Broken

Мог ли Чан предположить, что время имеет свойство течь еще быстрее, если ты собираешься сделать что-то безумное? Проводя очередной вечер в удобном кресле в студии, перематывая, словно в бреду, очередной черновик, записанный, чтобы унять тревогу, когда пальцы на руках уже начинали подрагивать, он осознал, насколько близок был день, когда он либо наконец станет свободным, либо разрушит все до основания. На диване сидел Пак, просто наблюдая. Странно, но Криса уже давно не смущала его компания, они будто были старыми друзьями, а может их так сблизила вражда. Бан не пытался разобраться в этом, не было ни желания, ни сил. — А я всегда думал, что мои продюсеры тяжело работают. — Легкий смешок, который Чан бы даже не услышал, будь на уши сдвинуты оба наушника. — К камбеку все готово, — безэмоционально, даже не отрываясь от монитора, — есть возможность придумать что-то новое для фанатов. Когда они начали просто говорить? Тоже очень давно, иногда Джин Ён мог пытаться завязать милую беседу сразу после того, как вывернул Чану всю душу наизнанку на полу своего кабинета. Он был садистом, таких понять невозможно, но Крис знал, что самой правильной тактикой будет банальный честный ответ. — И как успехи? — Пак скучающе зевнул, продолжая листать ленту соц.сети в телефоне. Крис не ответил, сейчас это было не нужно, он просто встал и пересел на свободное место рядом со старшим, чтобы понизить голос. — Я знаю этот тон, — Чан хмыкнул, снова переходя на неформальное общение, с таким Паком он не собирался соблюдать субординацию. — Просто скажи, чего хочешь. Просьба потонула в молчании, вполне ожидаемо, но Бан не собирался играть в угадайку, поэтому просто откинулся на спинку, переводя серьезный взгляд на старшего. — Ты трогал моего макнэ? — Чан не мог сказать, зачем задал этот вопрос, но почему-то сейчас чувствовал слишком сильную смелость. — Нажаловался? — Джин Ён вновь хмыкнул, будто они говорили о чем-то веселом. — Мы с тобой договаривались, — тихо, с ноткой раздражения, — ты не трогаешь ребят. Было в этом сопротивление что-то до жути возбуждающее, до покалывания кончиков пальцев и приятной щекотки в животе. Хотелось улыбаться, нох Крис сдерживал себя — он еще не выиграл. — Почему ты думаешь, что я хотел сделать ему что-то плохое? — Черная бровь директора чуть приподнялась, но выражение лица осталось насмешливым. — Мы слишком давно знаем друг друга, — такой глупый вопрос и такой очевидный ответ, — я давно не тот наивный мальчик, убеждающий себя в том, что тебе есть дело хоть до кого-то, кроме себя. — Мне не нужны твои мальчишки, — в интонации проскользнуло пренебрежение, а может толика обиды и разочарования, — просто хотел поиграть с тобой, дать понять, что я не шучу и ты в моей власти, Чанни. «Чанни». Знал ли Пак, как Крис возненавидел это милое когда-то обращение? Знал ли Пак, как сворачивается желудок лидера, когда он слышит похвалу даже от самых близких и любимых людей? Знал ли Пак, насколько ненавистным стал каждый миллиметр красивого тела? Разумеется знал, более того, именно этого всегда и добивался директор одной из самых крупных компаний, которая по задумке должна была дарить людям радость. Сломить морально, чтобы предостеречь сопротивление физическое — отличная стратегия, Крис ее оценил еще в самом начале. Когда твою душу вырвали из груди и превратили в ничтожную пыль под ногами, разве было что еще терять? — Вы буквально уничтожили все хорошее, во что я верил, — кончик розового языка скользнул между белоснежных зубов и скрылся вновь, так и не коснувшись сухих губ, — и полагаете, что я так и не понял, в чьей власти моя жизнь? Умелый переход с неформального общения на