Резанные руки и худой мальчишка

Следующую неделю я избегал химика. Старался не пересекаться с ним, не искать новых встреч. Просто не попадаться ему на глаза. На каждой перемене я всё чаще уходил в себя, иногда даже пропуская звонок мимо ушей. Дурацкий звонок. Как же всё надоело. Есть теперь просто не хотелось, как и делать что-либо: убираться в комнате, просыпаться по будильнику, умываться и мазать порезы, в надежде избежать шрамов. Куда-то мои силы девались, и мне совершенно точно нужно было отдохнуть, но голубые глаза ясно дали понять, что так просто от меня не от станут. А мне просто сильно хотелось в это верить. Возможно, нам стоило друг от друга отдохнуть и не видеться так часто, ведь мне по-прежнему было неловко перед ним, пусть и совсем малость. Хотя и думать о нём я стал меньше, ведь прибавилось хлопот. Родители уехали вчера, а уже сегодня утром сильно похолодало. Я перерыл весь шкаф, но, наплевав в итоге на бессмысленные поиски тёплой куртки, пошел в тонкой, наивно надеясь, что в ноябре она точно согреет. Жить одному оказывается непривычно спокойно. Будто ты наконец-то один, наедине с собой, и никто не позволит прервать тебя и твои мысли, хоть так и было всегда. И, если бы не училка истории, что грозилась вызвать родителей в школу за многочисленные пропуски, я бы с удовольствием прочувствовал это одиночество сполна. Но вот я снова в этом отвратительном здании, и уже с порога, около раздевалок, меня цепляет взглядом какого-то хрена поздно пришедший на работу Арсений Сергеевич. Кто-то в этом отвратительном учреждении мне сказал: только учителя химии и истории могут позволять себе опаздывать. Видимо, это было правдой. Хотя мне было похуй, ровно до того момента, пока он не приблизился ко мне. Химик недовольно взглянул на меня, явно окрестив идиотом, потому что даже самые отбитые одевались потеплее, а мне даже шапку напялить было лень. А смысл, если ты и так убиваешь себя, так не важно ли, какими способами? Сегодня никакой химии не было, только история, на которой нас знатно потрепали; геометрия, от которой меня чуть не стошнило и русский, после которого я свалил. В чате класса я прочитал, что к ним на уроке заходил Попов, че-то (или кого-то) искал, но, видимо, не нашёл и ушёл, а сразу после этого мне на телефон пришло сообщение: Арсений Сергеевич Химик Погоду можно было и переждать. На улице лил дождь, ещё и ветер поднялся ледяной, что морозил до костей. Антон Шастун Арсений Сергеевич, не забывайте, что я живу через дорогу ;) Арсений Сергеевич Химик И всё же, Шастун, существует теплая одежда Я нахмурился. Почему он ко мне пристал? Сейчас идёт урок, у него что, своих дел нету? Благо ещё, что эти смс не показались мне «заботливыми», а то всё, пиши прапало. Не хватало ещё, чтобы я привязался. У меня не было зависимостей, и я не стремился их получать. Из мыслей меня вырвала вибрация мобильника. Арсений Сергеевич Химик Надень шапку, Шастун. Я правда стоял без шапки и уже не чувствовал ушей от холода. Но стоял и пялился на пришедшее сообщение секунд десять, пока до меня не дошло, что за мной могут следить, и я стал судорожно оглядываться по сторонам, глазами ища окно, которое находилось в кабинете и химика и у которого он мог стоять. Я не ошибся и у окна второго этажа действительно стоял силуэт со сложенными на груди руками. Больше я увидеть не смог. Я сглотнул. Арсений Сергеевич Химик Ты злишь меня, Шастун. — Да блять, да почему по фамилии-то… — вслух выругался я и убрал телефон в карман, натягивая шапку. Чудом подавил желание показать силуэту в окне фак и быстро покинул территорию этого Ада, огибая здание. Когда никто меня уже не мог увидеть через окно, я назло химику стянул шапку. Холодно было невыносимо, и я реально в буквальном смысле продрог до костей. Это так круто, приходить домой тогда, когда тебе захочется, разбрасывать вещи, класть всё туда, куда считаешь нужным и делать то, что хочешь, не боясь, что внезапно придут родаки и нарушать весь твой беспорядок, ведь по сути это их дом. Именно поэтому я бросил рюкзак и верхнюю одежду на пол, предварительно вынув из куртки телефон. Врубил на всю «Пошлую Молли» и пошёл купаться. Да, сегодня, в два часа дня, я именно купаюсь: наливаю в ванну горячей воды и ложусь, прикрывая глаза. Пускай тело греется, потому что замерзло оно сегодня сильно. И натерпелось тоже сильно, судя потому, как защипало слегка левую руку, стоило мне медленно её опустить. А ведь я эти две неделю могу делать вообще всё, что захочу. Могу резаться и пачкать кровью пол, могу готовить всякую дрянь, могу кричать всё, что придёт мне на ум и громко слушать музыку, наплевав на соседей. Это ли не счастье? Мне за это не сделают ни-че-го. Понимая, что сильно хочу спать, я потихоньку начинаю вылезать, чтобы ненароком не утопиться. Нет, не подумайте — просто в этом мире есть столько различных способов умереть, не хотелось бы из этого выбрать самый банальный, когда и стаж у тебя имеется, стоит просто посмотреть на тело. Почему-то в этот момент я вспоминаю Арсения Сергеевича. Ведь он единственный, кто видел меня обнаженным в семнадцать лет. Со всеми моими шрамами и слезами, истериками и ещё Бог знает чем. Что ж, этот человек и правда в моей жизни играет не последнюю роль. Надеюсь, что он только не волнуется там сейчас, дошёл ли я до дома, замерз ли и так далее. Ему должно быть похуй, а эти смс-ки так, для проформы, и вообще интонацию в них я мог сам додумать и ничего больше, чем химия, нас связывать не должно.

