***
Одна влиятельная семья издавна прислуживала императорской династии. Сыновья этой семьи, родные братья, беспрекословно приводили волю господина в действие. И воля эта была особенной по своей сути. Император заставлял неоднократно объезжать население с целью сбора повышенных налогов. Противников такой политики он заставлял силой переубеждать. Безусловно, бедная прослойка населения взбунтовалась и подняла восстание, которое братьям пришлось подавить. Один из них по-прежнему видел в этом не более, чем приказ императора, а другой — его деспотичность, снобизм и мизантропию. Изначально чародей призыва, он практиковал и иную магию — некромантию. Беззаветно жертвуя частичку своей души, мужчина возрождал невинных людей, убитых по приказу недоумка, и исполнял их волю, последнее желание. Пробравшись после похорон на кладбище, он призывал упокоенные души и слушал их плач, гнев или даже шутки. Разговаривать с мёртвыми для него значило гораздо больше, чем с многими живыми. — Передай моей возлюбленной, что живёт в доме с цветущими мальвами рядом, мои слова: «Рагнеда, я всегда тебя ценил, пускай и не выражал этого явно». И скажи, что мои сбережения находятся за печью. Пусть пользуется, но осторожно, — вещал дух парня. Как только он исчез, некромант почувствовал необычайную усталость, от которой хотелось свалиться на месте. Но желание исполнить свой долг проводника было выше, чем потребности изнурённого тела и истёртой души. — Клеменс, завязывай с чёрной магией. Прибегая к её использованию, ты никогда даже мельком не задумывался о том, что станет с репутацией нашей семьи, если просочится слух, что один из её членов — некромант? — брат задал вопрос другому с укором в голосе. — Ладвиг, а тебя не волнует то, что творит император? Он завышает налоги и не даёт никакого послабления для бедных. И всё для чего? Для очередной пирушки, в которой он напьётся и нажрётся вдоволь. Я понимаю, что мы должны ему подчиняться. Но не в такой ситуации, — ответил он, скрестив руки на груди. — Моего терпения надолго не хватит. Я думаю уйти с этой должности, чтобы перестать прислуживать самодуру. — Прикуси язык. Испокон веков наша семья была продолжением руки правящих императоров. И в одно мгновение ты хочешь это перечеркнуть? Забыть о своём предназначении? — Если моё предназначение — быть вышибалой, то я непременно хочу его перечеркнуть. Забыть о нём. И никогда не вспоминать. Ладвиг гневно вздохнул и, развернувшись, оставил Клеменса на кладбище одного. Тот не шибко расстроился, ведь ему всё ещё было с кем побеседовать. На следующее утро чародей явился по вызову императора в его кабинет. Внутри уже присутствовал и родной брат. — Клеменс. — Обратился к нему император Олдрис с приторно сладкой улыбкой, от которой становилось просто мерзко. — Мой верный могущественный маг. В близлежайшей к городу деревне народ только о тебе и судачит. Говорят, высокий мужчина в плаще с чёрными волосами частенько ночью на кладбище творит неизвестные ритуалы. Пролей свет на эту ситуацию, дорогой. Чародей был в шоке. И, скорее, от самого себя. Он имел неосторожность помогать людям, среди которых наверняка затесалась неблагодарная крыса, раскрывшая правду таким, мягко говоря, неприятным путём. — Молчишь. Тогда спрошу тебя, Ладвиг. Твой брат занимается некромантией? — император повернул голову к воину и испытующе на него смотрел, даже с неким требованием. Братья встретились взглядами, в которых читалась вина, сожаление и боль. И Клеменсу читать это в глазах Ладвига было ещё более шокирующим. — Да, Ваше Величество, — ответил мужчина, склонив голову. — Нехорошо, Клеменс, нарушать негласный закон. Тебе нравится беспокоить усопших? Ты знаешь, какие последствия тебя ждут? Олдрис жаждал выпить все соки из загнанного в ловушку чародея, посмотреть за его эмоциями, на которые собирался вывести. Но если он ожидал увидеть отчаяние и безысходность, из коих мог черпать доказательство своей силы, то вместо них получил разубеждающие ярость и гнев. Клеменс пнул стол, за которым сидел император, заставив того неряшливо плюхнуться на пол без возможности выбраться. Ладвиг кинулся остановить своего брата, но у него не получилось сделать ни шага, поскольку вокруг ног образовался толстый, магический лёд. — На последствия мне наплевать. Я буду жить тем, чтобы сводить тебя с ума. Ты будешь периодически вспоминать обо мне и, поверь, точно не добрым словом, — предрекал Клеменс, прижав голову Олдриса ногой к полу. Затем он повернулся к Ладвигу. — А ты, брат, жди моей мести за своё предательство. Благодари Всесоздателя за то, что ты пережил очередной свой день. Ведь когда-нибудь ты не сможешь этого сделать. Некромант отошёл от императора, который сразу же завопил о помощи. Ему было наплевать на то, что происходило позади. Он разбежался и выпрыгнул в окно, обратившись чёрным