формальное подействовал именно так, как и хотел Крис — Джин Ён расслабился, даже всегда чуть сморщенный лоб стал выглядеть ровнее. Он не поставил под сомнение ни единое слово Бана — ни один человек не способен перенести столько страданий, оставшись прежним. — Мне нравится твое послушание, — мужчина не решался тронуть парня — они и так могли вызвать подозрения не такими далекими событиями в этой студии, — приятно осознавать, что я наконец потушил тот огонек сопротивления, который раньше изредка вспыхивал в твоих глазах. — Я могу продолжить работу? — Даже не дожидаясь ответа, Крис поднялся с мягкой обивки и сделал несколько шагов в сторону горящего в тусклом свете монитора. Не было запущено ни одной песни, все рабочие окна свернуты, могло ли это вызвать хоть какие-то подозрения? Чану, казалось, было уже слишком наплевать, он впервые в жизни подошел настолько близко к возможности снова обрести контроль над своим телом. — Не относись к этому, как к наказанию, — входная дверь скрипнула, ведомая широкой ладонью директора, — это мой подарок тебе. Чан рассмеялся, обнимая тяжелую после непродолжительного сна голову, но уже в одиночестве. Его тело будто все еще болело от многочисленных ударов, а уши жгли грязные слова, а Пак называл это подарком? Его исхудавшее за долгие недели диеты тело слишком быстро уставало, он просто не мог долго стоять на ногах, танцевальные тренировки превратились в пытку, поэтому долгие часы за музыкой в студии стали спасением, тут никто его не трогал. Даже Чанбин и Лино не беспокоили, по правде говоря, за прошедшие недели они практически не виделись, в основном каждый был занят своими обязанностями, младшие не решались тревожить Бана, за что он был премного благодарен. Курсор стоял на папке с материалом для нового камбека, ее Крис открывал каждый день, мысленно готовя себя. Сперва было страшно, мысли и сомнения заставляли руки дрожать, но теперь осталось лишь принятие. Он ничего не терял — это не было жизнью, лишь существование, которым Чан никогда не дорожил. Единственную ценность для мужчины представляли лишь его мемберы, все остальное давно потеряло всякий смысл. Крис часто вспоминал ту записку, которую писал для себя, точнее, он себя в этом убедил, боясь передать ее своему настоящему адресату. Чан не мог назвать себя хорошим партнером, он ведь так и не извинился перед Лино, так и не ответил ему взаимностью, заняв пока позицию стороннего наблюдателя. Минхо его не торопил, он вообще не вспоминал тот вечер, если им удавалось перекинуться парой слов, за это Чан тоже был благодарен. — Хен~ним? — Бан даже не дрогнул, когда его плеча коснулась теплая ладонь его танцевального лидера — может, мысли действительно способны материализоваться? — Уже поздно, поедем отдыхать? Лино не давил, даже небольшая рука исчезла с трапеции, он был рядом, но не нарушал границы. — Я думал, ты уже забрал младших, — взгляд продолжал сверлить все еще пустой монитор, но плечи опустились, да и весь вид стал более расслабленным, — обычно в это время тебя здесь не застать. Ли действительно не любил оставаться допоздна в компании — здоровый сон и отдых были для него всегда в приоритете, что он, разумеется, старался привить младшим. Но сейчас он стоял в студии Чана, чуть растрепанный и вспотевший — это было видно в экран одного из выключенных мониторов — в растянутой толстовке Чанбина и кепке Хенджина, а в правой руке держал стаканчик с горячим чаем. — Отправил их с Бином, — даже как-то виновато, будто вновь подвел, — хотел тебя увидеть, сам знаешь — график сейчас плотный, возможностей не так много. Крис мягко толкнулся ладонями, чтобы наконец оказаться лицом к лицу с младшим. Было так