***

Следующий день я бессовестно прогулял, а точнее, посвятил его себе. На улице не прекращая шёл дождь, и мне захотелось посмотреть фильм. Какой-нибудь крутой, подстать этой погоде. Когда я просматривал всевозможные варианты и мне на глаза попался «Майор Гром и Чумной доктор», то я так воодушевился, что решил устроить себе настоящий кинотеатр. Я пододвинул рабочий стол с компом и кровать, что бы было удобно — опять же, мне за это ничего не будет. Из еды только безумно хотелось мороженого. Я не ел его уже несколько лет, а сейчас и повод есть — мне хочется, я дома один, у меня есть деньги и свобода. Ну что может быть лучше? Посчитав дождь на улице не сильным, я даже не стал искать зонт и, захватив деньги, оставленные родителями, вышел из дома, направляясь в ближайший магазин. Я продрог до нитки, но было как-то плевать. В моих руках красовались чипсы, две банки колы и ведёрко мороженого с карамелью. Я зашёл в комнату и аккуратно положил всё это на кровать, только после этого снимая с себя верхнюю одежду. Чувства во мне отчего-то были только счастливые. Я как настоящий нашкодивший подросток. Замерзший, с мокрыми волосами, фильмом и вредной едой, да ещё и в учебный день. Жаль, радости такой мне разделить было не с кем, да и пофиг. Сегодня этот день я посвящу только себе. Чихнув, я принес ложку и миску, высыпал туда чипсы и открыл мороженое, запустил фильм. Его рекомендовали все и на первых же минутах я прекрасно понял, почему: красивый город, невероятные спецэффекты и передача эмоций и чувств главного героя, что может быть круче? Но, к сожалению, досмотреть фильм мне так и не удалось: где-то на двадцатой минуте я уснул, крепко сжимая в руках подушку.