вороном и улетая восвояси. Тогда он нашёл заброшенный замок на острове посреди моря, поселился в нём, стал планировать и осуществлять свои козни императору, попутно ведя набор желающих присоединиться. А одним днём нанёс визит к родственникам. Сразу после инцидента с ожившими мертвецами, Олдрис, переживая за свой зад, создал Орден Веры, в котором на должность начальника поставил Ладвига. В первое время тот довольно много работал, оставаясь допоздна в своём кабинете в штабе. Через открытую форточку ворон беспрепятственно залетел в помещение, удивив присутствующего в нём человека. Однако птица не стала глупо летать под потолком в инстинктивной попытке найти выход, а приземлилась на ковёр перед столом и обратилась в человека. — Нет… — испуганно вымолвил главнокомандующий. — Клеменс, он угрожал мне! Говорил, что убьёт Велтена! Что мне нужно было тогда сделать? Мы остались друг у друга одни… — Понимаю. Жизнь, порой, ставит перед сложным выбором. И нужно уметь верно расставить приоритеты. В камине внезапно потух огонь, и в помещении стало заметно холоднее. Воин резко поднялся из-за стола и вынул из ножен меч, наставив его на чародея. Ответной реакцией была лишь высокомерная ухмылка. Тело Ладвига стал покрывать иней, а вслед за тем и толстая корка льда, оставляя свободной только голову. Мужчина, словно скульптура, замер на месте, не в силах пошевелиться от слова «совсем». Тогда же он предпринял попытку позвать стражу, но голос осип и потерялся в морозном воздухе. Клеменс приблизился к брату и посмотрел ему точно в глаза, видя, как тот зрительно просил о пощаде. Но чужой взгляд не давал ощутить ничего, кроме презрения, полного обиды и ядовитой горечи. Последнее, что запомнил Ладвиг перед смертью, — лицо своего брата, Клеменса. Злое и безразличное. Колдун, не прерывая зрительного контакта, бесстрастно изобразил правой рукой взрыв, в миг раскрывая пальцы ладони. Тогда же лёд, сковывающий тело воина, мелкими кристалликами разлетелся по комнате. А голова без точки опоры свалилась на пол с глухим стуком. На лице Ладвига застыла мёртвая маска, в глазах не было видно ничего, кроме предсмертной мольбы. Столь изощрённое убийство обсуждала вся империя. Народ долго не мог прийти в себя. Всего этого добивался Клеменс. Его имя предали забвению. Теперь в жизни у него не было ничего важного. Жизнь в целом потеряла свои краски, а злодеяния императору стали чем-то вроде развлечения, которое хоть немного скрашивало скуку. В облике ворона чернокнижник часто изучал владения империи, таким образом получая свежую информацию о каких-либо событиях. Каждое новое разрушение, нанесённое Культом, заставляло императора, наконец, направить деньги в нужное русло. Почему он не делал этого раньше, не запустив ситуацию до крайности? В зимних владениях Клеменс наблюдал за происходящим в родной Альма-матер для всех колдунов — Академии магов. На глаза ему попалась способная девица, которая ставила на место вшивых чародеев или посредством слов, или магических дуэлей. Как он узнал немногим позже, она была сиротой. И то для него являлось хорошей новостью. Клеменс решил завербовать к себе в Культ способную чародейку — он поставил себе такую цель, для него, конечно, легкодостижимую. Всё обошлось без трудностей, нужно было лишь наблюдать со стороны и вовремя появиться. Некромант пригласил юную душу в «новую Академию» и стал обучать мастерству тёмной магии, благодаря тому, что изначально преподнёс её как нечто достойное для могущественной колдуньи. В процессе обучения чернокнижник испытывал смешанные чувства, так как не мог отрицать того, что прикипел к своей подопечной. Обратил на неё внимание он именно потому, что она была на него похожа: такая же одинокая и отвергнутая. От неё все отвернулись по причине глупости, невежества другого человека. Девушка понимала мужчину с полуслова и внимала его наставлениям. Однако, несмотря на тонкую взаимосвязь между ними, Клеменс понимал, что Ядвига ему далеко не дочь. И стать ей она тем более не могла. Оттого он и придерживался разумного расстояния, чтобы ненароком не причинить ей боль своим желанием возместить отсутствующую семью. Учредитель относился к девушке как к очередному культисту, разве что, допуская ей чуть больше возможностей, чем остальным.***
