Пламя обмана

      Тогда ночью напарники сразу вернулись в дом и легли спать. Уже наутро за завтраком они заметили, что испытывали совершенно одинаковое чувство — необходимость двигаться дальше. Ядвига с тоской оглядывала дом, понимая, что если и вернётся в него, то снова спустя довольно долгое время. Однако опять отпустить его, воспоминания, которые он хранил, было попросту нужно. — Куда же мы двинемся теперь с нашей целью? — на всякий случай решила уточнить девушка у мужчины, хотя она и понимала примерное направление. — Безусловно, прямо сейчас вдвоём нагрянуть в убежище культистов у нас не выйдет. Для этого нам потребуется помощь Ордена. И в полном объёме мы сможем получить её в столице, — ответил Велтен. — И останется уйти на покой в горячих песках летних владений, — добавила чародейка, и в мыслях промелькнули смутной чередой моменты из её не самого маленького путешествия. Следопыт усмехнулся. — Как только покончим со всем — возможно. — Тогда приблизим этот миг. Напарники собрали остатки вещей и покинули дом. Перед выездом из города они зашли в таверну за едой — после оказанной бесценной помощи, владельцу дать в дорогу провизию для благодетелей не являлось проблемой. И, забрав лошадей из стойла, те отправились в дальнюю дорогу, в столицу. Снежный саван земли зимних владений растаял на глазах, обнажая спящую под ним траву. Довольно на длительное время по обе стороны простирались однообразные степи уже осенних владений. Место, откуда всё началось… Конечно, Ядвигу не могли обойти стороной раздумья о всём случившемся ранее. Изначально настроенная на полное уничтожение города, она была уверена и непоколебима в исполнении приказа учредителя. Однако после знакомства с Велтеном в девушке что-то дрогнуло и сломалось; именно этот переломный момент заставил усомниться её в правильности планируемых деяний. В попытке доказать свою полезность, Ядвига не смогла удержаться ни на одной из сторон — всё из-за лжи и неумения вести двойную игру. Да и в чёрном колдовстве некромантка была не сильна, раз уж собственное творение решило ни с того ни с сего атаковать её. Таким образом, ни к чему не способная девушка потерпела крах. И по счастливой случайности нашла искупление. Сплошная случайность — счастливая или нет — так можно было назвать течение её жизни. И в точности непостоянная, как всё ещё живущая Ядвига. Откуда взялись эти резкость, колкость и упрямство? Дерзость, самоуверенность? Ведь истинные черты характера чародейки были спрятаны глубоко у неё в душе. И, возможно, они потеряли свою значимость, когда пришлось столкнуться с жизнью в Культе Некромантов. Но обрели её вновь при знакомстве с Велтеном. Мужчина не сделал из Ядвиги совершенно нового человека, качества которого были бы удобны для него самого. Он лишь раскрыл всё то хорошее, что в ней на самом деле существовало с самого начала. Подопечная и наставник — и вправду. Не преподносящий наставлений как таковых, всё-таки о чём-то следопыт заставил задуматься колдунью, пересмотреть взгляды и прийти к окончательному решению насчёт того, к кому примкнуть — к добру или злу? И не сказать, что мастер любовных дел, Велтен не отрёкся от своих слов и принял Ядвигу со всеми её недостатками, причём существенными; не разочаровался в любви и не замкнулся в себе — не теряющий духа и веры, он видел отношения с ней лучшими и стремился поддерживать их таковыми, поскольку был уверен, что его старания на благо половинки, не прошли бы напрасно. Теперь, когда карты раскрылись, ничего не мешало в действительности любить и… просто жить. Разве что, нужно было помочь Велтену отомстить за отца. И с чистой совестью залечь на дно. Однако легко ли это дастся? Пусть всё уже и было обговорено, но мысли по-прежнему навевали беспокойство. Вновь Ядвига стояла между двух огней и не знала, кому в этой ситуации верить: своему учителю и владыке, который остаток отрочества и юности заменял ей родителей, или возлюбленному, который несправедливо лишился отца? Но… Если учредитель убил предводителя орденцев, значит, на то всё же были причины? Близким мы готовы всё прощать и закрывать глаза на их проступки. Чем же хуже Клеменс? — Только я заявлюсь в Культ, и меня сразу же