✃𝓵𝓸𝓿𝓮
Взъерошенный Тэхён нервно носился по комнате, запуская длинные пальцы в отросшие до шеи и обесцвеченные добела волосы. — Нет, ты не понимаешь, Гуки! — возмущенно причитал парень. — Это уже переходит все границы! Вчера этот кэджасик влетел следом за мной в примерочную магазина, надеясь, что ты там наедине со мной. Он, конечно, долго извинялся и оправдывался, что случайно поскользнулся, но камера на его телефоне была откровенно направлена в мою сторону. Он одержим, буквально болен идеей заснять нас в компрометирующей ситуации и потешить свое самолюбие, доказав всем, что мы - пара. Лениво потянувшись, откровенно любуясь своим переполошенным парнем, Чон ответил, саркастично улыбаясь: — Ну ничего удивительного, что он одержим. Сколько раз он потерял работу за этот год? Наше агентство столько исков ему втюхало, каждый раз выигрывая суд. Если бы мне ни было так смешно от его потуг - я бы его даже пожалел. Ведь на самом деле он-то реально прав - мы пара, просто объявить об этом не имеем возможности. — Пожалееел? — изогнул бровь Тэ. — Да мне его собственными руками придушить охота. Сколько раз из-за Ли Хвана обламывался наш совместный отпуск? Вспомни, ведь это именно он выложил под левой аватаркой наши следы на песке, я уже молчу, что из-за гребаного сталкер-фаната мне пришлось в клубе бежать из кабинки туалета через окно. Он же тогда буквально скалился от удовольствия, понимая, что деваться нам некуда и что рано или поздно мы из нее должны будем выйти. Знаешь, любимый, я не удивлюсь, если однажды в мойщике окон нашей квартиры узнаю сасэна Ли Хвана. Этот мичинно, походу, и двадцать третьего этажа не испугается. — Тэ, любимый, успокойся, умоляю, — протянул Чон, — оставь эту проблему агентству, пусть разруливают. Иди ко мне, я соскучился. В последнее время наш график даже меня измотал. Обещаю, как только выдастся возможность - мы уедем от всех далеко-далеко и отлично отдохнем, и даже липучка Хван не помешает мне подарить своему мальчику небо в алмазах. Ведь ты и сам мой самый дорогой бриллиант на свете. Заполошно бегающий по комнате Ви приостановился и раздраженно уставился на своего парня: — Ты только о сексе и думаешь, Гуки! Тебе наплевать, что эта проблема беспокоит меня. Ты - эгоист, причем озабоченный. Но я знаю, что мне делать, и знаю, кто мне поможет, раз тебе наплевать. Шуга-хен всегда рядом, когда нужен, ему небезразличны мои переживания. Сверкнув глазами и взъерошив еще больше растрепанные волосы, Тэ, достав телефон, зашёл в контакты. — Ты не будешь звонить хёну! — завопил, подрываясь с кровати, Чонгук. — Меня достало, Тэхён, что ты меня, своего парня, ни во что не ставишь. Чуть что - бежишь к хену. Юнги-хён то! Юнги-хён это! У тебя есть я, и мы решим эту проблему, — уже буквально проорал в лицо парню разозлённый Чонгук, вырывая телефон и отбрасывая его на кровать. Обхватив руками торс парня, Чон прижался горячими губами к уху любимого: — Давай, рассказывай, манипулятор родной, что такое ты там придумал? Как собираешься отомстить нашему сталкеру? Может, просто не особо загоняться, а натравить на него нашего любимого охранника, пусть по-тихому косточки ему пересчитает и все дела? Может, это поможет ему понять, что айдолы тоже люди, имеющие право на ЛИЧНУЮ жизнь, а она неприкосновенна. — План - говно! — раздался из откинутого телефона узнаваемый глубокий и красивый голос Шуги. — Хочешь сделать хорошо - сделай сам. Не волнуйся, Тэ-Тэ, хён уже выезжает, решим вашу проблему, детки. — Да бляяя, — обреченно протянул Чон, — ну че за хрень? Вот когда ты мне нужен, Юнги-хён, до тебя не дозвонишься, а Тэхёну даже просить не пришлось, как ты уже, словно джин из лампы, исполняешь желание. И только весьма довольный развитием сюжета Тэ, растянув губы в улыбке, мурлыкнул, сексуально облизывая губы: — Спасибо, хён, мы ждём тебя. В рекордно короткие сроки добравшись до младших, Юнги, с удобством расположившись в глубоком кресле, бесцеремонно притянув на свои колени блондина, пробурчал: — Ну, рассказывай, странное дитя, кто тебя обидел?***