тихо, Чан мог буквально слышать каждый удар своего сердца, а может Лино. Стаканчик сместился в более широкие ладони, а танцор поспешил занять мягкий диванчик, что минутами ранее использовал Пак. Столько слов пощипывало язык и тяготило душу, но никто не решался начать первым, боясь разрушить и так хрупкое доверие и понимание. — Хен, — первые слова прозвучали лишь спустя минуты напряженного молчания, неуверенно, но осознанно, — ты ненавидишь меня? Чан уже отвечал на этот вопрос, но прекрасно понимал, почему Лино его задавал снова и снова. В руках младшего был маленький черный съемный накопитель, который так и не забрал Крис, хоть и собирался. Минхо сам принес его, чувствовала, что обязан отдать, несмотря ни на что, этот секрет не принадлежал ему. — Лино, — повторять одно и то же Крис не любил, но почему-то каждый раз с губ срывались знакомые обоим слова, — это не так, ты и сам знаешь. Мне не за что ненавидеть тебя. — Я врал тебе, — вновь признавая вину, без попытка себя оправдать и обелить, — я украл записи, не сказал об этом тебе. Я говорил с Паком и тоже утаил это. Я виноват перед своим хеном, но я хочу помочь тебе, если ты примешь помощь из моих рук. — Ты все же принес их. — Чан кивнул сам себе и протянул раскрытую ладонь, чтобы забрать флешку. Такая маленькая вещь, могла навсегда погубить судьбы двух человек, похоронив под отголосками грязных слов и стонов, но Бана отчего-то невероятно тянуло ими воспользоваться. — Не смотри их, — Лино спрятал влажные ладони в рукава, мотая головой и не решаясь взглянуть в любимые карие глаза. — Не стоит. — От чего же? — Невеселая усмешка и вместо грустного, как и всегда в последнее время, взгляда широкая спина. — Думаешь, меня это шокирует? Я, вроде как, главный актер. Привычная защитная реакция. Чан не хотел звучать грубо, но еще он не хотел вновь казаться слабым и беззащитным тем более перед Минхо — это он должен защищать танцора. Он не собирался смотреть видео, ему это было совершенно незачем, он ведь действительно был главным участником. Накопитель просто отправился в карман свободных треников, а взгляд вернулся на пустой монитор. — Я ведь действительно люблю тебя, — Минхо поджал чуть сухие губы — кажется, он совершенно забыл о своем собственном самочувствие, — давно люблю, даже если и не взаимно. — Я не говорил этого, Лино. — Вместо признания. — Но и не опровергал, хен~ним, — слишком уважительно для сумасбродного Ли, из-за чего слишком болезненно, — ты будто пытаешься защитить меня от правды, отравляя мою душу тошнотворной недосказанностью. — Тебе нужно, чтобы я сказал, что люблю тебя? — Практически шепотом. Вместо ответа Лино поспешил оказаться рядом, душой и телом, чтобы дать своему мужчине тепло, дать ему всего себя. Его присутствие всегда ощущалось Чаном странно, но не в плохом смысле, он будто всегда забирал все плохое, оставляя лишь спокойствие. — Ты нужен мне, — Минхо подогнул колени, чтобы рухнуть на холодный пол подле человека, вину перед которым в жизни не загладит. — Позволь мне помочь тебе, мы все исправим. Тяжелая ладонь Криса прошлась по грубой ткани кепки, стягивая ее с теперь темных волос — Чану нравился этот цвет, ему нравился Минхо с ним, ему просто нравился Минхо. Что он должен делать? Язык просто не слушался, а застывший страх и боль в виде прозрачных капель в глазах младшего лишь ускорял и так частый пульс. — Я рядом, — ладонь скользнула ниже на острый подбородок, чтобы поднять очаровательное личико выше, — но я не позволю ни тебе, ни Бинни вмешаться. Губы Минхо были немногим выше бедер Бана, но это не помешало Чану коснуться их, слизывая солоноватый привкус пота, а еще облегченный выдох. Чан не тянул его