скрутят и бросят гнить в подземелье, периодически пытая или развлекаясь. С таким раскладом резоннее помочь Ордену, а именно — помочь Велтену, мотивация которого проста и понятна — месть за отца. Чем бы ни руководствовался в тот злополучный день Клеменс, он мне не близкий. И я воспользуюсь тем, что однажды, окунувшись в грязь, я не буду брезговать окунаться в неё снова. Предала Культ — так буду идти до конца и изживу их там всех со свету. Мало, кто из культистов имеет достойное обоснование своим ужасным действиям. Как уже и говорилось, во главе их помыслов стоят простые человеческие пороки: жадность, алчность, властность, обида на белый свет. Поэтому смерти некроманты явно заслуживали и заслуживают. Заслуживаю смерти и я тоже… И, если умру, возможно, хотя бы буду полезной и приближу Велтена к осуществлению главной цели его жизни. Ядвига повернула голову и посмотрела на мужчину, который внимательно глядел за дорогой — они проезжали другой пролесок, не затронутый огнём чародейки. Девушка слабо улыбнулась и отвела взгляд, тоже принимаясь изучать окружающую природу, но в противовес обращая внимание больше на её красоту, а не вероятную опасность.

***

      В пути напарники устроили привал лишь на одну ночь и к городу подъехали уже рано утром. Состоящие из грубых каменных блоков, значительные по размерам и надёжные в своей прочности стены столицы олицетворяли её нерушимость и мощь. Они — мастерство и достижение её блестящих умов, выпускников Академии наук по направлению архитектуры. Подле огромного каменного массива располагался глубокий ров, доверху заполненный водой. В связи с этим, у входа был протянут крепостной мост, ведущий соответственно к главным воротам. Они, подобно стражам, стояли так же непоколебимо, как и стены, — древние хранители столичных мудростей, сил и тайн, — возвышаясь над всем окружающим миром. С самого начала о городе уже складывалось впечатление, как об оплоте стабильности и вечной защиты — всего того, в чём нуждались населявшие его жители. Однако это можно было рассматривать и с другой стороны. Остальные владения не чувствовали безопасности так, как столица, которая аккумулировала все средства у себя и делилась ими за редким исключением. Бастионы и крепостные ворота вели путников дальше, к истории и славе города. Ядвига цеплялась глазами за каждый сантиметр улиц, без стеснения рассматривала людей, словно диковинки. Пробудившемуся любопытству аккомпанировало чувство обделённости — внутри каменных стен витал свой особенный дух — дух свободы, рыцарской смелости и верности, дух неповеданных баллад и секретов прошлого, запечатанных навсегда в суровый монолит. Всего этого отродясь у девушки никогда не было. Выросшая не иначе как в деревне, она не могла испытать нечто подобное — восхищение, упоение, восторг. Другое дело столица, где каждый элемент здания, каждый элемент здешний одежды приковывал к себе взгляд. Иными словами, кардинальная смена обстановки заставляла Ядвигу так удивляться. Проезжая по извилистым улочкам за Велтеном, чародейка разглядывала цветы в горшках на подоконниках, встречала оживление столицы вместе с местными, ведь торговые лавки только-только открывались. Ядвига застала явно редкий момент — город пока отходил ото сна. Но в ближайшее время в него наверняка нахлынет яркая волна жизни. Колдунья чувствовала, что всё столичное естество было соткано из магии, из-за чего душа трепетала, радуясь обнаружению новых красок. Нижняя челюсть Ядвиги вернулась в привычное положение, и девушка вздрогнула, осматриваясь. Совсем рядом ехал Велтен, который, видимо, одним непринуждённым движением и помог закрыть рот чародейке. — Если будешь так удивляться, залетит муха, — произнёс следопыт, слабо улыбаясь эмоциональности напарницы. Ядвига недовольно отвернулась, возвращаясь к наблюдению за дорогой, но с более сдержанным видом. — Куда конкретно мы едем? — спросила девушка. — Зная твою нелюбовь к излишне религиозной атмосфере, скорее всего, тебе это место не понравится, — ответил мужчина. Внутри чародейки что-то ёкнуло с неприятным оттенком на беспокойство. И все её опасения подтвердились, когда за просветом узкой улицы показалось величественное здание церкви.

