Агви

      Даже если помощи прийти было неоткуда, Юри не могла сидеть сложа руки. Подсказать дорогу было некому, но лисичке хотелось сделать хоть что-то. Она решила пойти хотя бы примитивным способом — элементарным поиском по округе.       Знакомые места, в которых они бывали с Раном, любимые бары, магазины, свалки, где они иногда мучили людей… Что угодно. Юри ощущала потребность в действии, и из-за зашкаливающих эмоций ей трудно было сохранять самоконтроль. Перед тем как выйти в том или ином месте из машины, она несколько минут оставалась внутри, чтобы успокоиться и не выдать в себе лису хвостом или ушами.       В знакомых барах и магазинах было пусто, на расспросы сотрудники отвечали, что описанный мужчина в последнее время не приходил. Каждая неудача лишь глубже забивала гвоздь отчаяния. Уверенность, что произошло что-то плохое, неумолимо укреплялась в её душе.       Таким образом постепенно Юри перешла от заведений к свалкам и одноэтажным кварталам. Это было не слишком эффективно, но лучше, чем ничего.       Бродя и внюхиваясь в поиске знакомого запаха, лисичка проходила до темноты.       И ничего.       Совершенно ничего. Ни единой зацепки, ни единой нотки чужого присутствия или хотя бы его следа.       Юри оказалась в безлюдном переулке среди одноэтажных домиков. Фонари горели где-то ближе к большой улице, в то время как грязный бедный уголок был погружён во тьму — лишь мерцал где-то в другом конце улочки одинокий фонарь. Пусто. Прохладно. Одиноко. Только отблески городских огней прорываются через тьму.       Ощутив, что ноги уже начинают подкашиваться, лисичка села у ближайшей стены, обняв себя за плечи. Она чувствовала, как старательно удерживаемые эмоции вырываются из-под контроля. Это было так страшно — ощущать себя беспомощной… Словно бы её снова засунули в клетку, из которой не было возможности даже наблюдать. Девушка будто оглохла и ослепла, ничего не знала и не могла… Единственный, кто о ней заботился последние пять лет, исчез без следа, а Юри не была способна даже найти его. Будь она на его месте, он бы уже всем глотки разодрал… Синджу ей не поверил, и никто не собирался дать хоть намёка на происходящее.       Юри ощутила, как что-то сдавило грудь. Что-то большое и тёмное, пронзительно тоскливое, до слёз в глазах… Как когда она отчаянно тявкала из грязного холодного вольера в надежде, что этот кошмар когда-нибудь закончится.       В глазах застыли слёзы, но девушка зло стёрла их ладонью.       «Я говорил тебе не плакать из-за кого-либо» — раздалась в голове чужая фраза.       Но как она могла не плакать, когда так хотелось?       Юри судорожно вздохнула и сгорбилась, закрыв лицо руками.       Она просидела так некоторое время, погружённая во мрак. Тишина и прохлада словно поглощали её вместе с душевными мучениями, принимали, снова превращали в то животное, которым она всегда была. Как темень леса забирает муки, так и холод города, его каменная бездушность помогают пережить их своим постоянством, спокойствием. Стоит лишь замереть где-нибудь, где никого нет — в тихом переулке, безлюдном парке, на пустой площадке — и слиться с этим местом, так начинаешь ощущать, как окружающее молчание и покой накрывают тебя. И пока сидишь, отдаваясь внутренним терзаниям, ты постепенно успокаиваешься.       Восстанавливаешься, пока в какой-то момент не понимаешь, что пора подниматься и идти дальше.       Юри закрыла глаза и откинулась затылком на бетонную стену — ей нужно было ещё несколько секунд, чтобы собраться с силами.       — Тётенька, что вы здесь делаете? Вы плачете?       Послышалось совсем рядом, и лисичка резко открыла глаза. Перед ней, шмыгая носом, стоял мальчик.       Юри нахмурилась и поднялась, отряхивая юбку от бетонной пыли.       — Отстань, не твоё дело.       Ребёнок только хлопнул ресницами и продолжил всматриваться своими любопытными глазами. На скуле был виден синяк, однако лисичка не собиралась никого жалеть. Она цокнула, быстро вытирая глаза, и хотела было продолжить поиски, как вдруг послышался грубый окрик:       — Эй, Ким Суо!       