наверх, но Лино все равно оказался на чуть острых коленях лидера, жмясь к теплой груди и продолжая кусать чужие пухлые губы. Сейчас Ли чувствовал себя маленьким ребенком, которому наконец простили провинность после долгого наказания. Крис обнимал его так бережно, совершенно не прикладывая усилий, в отличие от самого Минхо, что все крепче сжимал чужие ребра, надеясь, что Чан не исчезнет. — Хен? — Лино зацепился губами за острую линию челюсти, пока маленькие ручки продолжали сжимать материал черной футболки. Чан не совсем понимал, что он делает, да и вообще чего хочет, единственное, что он осознавал достаточно четко — он не собирался отпускать младшего. Бан сильно похудел, но был все еще достаточно сильным, чтобы подняться на ноги вместе с Ли. — Хен? — Сердце екнуло, когда одна из ладоней старшего зацепила упругую ягодицу. — Доверяешь мне? — Бан опустился на диванчик в в комнате звукозаписи, оставляя Минхо на своих бедрах. — Чего ты хочешь, Чан? — Лино чуть прикрыл глаза, когда руки лидера скользнули под растянутую ткань кофты, пересчитывая кончиками пальцев ребра. — Останешься со мной? — Чан потянул свою футболку наверх, под пристальным взглядом танцора. Минхо не отказал, он никогда бы не отказал этому мужчине. Крис смотрел на него с бесконечным доверием и нежностью, а Лино отвечал таким же теплым взглядом, наполненным любовью. — Чанни, — Минхо собрал чужое запястье в свои ладони и опустил на край своей кофты, — ты уверен? Бан никогда не был так ни в чем уверен: — Ты все еще любишь меня? — Старший рывком стянул влажную после долгой тренировки вещь и откинул в угол. — Ты задаешь глупые вопросы, — Минхо нырнул ниже к самой шее, чтобы прихватить кончиками зубов солоноватую кожу. — Я никогда тебя не разлюблю. — Хорошо… — Крис прикрыл глаза, наслаждаясь нежным скольжением губ по вздувшимся венкам. — Потому что я этого не переживу. Лино помог старшему опуститься спиной на холодную материю дивана, а сам остался наверху, чтобы лучше видеть своего восхитительного партнера. Чан помнил, как Пак брал его на полу этого маленького помещения, но почему же тогда сейчас было так приятно отдаваться здесь Минхо. Плохие воспоминания будто растворялись под натиском теплых и влажных губ, а еще под сладким шепотом, ласкавшим красные ушки: — Солнышко, — пальцы подрагивали, когда Лино пытался развязать шнурок на штанах, — такой красивый. Минхо ненавидел себя за то, насколько сильно желал этого мужчину, но ничего не мог с собой поделать. Чан был невероятно отзывчивым, будто даже еще сильнее, чем в их последнем раз. Его пухлые губы были призывно приоткрыты, чем разумеется пользовался младший, даря сладкие поцелуи. Лино не торопился раздевать парня полностью, ограничившись пока что лишь трениками, но Чан самостоятельно потянул резинку боксеров вниз, наконец мечтая почувствовать прикосновения младшего повсюду. — Хен, — Лино прижался носом к крепкому животу чуть выше лобка, — мой любимый Чанни… Минхо шептал эти слова, как в бреду, продолжая мягко тереться щекой о теплую кожу старшего, пока его волосы перебирали чужие пальцы. Он хотел раствориться в этом моменте, в мужчине под собой и его тяжелом полном желания дыхании. Лино мягко развел чужие колени в стороны, чтобы дать себе возможность коснуться языком внутренней поверхности бедра, рассыпая тысячи мурашек по телу. — Лино~я? — Крис чуть сильнее сжал пальцы в чужих волосах, когда движения младшего стали настойчивее и интимнее. — Дашь попробовать тебя? — Минхо подтянул к себе старшего ближе за бедра и коснулся кончиком языка розового колечка мышц. — Лино! — Чан подтянул ноги ближе, открываясь сильнее перед таким искусным танцором. Ли мягко обводил языком