***
В школе было невероятно скучно, я буквально засыпал. Собственно, я и пришёл ко второму, решив пропустить географию. Только вот чем ближе время приближалось к четвёртому уроку, тем волнительнее мне становилось. Я банально не знал, как разговаривать с химиком. Понятно, что особого желания болтать у меня с ним нет, да и у него тоже, но как в глаза-то смотреть? Стыдно. После всего того, что он видел — стыдно. Обычно в подобных случаях учителям тащат цветы и коробку конфет. Я как раз подходил к классу и невольно срастил мою ситуацию и меня с коробкой конфет перед химиком. Это показалось мне очень смешным и я захихикал, проходя в нужный кабинет. Учитель Арсений Сергеевич, собственной персоной, что стоял на выступе у своего рабочего стола, настороженно покосился на меня, чуть нахмурившись и выгнув одну бровь. Видимо, он понял, что я немного ку-ку. Да нормальный я! Я тут же попытался скрыть тихий смех за кашлем, но, кажется, сделал только хуже. По крайней мере, выглядело это правда странно. Блин, почему я прокалываюсь только перед ним? Я прошёл в класс с серьёзной миной, быстро оставил свои вещи и вышел, даже не поздоровавшись — потом с классом поздороваемся, не нужно меня выделять среди других. Со звонком в классе неожиданно оказался ещё и Павел Алексеевич — наш классный руководитель. И, судя потому, как двое взрослых обсуждали какую-то тему, вошёл он не прям только что. Павел Алексеевич всегда был человеком отдалённым от нас. За классом особо не следил, если давали какие-то изменения — скидывал в общий чат. Найти его всегда можно было в излюбленном когда-то кабинете на четвёртом этаже. Я же, прогуливая почти все уроки, редко попадался ему на глаза, а он особо и не интересовался. Вроде как ты есть, а вроде как тебя нет. Всё, как я люблю. Сейчас же я напрягся вдвойне, так как классный руководитель и учитель, чьи уроки я нагло пропускаю, и который видел меня не много-много другим, стояли вместе и что-то обсуждали. Сначала с серьёзными лицами, — и я сидел за предпоследней партой весь на нервах, ведь услышать толком ничего не мог, — а потом они стали смеяться, видимо, вспоминая какой-то удачный случай, и я позволил себе выдохнуть. Я просто накручиваю себя. Всё нормально. Он же нормальный мужик, он обещал. Павел Алексеевич удалился, оглядев присутствующих напоследок. Когда дверь за ним закрылась, Арсений Сергеевич начал: — Так, ребята, — тон был довольно добродушным, отчего лёгким стало легче дышать, — все вы через год сдаёте экзамены, — химик руками облокотился на парту, продолжая смотреть на нас. Я обратил внимание на его голубые глаза — к счастью, со зрением мои дела обстояли лучше, чем со слухом — и те отчего-то были блестящими, голубыми-голубыми, как светлое небо летом, а бликами были будто облака. Я загляделся на секунду, — мы с Павлом Алексеевичем подумали на эту тему и решили сделать дополнительные занятия по химии для ребят, которые её сдают. — он выпрямился, и начал что-то писать на маркерной доске под шумный галдеж десятиклассников. Ученики сразу начали критиковать такое предложение, но, как казалось мне, идея довольно неплохая, потому что не у всех хватает денег на репетиторов, а Арсений Сергеевич, признаться честно, хороший мужик. Сделать бы ещё обязательными для тех, кто сдаёт — вообще цены бы не было, только польза. — Занятия будут проходить два раза в неделю после седьмого урока во вторник и после шестого урока в четверг. — химик повернулся к нам, взглядом начав проходить по задним партам. — А сейчас у нас с вами новая тема, поэтому… — я поймал его голубой взгляд, и в ту же секунду мы встретились глазами. — Шастун, пересядь-ка за первую парту. — отвёл взгляд. — Назаров и Чебатков, рассядьтесь. — устало выдохнул он, увидев ребят. Неудивительно — эти двое вечно болтали своими басистыми голосами, заглушая всех вокруг. Я вздохнул, понимая, что ближайшие полчаса мне придётся учить химию, а не находиться в раздумьях, так что лениво поплелся за вторую парту — рядом с отличниками на первой мне точно делать нечего — и разложился на нём. Арсений Сергеевич посмотрел на меня, будто задумался о чём-то, но потом отвёл взгляд, начиная вести урок. Боже, ещё никогда в своей жизни я так не уставал. Кажется, что ещё лишних пять минут и мой мозг взорвётся, оставляя, как в красочных ужастиках кровавые мясистые следы на стене. Я будто был выжат физически и, что самое интересное, на уроке мне никак не давали отдохнуть. Только я откладывал ручку, что бы просто взять карандаш, как энергичное «Шастун, записываем новое уравнение!» тут же проносились по классу, хотя у доски в это время стоял совершенно другой человек. Как только я задумывался о чём-то, и мои мысли на метр отходили от темы, над ухом раздавалось: «Шастун, пиши» или «Шастун, не отвлекайся». В общем-то, за этот урок я был выжат больше, чем за прошедший учебный год. Никто ещё не лез ко мне по поводу учёбы. Именно из-за этого после звонка я лениво собирал вещи со стола, не замечая, как в классе остаётся всё меньше и меньше людей. — Антон, не хочешь сдавать химию? — поинтересовался преподаватель и из класса вышел последний ученик, громко хлопнув дверью. От такого вопроса я ошалел, застегнул собранный рюкзак и подошёл к столу, за которым сидел химик. — Извините, но