Юри машинально обернулась на вопль, в то время как мальчик шмыгнул ей за спину. Он почти что протиснулся между девушкой и стеной в поисках хоть какой-то защиты. В следующую секунду из-за угла выбежал мужчина с битой в руке.       Он огляделся в поисках ребёнка, а увидев того за юбкой лисички тут же тыкнул в его сторону битой.       — А ну быстро вернулся, сопляк!       Юри неприязненно нахмурилась. От человека несло злобой, бита напомнила о неприятном прошлом.       Вдруг она ощутила, как маленькая дрожащая ручка отчаянно сжала низ её куртки.       — Не беси меня, а то прикончу! — снова повысил голос мужчина и стал быстрыми шагами приближаться.       — Прости меня, я… — всхлипнул мальчик, и девушка ощутила острый приступ бешенства. Это напомнило ей Анастасию, которую они с Раном спасли от бейсболистов. Это напомнило ей саму себя…       — Выходи, кому сказал! Нечего за юбкой прятаться!       Мужчина потянул руку к ребёнку, намереваясь схватить его за ухо или ворот одежды, однако в следующий миг его грубо оттолкнули. Юри уничижительно указала пальцем на него:       — Как ты смеешь так кричать на ребёнка? Думаешь, раз не может ответить, то и бить можно?!       — Отвалите, дамочка, это не ваше дело!       — Сама как-нибудь решу!       Юри инстинктивно прикрыла мальчика рукой, и мужчина нахмурился, снова указывая битой:       — Эй, Суо, ты её знаешь?       — Хватит тыкать своей деревяшкой!       Лисичка выхватила биту когтями и, вытащив гребень из волос, наотмашь царапнула им по чужому лицу. Человек от шока упал на асфальт, схватившись за оцарапанную щёку, из которой текла кровь. Где-то у стены пискнул Суо, и Юри со злобой пнула мужчину в грудь, проломив ему рёбра. Она перехватила гребень поудобнее и по самую основу всадила её в чужую шею.       Человек тут же забулькал, захрипел, хватаясь за место удара и захлёбываясь в собственной крови.       Юри постаралась отдышаться, прийти в себя от накатившей злобы. Она ненавидела это. Ненавидела то, какими люди могут быть чудовищами даже по отношению к своим сородичам. То, как они любят проявлять жестокость к тем, кто слабее их, кто не может им ничего ответить…       За её спиной всхлипнул Суо.       Лисичка обернулась и увидела, как мальчик дрожит, зажмурив глаза. Однако его ручка всё ещё стискивала её кожаную куртку.       Это словно отрезвило.       Юри бегло оглянулась на мёртвого человека, после чего закусила губу. Ей не стоило этого делать. Однако разве она могла проигнорировать такую чудовищность?       Но и что делать дальше она не знала…       Девушка в смятении смотрела на маленькую детскую ладошку, держащую её куртку, словно последнюю соломинку.       — Эй. — позвала лисичка немного грубовато, и мальчик робко открыл один глаз. Он не смотрел ей за спину. Ни в коем случае.       Однако вдруг лицо ребёнка просветлело, и он вскинул голову, смотря прямо ей в глаза.       — Ты тоже кумихо?       — Что?       Юри заметила собственный хвост за юбкой и тут же ахнула, поспешно спрятав его. Волна горячей паники вспыхнула в ней, и она прижала ладонь к лицу. Обещала ведь…       Вдруг Суо прикрыл рот с одной стороны и словно тайком произнёс:       — Не беспокойся, я никому не скажу! Я знаю одного дядю-кумихо, он такой сильный!       — Дядю-кумихо.? — Юри оторопела. Она присела на корточки перед мальчиком и показала на свои волосы: — рыжий? Или с тёмными волосами?       — Рыжий.       Девушка ахнула. Она тут же вся подобралась и достала телефон, показывая одну из немногих фотографий Рана.       — А его ты знаешь?       — Дяденьку-супермена? Знаю! Он такой классный, когда вырасту, хочу быть как он! Я всё ждал его…       Суо надул губы и опустил голову. Юри прикусила губу. Она несколько секунд прикидывала, насколько это плохая идея, после чего вдруг улыбнулась. Поднявшись на ноги, она протянула ладонь:       — Я ищу его. Поищем вместе?       Мальчик уставился на женскую ладонь, а после порывисто кивнул, смешно взъерошив волосы. Маленькие пальчики схватились за руку лисички, и Юри, обретя хоть какую-то компанию, повела Суо прочь из переулка.       А что потом с ним делать… Она что-нибудь придумает.

