Не ласковый май

Вова бежит по самым родным и знакомым улица. Где когда-то гулял с мелким, играл в снежки с ним. Помнит, как каждый раз поддавался ему, как Маратка улыбался своей еще не до конца полной улыбкой. Два зуба спереди и те молочные. В другой бы любой ситуации он бы улыбался. Но сейчас… Сейчас в голове только мысли о том, как он заставит Раджу сожрать свой член. Улицы улицами, но они не животные. Поступать как твари улица не учит. Пальто был не прав, когда напал на безоружного, но и Равиль поступил мерзко, когда прыгал по голове одиннадцатилетки. «Мы квиты». Звучит фраза Раджи. Ну нет. Квитами они были, когда Равиль получил по заслугам. А когда Раджа посмел тронуть самое дорогое, что есть у Вовы, он перешел все границы. Универсам такого не прощает. Улица не прощает. Вова не простит. Перебьёт каждого Хадишеского. Некоторое время спустя мужчина дошел до излюбленных гаражей Хади Такташа. Сранная группировка. Она считалась самой сильной и весомой в городе. Убийства, изнасилования, грабеж, разбой, мафия, да казалось даже полиция под ними ходит. Ведут себя как скоты. Вова еще мог бы понять, если бы тронули их девчонку. Понять, но не простить. Что за пидорские наклонности. Парень парня. Как после такого на него его приближенные будут смотреть. Вова заходит без стука, приглашения и встреч. Просто врывается и тут же взглядом встречается с один из ублюдков. Сыч. Он держал левую ногу. Суворов помнит.       - О, мой дорогой друг. – Улыбается Раджа. – Присядь Сыч. Не гоже гостей злым взглядом встречать. – Мужчина поднимается, но не делает шагов вперед. – Понравилось представление? Тоже захотелось?       - Тварь. – Шипит Вова.       - Ай-ай-ай! Ругаться на тех, к кому пришел в гости. Мама не научила тебя манерам? – Насмехается Раджа, а Вова стоит и не один мускул не дрогнул. – Знаешь, твой брат тоже хамил. Но думаю больше не будет. – Все кто был в комнате заходятся смехом, а Адидас все смотрит и смотрит. – А знаешь, я так-то порицаю такие связи. Пидоры не люди. Но мне очень понравился твой братишка. Задница тощая как у девчонки, сам узкий, будто девственницу трахаешь. Не сравнимые ощущения. – Давит Раджа. – А я же не подумал смазку взять. Но его кровь. Пора бы уже в аптеках продавать что-то подобное. Это заводит. Хотя его крики больше. – Снова смех разливается. – Помогите! Не надо! Вов, пожалуйста! – Намеренно пищит Нурлан. – Вы не говорили ему, что в правилах улицы пацаны не умоляют? Но полагаю это уже не важно. По нашим законам его теперь должны отшить. Но я бы повторил с ним на последки. А лучше бы себе оставил. Такая подстилка была бы… – Теперь уже сам Макбетов вторит товарищам, но улыбка его спадает, когда Вова достает пистолет и простреливает каждому напротив сидящему голову, а их главному Ногу. – Ты что творишь, тварь? – Ревет от боли Нурлан.       - А вот теперь поговорим по правилам улицы. – Ухмыляется Вова и надвигается на мужчину, что к стене отпалзает. Боится.       - Убери! – Кричит он, но Адидас ближе подходит и на рану надавливает, вызывая крики адской боли.       - Мстить решил? Думаешь все с рук сойдет. – Скрипит зубами Вова.       - Адидас, пушку выкинь! – Рычит Раджа.       - Ты переступил всякие грани сегодня. Моли о смерти сука! – Фыркает Вова и отходит к столешнице, где лежат вилки, ножи и ложки. – Даю тебе три секунды, моли о пощаде. – Но Раджа улыбается и мотает головой.       - Делай со мной, что душе вздумается, но мольбы ты не услышишь. – На последнем слове, Вова вгоняет одну из пяти вилок в левую ногу до упора, а может и глубже. Кровь хлещет в разные стороны, но гнев внутри меньше не становится, зато комната вновь наполняется ором.       - Еще один крик и я вырежу твои гланды. – Ухмыляется Адидас и всажает уже вторую, но ситуация повторяется. Первый удар прилетает в челюсть.       - Я сказал не смей орать, тварь! – Тут же опускается второй и первый зуб уже на полу. Мужчина на полу хрипит, а Вова не останавливается. Удары сыпятся один за другим. Ярость уже застилает глаза. Остановится не может. В сознании всплывает все через что прошел Марат сегодня и желание давать спокойно умереть ублюдку тает как лед в пустыни. Когда зубов остается немного, Адидас зажимает челюсть и в одно мгновение отрезает язык. Орган тут же падает на пол, а весь рот заполняется кровью. Раджа корчится в конвульсиях, а вилки ножи лежат без дела. Вова поочередно вгоняет каждый отрибут в бедра и в руки врага. Видит, как ручейками стекает кровь, а их обладатель мучается.       - Ты не человек Раджа. Ты животное. Молить о смерти у тебя больше нет возможности. Я бы хотел, чтобы ты загнулся где-нибудь в тюрьме, но увы. Ты и так причинил много страданий моему брату. Я желаю, чтобы ты почувствовал, то, что чувствовал он. – Суворов вновь отходит к столику, на котором лежит охотничий нож. – Сегодня, пока я шел сюда, я думал, как быстро убью тебя и свалю, но после твоих речей, подумал, что хочу, чобы ты сдох с членом в заднице. Как тебе такое? Авганец берет рукоятку и медленно приближается к своей жертве. Руки не трясутся, страха нет, волнения тоже. Если бы пришлось он бы сделал все точно так же. Быстро разрезав штаны с трусами, и чуть не блеванув от омерзения, Вова все-таки собирается и вершит задуманное. Член в левой, нож в правой. – Раджа вертит головой и боязливым взглядом смотрит на Адидаса, но второму плевать. Он не отступится. Он отомстит. Одного быстрого и точного движения хватает. Говорила ему Гера поступать в мед. А он уперся с этой армией. Член в руках. Срубил под корень. Мог бы гордится собой, но на душе мерзко. Недолго думая пытается всунуть его в задницу, но та не поддается. На помощь приходит все тот же нож. Через пару минут месть свершилась и справедливость восторжествовала. Раджа не сдох. Истек кровью, но глазами еще хлопает. Володя присаживается на корточки перед ним и прямо в душу глядит.       - Считай мы квиты. – Почти мурлычет он и, перерезая глотку отребья, выходит, чтобы вернутся туда где его ждут.