***

Проснулся я только на следующий день от громкой мелодии будильника, который забыл выключить вчера. Я потянулся к телефону и со второго раза отключил ненавистный звонок, который, казалось, бил по ушам. Лениво просмотрел расписание на сегодня и громко выругался — алгебра и история. Это как раз те предметы, на которых мне нужно появляться. Дальше по комнате пронесся жалобный стон. Идти не хотелось никуда очень сильно, но мразоты-учителя могли нажаловаться на моё отсутствие директору, а этого нельзя было допустить никак. Всё-таки когда-то прилежный ученик этого Ада. Капец, как будто сильно кому-то мешаю, когда не присутствую на уроках, наоборот же хорошо. Вечно эти высшие заведения всё преувеличивают, дисциплину им подавай. Она у меня и была раньше, но педсовет так рехнулся на контроле, что даже я не смог осилить всё это дерьмо. Нас тупо держали, как в клетке, и мучали, не все учителя конечно, но концепция этого учреждения была такова. Вот бы, как Арсений Сергеевич придумал — прогуливать биологию и проблем с ней не иметь. Правда, на неё я тоже ходил, а всё потому, что предмет был не сложный, требовали от нас мало и все дела, но всё равно приятно знать, что имеешь право пропускать, тебе разрешили. Повезло, что эти два урока стояли в середине, и я потопал к третьему снова через дождь. На улице погода менялась от солнечной до морозной, но дождь присутствовал последние три дня в любое время суток, а поэтому луж образовалось, хоть отбавляй. В одну из них я, кстати, случайно наступил, но зато не упал, только ноги промочил, так что всё в норме. С чихом зайдя в огромное здание, я потопал на четвёртый этаж. Что ж, алгебра. Уроки, из-за которых я резался, я помнил всегда. На истории была лекция по новой теме, и я лишь вполуха слушал её. Вспомнил, что вчера так и не досмотрел фильм и не доел снеки. Шмыгнув носом, подумал, что такого я себе давненько не позволял, ну да ладно. У меня есть ещё две недели, чтобы это исправить. Дальше я вспоминал, на какой минуте заснул, что бы дома досмотреть фильм, и из мыслей меня вырвал звонок. Быстренько собравшись, я незаметно ушел. В этом классе на меня всем было плевать, я и не подружился ни с кем за несколько лет обучения, так что думаю, что никто не заметит моего здесь присутствия или отсутствия, кроме учителей. Уже дома, забив на промокшие кеды, я вымыл руки и сразу же включил комп, чтобы досмотреть фильм. Он действительно оказался крутым, но наслаждения принес бы больше, если бы я не кашлял каждые пять минут, громче взрывов машин в кадре. Это всё меня бесило, но не расстраивало. И совершенно не мешало мне продолжать есть столовой ложкой мороженое в одиночку и не искать эту злощасную теплую куртку, заменяя свободное время каким-нибудь легким и глупым сериальчиком. Сказка.

***

Я проснулся ближе к обеду от того, что мне было безумно холодно. Резко сев в кровати, отчего первые пару секунд в глазах было темно, я посмотрел на пол и понял, что просто откинул одеяло ночью, вот и замерз. Подняв его с пола и закутавшись, я начал искать телефон, что заведомо лежал под подушкой на другом краю кровати. Посмотрев на время ничуть не удивился, что было двенадцать дня, а вот сообщению от химика успел удивиться сполна. Арсений Сергеевич Химик Антон, почему тебя сегодня нет в школе? Я нахмурился. Его ебет? Посмотрел расписание и да, оказался прав — урок химии с нашим классом закончился пять минут назад. Арсений Сергеевич Химик Я жду объяснений. Вообще-то, я прекрасно знал, когда у нас химия, и всё равно не пришёл и не собирался, потому что не хотел. Он мне разрешал не посещать его предмет точно так же, как и биологию, договор был только на дополнительные и на занятия дома. Вроде бы. Ну, а ещё мне в одеяле было холодно. Вот. Всё это, конечно, я не мог написать ему, но злить человека тоже не хотелось, хотя я и не понимал, зачем злиться на меня, когда я ничего не стою, просто очередной ученик-лаботряс, что перестал учиться. Зачем тратить на меня свои нервные клетки? Антон Шастун У меня был врач Это первое, что пришло на ум. Глупо, но как-то насрать. Я резко зашёлся в сильном кашле. Что ж, возможно, вчерашнее ведёрко с мороженым было лишнее. Я не хотел разболеться реально, только уйти на больничный, а не страдать. Арсений Сергеевич Химик Ты поэтому никого об этом не предупредил? Жду тебя сегодня на занятии. Ты пропустил новую тему, так что придется сегодня ее разбирать. Только попробуй не прийти, понял? Я глубоко вздохнул. Антон Шастун Понял Отменять занятие было бессмысленно и опасно для здоровья, к тому же, я вроде как обещал этому человеку шоколадку, да и занятие идёт всего час. Что может случиться? Заходясь в очередном приступе кашля, я очень сильно захотел включить обогреватель, которого дома не было. Родители ещё не успели принести его из подсобки. Правильно, щас же не зима. Только моему организму не объяснить, а поэтому я в одеяле поплелся на кухню в поиске еды и таблеток. Не мучаться ведь теперь.