***

      Ближе к середине ночи мальчик устал, и они были вынуждены остановить поиски. Как бы ни хотелось рвать и метать от неудачи, Юри понимала, что эта идея и так была попыткой ткнуть пальцем в небо. Искать Рана подобным способом было слишком самонадеянно.       И всё же… По крайней мере она теперь не одна.       Мальчик по имени Суо казался глупым и несуразным, к тому же сопливым. И всё же девушка понимала, что убив чужого отчима, она не могла бросить это маленькое неуклюжее недоразумение. Он казался таким слабым и беззащитным… Лисичка не могла просто уйти.       Было ли это чем-то похожим на причину, по которой её спас Ли Ран?       Юри до сих пор помнит одуряющий запах свежей плоти, когда полукровка разорвал смотрителей. Горячая кровь брызнула ей на морду и сетку вольера, причудливыми узорами расписала снег… От неё ещё шёл пар. Был пасмурный зимний день, когда свет настолько тусклый, что глаз режет от отсутствия привычной тени и света, снег мелкими точками кружил в воздухе. Ли Ран был в тёплом зимнем пальто, и из-за красного шарфа была видна лишь верхняя половина лица.       Лисичка видела только внимательные, уставшие глаза.       Она была настолько слаба, что не было сил встать. Юри лежала на снегу и едва-едва скулила — это было даже не тявканье. Её тёплый язык прошёлся по морде, слизывая кровь мучителей.       Полукровка зашёл к ней в вольер и позволил съесть плоть смотрителей, а после навсегда забрал с собой из того вонючего, маленького вольера в дешёвом зоопарке… Распахнутая настежь дверь из сетки рабицы и снежная тропинка, которую она видела из-за чужого плеча, навсегда останутся в её памяти…       Был ли дом этого мальчика для него таким же вольером?       Юри не знала. Но, наверное, если бы это было не так, то Суо не шёл бы за ней с такой настойчивостью, не держал бы за руку так отчаянно, как она когда-то прижималась к холодному шерстяному пальто.       И именно поэтому она стискивала чужую руку в ответ.       Она не вернёт его в грязный захудалый вольер.       Девушка вернулась к оставленной ближе к одному из баров машине и вместе с мальчиком отправилась домой. По пути она набрала Синджу.       Безусловно, после недавнего лисичка была очень зла и не горела желанием разговаривать с ним, но всё же ветеринар был единственным, кто мог бы помочь разобраться с ребёнком. Она совершенно не умела ухаживать — Ли Ран научил её только защищаться и убивать. К тому же…       Девушка не могла отрицать, что скучала по глупому и экстравагантному лису. Ей не хватало того, с какой осторожностью и лаской вёл себя с ней Синджу.       В трубке равномерно раздавались гудки. Ветеринар ответил на четвёртом.       — Юри?       Послышался на другом конце обеспокоенный голос, и Юри едва подавила радостный трепет. Она не могла спустить на тормозах проявленное недавно недоверие лиса. За пару секунд взяв себя в руки и приняв напускной серьёзный вид, лисичка ровным голосом сказала:       — Ты умеешь ухаживать за детьми?       — Детьми? — с удивлением переспросил Синджу, и Юри начала терять наигранное хладнокровие.       — Да! — она перехватила трубку и стала торопливо объяснять, — Я понятия не имею, что делать с человеческими детьми, но и бросить не могу! Помоги!       Несколько секунд в трубке стояла тишина, после чего Синджу осторожно поинтересовался:       — Юри, я скоро приеду, только пришли адрес, но… Откуда у тебя человеческий ребёнок?       Лисичка посмотрела на сидящего на пассажирском сидении мальчика. Тот с любопытством смотрел на неё и время от времени вытирал рукой нос. Она надула губы и отвернулась, говоря:       — Долгая история…       — Хорошо. Поговорим когда я приеду. У него есть какие-нибудь травмы? Мне брать лекарства или инструменты?       Юри цокнула и снова повернулась к Суо, приложив трубку к одежде и немного грубовато интересуясь:       — Эй, у тебя что-нибудь болит?       Мальчик прижал руку к разбитому уголку губ и пробормотал:       — Немного…       Девушка покривилась и неуверенно сказала в телефон:       — Не уверена… Вроде говорит, что болит немного… Айщ! — она зашипела и вернула внимание на дорогу, — короче бери всё, сам потом посмотришь!       — Хорошо. Адрес?       Юри сказала, куда ехать, и Синджу подвёл итог разговора:       — Хорошо, скоро буду. — а в конце с нежностью добавил, — Юри… Ты молодец.       Лисичка зарделась, но не успела она с наигранной злостью ответить, как ветеринар со смехом сбросил вызов.       Когда они оказались в квартире, Юри словно впала в какой-то ступор. Она растерянно смотрела на любопытно озирающегося Суо.       Сняв обувь и сказав мальчику сделать то же самое, она прошла вглубь помещения и села на диван. Лисичка пыталась вспомнить, что нужно было ей самой, когда Ран принёс её из зоопарка. В конце концов, она обернулась к неуверенно застывшему у входной двери Суо и в уже привычной резковатой манере спросила:       — Ты хочешь есть?       Мальчик закивал, и лисичка вспомнила, что из еды в квартире только старая тарелка ненмёна, которую она принесла полукровке. Кроме неё был только лёд и молоко, но если первое явно не считалось за еду, то вторым она делиться не собиралась.       