розовую дырочку, не давя и не проникая. Просто ласкал, параллельно водя ладонью по возбужденному члену. Он вновь оставался одетым, он вновь дарил удовольствие и вновь возносился на небеса от этих чудесных стонов. Крис боялся давить, боялся толкаться в небольшой кулак, боялся спугнуть, будто Ли вообще имел кроху сил, чтобы оторваться от любимого тела. Чан на вкус был божественным, личным наркотиком Минхо, его личной религией. — Минхо, — напряжение внизу живота становилось все сильнее, жар окутывал плотным куполом, душил. — Я хочу тебя внутри. Ли оторвался от своего занятия, облизывая влажные губы, хранившее вкус партнера. Чан хотел их поцеловать, безумно хотел, и он не стал себя ограничивать. Лино был настолько красив, что у старшего дыхание перехватывало, его хотелось до покалывания кончиков пальцев. — Тут нет смазки, Чанни, — Минхо убрал прилипшие ко лбу лидера кудряшки и мягко коснулся его губами, — не хочу сделать больно моему мужчине. Крис выдохнул, чувствуя, как стая бабочек кружит в животе — его любили и оберегали, о нем заботились. — Ты достаточно меня облизал, — с губ сорвался приятный слуху смешок, — ты не сделаешь мне больно. — Ты сводишь меня с ума, — Лино уткнулся носом под волевой подбородок, поглаживая ладонью рельефные мышцы пресса. — Просто не могу тебе отказать. Скажи, если сделаю больно. — Ты не сделаешь, — Крис пропустил мягкие волосы между пальцами и поцеловал мокрый висок, — я знаю это наверняка. Минхо улыбнулся и поднялся, чтобы сесть и позвать на свои бедра Чана, что предвкушающе кусал губы. Бану хотелось стянуть с младшего штаны и покрыть каждый миллиметр идеальных бедер следами от губ и зубов, чтобы он забыл все слова кроме одного имени, но у Минхо были другие планы. — Чан~а, — шепотом в самое ушко, пока ладони мяли упругие ягодицы, — расслабься для меня, малыш, ты слишком узкий. Кончики ушей густо покраснели от этого обращения и просьбы, Ли нравилась такая реакция, ему нравилось, как начинало дрожать сильное тело, ему нравилось, как крепче сжимались пальцы на плечах. — Ты еще одет, — мужчина подался вперед, оттопыривая ягодицы подальше, раскрываясь. — А мне хочется видеть твое красивое тело. — Всему свое время, — Лино обвел пухлые губы пальцами, чуть погружая их внутрь. — Сперва я хочу позаботиться о тебе. Чану сдержанно застонал и обхватил губами красивые пальцы, начиная их нежно посасывать и ласкать языком. Он помнил, как это было прошлый раз — чуть жгло и саднило по началу, а потом каждая клеточка тела взрывалась удовольствием. Крис чувствовал себя максимально расслабленным в руках Лино, который не был груб и не спешил получить собственно удовольствие, предоставляя столько времени, сколько нужно было Чану. — Лино, пожалуйста, — влажные пальцы выскользнули из теплого рта и двинулись к все еще скользкому от слюны входу, — я так хочу тебя. — Тогда поцелуй, — Минхо надавил на крепкую поясницу, ловя чужие губы и проталкивая внутрь горячего тела один палец. — Такой нежный. Минхо растягивал бережно, а целовал страстно, чувствуя дрожь Чана и упиваясь ей. Старший стонал громко и развязно, отпустив себя — Лино нравилось видеть его таким. — Мой хороший, Чанни, — Минхо ловко уронил мужчину обратно на диван и заменил один палец двумя, пока зубы терзали чувствительные соски. — Мой сладкий, мне нравятся твои стоны, ты такой красивый, когда тебе хорошо. Собственный член уже ныл от возбуждения и трения о шершавую ткань, но Ли хотел другого. Его губы обхватили красную головку с крупными каплями смазки, а пальцы продолжили массировать простату. — Лино, остановись! — Ладони Криса уперлись в покатые плечи танцора в попытке оттолкнуть. — Я не хочу кончить тебе