***

Из дома я вылетел, как ошпаренный. Почему я всё время стал опаздывать, хотя раньше был гуру пунктуальности? Это явно не походило на меня, как, впрочем, и self-harm, прогулы и так далее. Но конкретно сейчас я всё смахивал всё на головную боль и какую-то усталость, что стала в последнее время идти под руку со мной. За сегодня я не сделал ничего, что могло бы выбить меня из сил, но сил всё равно не было. Я просто устал. Купив шоколадку в магазине, я сверился со временем на часах, понял, что опаздываю не критично, а значит можно не бежать. Уже у самого дома Попова я почему-то остановился, глубоко вдохнув. Арсений Сергеевич. Голубые глаза. Химия. — Шоколадку отдай. — пробубнил я сам себе под нос и зашёл в подъезд, поднимаясь на нужный этаж. Перед дверью квартиры я сглотнул, прокашлялся и зашёл. В коридоре меня уже ждал мой репетитор. — Здравствуйте. — я снова сглотнул. Учитель пробежался по мне взглядом. Видно было, что он всё ещё немного сердитый и недовольный, но с этим я уже ничего поделать не мог. — Привет. Ты опять без зонта? На улице ведь дождь. — он подошел ближе, забирая у меня из рук рюкзак. — Он мелкий. — и ведь почти не соврал. Да, промок чуток, да, замерз. Но разве это важно? — Прям как ты. — цокнул преподаватель, и я неожиданно засмеялся. Громко так, почти пополам согнулся, просто потому что было смешно и… немного тревожно, что ли. Да, это всё от нервов. — Я вам шоколадку купил, как и обещал. — просмеявшись, сказал я и потянулся к карманам куртки, чтобы выудить оттуда дорогой и очень вкусный молочный шоколад. Сам пробовал когда-то, поэтому одобряю. Химик в удивлении поднял брови, но шоколадку из рук забрал. — Спасибо. — поблагодарил он, и я надеюсь, что у нас у обоих щёки красные не от смущения, а вот, у меня, например, из-за смены температур — я только что с улицы — а Арсению Сергеевичу… Просто жарко, наверное. — Пойдём учиться тогда. Сегодня новая тема была, которую ты благополучно пропустил. Тебе хоть вылечили то, что лечили? — не без усмешки спросил мужчина. Я лишь на секунду потерял лицо. И забыл уже, о чем врал, а он помнит… Спасибо, что не прямо в лоб: «Какой-врач-а-покажи-ка-талончик…». Я бы тогда просто пропал. — Вылечили, — буркнул я и прокашлялся тихо, чтобы не вызывать подозрений. Мы сели как всегда в гостиной. Поскольку я дома сделал мало заданий, мы быстро просмотрели их и репетитор (мне нравится, как звучит) стал объяснять мне новую тему, разделы которой я уже где-то слышал, но даже заголовки в конспектах не запомнил, чувствуя, как кружится голова. С умным и внимательным лицом я просидел ещё минут двадцать, пока на вопрос, заданный учителем, я, видимо, не ответил, потому что прослушал его, и меня стали теребить за плечо. — Антон, ты спишь, что ли? — я неопределенно качнул головой, поднимая на химика свой взгляд. Он отчего-то нахмурился. — От тебя жар исходит и всё лицо красное. Как чувствуешь себя? — его слова звучали обеспокоенно, но зачем обо мне беспокоится? Только я захотел что-то ответить, как вновь начал кашлять, и этот кашель оказался слишком сильным — он разрывал меня изнутри. Горло начало болеть, будто его исцарапали, а самому захотелось провалиться под землю. Сил перестало хватать и я неосознанно вцепился в чужое плечо, сжимая его, безмолвно прося, чтобы это всё кончилось. Когда кашель прекратился и не разрывал изнутри, я начал глотать ртом воздух и тяжело дышать. Горло продолжало отдавать сильной фантомной болью, а уши словно чем-то заткнули. В этот момент на мою спину легла чужая ладонь, слегка поглаживая и придерживая меня, чтобы я не скатился безжизненным клубком на пол. Этот жест был теплым, мне совсем незнакомым, но таким правильным