Юри поджала губы и написала Синджу вдогонку, чтобы он взял что-нибудь поесть.       Получив быстрый ответ, она отложила телефон и снова посмотрела на ребёнка.       — Синджу привезёт.       Суо помялся, а после неловко подошёл.       — Тётенька, разве еда не должна быть в холодильнике?       Лисичка тут же ощерилась:       — Не твоё дело, что в нашем холодильнике!       — Вы живёте здесь с дядей-суперменом?       — Айщ, не зови его так! Его зовут Ли Ран-ним!       Суо надул губы, а после сел рядом, забравшись на диван с ногами. Юри фыркнула, но не стала сгонять его. Через пару минут молчания она поинтересовалась:       — Как он вообще умудрился встретить такое… жалкое, смертное недоразумение?       Мальчик вытер нос рукой и с гордостью сказал:       — Я спас его от мотоцикла!       Юри тут же вскрикнула:       — Что за бред!       — Я не вру! — он вскочил с дивана и изобразил бег, — я подбежал и оттолкнул его, как настоящий человек-паук, пау-пау-паа!       Он выкинул руки вперёд, демонстрируя свою супер-силу, и лисичка со скепсисом поморщилась, смотря на ребёнка как на недоумка. Приложив руку ко лбу, она со вздохом подумала, что сама виновата в этой ходячей проблеме…       Думать, что когда-то Рану было так же тяжело с ней, Юри отказывалась.       Через десять минут послышался звонок в дверь.       Как и обещал, Синджу приехал во всеоружии и с пакетом еды. Юри наблюдала, как ветеринар тут же начал ворковать над мальчиком, дружелюбно улыбаясь ему и проверяя на наличие травм. Лис сам разобрал пакет, убрав сырые ингредиенты в холодильник, а взятую навынос еду расположил на барной стойке.       Юри пыталась держаться равнодушно, но стоило Синджу улыбнуться ей и с максимальной осторожностью взять её руку, чтобы вложить туда пакетик сока, она всё же зарделась. Этот придурок такой добрый, что на него долго злиться просто нельзя…       Пока Синджу разбирался с едой и осматривал Суо, лисичка обнаружила, что ей… нравится смотреть на это. Она не знала, что её завораживает больше, сосредоточенное лицо лиса или вся идиллия в целом, но она почувствовала, что этот уют успокаивает.       Будь Юри одна, ей было бы тяжело справиться с эмоциями и мыслями, с трезвой головой понять, как дальше искать Ли Рана. Однако с этими двумя — странным жалким мальчиком, который был так похож на неё, и парнем, который заставлял чувствовать себя особенной и любимой — она находила какое-то удовлетворение. Ей нравился Синджу, и видя его заботу о простом человеческом ребёнке, помня то, как он заботится о ней самой… Лисичка ощущала, что у неё есть кто-то, кто поддержит вне всяких сомнений. Она найдёт доказательства своей правоты и добьётся помощи.       Синджу в конце концов уступил и допустил, что с полукровкой что-то произошло, однако помочь ей в поисках не мог, и потому лишь пообещал попытаться донести эту мысль до Ёна. Это тоже не принесло результата — девятихвостый отмахивался, и ветеринар ничего не мог с этим сделать. Так что в качестве помощи он остался на последующие дни, помогая ухаживать за Суо и уезжая только в ветеринарную клинику и по просьбам Ли Ёна.       Юри же привыкала к необычному ощущению сожительства с кем-то, кроме Рана. Это было странно, но… ей нравилось. Она не переставала искать полукровку, однако теперь, когда лисичка возвращалась домой, её не встречала пустая одинокая квартира…       Суо довольно быстро привык к новому месту. Он смешно улыбался, почти всё время играл с купленными Синджу машинками и, казалось, сам мог о себе позаботиться, если уходили обе лисы. Глядя на его открытость и слушая смех, Юри думала: было ли это то же самое, что ощущал Ран? Было ли это то же, что ощущала она сама.?       Взяв за кого-то ответственность, играя противоположную роль, стала ли она понимать своего покровителя чуточку лучше?       Думая об этом, лисичка ещё больше скучала…       Она понимала, что Ли Ран был чертовски одинок, и ощутив это новое, странное, но такое приятное семейное тепло, ей казалось, что вот оно — то, что было бы во благо полукровке больше всякого ненмёна. Что именно это и помогло бы ему, как помогло ей…       Только бы он поскорее вернулся.       Однако время шло, а от Ли Рана ни слуху, ни духу. Юри обыскала весь Сеул, но следов пребывания полукровки не засекла. Как бы она ни пыталась держать себя в руках, избавиться от чувства, что произошло что-то серьёзное, не получалось.       И всё же не оставалось ничего, кроме как сидеть и ждать, пока Ран сам не даст о себе знать или кто-нибудь что-нибудь не сообщит…       Что и произошло спустя неделю.       Юри никогда не слышала голос Имуги и сначала даже не поняла, кто ей позвонил.       — Алло? — спросила она, подняв трубку. Суо возился с игрушками в гостиной, в воздухе витал запах еды, приготовленной Синджу утром.       В динамике раздался бархатный спокойный голос:       — Хочешь встретиться с Ли Раном?       Юри оторопела, потеряв дар речи. В трубке послышался смешок, и собеседник продолжил:       — Думаю, что да. В таком случае приходи в Бюро загробной эмиграции в шесть вечера.       — Стой!       Короткий гудок оповестил о завершении разговора, но лисичка даже не сразу убрала телефон от уха.       До шести оставалось три часа.

