Сборник историй о похождениях Астрид

      — «Куда тебя тьма забрала?» — холодно вопросила Мария, когда вожатая поднялась по ступеням пирона. Тон женщины невпопад чину прозвучал слишком уж грубо, куратор явно была чем-то раздражена. Катарина прекрасно понимала, чем. Уже издали миссионерка почувствовала, что с наставницей сталось что-то не так: её аура теперь не была такой же стабильной, как раньше. Конечно, это сородич постарался насильно вторгнуться в сознание женщины, дабы вызвать к себе иллюзорное сочувствие. Но, похоже, его энергетический голод пробудил у жертвы лишь раздражение и гнев. Вожатая виновато опустила взгляд и низко согнулась в коленях: «Простите Нуна... Мне с трудом удалось отыскать лавку, в которой цены для приезжих не выше столичных». Наставница до неприличия долго задержала на девушке исполненный злобой взор. Её так и не нашедшее покоя сердце всё ещё продолжало терзать и без того отягощённый ответственностью разум. В эти мгновения растущего, словно лавина, гнева в голову Марии сумела закрасться опасливая мысль, которая, в общем-то, уже давно обитала где-то на периферии её сознания. «А эта так называемая “помощница” слишком уж странно себя ведёт! Каждый раз она куда-то бесследно исчезает, никого толком не предупредив, даже своего беспомощного братца, а затем также безмолвно появляется, будто её отсутствие и вовсе какая-то привычная для всех норма». — И тут же женщину внезапно охватил ледяной ужас: «А может ли так быть, что ей всё это известно? Что она как-то замешана в столь “чудесном” появлении баронеты?!». Марии теперь отчаяно захотелось вывести эту притворную дурнушку на чистую воду.       — «Знаешь ли, у нас тут на борту новый пассажир. Объявился, пока тебя не было». — с укоризной начала женщина.       — «Извините», — коротко ответила Катарина, не подымая виноватого взгляду.

— «Всё не так просто, — будто не заметив просьбы девушки, продолжала Мария. — Это не воспитанница и не сопровождающая, а дочь барона Альц-Дельгофа — главы Торговой Палаты Аркадии. Вожатая ловко изобразила на лице чувства удивления, а Куратор, вновь предпочтя проигнорировать девушку вдруг как-то бесцеремонно, будто бы по-дружески вопросила: «Ты же вроде член Артели… Так скажи мне, быть может, вам известно, зачем фройлен Дельгов уехала из Аркадии в такую даль? Или же… ты случайно могла слышать какие-либо слухи об этом?» Катарина в очередной раз претворилась, будто перебирает в голове какие-то далёкие воспоминания, а ещё через несколько мгновений неуверенно вымолвила: «Простите Нуна, но я всего лишь механик-наблюдатель. Мне неведомы дела Барона и его благородного двора. Думаю, и многим моим коллегам тоже». — Добавила в конце девушка, как тут же произошло немыслимое: Куратор резко приблизилась и, грубо схватив вожатую за подбородок, заставила ту, наконец, поднять голову. Заглянув прямиком в бесцветные глаза подчинённой, Мария строго произнесла: «Ты знаешь, ведь лгать послушницы Аркадии — большой грех и преступление!». Даже Катарина, со всем своим многолетним опытом контактов с самыми разными людьми, не могла ожидать от этой женщины такой открытой и суровой настойчивости. Сейчас перед миссионеркой стояла далеко не та легкомысленная, вечно по уши влюблённая светская девчонка, какой Мария по-честному продолжала оставаться с самого первого дня переезда в Аркадию. Что-то в ней теперь пробуждалось. Такое, что, по-видимому, поколениями передавалась в великом доме Люкхемберг.       — «Что вы, Нуна! У меня и в мыслях не было вас обманывать», — быстро ответила Катарина, даже и не стараясь изображать, что сейчас шокирована. Параллельно, глубоко внутри, девушка осознавала, как её чары без столь длительной подпитки быстро покидают заимственное тело. Ещё немного, и миссионерка окончательно лишится маски. Тем самым она не только провалит задание, но и погубит невинные человеческие жизни. Несмотря на опасность, Катарина сочла потратить ещё частицу энергии на то, чтобы привести сознание наставницы в порядок. Ибо если подозрения Марии перейдут к решительным действиям, то тогда вся операция обречена на провал. «И всё же, почему энергия внутри этой женщины так неистово пульсирует? Не секрет, что Мишель, куда более искусен в техниках манипуляции человеческим сознанием. Он никогда бы не оставил после себя такого явного грубого следа. Даже несмотря на столь сильный голод». «Впрочем, предсказуемо, — решила для себя Куратор, медленно выдыхая частички гнева. — Станет ли эта хитрая, маскирующееся по дурочку девчонка вот так вот выдавать секреты своей банды. Особенно мне — их потенциальному врагу и сопернику». Как бы Мария до этого ни старалась держаться в стороне от бесконечных интриг и холодной вражды правящих каст Аркадии, однако, на её взгляд, ситуация, которая складывалась сегодня, явно не сулила ничего хорошего для и без того хлипкой политической стабильности в городе. Да и не только для стабильности, а может быть, и для её самой. И, что самое страшное: для их новых воспитанников. Женщина пообещала себе, что в оставшейся поездке ни на минуту не оставит подозрений к своей особой “пассажирке”, и вдобавок ещё и к этой серой вожатой. Глубоко выдохнув и уложив в голове разбушевавшиеся мысли, Куратор вдруг осознала, что ей теперь стало стыдно. Сознание вдруг принялось пробуждать те забытые воспоминания: воспоминания о подобных проявлениях юношеской несдержанности – поведения, крайне недостойного для благородной фройлен из её Великого рода. Казалось, уже давно прошли те времена, когда эксцентричный подросток не контролировала свои эмоции, зачастую выставляя их напоказ даже по самому пустяковому поводу. И вот теперь… опять. А ведь если так трезво рассудить: ну с чего бы ей — дочери Великой Аркадии Просветительницы, пришло в голову обвинять эту бедную седовласую девушку, на которую и без того в столь сложной поездке свалилось множество отнюдь не женских обязанностей. Наверняка, для неё это такой же “первый рейс”, а может, и вовсе первый выезд за пределы города, если не за стены Артели. Кто их там знает в своей крепости тайн. По-новому взглянув на усталую, но всё же деловито сосредоточенную помощницу, Куратор уже было собралась извиняться, однако внимание женщины вдруг привлекли тёмные пятна вокруг глаз подчинённой.       — «Что это у тебя на лице? Ты что, плакала?» — осторожно вопросила Мария.       — «Нет-нет, Нуна, — быстро начала Катарина. — Дело в том... В лавке вдруг выяснилось, что у меня, оказывается, аллергия на некоторые здешние травы. — Девушка для убедительности шмыгнула носом. — Вот и невольные слёзы размазали подводку. Но... теперь уже всё в порядке, правда! Торговец дал мне целебный настой, и сразу же стало легче». Глуповатая улыбка на лице Вожатой продолжала подкреплять каждое её слово, тем самым успокаивая разум Марии. Однако в голове всё миссионерки продолжали сыпаться вопросы: «И что же, в конце концов, могло заставить Мишель вдруг прекратить поиски Источника? Ведь даже людьми в точности доказано, что он существует». — Миссионерка, по правде, и сама хорошо знала, также чувствовала этот дурманящий зов. Зов воистину животного насыщения, зов нескончаемой силы. Сейчас он звучал настолько громко, что казалось, к нему вот-вот можно будет прикоснуться.       — «Никогда бы не подумала, что ты умеешь краситься, — язвительно подметила Куратор, но тон её ощутимо стал мягче. — И даже Графине это неизвестно? — как бы в скользь тихо добавила женщина. Катарина в ответ характерно опустила голову, а Куратор поняла, что все последующие расспросы теперь были совершенно излишними.       — «Ну да ладно... Купила хоть свой чай? » — Отведя тему, Мария демонстративно взглянула на свёрток в руке вожатой.       — «Конечно! Правда, названия у него уж больно сложное... уже успела позабыть».       — «Ну вот, ещё одна хорошая новость, — иронично подметила женщина. — Что же, иди и приведи себя в порядок да готовь поезд к отбытию, установленное время уже на подходе. А я проверю, все ли пассажиры вернулись на борт». Катарина кивнула, и обе девушки собрались отправиться в тамбур, как к общему их удивлению, да и удивлению всех на пироне, произошло следующие: Неподалёку от станции, в ближайшем конце улицы вдруг раздалась нарастающая какофония шумов. То были быстрый механический стук, после которого тут же последовал ряд прерывистых гудков, а вдогонку им прозвучали несколько возмущённых криков. Завершилась же вся эта бурная процессия неприятным протяжным скрипом. Из поднятых облаков пара вперемежку с дорожной пылью появилась небольшая повозка без верха. Её хрупкие, не предназначенные для больших скоростей колёса практически смотрели в стороны кто куда, на свой лад каждое. Одно из комплекта круглых явно не принадлежало к остальным. Не успела ещё густая завеса осесть, а местное мужичьё возбраниться, как из кузова стремительно появились люди. Трое, что называется, "сломя голову" бежали по направлению к вагонам. Высокая женщина, вытянув руку и громко взывая, махала какими-то бумагами. Мужчина с трудом удерживал увесистый саквояж, а молодая девушка позади, обеими руками ухватившись за сумку, удивлённо глядела на поезд. «Что же, вовремя это они, — подумала Вожатая, равнодушно глядя на открывшуюся картину. — Ибо вскоре запорные клапаны, упрятанные глубоко внутри локомотива, без просьбы или же чьих-либо указаний выпустят чудовищную силу, которую люди привыкли звать своим собственным именем "Фасфо´ген”. И та играючи заставит кипеть тонны воды, а также и аппетит в наших с тобою проклятых телах». Мария наконец-то просеяла скромной, располагающей улыбкой наставницы, пока выслушивала напористые извинения женщины — матери будущей пассажирки. Естественно, бумаги без каких-либо возражений Ордена или Академии были тут же подписаны. Мужчина же — отец воспитанницы, перекидывался фразами с тутже объявившимся офицером; куратор кратко рассказал ему о состоянии дел в Аркадии, а также долгом изнурительном путешествии. А их юная дочь — красноволосая Астрид, проявляя не дюжее любопытство, рьяно встревала в разговоры обоих пар, задавая десятки самых разных вопросов. Катарина, почтенно ожидая в стороне, невольно всматривалась в эту странную немногочисленную семейку. Честно говоря, их богатая речь и весьма учтивые приёмы мало походили на те, что привыкли бы использовать прочие местные. И, да ладно... Поначалу всё было даже хорошо, пока миссионерка вдруг не заметила, что ореол потоков энергии вокруг их железной машины тоже стал вести себя немонго иначе: «Наверное это Мишель уже принялась утолять свой голод» — Однако ведь нет! Теперь газ не льётся бурным течением по трубам внутри корпуса, а наоборот, стремится вырваться, всё больше стягиваясь в сторону этой рыжеволосой. Будто собрался окутать её собой. Невероятно.... «А что, если так называемый источник — это вовсе не место? Что если это... человек!» — Мелькнувшая шальная мысль в голове вожатой заставила Катарину испытать чувство, которое уже сорок лет, как было ей недоступно. «Да спасёт нас Создательница!»