сейчас, что я, плохо что понимая из-за каши в голове, уткнулся лбом в чужое плечо, придвигаясь ближе. Для пущей жалости мне оставалось только заплакать. Заплакать так, как я неосознанно делал это последние пару недель, но нельзя. Нет, не здесь и не при моём учителе. Не снова. — Чшшш… — почувствовав, как предательски дрожит спина, меня притянули в объятия и слабо покачивали из стороны в сторону, будто лодка. — Ты чего, разболелся, малыш? Щеки тут же вспыхнули алым. Какой я блять нахуй «малыш»?! Я кто угодно в этом мире, блять, но уж точно не «малыш»! По крайней мере, не являюсь им уже лет шестнадцать. Я сильнее зарылся куда-то между мужским плечом и спинкой дивана, не желая показывать своё смущенное лицо, и ответа на вопрос так и не дал. Вообще-то, я очень рад, что меня отпустило. Второго такого же приступа я не переживу. — Ты горячий. — Но мне холодно. — И что с тобой делать, Шастун? — устало вздохнул мужчина. Мне снова стало стыдно перед ним, снова я доставляю проблемы и мешаю. Всем. Захотелось исцарапать собственную кожу. — Простите. — прошептал я, а ногти левой руки медленно вели под кофтой по предплечью правой, оставляя за собой красные полосы. — Всё нормально. Ты не виноват в том, что заболел. Хотя частично виноват, конечно: кого я просил надеть шапку в холодную погоду и не ходить в одной футболке и куртке под дождем? — мягко ругал меня преподаватель. Я только слушал его размеренный бархатистый голос, не вникая в слова и старался особо глубоко не дышать, чтобы не привлекать внимания. — Получается, виноват всё-таки ты, но я не сержусь на тебя, ведь ты вряд ли хотел именно такого исхода. Не хотел ведь? — меня отстранили от тела, заставляя посмотреть в глаза и я болванчиком закивал, полностью соглашаясь с учителем. Рука сама собой отцепилась от другой, оставляя после себя неприятное жжение на предплечье. Хорошо, что Арсений Сергеевич не заметил этого действия или заметил… Он лишь на секунду опустил взгляд и вернул его обратно к моему лицу, ничего не ответив. — Давайте я тогда домой пойду… — предложил я, пока Арсений Сергеевич держал меня за плечи, а его пальцы были почти у шеи. Резко стало жарко и я невольно сглотнул. — Хорошо, только умойся сперва, ладно? Я пока твои вещи соберу. Я неуверенно кивнул и встал. По телу тут же пробежал холод, будто резко открыли окно. Да, в объятиях Арсения Сергеевича было куда теплее. Выйдя из комнаты, я поежился и обнял себя руками, направляясь в ванную. Вот сколько помню себя, болел я очень редко, но если это случалось, то будто сразу за все грехи и в полную силу. Мне стоило подумать об этом раньше, ещё до ведра мороженого и прогулок под дождем, но что сделано, то сделано, и сейчас я думаю только о том, как бы мне быстренько добраться до тёплой постельки, закутаться в одеяло с головой и почувствовать тепло. Меня трясло от пронзившего тело холода. Горячая вода только обжигала руки и лицо, никак не помогая. Я был действительно весь красный, а теперь ещё и мокрый. Мне стало физически больно — я дико не любил болеть. До истерик, до биения ногами по полу и громких криков. Это было ещё в самом детстве и до школьного возраста. С тех пор я запретил себе болеть. Надо же, забыл, каково это. Посчитав, что лучше мне не станет, я выключил воду и потянулся к ручке двери. Выйдя, увидел в коридоре Арсения Сергеевича, что держал мой рюкзак и перед глазами вдруг медленно поплыло. Почти как в тот раз, в кабинете химии. Я облокотился на стену, в надежде, что это пройдёт, но на тело будто давили, заставляя упасть. Последнее, что я помню, это как ко мне подбежали и успели поймать, а дальше снова шум, боль и темнота. Честно? Я так представлял свою смерть.