***

      — Так значит я должен заставить Ёна проглотить это?       Лёжа на диване с закинутыми на подлокотник ногами, Ран повертел перед глазами змеиную чешуйку.       Где-то в стороне переодевался Имуги.       — Да. Так моя вторая половина переселится из Нам Джиа в него.       — А за ней и ты?       — А за ней и я. — подтвердил змей. Он поправил чёрный пиджак, убедившись, что никаких изъянов нет, и неспешно подошёл к дивану, на котором расположился полукровка. — Одна чешуйка у Ли Ёна, но на всякий случай ещё одна будет у тебя.       Ли Ран прикрыл глаза и зажал змеиную чешуйку в кулак.       Прошло немногим больше недели с момента обращения лиса в агви. За это время игра Ли Ёна и Имуги разрослась в масштабе: оба духа перестали осторожно прощупывать почву и перешли к решительным действиям. Как и предрекал змей, его вторая половина пробудилась в теле девушки. Окончание битвы стремительно приближалось.       То, что Ли Ён умудрился вытащить Нам Джиа из её подсознания, ещё и убив при этом Духа Тьмы, было неприятным сюрпризом. Однако змей вынес из этого и пользу: теперь он точно знал, на какие свершения лис готов ради возлюбленной. Кумихо умудрился даже забрать земляную вишню и тем самым лишить змея заложников и слуги: стоило цветам смерти исчезнуть из распоряжения Имуги, Херён тут же скрылся из поля зрения. Жалкое насекомое думало, что это спасёт его шкуру… Словом, если подводить итоги чужих подвигов: Ли Ён не убьёт девушку, как сделал это с Аым. На этот раз нет…       Это делало лиса слабее, чем когда-либо. Как бы Ли Ён не увещевал, что силён благодаря необходимости защищать дорогих ему людей, на самом деле это ставило кумихо в тупик.       Даже если он найдёт способ справиться со второй половиной Имуги в теле Джиа… Ему не победить. Не в битве с козырем, который припрятал в рукаве змей.       Этот самый козырь покорно сидел в особняке и ждал, когда настанет его час.       Честно говоря, имея под боком полукровку, Имуги почувствовал что-то отдалённо похожее на комфорт. Это напомнило ему о том, как сын Талуипы единственный приходил к нему поговорить. О том, что, возможно, и ему позволено ощущать на себе нечто тёплое… И что он может быть не совсем одиноким в этом мире.       Однако в отличие от Покгиля, Ли Ран не вызывал у него желание стереть улыбку с его лица. Уничтожить всё, что было ему дорого… Забрать то, что делало его таким добрым и счастливым…       Потому что Ран и так был таким же, как он.       Это чувство схожести увлекало и заставляло чувствовать себя… понятым. Змею была неведома любовь и он не думал, что это она.       Однако лишаться этого ощущения Имуги однозначно не собирался.       Змей не чувствовал подобного с Джиа, и ему начинало казаться, что девушка теперь не так уж и нужна. Она всё равно никогда не будет относиться к нему также, как к Ли Ёну, никогда не посмотрит с нежностью… И не накроет холодную руку своей, одарив безумной улыбкой.       Она никогда не согласится надеть корону хаоса и встать с ним рука об руку во главе этого мира.       Змей едва улыбнулся. Он присел на свободный подлокотник, глядя на лежащего полукровку. Ран поднял на него глаза. Взгляд был мутнее, чем в первые дни — дух чумы чувствовал, как лиса мучает голод. За всё это время Ли Ран ни разу не питался, и жажда чужого отчаяния болезненно скребла его изнутри.       Имуги наклонил голову и погладил лиса по щеке, уже в излюбленном жесте проведя пальцами по обнажённой челюсти:       — Я чувствую, как ты хочешь есть… — при этих словах Ран сглотнул. — Не волнуйся. Сегодня ты насытишься вдоволь.       Полукровка ухмыльнулся, кивая.       Он с нетерпением ждал.       Гадал, насколько сильное впечатление произведёт на Ёна неожиданная встреча? Хоть капля удивления просочится на его вечно скучающее напыщенное личико?       Кумихо забрал земляную вишню из-под носа Херёна и наверняка пытался вытянуть что-либо из человека. Однако и Ран, и Имуги знали, что не стоит переживать: Согёнский предатель ни слова не скажет об их сюрпризе. Даже если попытается.       Пока Ли Ён разбирался с насущными проблемами своей подружки, он наверняка и забыл о бедовом младшем брате…       Ран мрачно улыбнулся своим мыслям и сильнее прильнул к холодной руке.       Он с радостью о себе напомнит…       Имуги несколько секунд держал руку на гладкой бледной коже, после чего отстранился и встал.       — Мне нужно заехать за лунным зеркалом. Через два часа приходи в Бюро.       Ран убрал ноги с подлокотника и сел прямо, оборачиваясь на идущего к дверям змея. Тот в последний момент остановился и оглянулся:       — Постарайся подготовить Ли Ёну хороший подарок. Пусть у нас будет самый роскошный банкет.       Лис оскалился в улыбке:       — Разумеется.       Имуги улыбнулся и наконец вышел. Как только дверь с щелчком закрылась, Ран опустил взгляд на сжатый кулак. Медленно ухмылка сползла с его лица, и полукровка разжал пальцы.       Тонкая, плоская и немного отливающая перламутром, на ладони лежала выданная змеем чешуйка.       Как мало порой нужно для перевешивания одной из чаш весов…       Лис прищурился, несколько секунд пристально глядя на предмет, после чего положил его во внутренний нагрудный карман.

