руле. В голову из цензурных слов все равно лезли только оскорбления.       С машиной можно было быть и поаккуратнее.       — А мне она нравится, — с заднего сиденья проговорила Регина, возвращая себе вертикальное положение. — И мне нравится, что она осталась жива.       Доминик разглядывал неуложенные осветленные мокрые волосы с особой тщательностью. Регина выглядела как свидетельница на несостоявшейся свадьбе с потекшим макияжем, в кремовом платье, подчёркивающим пышную грудь и длинными нюдовыми ногтями, потемневшими от грязи.       — В клубе ты выглядела лучше, — пробормотал Доминик, поворачиваясь обратно на дорогу и выезжая с улицы.       — Там было темнее.       Регина без комментариев перелезла на переднее сиденье, где до этого сидела Катя и немного розового шампанского из наполненного бокала в ее руке пролилось на кресло.       — Но ведь внешний вид не главное, согласись?       Ответа она не дождалась.       — Где ты вообще откопала бокал?       — У тебя сзади целый склад. Нам им с тобой дарили, а у тебя так и не поднялась рука выбросить коробки. Это довольно мило. Не знала, что ты такой чувствительный.       Доминик покачал головой, делая вид, что занят дорогой и попытками дозвониться до сестры.       — Зачем она тебе? Недостаточно оскорблений в свой адрес наслушался?       — Она все ещё как доверенное лицо отвечает за половину компании. Иногда нам нужно, чтобы она подписывала бумажки.       — Бумажки о том, что вы банкроты? — звонко засмеялась Регина.       Доминик поджал губы.       Диана не брала трубку.       — Она наверное готовится к вечеринке, — скучающе оповестила Регина, упираясь худыми бледными коленями в бардачок.       — Какой вечеринке?       — Если бы ты заходил в соц сети, то знал бы.       Доминик притормозил у стеклянного бизнес центра и первым же делом открыл телеграмм. Все личные сообщения были переполнены вопросами, а новостные ленты пестрели громкими заголовками «оправдан».       — Давай соображай.       — Прошло заседание о списке черных коррупционеров.       — Верно мыслишь, но…       — Но не всех. Здесь нет отца. До его суда еще недели две минимум, — заметил Доминик.       — Значит, — словно дирижируя, пропела Регина.       — Значит полиция не нашла на него оправдательных документов.       — Хотя странно было бы, если нашла бы, — безумно качая головой, захохотала Регина. — Пускай твоей матери и плевать занимался ли он дрянными делами помимо измен, другим семьям нет. Из пятнадцати человек оправдали шестерых.       — А остальные?       — Дело ещё не закрыто, но думаю, остальных посадят. Не волнуйся, у твоего отца ещё есть шанс выкарабкаться, хотя ни у кого нет терпения, бесконечного терпения. Нельзя вечно оттягивать приговор.       Доминик стиснул зубы.       — Кто знает, кому кроме тебя отец еще доверяет. У этого человека могут найтись копии, — наигранно ахнула Регина, закрывая ладонью губы. — Ладно, малыш, бывай.       Дверца машины открылась на проезжую часть. На несменный каблуках Регина спустилась ногами в лужу и протопала до тротуара, виляя бедрами из стороны в сторону.       — А ты там будешь? — вслед спросил Доминик о вечеринке в еще распахнутую дверь.       — Я подумаю, — выкрикнула Регина, не обращая на прохожих внимание, затем поправила волосы и декольте и скрылась в толпе.       Доминик было хотел спросить не мерзнет ли её эго, но вопрос в его голове всплыл слишком поздно, да и не тактично спрашивать такое у бывшей девушки. Она точно бы разозлилась.       Регина терпеть не могла, когда о ней беспокоятся, а Доминик терпеть не мог, когда Регина пребывала не в духе.       На дисплее телефона высветился номер Дианы:       — Ты ездил к отцу? — с ядом в голосе спросила она.       — Да, — не видя смысла спорить, ответил Доминик.       — И как он? Ещё не сгнил?       — Пока держится.       — Ну тогда ладно.       Диана сбросила, не дослушав о чем Доминик хотел её попросить.       

