208 - 30 костей

" меня звали Куромаку, фамилия - Сан, что, между прочим, означает "солнце". двадцать первого февраля две тысячи четырнадцатого года, когда меня убили, мне было двадцать пять лет. той зимой все объявленные в розыск дети выглядели примерно одинаково: аккуратно постриженные волосы серых оттенков, светлые или темные неживые глаза и широкая искренняя улыбка. интересно, могли ли предположить эти дети, что их счастливые фотографии будут висеть на каждом углу или печататься на пакетах с молоком с подписью "ПОМОГИТЕ НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА". среди этих печальных изображений, развешанных на фонарных столбах, иногда появлялись еще более серые - взрослые. порой без вести пропадали старики, вышедшие вечером прогуляться и заблудившиеся, а порой и люди, которые были всего лишь на пару-тройку лет старше меня. если исчезал житель, под унылой фотографией располагалась подпись, на которую не жалели ярко-красных чернил: "РАБОТАЛ ###" или "УЧИЛСЯ ###". еще будучи живым, я замечал на стенах большое количество таких листовок. чаще всего на них была подпись "РАБОТАЛ НА ЛЕСОПИЛКЕ". хах, как бы это странно не звучало, лесопилка находилась в самом центре леса. маршрутки или автобусы туда не ходили, по этому богатые рабочие заказывали себе до работы такси, а более бедные шли пешком. думаю, не сложно догадаться, какой путь выбирали все пропавшие работники оттуда. мне нравилось рисовать. да, пожалуй, я не обладал особым талантом, но кролики, птицы и драконы у меня очень хорошо получались. помню, в детстве у меня было пару тетрадей, в которых я черкал различные каракули во время скучных уроков. как я заметил, как минимум один делегат из моих приближенных так же увлекался изображением фантастических животных. порой среди солен листов, доставленных мне Куроном я так же обнаруживал милого котенка или даже собственный портрет. он красиво рисовал. правда, мне очень нравилось. вот только я никогда не говорил ему об этом (очень жалею - парень заслуживал признания). хотя, может, я просто не хотел смущать его этим. иногда, когда спустя пару часов после обнаружения приятных глазу изображений я вызывал его к себе, то замечал, как нервно его глаза бегают по моему столу, рукам, комоду и прочим поверхностям, видимо, в поисках карандашного изображения. я никогда не развешивал эти рисунки на стенах или не хранил их в своем доме, нет. когда их накопилось достаточно много, мне пришлось завести небольшой альбом, который я время от времени пополнял новыми художествами делегата. альбом этот хранился в моем кабинете в одном из ящиков тумбочки, стоящей рядом с черным диваном вдоль одной из стен. как бы то ни было, больше мне нет дела до этого. здесь все выглядело совсем по-другому. за продолжительное время я все еще не смог привыкнуть к вольности нахождения здесь. более всего меня заботило отсутствие работы. конечно, в загробном мире не имеет смысла ни должность ни сбережения, оставленные тобой на земле. здесь тебе не обязательно было питаться, спать или даже вставать с кровати. лежа ночью на ней, я либо смотрел на звезды, мерцающие в облаках, через стеклянный потолок своей астрономической башни, либо дремал. здесь было хорошо. хорошо для меня, ведь я самостоятельно создал это место и все, находящееся вокруг него. окончательно понять здешнюю систему распределения мне, похоже, не удастся, но так вышло, что мне выдали большое поле со словами "сделайте из этого места свой идеальный мир", и я сделал. мне нравилось одиночество здесь, нравилось часами читать тома известных или неизвестных писателей, которые я хотел себе еще при жизни. нравилось просто смотреть на летящие вниз хлопья снега, поглаживая кошку, мирно сидящую на моих коленях. иногда, правда, хотелось поговорить с кем-то. изредка, конечно, мне получалось увидеться со своим куратором - Энни, но мне все же хотелось бы найти родственную душу здесь. к слову о кураторах: каждого призрака распределяли к куратору, который должен был помогать новичку осваиваться на новых землях, раскрывать все свои способности и в целом стать полноценным приведением. как я уже упомянул, моего куратора звали Энни. было ли это ее имя при жизни, или она взяла себе прозвище - я не знаю. но, правда, она довольно милая и заботливая. порой из окна моей астрономической башни мы вместе наблюдали за моим убийцей. я молчал, а она лишь изредка говорила: "какой мерзавец.. " ... еще при жизни, в детстве, мне нравились уроки алгебры. мой учитель - многоуважаемый мной Ханс Грубер очень интересно преподавал эту сложную науку. чуть раньше я упоминал, что порой рисовал в тетрадях на скучных уроках. так вот, ни алгебра ни геометрия к этим предметам не относились. мне нравились даже шутки профессора Грубера, хотя с юмором, буду честен, у меня туго. порой, когда к меловой доске выходил "незнайка" и начинал неправильно решать задачу, Ханс в шутку говорил, что за еще одно неверно записанное решение убьет нерадивого ученика. к слову, со мной покончил совершенно не профессор. не нужно думать, что каждый человек, упомянутый в моем рассказе будет как-то причастен к моей смерти. кстати, после официального оглашения моей пропажи (возможно - смерти) профессор Грубер пришел на похороны и даже проронил слезу. мне жаль их. жаль просто потому, что меня нет рядом. одно хорошо - двумя месяцами ранее моей кончины я написал завещание, в котором упомянул королевство. целиком и полностью оно было завещано Курону. да, он