***

      Ён думал.       Думал, как поступить. Он совсем недавно разругался с братом, если это можно так назвать. Однако думать об этом было некогда: Джиа оказалась в ловушке собственного подсознания, и кумихо должен был понять, как обойти поставленные девушкой барьеры.       Ему совершенно точно было не до истерик Рана.       И всё же звонок воровки ожерелья всколыхнул в нём… что-то. Ли Ён знал, что младший брат наверняка решил проглотить кусок не по зубам. Ввязался во что-то, что ему не по силам. Глупый ребёнок…       Кумихо не собирался отказываться от своих слов и правда считал, что Ран сбежал зализывать душевные раны. Тот всегда так делал, в конце концов. Но могло ли действительно что-то произойти.?       Увы, ответить на этот вопрос не удалось.       Последующие события затянули Ли Ёна, словно коварная трясина: ставки в игре с Имуги резко повысились, методы ужесточились. Шаг за шагом они глубже утопали в этом болоте и совсем скоро прошли точку невозврата. Лис отчаянно искал способ спасти Джиа и спастись самому. Он не был готов расставаться со своей возлюбленной так скоро после того, как нашёл её. Шесть веков в разлуке и месяц вместе… Это слишком мало. Ощущение правильности, словно кумихо наконец-то на своём месте рядом с этой девушкой… Ён так долго ждал этого. Века, туманные в памяти из-за многочисленных зависимостей — от самых разных наркотиков до сигарет и сладостей — были пыткой, на смену которой наконец-то пришла награда. Мужчина корил младшего за его постоянные истерики и нытьё, но сам понимал, что не лучше. Если подумать, он не хотел видеться с братом как раз из-за этого: потому что Ран по факту справлялся с жизнью лучше него. По крайней мере он пытался, и это показывало, насколько сам Ён увяз в своём горе. И всё же…       У кумихо больше не было сил на одиночество. Он всеми силами боролся за своё право на любовь.       Однако с каждым шагом навстречу финалу, который был неизбежен, Ли Ён начинал понимать. Как бы лис ни пытался… Штамп на их с Джиа судьбе никогда не исчезнет: либо он, либо она. Третьего не дано.       Отчаяние от понимания этой истины не оставляло места на другие переживания. Решая проблемы — свои и Джиа — одну за другой, играя в блиц-партию с Имуги, Ён упускал из виду нечто важное…       Когда он обманом забрал у Согёнского предателя земляную вишню, то ощутил исходящий от него странный запах. Знакомый, но в то же время сильно искажённый, словно гнилой… Эта мёртвая нотка не давала возможности в полной мере осознать, что же это такое.       Кумихо тогда поморщился, задав риторический вопрос, почему же от него так несёт мертвечиной. Чего он не ожидал, так это того, что Херён вдруг дёрнется, словно желая что-то сказать, и… не выдаст ни звука. Будто слова, что он хотел произнести, стёрли с его языка, заблокировали.       Почти задыхаясь, он пытался, но в итоге сдался и просто съёжился на полу, зажимая рану на животе.       Ах, Ён… Пойми ты раньше, возможно, ещё что-то и можно было бы исправить.       Однако ты прошёл последний рубеж. Финальная битва ждёт тебя.       Всё или ничего.       Ты решился на смерть, хотя знаешь, что даже она дастся тебе огромными усилиями. Даже представить трудно, какими…       То, что ты упускал так много раз… То, что находилось на подкорке мозга, заглушаемое тем самым чувством правильности, которое ты ощущал с Джиа… Когда ты поймёшь — ты не простишь. Себе.       Ли Ён смотрел в глаза своему злейшему врагу. Паразиту, который пожирал разум и тело Джиа…       Имуги лукаво улыбался. Мерзко, неприятно — так, как никогда не улыбалась бы его возлюбленная. Так, будто он знал что-то, что делало его в сотню раз сильнее перед кумихо. Ли Ёну хотелось навсегда стереть эту ухмылку, но он и пальцем не мог тронуть это тело.       Лис лишь стиснул зубы и отправился вместе со змеем в Бюро загробной эмиграции. Он намерен покончить с этой битвой раз и навсегда: змеиная чешуйка словно прожигала нагрудный карман, лёгкие сдавливало от губительных цветов примулы… Но что стоило ему потерпеть? Ён наконец нашёл, за что бороться, что защищать… Он не мог позволить Джиа снова пожертвовать собой. Лис всего лишь хотел, чтобы она была счастлива. Жила с родителями, ходила по тропинкам в парке в новых кроссовках… И каждый день возвращалась в дом, пропахший свежесваренным рисом.       