Настойчивый звонок телефона просверливал огромную дыру в голове страдающего от перепоя журналиста. И, хоть время еще только слегка перевалило за полдень, взяв в руку надрывающийся телефон, мужчина побрел на кухню, где по воспоминаниям затуманенной головы все еще оставалась недопитая бутылка виски. Раздраженно сбросив звонок с неизвестного номера, Ли Хван, трясущейся рукой достав бутылку крепкого спиртного, щедро плеснул жидкость в стакан. Жадным глотком опустошив спиртное, мужчина застонал, преисполнившись жалостью к себе. Опустив голову на сложенные руки, журналист ощутимо приложился лбом об стол. Он был жалок и отвратителен сам себе, когда вспоминал, как после крайней, неудачной слежки за ТэГу его начальник истерически орал на него и брызгал слюной, требуя, чтобы он бросил дебильную затею найти доказательства связи известных айдолов. Закончился разговор весьма плачевно: начальник отправил его в недельный неоплачиваемый отпуск с прямой угрозой увольнения в случае, если агентство Ким Техёна подаст на их газету иск в суд, который они без сомнения проиграют. Прекрасно отдавая себе отчет, что его сталкерство красивой пары уже переходит все границы, Хван все же не мог отступить от своей одержимости. Ему было жизненно необходимо подтверждение, что Тэхён находится в отношениях и что он никогда, ни в одной из реальностей, не будет принадлежать ему. Когда он стал зависим от этих красивых глаз с разными веками и сексуальной родинкой под одним из них - он точно не мог сказать, но со времени дебюта новой группы, шесть лет назад утонув в омуте этих шоколадных, немного шкодных глаз, он не мог отказаться от этого наваждения. Ким Тэхён стал его личным адом и раем, он был его космосом и его вселенной. В этом парне журналиста завораживало буквально все: от кончиков волос на голове до аккуратного мизинчика на красивых ступнях. Со временем, все больше и больше погружаясь в мистическое притяжение этого человека, Хван перестал нуждаться в реальных людях и отношениях, где все были не Ким Тэхёном. Его девушка, с которой он жил и готовился к свадьбе, бросила его, не выдержав конкуренции с великолепным айдолом, назвав «озабоченным психом». Его немногочисленные друзья перестали звонить и писать ему, зная, что еще одну многочасовую беседу об артисте им не выдержать. Незаметно для себя Хван остался одиноким путником в бескрайней пустыне Ким Тэхёна. Впрочем, подобным развитием ситуации журналист не был разочарован. Его вполне все устраивало: его любимый был всегда рядом, в любое время суток, хоть и в цифровом формате, но и этого малого Хвану было достаточно, ведь любование красивым лицом он не променял бы ни на одно реальное присутствие других. Телефон вновь разразился надоедливой трелью незнакомого номера, и слегка захмелевший журналист все же принял вызов, недоумевая, кто его так настойчиво добивается. — Господин Ли? — спросил красивый голос. — С вами разговаривает тот, кого вы вчера засмущали в примерочной кабинке, в которую, разумеется, «случайно» ввалились. Едва не выронив телефон, журналист икнул или угукнул в трубку. — Ну что ж, я рад, что не ошибся, — слегка насмешливо продолжил абонент. — Я так понимаю, вы хотели встретиться с нами? — выделил последнее слово собеседник. — У вас будет такая возможность. Завтра в десять утра мы ждем вас для личной беседы. Я так понимаю, вы весьма заинтересованы в обнародовании неких фактов. Что ж... Наши цели совпадают. Мы устали скрываться и хотим каминг-аут. Вам будет предоставлена возможность вынести эту сенсацию на мировую общественность. Вы это заслужили своей настойчивостью, — раздался фоном второй голос из телефона. — Наше условие - никаких тайных микрофонов и скрытых камер. Мы не постесняемся вас обыскать, — жестким тоном закончил свою речь второй собеседник. — Ну, думаю, мы договорились? — протянул телефон узнаваемым голосом. — Будем вас ждать в номере отеля. Помните наше условие: только мы, вы и камера, никаких потайных микрофонов, иначе сотрудничество будет разорванно. До встречи. Гипнотизируя взглядом телефон, Хван пытался осознать, что с ним только что разговаривал сам, мать его, Ким Тэхён, герой его жарких снов, и его брутальный, четкий и жесткий парень Чон Чонгук.***