в рот, я не х… Чан взвыл, а головка члена коснулась узкого горла Лино, пока вторая ладонь сжимала с основание члена. Тело буквально подбросило на кровати, заставив Ли отстраниться, чтобы дать мужчине пережить сухой оргазм. — Лино… — В уголках глаз скопилась влага от напряжения. — Такой умничка, — еще один палец толкнулся в разработанный вход, — отдохни чуть-чуть. Минхо не трогал простату, лишь чуть растягивал края узкой дырочки, ожидая, пока Чан перестанет дрожать и придет в себя. За это время Лино успел стащить с себя остатки одежды и обильно сплюнуть на руку. Чан был достаточно расслаблен, чтобы не причинить ему вреда, но болевые ощущения это точно не уберет полностью. — Малыш, — две влажные ладони обняли красивое лицо, — я могу попробовать? — Я тебе доверяю… — и еще тише, — хен… Чан зажал рот ладонью — крупная головка неприятно распирала тугие мышцы. — Эй, эй, — Лино отнял чужие руки от лица и прижал к своему торсу, — просто останови меня, когда будет нужно. Крис кивнул, позволяя младшему осыпать свое лицо поцелуями и шептать приятные слова о том, какой он молодец и как хорошо справляется, пока сам рассыпался на кусочки. Плоть миллиметр за миллиметром заполняла горячее нутро, мышцы на руках Лино уже начали дрожать от напряжения, но он прислушивался к давлению ладоней на свою грудь. — Лино, — головка уперлась в возбужденную железу, посылая электрические разряды по телу. — Стой, стой… Минхо прекрасно чувствовал, как сокращаются упругие мышцы и как расслабляется Чан, отдаваясь ощущениям. — Какой умничка, — Лино подсунул ладони под ягодицы старшего, чтобы притянуть его еще ближе, — я начну двигаться? — Лино, — Чан покачал головой и обхватил чужую шею, чтобы подарить поцелуй, — я тоже люблю тебя. Слова слетали с языка вместе с нежными поцелуями, пока Ли плавно покачивал бедрами, продолжая придерживать бедра старшего. Мог ли Минхо чувствовать себя сейчас еще лучше? Определенно. Чан смотрел на него самым нежным и трепетным взглядом, поглаживал шею красивыми пальцами, а еще просто невероятно постанывал на каждый толчок. Его щеки покрылись легким румянцем, придавая еще больше очарования. — Солнышко, — мышцы Криса слишком сильно сжимали Лино внутри, — я слишком близко. — Хорошо… — Чан вскрикнул, а одна его ладонь сжала истекающей смазкой член. — Я тоже. Минхо позволил себе обвить чужую руку своей, чтобы помочь быстро слабеющему старшему. Его собственные движения стали совсем рваными и хаотичными, но оставались точными. — Черт! — Чан сжал кулак сильнее, кончая с оглушительным стоном, пока внутри разливалось тепло. Лино дрожал, пытаясь удержать себя на слабых руках, и покрывал поцелуями влажную кожу шеи. — Люблю, — Минхо опустился на сильное тело, позволяя Бану себя обнять, — очень сильно. — И я, — кончик носа коснулся темного виска, — уже давно. Минхо пару раз хлопнул ресницами и поднял непонимающий взгляд на своего лидера: — Давно? Несказанные слова оседали горьким налетом на языке, который Чан собирался содрать с кожей. Он выполз из-под гибкого тела и подцепил пальцами белье, морщась от неприятного ощущения стекающей по бедрам спермы. — Ты всегда был словно мечта, — даже сейчас взгляд Криса был полон странной грусти и вины, — а я был идиотом. — Ты сейчас говоришь, как идиот, — Минхо усмехнулся и натянул теплую кофту, — перестань. — Нет, Лино, — Чан попытался перехватить ладони танцора, не давая надеть треники, — просто дослушай. Минхо моргнул, наконец сосредотачиваясь на словах мужчины, хоть это и было сложно, учитывая все еще обнаженный подтянутый торс. — Я правда виноват, — Крис говорил шепотом, будто боясь, что даже Ли его услышит, — я позволил своим чувствам и ревности