Эта короткая человеческая жизнь значила для него больше, чем прожитые сотни лет.       Если умереть — единственный выход, чтобы спасти всех, кто ему дорог… Значит он умрёт. Но не в этот раз.       Не сейчас, когда есть надежда.       Ли Ён положит жизнь ради любимых: Джиа, Синджу, глупых, но забавных коллег девушки… Рана. Но не в этот раз.       Жаль, что они разошлись подобным образом. Младший брат сильно изменился, однако старший видел, насколько сильно того ранило каждое произнесённое им, Ёном, слово. Но так будет лучше. Ран пропал с радаров — и хорошо. Пусть держится подальше от всего, что происходит. Пусть напивается, злится…       Только не в гуще событий.       Они успеют помириться: кумихо больше не завидовал, ведь он нашёл стержень для себя.       Даже если Ран больше не тот ребёнок, которого он знал…       Ли Ён мрачно уставился на двери Бюро. По ступенькам с воодушевлением взлетал Имуги в теле Джиа.       …Он всё ещё оставался его единственным младшим братом.       Дверные петли гулко заскрипели: холодное и неприветливое помещение впустило в себя гостей.       Почти все лампы, кроме торшеров, были погашены, и в полумраке их ждал Имуги. С видом, полным превосходства, он возвышался, стоя на внутреннем балконе Бюро. Тусклый синий свет витражного окна очерчивал его фигуру и падал на нечто, укрытое белой простынёй.       Стоило пальцам сорвать её…       Вместе с нарастающей яростью в теле разливалось отчётливое понимание:       …Надежды нет.

***

      Окаменевшая Талуипа величественной статуей стояла за столом.       Проклятие, обёрнутое против неё самой, демонстрирующее самую неприглядную судьбу для нечестивых существ… Оно заставляло замирать в благоговении даже такого, как Имуги. Змей в теле Джиа с восхищением оглядел результат силы хранительницы Сандзу.       — Лицо сына свело её с ума… — произнёс Имуги надменно и с довольством, наблюдая за переживающим потерю кумихо. Медленные шаги отдавались эхом от стен, пока он спускался по лестнице.       Ён словно неверяще, едва ощутимо коснулся пальцами каменного плеча. Женщина, что вырастила его, как сына… Олицетворение вечности и стойкости… Непролитые слёзы застыли в глазах лиса.       — Она повелевает духами, но пока у неё живое сердце, она всегда будет уязвима. — тем временем продолжал Имуги. Спустившись по лестнице, он остановился у кумихо за спиной и с усмешкой продолжил. — как и ты.       Ли Ён резко обернулся, схватив змея за горло. Рука подрагивала от ярости и осознания собственной недальновидности: он подвёл. Талуипу, Джиа… себя. Он должен был догадаться…       — Так ты спланировал это с самого начала… — почти что сквозь зубы произнёс лис, сильнее и сильнее сжимая пальцы на чужом горле.       — Это твоя заслуга, Ён. Ты не сдался с самого начала. — Имуги изобразил невинность на лице. — Твоя гордость и самоуверенность, убеждение в том, что ты сумеешь победить меня… Из-за этого невинные люди, в том числе и бабуля, умирают. Ты обрёк на смерть многих… А теперь умрёт и Джиа.       Ли Ён перевёл взгляд на девушку, и змей в той лишь пожал плечами. Так просто, будто бы говоря: «ну, что поделаешь».       Волна ярости, накатывающая на него с момента снятия простыни с Талуипы, наконец нашла выход. Кумихо снова посмотрел на мужчину перед собой и порывистым жестом достал из снопа искр карающий меч.       Отец и бабуля всегда учили его драться с холодной головой. Как только им начинали владеть эмоции, ему тут же преподавали хороший урок и тем или иным способом заставляли остыть. Позже Ён сам учил брата тому же, разве что избегал отцовских методов воспитания.       Сотни лет он относился к бою, как к инструменту. Никаких эмоций в движениях, лишь цель и средства.       Но сейчас…       Имуги по-настоящему вывел его из себя. Отчаяние вскипело в нём неистовой яростью, и кумихо впервые ощутил, как его накрывает с головой. Всё нутро дрожало: от злости, от боли, от неотвратимости наихудшего исхода. Первоначальный план умереть вместе с Имуги был как никогда кстати, но ему не хватало одного: последнего оружия, решающего толчка в пропасть…       Лис в порыве попытался пронзить змея мечом, но тот лишь с довольной ухмылкой переместился на кресло.       — Отчаяние — неприятная вещь, не так ли? — рассмеялся он и увернулся от очередного порывистого удара. — Ты всегда был надменен к тем, кто так или иначе переступил черту и «стал грязным». Но сейчас наверняка и сам думаешь, что прибегнул бы к любому способу избавиться от меня. Стал бы любым злом, чтобы достичь желаемого…       Ён рыкнул и попытался отсечь змее голову. Противник перехватил клинок и улыбнулся.       — Мы становимся плохими не потому, что хотим этого. — Имуги оттолкнул лиса в другой конец помещения.       Ён попытался отдышаться — цветы примулы жгли грудную клетку.       — Отчаяние, боль, страх, одиночество… — продолжил тем временем Имуги, выпрямившись и потеряв былую лёгкую улыбку. Он смотрел лису прямо в глаза. — вот, что делает из нас монстров. Людские пороки и слабости ищут себе воплощение и находят его в нас, тех, кто так же обижен жизнью.       Змей наклонил голову.       — Ты никогда об этом не думал, да? Или не хотел думать? Неудобно сочувствовать тем, кого должен убивать. Их не хочется понимать и спасать, даже если ты, например, виноват в случившемся… — Имуги вдруг ухмыльнулся и возвёл взгляд к потолку, делая вид, что что-то вспоминает. — как ты там говорил.? Ах да…       Ухмылка стала шире, и от последующей фразы кумихо ощутил въедливый холод в груди.       — Нет спасения тем, кто не спасает себя сам.       Ли Ён нахмурился, искра неверия мелькнула в глазах. Этого не может быть…       Позади послышался быстрый стук каблуков. Кумихо обернулся и встретился взглядом с замершей в дверях Бюро Юри.       Лисичка поражённо распахнула рот, смотря на сцену перед собой. Она явно растерялась, видя происходящее, и несколько секунд не могла выдавить из себя и слова. И всё же, стиснув кулаки, Юри набралась духа и с вызовом спросила Имуги:       — Где Ли Ран-ним?       Ён не верил.       Мысли неумолимо вели его к тому, что должно вот-вот произойти, к чему всё идёт, но он не хотел в это верить. Лис чувствовал себя так, будто узнал о летящей на землю атомной бомбе за пять секунд до взрыва — когда ты всё понял, но делать что-либо уже поздно. Кусочки головоломки, которую всё никак не удавалось полностью собрать, в которой не хватало чего-то важного… О боже.       Имуги усмехнулся, и Юри, позабыв о страхе, ещё злее прокричала:       — Ты обещал, что я увижусь с ним!       Змей кивнул.       — Конечно. Я обещал.       Он многозначительно посмотрел на кумихо, глядя ему прямо в глаза. Ждал, когда тот поймёт, что к чему, и наслаждался выражением чужого лица. Оно словно так и говорило: «ты не мог, не посмел бы…».       «Мы становимся плохими не потому, что хотим этого»… Чёртово «мы» в словах Имуги начинало играть новыми красками, и Ён ощутил, как ему становится дурно. Он бы мог списать это на примулу в крови, но обманывать себя — хреновая тактика, за сотни лет лис хорошо это усвоил.       Тем временем лисичка зло выхватила заколку из волос и двинулась вперёд, словно бы могла как-то помочь себе этим и выудить больше информации. Однако она остановилась, услышав спокойный размеренный шаг позади, звучащий, словно гром посреди ясного неба.       Шаг…       Шаг…       Шаг…       Стук обуви, эхом отдающийся от стен — тиканье часов до точки, когда мир снова разделится на «до» и «после».       Юри порывисто обернулась, глядя на пришедшего.       Ён почувствовал запах, который уже слышал раньше. «Гнилой, но почему-то знакомый» — подумал он в первый раз…       Кумихо стиснул челюсти и медленно оглянулся.       Он не был готов к тому, что увидел…       Знакомая фигура вышла из мрака коридора, оказываясь в холодном свету, представая в уродливом и жутком великолепии.       Послышался несдержанный вскрик.       Всегда светлый в его памяти, яркий, добрый… Даже после всего случившегося дерзкий и наглый, зубами вырывающий себе место под солнцем… Всегда пылающий злостью и жизнью…       Братик, что с тобой стало…?       Слова встали поперёк горла, казалось, сердце с силой сдавили в тисках. Кумихо смог лишь выдавить слабое, болезненное, такое тоскливое:       — Ран-а…