химию и биологию я прогуливаю больше всех. — честно ответил я, держась одной рукой за лямку рюкзака. — А вот зря, — тут же отозвался мужчина, — знал, например, что кожа состоит из эпидермиса и дермы? Эпидермис — это внешний слой кожи, он толщиной от четырёх до восьми миллиметров, а если надавить сильнее, то заденешь дерму — она как раз-таки и затягивается потом, но оставляет после себя розовый шрам, за неимением нужной ткани под цвет кожи. Я стоял, чуть ли не рот открыв, одновременно понимая и не понимая, о чём идёт речь, пока преподаватель продолжал, смотря на меня в упор. — А заживлению ран, чтобы после них осталось минимальное количество следов, рекомендуют применять мази, в состав которых входит йод, глицерол и натрия гидрофосфат, что заменяют недостающие компоненты для кожи. Кажется, учитель впору довольствовался тем, что довел меня до ступора. Я впервые (или нет) перед этим человеком просто не знал, что ответить. Мысли кружились в хаотичном танце, всё разбирая вышесказанное, пока я продолжал стоять, чуть приоткрыв рот. Арсений Сергеевич смотрел на меня долго. И за эти бесконечные секунды я лишь наблюдал, как медленно расплывается улыбка на его лице. Он всё-таки сумел застать меня врасплох, как и я когда-то его своим поведением. — Это… Вы до меня знали или специально вычитали? — выдавил из себя я, опираясь о парту рядом с учителем слишком близко. Его глаза, словно омут, Тянут и тянут на дно. И сколько же их, что тонут, Пока он разливает вино? Вспомнилась мне строчка из какой-то книги, что недавно свалилась на меня с верхней полки шкафа, в раскрытом виде падая на пол. Я невольно сглотнул от этих слов. — Нет, просто решил напомнить тебе программу десятого класса биологии и химии, раз уж ты их не посещаешь, — просто ответил мужчина и цвет его глаз стал светлее, уж я-то заметил. Он смягчился. — Давай так. — одним резким движением преподаватель подкатился к своему ноутбуку, что-то листая в нём. — Ты походишь на допы по химии, а я закрою глаза на все твои многочисленные прогулы, — последние словосочетание он выделил, — если будешь хорошо стараться на них, я и с учительницей биологии поговорю, идёт? Я чуть не закрутил головой. Это что ещё за предложение? Разовая акция только для пацанов, которые режут себя по глупости или в которых по той же глупости разглядели потенциал? С одной стороны, предложение заманчивое, хорошее, выгодное и всё в таком роде, но с другой… Не слишком ли просто? Просто появляться два раза в неделю на уроках, чтобы тебе закрыли как минимум один предмет? Интересно, если я вот руссичке шрамы покажу, вопрос с литературой и русским тоже будет закрыт? Так и на золотую медаль выйти можно. Но я был бы не я, если бы согласился так просто. — А если я не смогу ходить на допы каждый урок? — Значит, будешь хотя бы раз в неделю. — пожал плечами преподаватель. В этот момент по школе пронеслась трель звонка. — Всё, Антон, давай, жду тебя на дополнительных. Он отмахнулся от меня, как от котенка, просящего поиграться, когда хочется спать. Это сравнение показалось мне милым, потому что именно на этого человека Арсений Сергеевич сейчас был похож. Я ушёл. И только за дверью кабинета я понял, что меня всё же ждут на дополнительных, так скоро. Чёрт.***
Попов не врал, когда втирал десятикласснику про строение кожи человека, про состав мазей от порезов и прочее. Он только настаивал больше положенного на том, чтобы мальчишка всё-таки появлялся на его дополнительных занятиях. Считай, что для него они и были сделаны и согласованы с директором в качестве наилучшей подготовке учеников к егэ. Арсению просто хотелось, чтобы парень как можно больше времени был у него на виду. Кто знает, что он может с собой сделать в гордом, мать его, одиночестве? Попов просто хотел быть ближе к мальчишке, вот и всё. Ему легче, когда он сидит перед ним, пускай и на второй парте, и решает молекулярные формулы с их разложением, высунув кончик языка от сосредоточенности, старательно выводя синей ручкой непонятные ему с восьмого класса элементы, а потом внимательно ища их в таблице растворимости. Арсений никогда не видел людей, подобных Шастуну, но ещё больше его пугал тот факт, что такого, как Антон, может больше не остаться. Не зря он спустился тогда на первый этаж, пользуясь пожарной лестницей, что делают лишь пару преподавателей из всей гимназии. Не зря увидел в крови ученика, не зря довёл его до медкабинета, не зря предложил помощь и уже вытерпел одну истерику. Не зря. Попов думает, что сама судьба нарекла его помогать Антону, чтобы он справился со всем, что его мучает, что бы не делал так больше. Да, шрамы на ладони останутся, но пусть уж лучше они будут только на ладони, чем по всему телу, так ведь? Брюнет не соврал даже насчет его стараний — Антон правда может, если захочет. И, если захочет и постарается, вполне себе сможет выучить химию с нуля и сдать её через полтора года на +80. Стоит только попытаться. Стоит только подтолкнуть. Впрочем, и сам Антон задумывается над сказанными ему сегодня словами учителя химии, и сразу после школы заходит в аптеку, прося у тёти, хоть и очень дорогую, но очень хорошую мазь, со всеми вот этими вот штуками, что говорил Попов. Денег ушло ни мало, ну так и копить ему пока не на что.