      ***

             В пятницу ближе к восьми вечера, Доминик встретился с Кириллом. Тот стоял в компании приятелей с прошлого визита в клуб и, покашливая от их дыма, смеялся широкой улыбкой.       Насколько знал Доминик, Кирилл не мог набрать вес, хотя и усиленно пытался, из-за чего его руки выглядели как две спички, даже в объемной парке. Запястья и пальцы толщиной с сигареты тканью не скроешь.       — Доминик, — между делом представил Кирилл, приветствуя приятеля.       — Погоди, — встрял стоящий по правую руку от Кирилла парень, тоже протягивая ладонь для знакомства. — Доминик? Роза Багси? Ты же легенда!       — Удивлен, что я здесь? — без интереса поднял бровь Доминик.       — Вообще-то да!       — Если я легенда и пришел сюда, то что здесь делаешь ты?       Хотел ли парень еще что-то вякнуть не было понятно, но все присутствующие заметно напряглись.       Чтобы разбавить обстановку, Кирилл попытался неловко перевести тему разговора.       — Надеюсь, мы не пересечемся с Денисом, да? — он засмеялся, но смех этот лучше не сделал.       Все внимание присутствующих осталось приковано к Доминику.       — Твоего отца правда обвиняют в сговоре с черными коррупционерами, — задетый оскорблениями незнакомец решил все-таки отстоять свою честь перед друзьями. -Ваша фирма еще не развалилась?       — Разве тебя это должно волновать, — сдержанно выдавил Доминик. — Это не твое дело, окей?       — Окей, конечно, но черт… так неприятно получилось. Еще и эти видео с камер отеля, куда твой папаша водил своих подружек… Да, мама, наверное, расстроилась, что ваша крепкая семья была лишь показухой.       — Слушай, тебе это надо? — Доминик угрожающе сделал шаг вперед, нависая над парнем двухметровым телом.       — Нет, я же серьезно интересуюсь. Не пойми неправильно, но он самый крупный фигурант в деле. Нам всем интересна правда…       Договорить парень не смог, получая кулаком по лицу. От услышанного хруста и резкой хватки Кирилла на плече, дурман прошел. Доминик поправил сползший бомбер под отборный мат и оглядел побледневших стоявших рядом людей.       — Чувак, думаю, парни поняли, что лучше эту тему не заводить, — успокаивающе похлопал его по спине Кирилл. — Мы пойдем, да? Все равно мы не курим, а наверху вечеринка в самом разгаре. Давай, давай.       Доминик напоследок бросил взгляд на прикрытый ладонью окровавленный нос и ошарашенные глаза напротив.       — Роза Багси, ты псих, — услышал он и сжал ладони в кулаки.       Кирилл захлопнул за ними дверь дома вовремя, разделяя продрогшую вечернюю улицу и прокуренный тамбур четырехэтажного коттеджа.       — Даже не думай, что ты можешь мне что-то говорить.       — И не думал, — покачал головой Кирилл, разрываясь между желанием ляпнуть шутку и провести воспитательную беседу. В любом случае не отделался бы меньше, чем тот бедняга на улице.       На три этажа выше гудели басы. От топота, криков и густого пара вейпа у любого нормального человека заболела бы голова, но ни Кирилл, ни Доминик не обращали внимание ни на шум, ни на едкий запах. В помещениях дальше кухни бешено мигали белые и синие лампочки. Вся поверхность пола была заполнена девушками в мини юбках и парнями с расширенными зрачками. Звенели бутылки, хлопали входные двери и из-за дверей раздавались смешки и грязные сплетни.       — Тебя назвали дважды Розой Багси, откуда пошло это название?       Доминик сделал вид, что не имеет понятия.       — Да ладно, — засмеялся Кирилл, хотя напрежение после стычки никуда не ушло. — Не придуривайся, ты знаешь! Это из-за твоего бомбера, который ты носишь двадцать четыре часа в сутки, он же в цвет коктейля.       — Это твое предположение?       — Я надеялся, что ты начнешь со мной спорить и я узнаю правду.       Доминик все-таки усмехнулся. Кирилл определенно ему нравился своим умением отвлечь от неприятных мыслей.       — Все дело в розовых розах, которые я дарил своей девушке по фамилии Боксерова. Игра слов, все дела. Мы часто зависали в клубе и она всегда брала один и тот же коктейль. Какой-то умник посчитал оригинальным дать кличку мне, а не ей. Это помнят только те, кто тусил там еще до того, как мы познакомились с тобой.       — Ты? Не помню, чтобы у тебя за год нашей дружбы были отношения, — воскликнул Кирилл. — Ни разу!       — Мы давно не вместе.       Кирилл засвистел.       — Как, почему, когда вы разошлись? Как ее звали? Сколько были вместе?       Доминик нахмурился, пытаясь воссоздать в голове день, когда все произошло.       — Ну я прям так не помню.       — Да ты врешь мне! Как ее звали хотя бы?       — Регина. Мы знакомы с младших классов. Я помню отчетливо самый конец, как мы стояли на каком-то мосту. Не помню о чем мы говорили. В то время у отца только начались проблемы с компанией конкурентов. Он был нервным и постоянно злым, а я был его преемником, так что я и сам не отличался внимательностью. Мы поссорились, но я не помню почему.       — Да ну, — Кирилл ударил его по плечу, приводя в чувство. — И что она разбила тебе сердце?       — Вообще-то нет. Это я разбил её.       — Почему?       — Она знала многое, что омрачало репутацию отца. В тот день, она поделилась со мной этим, а дальше всё как-то расплывчато.       — Наверное, ты был шокирован, вот память и подводит, — предположил Кирилл. — Вы с ней потом виделись?       — Нет, — солгал Доминик.       — Хотя бы мост помнишь? Надо знать локацию, в которую ты больше не хочешь ходить.       Доминик улыбнулся.       — Помню. Семёновский мост.       — Ну всё, чувак, туда больше ни ногой!       Когда Кирилл скрылся, Доминик попытался глазами выловить свою сестру в толпе.       Её белоснежные длинные волосы всегда первыми бросались в глаза, затем внимание обращалось к крупным кольцам в ушах, подведенным стрелками глазам и спускались по неестественно вытянутой шее к шелковой блузке, короткой кожаной юбке поверх колготок в сетку и тощим как две спички ногам.       Диане досталось телосложение матери, узкое лицо и большие глаза. Для Доминика она всегда была красива, его приятели отзывались «на любителя», для парня единственных отношений с шестнадцати до восемнадцати лет — Дениса — она была божественной.       Денис был младшим братом друга одноклассника Доминика. Примечательного в его внешности не было ничего, даже роста. Он был на голову ниже Дианы и имел непомерное эго, которым и цеплял девчонок, когда их с Дианой отношения начинали американские горки «люблю-не люблю».       Доминик прекрасно знал, что несмотря на то, что родители Дениса были обеспечены, а Кирилл любил повторять: «У Дениса любая вечеринка — вписка для богатых», Диана выбрала его не из-за подарков, оплаченного спа после каждой ссоры или люксовых комнаты в гостиницах за границей.       Диана была по-наивному влюблена.       И сейчас, прислонившись плечом к дверному косяку гостиной, Доминик наблюдал, как Диана с жаром целовала обескураженного Дениса, всем телом прижимаясь плоской грудью к его груди.       Над головой играл кальянный реп про любовь Егора Крида или как говорила сама Диана: «самого сексуального мужчины России». Это была их первая песня. Песня, под которую Доминик забирал несовершеннолетнюю Диану пьяной из клуба со своим одноклассником, его младшим братом и этим самым Денисом. Диана так часто говорила, что они с Денисом будут танцевать свадебный танец под неё и так часто включала на полную громкость в своей комнате, когда они с Денисом ругались, что Доминик пропитался к этой песне особыми глубокими чувствами.       Вы можете ненавидеть некоторые из своих воспоминаний, но вы никогда не сможете ненавидеть воспоминания, несущие хотя бы каплю искренности.       — Диана! Диана, нам надо поговорить.       Диана оторвалась от своего занятия и повернула голову в сторону Доминика. Её затемненные из-за отсутствия яркого света глаза прищурились.       Она определенно его увидела, но сделала вид, что нет.       — Слушай, мне нужно спросить у тебя, не оставлял ли отец какие-то бумаги? Доверенность или скрытые счета?       — Сдурел? — отталкивая Дениса и поворачиваясь всем корпусом к Доминику, взревела Диана. — Даже не смей говорить со мной о нем.       Она развернулась на каблуках и с обиженным выражением лица покинула комнату, посылая Доминика на все четыре стороны. Точнее на одну конкретную, но Доминик постарался не зацикливаться на ругательстве.       