На следующий день, ровно в десять, потеющий от волнения журналист стучал в двери номера пафосной гостиницы, где любовь всей его жизни назначила ему встречу. Слегка приоткрыв вход, его втянула внутрь крепкая смуглая рука. Захлопнув за его спиной двери, над ним, нависая, застыл Чон Чонгук, неподалёку стоял, сложив руки, и сам Тэ. Губы парня растягивала узнаваемая улыбка, да и вообще, в отличии от младшего, его лицо и поза выражали добродушие. Сердце и душу журналиста пронзила сладкая ноющая боль. Его любимый Тэхён был так близко и одновременно далеко, потому как, слегка мазнув по Хвану взглядом, он перевёл восторженные глаза на стоящего рядом Чона. Сердито хмурясь, младший пробурчал: — Ну, думаю, знакомиться никому ни с кем не нужно? Вы нас знаете, мы, к моему сожалению, тоже прекрасно с вами знакомы, Ли сонбэним. Наши условия вы, надеюсь, помните? Позвольте глянуть вашу камеру и проверить одежду на наличие микрофонов. Слегка заторможенно, всё ещё не отрывая взгляда от Тэхёна, журналист протянул Чону камеру и позволил провести по одежде неизвестным, тихонько попискивающим устройством размером с пачку сигарет. — Все норм, — кивнул Чонгук, — камера, кстати, один в один как у нас. Проходите в комнату налево, надеюсь, список вопросов вы подготовили? Достав телефон и отправив короткое сообщение, младший первым направился в одну из комнат номера. Пропустив журналиста вперед, Тэ в спину произнес: — Имейте в виду, что мы вправе не отвечать, если нам какой-либо из вопросов не понравится. Но, думаю, этого не случится. Мы устали прятать свою любовь и открыты к диалогу. Надеюсь, наши Арми поймут нас и порадуются нашим чувствам. Споткнувшись на ровном месте от этих слов, Хван, все же выровняв походку, прошёл в комнату и достал видеокамеру. Сев в предложенное Чоном кресло, журналист нажал кнопку включения. К его несказанному удивлению, камера включилась серыми прерывистым всполохами, не транслируя четкость изображения. Перезагрузив и вновь включив её, побледневший Хван покрылся холодным потом. Прекрасно функционирующая дома видеокамера напрочь отказывалась работать. Посмотрев на мучения испуганного журналиста, Чонгук поднял с коленей присевшего на него Тэ и пошёл за их видеокамерой. Вытащив свою карту памяти, саму камеру он протянул журналисту: — Пишите на нашу, после интервью вернёте.***
Получая откровенные ответы на продуманные и подготовленные вопросы, Хван рассыпался на молекулы. Его глаза зачарованно притягивало к лицу Техёна: парень без сценического грима был так же, если не более, красив, и его не типичные для корейцев глаза, глядящие с огромной нежностью на своего партнёра, разбивали сердце и самого Хвана, и миллионов Арми, которым предстоит увидеть это интервью. Сам же Чонгук, крепко сжимая талию сидящего на его коленях любимого парня, сверлил ревнивым взглядом журналиста, интуитивно почувствовав в нем конкурента. Слегка смущаясь, частенько прерывая свою речь, Тэхён откровенно рассказывал историю зарождения искренней и взаимной любви. Услышав заключительные слова, сказанные его обожаемым Ви-хёном о том, что он любит и любим от земли до луны, Чон не выдержал и крепко обхватил ладонями красивое лицо, нежно прижимаясь к нему в страстном поцелуе. Пронзенный током физической боли от этой нежности и страсти любящих людей Ли поспешил закончить интервью. Наблюдая за столь сильно любимым им человеком рядом с другим, мужчина с болью в сердце ощущал, как его надежны