Ядвига долго молчала, по-прежнему смотря в одну точку. Наконец, она отошла от шока и, вздохнув, произнесла: — Это ужасно. Я сочувствую тебе, — девушка положила руку на плечо молодому человеку. — Поэтому ты продолжил дело отца? — Да. Я хочу найти убийцу и расквитаться с ним, — ответил Велтен спокойно, но в его голосе слышался отзвук непомерной злости. Чародейка могла понять следопыта. Тогда он был ребёнком. И это ещё хуже — потерять родителя в таком возрасте. — Кажется, вьюга навевает тоску. Лучше подкрепимся? — спросила Ядвига, поднимаясь на ноги. — Согласен. Затем зайдём к здешнему управителю, обсудим задание, — обозначил план действий следопыт и тоже встал ровно. Товарищи прошли к столу и, разобрав мешки с едой, стали есть предпочитаемую. Ядвига — сладости, Велтен — что-то более подобающее обеденному времени: разогретые мясо с овощами. Так, спустя короткое время, с трапезой было покончено, и напарники отправились к человеку, который заведовал всеми делами в городе. Девушка знала не понаслышке, как в зимних владениях разделялась власть. В самом городе сидел управитель, наместник, в чьих интересах было исключительно происходившее в ближайшей округе — на этой улице с домами чуть больше десятка. В Академию магов он свой нос не совал, а лишь сотрудничал с ней по наиболее важным вопросам. В частности, в их совместной компетенции была пропажа людей. За всем магическим присматривал человек в должности архимага. Вернувшись на протяжённую улицу, спутники подошли к длинному дому управителя и вошли внутрь него. Протяжённый зал встретил теплом и ярким светом очага в полу. В деревянном здании он представлял собой выложенное камнем углубление с разведённым внутри огнём, над которым, кроме того, готовилась еда, из-за чего помещение ещё и окутывал приятный запах. Стены были украшены головами, черепами, шкурами животных, щитами, а также вышитыми полотнами с обозначением здешних территориальных символов — завитков, как ветра или магии. В противоположном от входа конце дома на троне скромных размеров восседал управитель собственной персоной. Приблизившись к нему, Ядвига заметила, что тот не сильно изменился с их последней встречи. Такой же внешне дёрганный педант. Подчёркивали это его скупые усишки и остатки волос на голове. То ли дело борода Велтена — аккуратная и не слишком густая, передающая сдержанность её хозяина. — Здравствуйте, господин! Наконец-то Вы добрались к нам! — с почтением говорил управитель, поднявшись с трона. — Пришлось задержаться. Доложите обстановку: новые пропажи, наводки? — сразу перешёл к делу следопыт, чем несказанно обрадовал чародейку. Ей меньше всего хотелось находиться перед тем, кто тоже принимал участие в распространении сплетен. — Слава Всесоздателю, что новых пропаж не было. Я несколько раз отправлял стражников патрулировать окрестности, но ничего подозрительного они не обнаружили. Жители как сквозь землю провалились! Ядвига недоверчиво встретила ответ наместника. Велтен это заметил, но решил ненадолго отложить обсуждение. — В таком случае, мы начинаем здесь работу. Думаю, Вы знаете, что об этом стоит оповестить как местных представителей правопорядка, так и мирных жителей, чтобы они не препятствовали расследованию. Охотник во время работы был сосредоточен исключительно на одном важном для него, и он довольно холодно обращался с людьми. Ядвиге тоже хотелось за чем-то спрятать свои радостные эмоции, которые проскальзывали на лице от осознания того, что она знала другую сторону характера мужчины. — Вы… Это? — наместник перевёл взгляд на девушку, скорее всего, сделав вид, что только сейчас её заметил. Зелёные глаза являлись чашей самого опасного яда, который готов был выйти за края лишь при первой возможности. Глядя в них, управитель нервно сглотнул и забыл думать о возможности припомнить своей жительнице её прошлое. — Ага, вместе с Вашей напарницей! Конечно-конечно, всё будет сделано. В наших же интересах содействовать Вам и вернуть спокойствие в зимние владения. Чародейка не выдержала этой фальши и громко вздохнула с раздражением. Она развернулась и пошла на выход, тем самым, проявив явное неуважение. Но ей было на это наплевать. О каком уважении могла идти речь, когда этот человек и сам его никогда не проявлял, только и делая, что изображая его в моменты нужды? Лучше быть настоящим, пускай и грубым, чем наигранным до омерзения. Колдунья встала посреди улицы и подняла голову вверх, наблюдая за тем, как снежинки, грациозно и не торопясь, летели высоко с неба. Девушка старалась уловить траекторию падения каждой, что позволило ей расслабиться и отвлечься. Через несколько минут, следопыт покинул дом управителя и присоединился к занятию напарницы. Хотя и молодой, но всё-таки мужчина, как маленький ребёнок подставлял лицо снегопаду, вероятно, находя в этом единственную возможность убежать от сложных, взрослых будней орденца. — Ты как? — задал Велтен простой и понятный вопрос. — Очередное напоминание о прошлом. Только не говори, что мы пойдём ещё и в Академию, — вздохнув, произнесла Ядвига. — Пока нет, — ответил следопыт и привлёк внимание чародейки, развернув с характерным шелестом бумагу в руках. То была карта города с пометками на ней. — Нужно осмотреть дома пропавших людей. — Идёт. Сразу после, напарники, ориентируясь на чертёж с минимальными условными обозначениями, двинулись в сторону зданий, требующих доскональной проверки.