Стоящий рядом Денис тоже восторгом от разговора не отличался. Он бегло посмотрел на начинающего злиться Доминика и бросился вслед за своей бывшей девушкой.       Не будь Доминик мыслями сосредоточен на неотвеченном вопросе, он бы услышал как быстрым шагом к нему приближались со спины. Ни разница в росте, ни разница в телосложении не помешала знакомому парню зарядить кулаком Доминику по щеке.       — За нос, — выплюнул заметно поднабравший парень с улицы.       Доминик долго выжидать не стал и бросился в драку.       Мир замедлился.       Стоящие вокруг люди разошлись полукругом, стараясь не попасться под горячую руку двух неадекватных.       Если бы не Кирилл и не его дружбаны, они бы залили пол кровью из разбитых костяшек и рваных ран на губах.       Обменявшись взаимными средними пальцами они скрылись за спинами обеспокоенных наблюдателей.       — Шоу окончено, — захлопал в ладоши Кирилл, привлекая всеобщее внимание. — Продолжаем танцевать.       Музыка из колонок заиграла громче. Образованный полукруг сросся обратно в толпу и Доминик, почувствовав поддерживающую ладонь на плече, оттолкнул её в сторону.       — Воу, воу, не трогаю, — покачал головой Кирилл.       — Что за конченный придурок, а, — Доминик откинулся на подоконнике, пытаясь утереть рукавом бомбера нос. — Принеси салфетки, окей?       Кирилл кивнул и скрылся в стороне кухни.       Не будь Доминик в раздрае Регина, вспорхнувшая с дивана и подлетевшая к нему кошачьей походкой, вывела бы его из себя окончательно.       — Ты всё видела?       — Странно было бы, если бы нет. Вы всю гостиную на уши подняли. Я всегда говорила тебе, что драки — плохой вариант для решения конфликтов.       Доминик сморщился и увернулся от её ладони, так и не коснувшейся его подбородка.       — Ты капала мне на мозги.       — Это тоже своего рода забота.       Регина обижено отвела ладонь в сторону, но все равно продолжила говорить:       — На втором этаже ванные комнаты по правую руку от спален. Сходи, умойся.       Из-за хрупкого доверия, что сложилось между ними за годы отношений, после разрыва Доминик всегда слушался Регину. Все её просьбы и все её советы воспринимались с пассивной агрессией, но хотя бы с уважением, которое в нём ещё оставалось к своей первой любви.       На втором этаже не было синих софитов и музыка не била по барабанным перепонкам, из-за чего было слышно как из спальни раздавались характерные хлопки и шепот.       Первая же ванная комната по левую руку от лестницы была забита курящими в маленькую форточку людьми.       — Эй, проваливайте на улицу, — прорычал Доминик и стройный ряд малолеток разбрелся по коридору как тараканы.       Помещение сразу же показалось больше в размерах.       Подойдя к замызганной раковине и выкрутив вентиль холодной воды, Доминик бросил беглый взгляд через зеркало на красную полосу на скуле.       — Классные у тебя глаза. Будто светятся, — услышал он хриплый усталый голос со стороны ванны.       Девушка с растрепанными спутанными волосами отодвинула в сторону челку и подняла красное лицо.       Доминик её сразу узнал. Это была подруга Кати, за которой та ездила сначала в клуб, затем домой к Денису.       — Выглядишь хреново, — сказала она, когда Доминик повернулся к ней.       — Кто бы говорил.       Оказалось, что около унитаза остались две сплетницы с одним вейпом на двоих, но ни они, ни Доминик не обращали друг на друга внимание.       — Лера.       — Доминик.       Доминик подошел к девушке и опустился на пол рядом с ней. Она с усилием похлопала себя по карманам спортивной кофты, очевидно одолженной у кого-то из гостей и передала ему сигареты с вложенной внутрь зажигалкой.       — Не курю.       — Респект, — без интереса ответила Лера, зафиксировала губами одну, подожгла, а затем передала пачку девчонкам. Те забрали пачку с благодарностью.       — Что с тобой? — спросил Доминик, вытягивая ноги на кафеле.       — Неразделенная любовь. А с тобой?       — Неразрешенные проблемы в семье.       — Это отец тебя так? — не удивляясь спросила Лера.       — За отца. Один парень лез не в свое дело и получил от меня, а потом напился и решил ответить.       — Настоящие пацанские разборки, — наконец-то Лера показала эмоцию и выразилась та в виде усмешки.       От её интонации у Доминика засосало под ложечкой. Так говорили очень разбитые люди.       — Что у тебя за ситуация с парнем?       — Он сказал, что наши отношения были игрой. Мы переспали и он меня бросил.       — Такое случается.       — Да, но от этого легче не становится, — Лера утерла нос и щеки от слез, и через несколько секунд на неё напала волна истерики. Она глухо застонала, закрывая лицо ладонями.       На её зов со стороны коридора постучали в дверь и, не дождавшись ответа, повернули ручку вниз. В ванную зашла Катя, удивляясь развернувшейся картине.       На немой вопрос Доминик пожал плечами и глазами показал на Леру.       — Лер, — позвала Катя, проходя внутрь. — Поговорить не получилось?       — Он даже слушать не захотел, — навзрыд проревела она.       — Надо ехать домой, — констатировала Катя. — Ты уже устала.       — Но я хочу. Хочу… хочу…       — Чего ты хочешь? — поднимаясь на ноги и помогая Лере встать, не выдержал Доминик.       — Хочу разбить его сердце.       От её слов у Доминика пошли мурашки по коже. Он встретился глазами с карими глазами Кати и словно почувствовал как она поддерживает его и придает смелости.       — Ладно, нам пора на свежий воздух и домой, — похлопала Катя Леру по плечу, выводя в коридор.       — Я закажу такси, — не слушая возражений, Доминик открыл приложение в телефоне и выжидающе посмотрел на Катю. Тогда та наконец поняла, что нужно продиктовать адрес.       Они вместе спустились на первый этаж, где Лера попыталась придать себе наиболее уверенный вид и поспешно скрылась за входной дверью, ведущей на улицу. Катя попыталсь безрезультатно за ней поспеть, но вдруг остановилась прямо посреди зала и потянулась к Доминику, чтобы прошептать:       — Видишь того парня?       — Не знаю его, — честно признался Доминик, забирая у мимо проходящего Кирилла бокал с пивом. Кирилл бросил на него шутливо-недовольный взгляд, но ничего вслух не сказал, возвращаясь к своим приятелям.       — Это он мою Лерочку обидел. Я ей сразу говорила, что такие парни не встречаются с простыми девчонками и не нужно ей рассчитывать ни на что крупнее секса, но она мне не верила. Когда у людей много денег от рождения, они ищут эмоций, понимаешь? Они выбирают себе девушке «посложнее», потому что они эмоциональные наркоманы. С обычными им скучно. Это психология.       — Ты не психолог.       — Я тебе говорю лишь свое мнение. Он скользкий тип.       — А я?       Катя осмотрела Доминика с ног до головы.       — А ты ничего.       Доминик не сдержал улыбки от ее слов, но быстро спрятал губы за краем бокала.       — Ты смеешься, да?       Доминик пожал плечами.       — То что ты говоришь и правда вызывает смех.       — Ладно, значит ты тоже из таких, — играюче закивала Катя. — Тебе нужна либо богатая выскочка, либо стерва, в которую ты влюбишься без памяти и будешь по ней страдать до конца дней, — она вдруг вскинула руку на лоб и откинулась. — Будешь пичкать себя наркотиками и курить вечерами на балконе с видом на Лахту, умирая от тоски и грусти.       — Очень смешно, — съязвил Доминик.       — Ты же любишь такое.       — Тебе пора обновить свою информацию. Сервер переполнен ответами с майл ру.       Они засмеялись, покидая дом.       — Спасибо, — сказала Катя, когда черная машина подъехала. — Правда класс мог выбрать подешевле.       Доминик пожал плечами.       — Скажешь номер своего телефона? — напоследок спросила Катя.       — Скажу, — улыбнулся Доминик, диктуя цифры.       Они попрощались. Катя уехала на такси с Лерой.       А через три минуты пришло уведомление о переводе средств на карту с подписью «За такси».       Доминик не без удивления отметил непривычную легкость в груди, словно что-то простое и наивное подняло его за плечи, он набрал номер, указанный для перевода с ее стороны, но в ответ услышал только «абонент временно недоступен, перезвоните позже».       Его вдохновение тут же спустило его с небес на землю.