***

      Оно стояло на просторной площади, в центре которой, в свою очередь, стояла огромная чаша, источающая изнутри синее пламя — святой огонь. Ядвига невольно вспомнила слова Велтена: якобы она сотворила похожее, тем самым изгнав нежить. Девушке по-прежнему было сложно поверить в столь широкий спектр своих возможностей — от призыва нечисти до её изгнания. Что же получится завтра? Исцелять? Когда мысли настроились на более серьёзный лад, колдунья ещё раз смерила взглядом церковь. Как и любое здание в столице, она содержала в себе множество деталей. А учитывая её значение, то элементов в оформлении было ещё больше. Шпили церкви стремились к небесам, олицетворяя верующих, также жаждущих прикоснуться к божественному миру. Тяжелые, каменные стены, усеянные множеством резных узоров и гармонично обрамлённые зубчатыми арками, словно обнимали пространство сакрального места, придавая ему ощущение древности, исторической глубины и священности. Вход в церковь представлял собой массивные деревянные двери, над которыми, простирая руки, будто бы парил знакомый образ — Всесоздатель. Он приветствовал своих детей и направлял их к алтарю для причащения. Внутреннее пространство церкви было окутано таинственным полумраком, в котором играли тусклые лучи, проникающие сквозь цветные стёкла витражей. Каждый шаг в такой атмосфере казался значимым и словно вёл прямиком к прозрению. Великолепный алтарь с роскошным венцом каменных скульптур, являлся сердцем церкви. И Всесоздатель в центре композиции как раз наполнял округу энергией смирения. Через пространство здесь проходила тонкая нить просветления, каждый уголок здания источал священность. В этом месте любой человек ощущал истинную, как никогда близкую связь с всевышним и огромный духовный подъём от осознания единения с ним посредством призрачных нежных, любящих объятий. Действительно, любой человек проникся бы царившей тут гармонией. Но не Ядвига. Велтен был абсолютно прав, что ей здесь не понравится. Несмотря на то, что девушка чувствовала себя не в своей тарелке, её мысли, наконец, настроились на серьёзный лад. И когда она смерила взглядом обстановку, то ненароком в голове всплыли воспоминания обстановки церкви осенних владений: лаконичная, строгая, без излишеств. Люди империи верили в одного Всесоздателя и верили сильно. Тогда почему места для поклонения ему так явно отличались? В тот же миг Ядвига увидела обратную сторону предмета своего восхищения: столица, какой бы ни была внешне привлекательной, делала всё на собственное благо, проявляя полное равнодушие к тому, что происходило за её огромными стенами. Налоги жителей империи сделали её такой, какая она была сейчас. И пусть так. Но могли ли эти стены расшириться и обеспечить безопасность всем нуждающимся, не выступая в качестве ограды? Чародейка вздохнула и, следуя за орденцом, который находился после долгого странствия в своей среде, пыталась представить, о чём он думал в данный момент. Наверняка не о том же — не о неравенстве в распределении ресурсов по империи. Он всю жизнь прожил в столице, и неужели у него не возникло мысли при посещении других владений, насколько иначе они выглядели? Он не почувствовал того контраста, кардинальной смены обстановки, что почувствовала колдунья. — Орден создан, чтобы служить на благо жителей империи, защищая их от тёмной магии Культа Некромантов, об этом спорить бессмысленно. Однако для всех в порядке вещей то, что столица живёт заметно лучше, чем остальные владения? Никто не хочет поспособствовать защите от неравноправия, несправедливости? — задавалась вопросами девушка. Царившее в церкви умиротворение оказывало на чародейку прямо противоположный эффект. Шагая по очередному новому коридору, Ядвига поймала себя на мысли, насколько большой был храм; затем она поняла почему. Несложно догадаться, что Велтен завёл напарницу в ту часть здания, доступом к которой располагали лишь члены Ордена Веры. Впрочем, они её и охраняли. Оказаться здесь — значило прослыть по жизни везунчиком. Девушка им как раз являлась. Пускай шанс побывать в святейшей цитадели и представился ей практически случайно, она полностью