затмить мой разум. Уджин… — Не произноси это имя, хен, — от воспоминаний сердце болезненно сжалось, — он не достоин этого. — Нет, — тяжелый груз давивший все эти годы грозился вот-вот рухнуть с плеч, вместе с потоком горьких слез. — Он сделал много чего плохого, но это я попросил Пака расторгнуть контракт. — Попросил? — Лино продолжал непонимающе хлопать глазами. — Я переживал за ребят, я переживал за группу, — по щеке скатилась первая слеза, которую собрал пальцами Лино, — я видел, как ты тянешься к нему, а он к тебе. — Чан, прошу, не нужно. — Минхо прижался ближе, но Бан не собирался пока останавливаться. — Я просто любил тебя, мой Лино, — Крис сам забрал Ли в объятия, — я просто был слабаком, который не мог даже себе признаться в чувствах. Я настолько погряз в этом бесконечном кошмаре, что однажды, Минхо, я почти убил себя. — Чан… — Воздух будто выбило из груди. — Почему ты не сказал мне раньше! — Потому что я начал это, — мужчина поднялся на ноги, собираясь наконец надеть на себя одежду. — Я виноват в своей боли, Мин, ты и Бин не должны были быть в этом замешаны. И я сам это прекращу. — Я люблю тебя, хен, — Лино не стал пытаться остановить старшего, не стал говорить что-то о разумности его поступка, просто обнял поперек спины, укладывая подбородок на покатое плечо. — Я всегда буду рядом, как и Чанбин. *** Чан потуже затянул шнурки на массивной вычищенной до блеска обуви. Его взгляд был направлен в одну точку, совершенно пустой — ни радости, ни страха. Он слышал голоса ребят, распевавшихся перед грядущем выступлением, но они не будоражили, вызывая улыбку, лишь наполняли слух — так было впервые. Чуть влажные ладони прошлись по гладкой ткани жакета, оставляя после себя разводы. — Вы хорошо подготовились, — Чан хмыкнул, разворачиваясь на гостя, — фанаты будут довольны. — Вы пришли посмотреть на камбек? — Крис говорил спокойно, даже с ноткой благодарности — он действительно был благодарен. — Новый альбом ощущается так свежо, да? — Пак не особенно заботился о косых взглядах со стороны Лино, сидящего неподалеку. — Пожалуй, — кивок головой, — приятно начинать новый этап. Слова были наполнены гораздо более глубоким смыслом, но Джин Ён разумеется этого не знал. Он существовал в мире своих собственных иллюзий, которые так долго подпитывала покорность Бана. Сейчас эта самоуверенность играла лишь на руку Чану, молча смотрящему в одну точку. В голове один за другим мелькали образы прошедших лет, от них порой щемило сердце, но Крис не собирался отступать. Одни лица сменяли другие, время нещадно бежало вперед, а Пак продолжал стоять рядом, иногда пытаясь завязать диалог с погрузившимся в задумчивость лидером. Оба сердца бились спокойно, с одним различием — Чан принял самый худший исход, а Пак даже не думал о нем. — Вам стоит занять место в зале, — концерт начинался довольно тихой музыкой из прошлых альбомов, — с остальными почетными гостями. Все мемберы уже были готовы, — идеальные костюмы, приталенные ремнями, ювелирные украшения и макияж, подчеркивающий натуральную красоту, — оставалось лишь слегка размять мышцы и суставы перед долгими часами сложной хореографии. — Как раз собирался это сделать. — Мужская ладонь потрепала по спине, но скорее в дружеском жесте, приобордряющем. Тревожный взгляд Лино захватывал каждое движение директора, так он чувствовал контроль. Чанбин тоже был несколько напряжен, вены на его шее четко просматривались и ярко контрастировали с темным воротом одежды. Сейчас волнение испытывал каждый, кроме Бана. Их путь до сцены был быстрым, наполненным ревом ждущих фанатов и шумным дыханием. Каждый шаг отдавался тянущим ощущением внизу живота и покалыванием