разлетаются разбитым стеклом на миллионы кусочков. Вежливо попрощавшись, журналист поблагодарил за интервью, пообещав более не беспокоить парней своей слежкой. Вытащив карту памяти и вернув видеокамеру владельцу, задумчивый и потерянный журналист зашел в лифт. Выйдя в фойе гостиницы, человек с разбитым сердцем совершенно не обратил внимание на ощутимый толчок от закутанного в чёрную безразмерную толстовку субтильного, худенького подростка, спешащего занять место в лифте. Лицо юноши закрывала плотная чёрная маска, и только прищур лисьих глаз, мазнувших по лицу, показался до ужаса знакомым. Но странные глаза и поведение в целом не задержались мыслью в голове, ведь она была переполнена более важными и болючими. Наблюдая взгляды и трепет чужих отношений, Хван почувствовал свою вину. Именно в момент, когда его обожаемый Тэ говорил о своих чувствах к другому человеку, мужчина чётко осознал всю низость своих намерений и сталкерского поведения. Ведь, как сказал его любимый философ Ошо: «Если вы любите, а вас нет - отпустите. Если вас любят, а вы нет - оцените и присмотритесь. Если любовь взаимна - боритесь.» Тэхён его не любил, его сердце было занято и наполнено другим человеком. А значит, выход был один - отпустить и найти силы жить дальше.***
Открыв двери любимому Шуге-хёну, Тэхён подпрыгивал от нетерпения, радостно улыбаясь и вспоминая ту проказу, которую они совершили. Чон, настроение которого заметно улучшилось после ухода журналиста, широко улыбался, показывая слегка выступающие передние зубки, из-за которых их Арми нарекли его зайчонком. Снисходительно поглядывая на тонсенов, Юнги тоже не смог удержать серьёзность на лице. Протянув карту памяти Чонгуку, он саркастично сказал: — Держи, дитятко, и помни доброту хёна. Будешь должен - с тебя обед, как минимум. — Ох, Юнги-хён, ты был великолепен, — выкрикивал Тэ, прыгая вокруг старшего. — Твоя идея глушануть сигнал камеры журналиста - это шедевр. Ты гениален, хëн. Спасибо тебе огромное. Склонившись в вежливом поклоне, Чонгук ехидно вбросил, лукаво поглядывая на старшего: — А мне вот больше понравилось, как филигранно хëн стащил у Ли-сонбэнима карту памяти. Скажи, хён, что ещё мы о тебе не знаем? Твоё прошлое, как мне кажется, было весьма интересным, учитывая, как много странного ты умеешь и знаешь. Так, захлопнулись, мелкота, — покраснел Юнги, — не буду я с вами это обсуждать. Нос не дорос ещё до таких секретов, проблема решена и это - главное. — Ой, — уже стонал от смеха Чон, — я просто представляю лицо сонбэнима, когда он захочет владельцу показать наше признание. Кстати, хён, что именно ты туда записал? Краснеющий щеками Шуга промямлил: — Да первое, что попалось. Рассмотрев потерянное лицо и красные щеки старшего, замерший на месте Тэ тихонечко и неуверенно спросил: — А что именно первым тебе попалось, хëн? — Кхм-кхм, — прокашлялся старший, — только чур Чимину ни звука. Я там совершенно случайно в его телефоне папочку нашел тайную. Там на фоне гребаной премии Грэмми, где нам зажали награду, собраны звуки чихов Тэхёна, икоты Хосока, скрипучий смех Джин-хëна, мои маты, храп лидера и пердёж всех мемберов, без исключения. Не знаю, зачем моему любимому чудику это нужно, но этот файл весьма круто в концепцию вписался, вот я его и записал, думаю, начальство и журналист этой мерзкой газетенки вполне себе заслужили именно такой каминг-аут. Громкий хохот разорвал пространство гостиничного номера. И невдомек было веселящимся мемберам, что, выйдя за шикарные двери пафосной гостиницы, господин Ли Хван в редакцию не поехал, а, просто разломав пополам выстраданную, долгожданную улику, выкинул обломки в урну. Запахивая поплотнее лёгкое пальто, он побрёл прочь. В голове мелькала только одна мысль: — Будь счастлив, любовь моя! Я отпускаю тебя! Я не стану тем, кто разрушит твою жизнь и карьеру. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы сделать больно.✃𝓵𝓸𝓿𝓮