осознавала свои обязательства, в которые входило, в том числе, и должное поведение. Следопыт остановился недалеко от громоздкой входной двери и обернулся к чародейке. Ядвига удивилась тому, насколько спокойным был Велтен. Его взгляд не выражал ровным счётом ничего, глаза не давали даже единого намёка на эмоции, испытываемые где-то глубоко внутри, как раз за непроницаемой завесой этой… холодности. От воспоминания по коже девушки пробежали мурашки: ещё во время разговора с настоятелем в осенних владениях, с управителем владений зимних она видела мужчину таким же максимально сосредоточенным, гордилась тем, что знала и часто ощущала на себе более доброжелательную его сторону. И куда же она пропала сейчас? А может, её и не было вовсе?.. Вслед за воспоминанием с мурашками пришло осознание и робкий шаг назад — признак явной неуверенности чародейки в сделанном выборе. Невозмутимость следопыта легко граничила с холодным безразличием, которое теперь затронуло и напарницу. Оно действительно пугало, ведь стоило только подумать о том, что всё это было частью плана охотника на некромантов, как сердце пропускало удар. Напускные любезность, щедрость, чувства… Напускное прощение? Всё это — чёртов план мстительного, хладнокровного охотника Ордена Веры..? Ядвига нервно сглотнула прогрессивно растущее беспокойство. Спорно, но она не была дурочкой. Поэтому не стала слёзно и недоумевая спрашивать о том, что происходило. Задала лишь один вопрос: — Я здесь не просто так? И в тот же момент взгляд Велтена, наконец, окрасился сокрытыми эмоциями. Он смотрел на Ядвигу как на грязь, хворь, от которой хотелось отмыться. — Ты обещала мне помочь расквитаться, — ответил мужчина, с ненавистью выплёвывая эти слова. — А ты обещал не использовать меня как ресурс. Неужто запамятовал? — Случается при виде некромантов, которые заслуживают только смерти. Колкая саркастическая перепалка была далека от приятельской. Колдунья начала её лишь для того, чтобы защитить себя от осознания неминуемой гибели, ожидавшей её давным-давно. Сзади к Ядвиге незаметно подошли два крепких орденца, которые не обращали внимания на оказываемое физическое сопротивление. Один моментально надел ей на руки специальные перчатки из металлических пластин, которые, соприкоснувшись с кожей, тут же обтянули её, не давая возможности хотя бы на миллиметр шевельнуть пальцем. Кроме того, те были довольно тяжёлыми, отчего приходилось безвольно опустить руки, как того и хотел коварный Орден Веры. Всё для того, чтобы лишить мага возможности сотворить заклинание — в этом процессе руки и их движения играли важную роль собственно в удерживании энергии. Рот, который ещё мог читать заклинания, другой орденец заткнул также выполненным из металла замысловатым кляпом — маской, у которой в отверстии для рта имелась пластина с предельно острыми шипами, накладываемая на язык. Так девушка была вынуждена удерживать его в плоском состоянии, чтобы шипы не вонзились в него слишком глубоко. Скрученная менее чем за минуту могущественная чародейка не успела создать даже жалкие искры. Она поникла и опустила глаза в пол, жалея о том, что до сих пор жила. Если бы смерть настигла ещё в осенних владениях, ничего подобного сейчас бы не было. Словно чувствуя мысли о поражении Ядвиги — Велтен успел хорошо её изучить — он взял её за подбородок и оглядел как товар, мерзкий, но необходимый. — Если окажешь содействие, обещаю тебе смерть более лёгкую, чем смерть ресурса, который был исчерпан в нуждах Ордена, — произнёс следопыт, отвечая на ненависть во взгляде некромантки бездушной полуулыбкой. Вслед за тем Ядвигу затолкали в помещение за закрытыми дверьми. Просторный зал представлял собой что-то вроде переговорной, где самые важные люди Ордена обсуждали свои планы. На стенах висели знамёна с изображением святого огня, по центру стоял круглый стол. Без лика Всесоздателя не обошлось — его статуя стояла точно посередине рядом с дальней стеной. Он держал руки с поднятыми вверх ладонями над пустующей чашей. Мимо Ядвиги время пролетело незаметно с момента въезда в столицу и до настоящего — она была глубоко погружена в свои раздумья. Так что