не был мне ребенком или дальним родственником, но тем не менее, с момента вступления его в наследство, я ни разу не пожалел о своем выборе. я доверял ему, да. доверяю. к слову, после того, как мой кабинет официально стал принадлежать ему, он открыл всего лишь один ящик в нем. тумбочку, в которой лежал альбом с его потерянными рисунками. открыв эту книгу, король лишь разрыдался и более не трогал никакие ящики. надо же, какое точное попадание. " ... дописав чернилами последнее слово, я поставил точку и отложил свой дневник. стоило бы выйти на землю, ведь я не бывал на улице уже пару дней. спустя какое-то время после моего появления на небе, Энни рассказала и показала мне, как можно возвращаться и гулять по земле. ты, естественно, невидим для живых, но кошки и собаки оказывают на тебя повышенное внимание. кто-то шипит, кто-то лает, а кто-то подходит ластиться. чаще всего я гулял по Курограду, порой заходя проведать замок и всех его обитателей. исходя из поведения нового короля я понял, что тот либо слишком уважал меня, либо был ко мне неравнодушен, ведь в моем альбоме, как я упоминал в дневнике, были мои портреты, а почти сразу после моих похорон, в центре города была возведена моя статуя. мне очень приятно такое признание, но Курон убивает все свои силы не только в увековечивание моей памяти, но и в поиск убийцы. скорее всего ни жители светлой, полной счастья страны, ни приближенные, ни, наверное, сам король не мог предположить, что он сможет убить человека. убить меня. то ли под веществами, то ли в припадке невесть откуда взявшейся ярости, он ударил меня ножом около пятидесяти раз, после чего расчленил. честное слово, я не представляю, что было на его уме. тем не менее, сразу после совершенного, он быстро опомнился и начал придумывать, как бы замять следы. ничего лучшего, кроме того, как убрать меня в чемодан и отвезти в бездонную яму, находящуюся меж нашими королевствами, он не придумал. эта яма, к слову, давным-давно была шахтой, которую забросили из-за того, что из нее исчерпали все, что было. семейство, живущее неподалеку построило на этой шахте свой бизнес: любой мусор можно было выбросить в эту яму за небольшую плату. не повезло мне, конечно, не только с тем, что меня в принципе убили, но и с тем, что это сделали на территории Курограда, а, соответственно, делегаты начали подозревать в этом кого-то из жителей. кстати, во время суматошных попыток избавиться от меня окончательно, Феликс обронил кое-что в поле. мою руку. именно найдя ее, Куроград решил организовать похороны. сейчас я шел по земле. в начале меня пугало то, что какой-нибудь человек мог просто пройти сквозь меня, но чуть позже я привык к этому. по привычке сворачивая за углы улиц, я пришел к своему бывшему дому, который принадлежал мне вплоть до смерти. его, кстати, я тоже завещал Курону, но тот продолжил жить в маленькой квартире, считая, что это место должно остаться нетронутым в честь памяти обо мне. я остановился поодаль от черных ворот, закрывающих путь в мое жилище. внезапно, позади меня раздался спокойный женский голос: "скучаешь, да?". я вздрогнул и обернулся. Энни стояла недалеко от меня и оглядывала здания. - боже мой, давно ты здесь? девушка перевела взгляд на меня и ухмыльнулась - я все это время была здесь, ведь мне поручено следить за тобой. - я, видимо, не замечал тебя. мы, кстати, давно не виделись. что новенького? тронувшись с места, она прошла мимо меня и задвигалась дальше по улице, а я направился ей вслед. - да ничего особо, правда недавно меня поставили в кураторы десятилетнему ребенку. я усмехнулся, стараясь чуть сбавить шаг - не сладко? девушка вздохнула и тоже начала идти медленнее, скрестив руки за спиной. - ага. она почти ничего не понимает и по сотне раз просит объяснить ей базовые основы. она, конечно, меня выбешивает, но срываться на ней я не имею права... внезапно я осознал, что дети здесь просто так не появляются. - а как она умерла? болезнь? - не-а, ее тоже убили. кажется, пьяный отчим. по крайней мере, она сказала лишь пару слов о своей кончине. ей, видимо, больно говорить об этом. ни с того ни с сего, я представил себе примерный сценарий ее смерти, и от собственных мыслей мне стало жутко. - оно и понятно, наверное... ... болтая, мы попали на центральную площадь моего города. почти в самой ее середине в небо возвышалась огромная колокольня, на которой располагались классические часы. Энни повернула голову в сторону башни. - какой ужас! прости, мне нужно бежать. я опаздываю на встречу кураторов. удачи! закончив тараторить, девушка обернулась вороной и взлетела ввысь. после увиденного меня интересовало только два вопроса: первый - куда делась ее одежда, а второй - могу ли я так же. Энни никогда не говорила мне о возможности перевоплощения в различных животных. точно не знаю, как она это сделала; то ли произнесла про себя какое-то заклинание, то ли она обернулась птицей просто по желанию холодного сердца. девушка говорила мне, что в небе не имеет смысла время, но сейчас она крикнула, что опаздывает. возможно, конечно, в ней сохранились фразы, которые она использовала при жизни, а может - она просто не хотела грузить меня сложными системами. выйдя из ступора после увиденного, я заметил стаю собак, бегающих неподалеку. стоило бы возвращаться, ведь мне не хотелось бы разбудить весь район собачим лаем, когда псы заметят меня. закрыв глаза, я исчез, ненадолго оставив после себя на земле полупрозрачный след.