подушечек пальцев. Пот уже начинал блестеть на открытых участках кожи, свет от софитов неприятно бил в глаза, привыкшие к более темному помещению. Крис стоял в центре, улыбкой приветствуя беснующую толпу. Он наизусть знал программу, ее гвоздь должен был состояться в самом конце, поставив жирную точку в представлении и, возможно, карьере Чана. Он был готов к этому. Его спину согревало сразу семь родных и дорогих сердцу пар глаз. Крис был готов пожертвовать всем, чтобы эти люди были в безопасности. Музыка наполнила зал — точка невозврата пройдена, впереди осталась неизвестность, она притягивала. Чан, как и обычно двигался плавно и точно, его вокал был на высоте, он собирался закончить красиво, он хотел, чтобы фанаты запомнили его таким, он сам хотел запомнить себя таким. Иногда взгляд зацеплял гибкую фигуры Лино или сильную — Чанбина. Они чувствовали странное напряжение в теле лидера, они знали, что он задумал что-то, но не лезли, даже не спрашивали. Иногда Чан чувствовал внимательный взгляд Пака — он уже предвкушал их традиционный вечер после концерта. Маленькая традиция. Но сегодня все будет иначе, на сегодня у Криса была заготовлена немного другая шоу программа, и с каждой минутой они к ней приближались. Один трек сменял другой, хореография тоже, лишь сердце продолжало биться с тем же ритмом. — Хен? — Лино невесомо коснулся чужого запястья. — Ты в порядке? Последний трек. Чан сделал глубокий вдох и рвано кивнул, занимая исходную позицию. Теперь сердце начало пропускать удары. Заглавный трек — их венец творения. Простят ли ребята то, как осквернил его Чан? Он произносил слова, заученные слишком хорошо, доведенные до автоматизма, но в голове слышал абсолютно другое. Тысячи Stay в зале и еще миллионы, смотрящих трансляцию. Куплет сменил припев, сердце дрогнуло. Крис смотрел вперед, пока биты медленно затихали, а на их место приходило шумное сбитое дыхание из динамиков. Экраны мигнули — теперь на них было чуть замыленное видео с крупно запечатленным покрытом кровью лицом. — Ты просто тело… — Колени подкосились, а по залу прокатился взволнованный шум. — Ты просто шлюха, Бан! В ушах звенело от беснующейся в венах крови, из глаз были готовы хлынуть слезы, окропив щеки и темную сцену. — Знаешь, что самое замечательное? Сегодня мне не нужно твое согласие… На видео Пак стиснул крепкой ладонью красную от засосов шею и звонко хлестнул по острой скуле. Зал взвыл. Лица людей были искажены от ужаса, а видео все шло и шло, под стихшую аудиодорожку. Все услышали достаточно. Чан много думал об этом моменте, о том, как увидит шокированные глаза Джин Ёна и услышит крик толпы, но похоже он не был готов к этому полностью. Пак стоял у своего места, в растерянности сжимая руками мобильный, пока за его спиной уже собиралась охрана. Кто-то явно вызвал полицию, доказательств было достаточно, чтобы обвинить директора крупнейшей продюсерской компании в изнасиловании своего артиста. Криса трясло от пережитых эмоций, даже шум будто затих — осталось слышно лишь стук собственного сердца. Мемберы были рядом, обступив и скрыв от посторонних глаз своего лидера. — Все хорошо, — Лино прижал к себе дрожащее тело, пока его взгляд провожал удаляющуюся вместе с полицией спину Пака. — Теперь все хорошо. — Лино, — Крис выдохнул это сквозь зубы, собирая в руках ткань брюк, — что теперь? — Неважно, — Чанбин тоже был рядом, придерживая за широкую сгорбленную спину. — Ты теперь в безопасности, а все остальное неважно. Чан шел по заполненному светом коридору, окруженный родными сердцу людьми, опустив голову на носки собственной обуви. Он глубоко вдыхал теплый воздух, который впервые за последние шесть лет пах свободой.