организация процесса транспортировки её сюда мимолётно удивила. Очередная часть плана, что уж говорить? Судя по всему, Велтен разработал это давно, вероятно, после происшествия в осенних владениях, и успел обо всём договориться. Через ту же дверь в зал вошли люди — кто в броне, кто в рясе. Однако один из них — в мантии, и не простой. Вне зависимости от того, кем они все являлись, чародейка смотрела на них настороженно, словно дикая кошка, у которой шерсть уже встала дыбом. Неизвестные молча разместились за столом. Цель собрания они наверняка знали. Так почему же молчали? Тишину разрушил Велтен: — Перед вами причина, по которой я всех вас созвал сегодня — пойманная мною некромантка, которая выведет нас к своему нечестивому Культу, — слова Велтена, безусловно, отозвались у орденцев в сердцах. Но, видимо, все здесь отличались спокойным нравом, поэтому обошлись стиснутыми кулаками, зубами или донельзя сведёнными в немом укоре бровями. И лишь один человек, тот, что в мантии, не то чтобы состоящий в данной организации, нервно хихикнул. Велтен, тем временем, продолжал демонстрировать привезённый трофей. — Учредитель Культа, которого мы так долго разыскиваем, козни которого мы так долго терпим, взял оставшуюся без отца и матери будущую некромантку под свою опеку. Дабы оправдать приложенные к воспитанию усилия, он отправил её в осенние владения. Она виновата в том, что там случилось. — После такого заявления слушатели уже громко возмутились. Девушка обрывками улавливала: «немыслимо», «вопиюще», «казнить, нельзя помиловать». — Осознав неправильность сделанного выбора, некромантка предприняла попытку встать на путь искупления. Как и подобает аморальной сущности черномага, она пошла на предательство — предательство собственного Культа и его учредителя, которому так долго была верна. Явиться в единственный дом с поражением гадкой, извилистой гадюке не хватило духа. В зимних владениях она собственноручно избавилась от своего сторонника, такого же злобного некроманта, поразитировавшего там долгое время, и окончательно вышла из своей организации изменницей. — То, что ведал своим единомышленникам Велтен, заставляло их переключаться с одной эмоции на другую, пускай они и были похожи общей тональностью: негодование легко перерастало в неприятие или приценку к Ядвиге, как к многофункциональному средству, из которого можно было столько всего выпытать. — Я привёл её сюда, чтобы показать вам, насколько этот экземпляр непростой, а потому заслуживает особого внимания. Прямая дорога к Культу и учредителю — то, что мы так долго искали. Обсуждение, проводимое заседателями, длилось не так долго. Исходя из доклада, лишь на секунду зазвучавшего противоречием, они могли вынести единственный вердикт: — Некромантку, лишившую жизни ни в чём неповинных людей, ждёт соответствующее наказание. — Её знания вкупе с её не последним местом в жизни учредителя Культа могут стать основой в разработке стратегии по уничтожению всех нечистых. — Наконец нашлось средство, благодаря которому главная цель Ордена будет достигнута. Этим нужно пользоваться. Имя Ядвиги не было упомянуто на протяжении всех переговоров. О ней говорили в третьем лице. Для некроманта уважение — непозволительная роскошь, потому что, по мнению Ордена Веры, они людьми не являлись. Отчасти это было правдой, девушка и сама находила подтверждение в своих поступках. Так что и чувствовала она себя разбито. Каждое новое слово Велтена было ударом, провоцировавшим тот неведомый треск зеркала души, которое еле-еле держалось, чтобы не разбиться окончательно, вдребезги. — А если посмеет сделать что-либо против нас… — человек в мантии, император Олдрис, посмотрел на Ядвигу и, несмотря на угрозу в своей интонации, улыбнулся краешком губ — злорадно и хищно, демонстрируя своё превосходство. Чародейка встретила взгляд мужчины с непроницаемой маской на лице, в то время, как внутри неё полыхал неутомимый огонь, который так и хотелось высвободить наружу, чтобы испепелить здесь всех до единого. Но эти «все» покинули зал, больше не удостоив колдунью вниманием. Стража отвела преступницу в подземелье, заперев в одиночной камере.