***
— Чёт ты сегодня кислая какая-то, — заметила староста, когда мы стояли на перемене в коридоре и тупо пялились на залитую солнцем плитку за окном. Куки с каждым днём говорила на русском всё лучше и лучше, я даже начинала задумываться о том, что она может выучить его до уровня носителя. О том, что тогда я могу перестать быть нужной я старалась не задумываться. — Не выспалась, — пробурчала я в сложенные на подоконнике руки. — Когда Изуку узнал о том, что у меня есть причуда, да ещё и такая… Уу, Куки, я уже боюсь, как бы он из меня все соки не выжал, допытываясь, на что я ещё способна. — Ну-ну, не грусти, — похлопала меня по плечу Яваракай. — Он же не монстр какой-то, — и только я хотела поблагодарить её за поддержку, как Куки меня припечатала: — во всяком случае, ему твоя смерть не нужна, так что немного крови он тебе оставит. Для поддержания жизнеспособности, так сказать. Я пару секунд тупо пялилась на неё, после чего хлопнула себя ладонью по лбу и простонала нечто неразборчивое, но явно означавшее всё, что я думаю об одной конкретной девочке с малиновыми кошачьими ушками, после чего рассмеялась. Куки только весело фыркнула, предлагая на обеденной перемене отправиться на лавочку рядом с футбольным полем, потому что её кошачий слух сообщил, что крышу в этот раз хотят занять другие девочки из класса. Из-за своей личины парня, да и по собственным убеждениям, я не горела желанием, да и не особо нуждалась в общении с женской половиной моего коллектива на этот год. Но у Куки таких проблем (читай, счастливых обстоятельств, если учитывать, какой это контингент) не было, так что Яваракай, будучи девушкой и снаружи, и внутри, имела несчастье быть в частом общении с этими не самыми приятными личностями (не, ну честно, я как-то раз послушала, о чём они разговаривают, у меня чуть уши не завяли — слишком уж я для их речей хорошая). Плюсом тут неудачно накладывался и статус старосты, из-за которого Куки приходилось общаться с одноклассницами довольно часто. А вообще мы с Куки обычно сидели или стояли где-нибудь вдвоём (из-за чего всё те же***
— Обедать собираетесь? — неожиданно-ожидаемо раздался счастливый голос за нашими спинами, когда мы с Куки направлялись к футбольному полю. — Да, — кивнула староста. В какой-то момент (почти сразу) она смирилась с тем, что этот яркий представитель двоечников и вероятных криминальных элементов так запросто обедает с нами, хотя сначала даже ругалась с ним из-за этого. — Отлично! Я, вот, тоже, — Акихико продемонстрировал целлофановый пакет с дынной булочкой, парой банок чая и ещё какими-то вкусняшками, которыми он обязательно поделится с нами (кажется, он стал их носить после того, как Куки сказала, что она большая сладкоежка. Не это ли главная причина терпеливости старосты по отношению к Кобаяши?). Мы устроились на лавочке. Я достала свой скудный обед — упаковку фасоли, самой дешёвой и не факт, что настоящей, но пособие по потере кормильца было достаточно маленьким для японских цен на продукты, а подработку даже на время каникул у меня найти так и не получилось — никто не хотел брать к себе калеку, говорили, что всех клиентов распугаю. Куки открыла коробку с бенто, лавочку тут же окутал очень аппетитный запах жаренных сосисок. Ну или это я была настолько голодная, что могла его учуять. Кобаяши открыл одну банку холодного фруктового чая, пошуршал упаковкой булочки и принялся за еду. Уминая химозную фасоль (точно не настоящая), я слушала тишину, краем уха улавливая жевание слева и мелькающего где-то на периферии Хаганэ. А потом Акихико умудрился испортить всю идиллию. Чёрт. — Ну так что там с твоими важными делами? Я резко выдохнула, откидываясь на спину и чуть не падая с лавочки — забыла, что у этой нет спинки (пришлось создать). Хорошо что фасоль я уже доела, так бы подавилась. — Watashi ni totte totemo taisetsunahito ga genzai shūchū chiryō o ukete imasu, — на одном дыхании выдохнула я. За все каникулы я успела выучить эту фразу так, что могла бы произнести без запинки, даже если меня разбудить посреди ночи. Это был мой главный аргумент в просьбах принять на работу. Самый основной из всех. Повисла тишина. Не такая расслабленная, как до этого. Эта тишина была совершенно ужасной, колючей, леденящей. Я поняла, что от нервов даже вспотела. — Мои глубочайшие соболезнования, — произнёс Кобаяши, вставая передо мной с совершенно серьёзным взглядом. — Если тебе понадобится помощь, можешь смело обращаться ко мне. — Arigato, — искренне произнесла я. — Я тоже очень сочувствую тебе, — по-русски сказала Куки, легонько сжимая моё запястье с зажатой в ней пустой упаковкой от фасоли. Я слегка ослабила хватку, пластик жалобно скрипнул. Дальше мы сидели молча, только Яваракай пододвинула мне свой бенто. — Я одного не понимаю, почему папа не рассказал мне? — Потому что я попросила. Староста пересела ближе и обняла меня. Я обняла её в ответ. Кобаяши как-то смущённо кашлянул и отвернулся.***
Собрания хулиганов сегодня не предвиделось, так что я спокойно собрала сумку, спустилась в фойе и, переобувшись, направилась к выходу из школы. Я хотела сегодня навестить сестру. Как и вчера. Как и каждый день после того разговора с уБожеством. Иногда со мной ездил Изуку, иногда Инко-сан или тот полицейский — Сато, почему-то решивший поддерживать со мной связь и время от времени спрашивающий, как у меня дела и всё ли в порядке (подозреваю, это потому, что таков был приказ его начальства), но чаще всего я ездила одна. Иногда, в самой больнице, мне попадался Шото с кем-то из своих родственников, кажется, тоже приезжавший проверить мою сестру. Но в этот раз мой «сопровождающий» меня не радовал. Он даже, в какой-то мере, раздражал. — Тебе обязательно идти за мной? — спросила я, остановившись, но не оборачиваясь. — А я не за тобой иду, — беспечно откликнулся Хаганэ. — Я просто иду в ту же сторону, что и ты. Я вздохнула и продолжила свой путь. Как бы там ни было, когда я спущусь в метро (что ж, вот мы и добрались до причины, по которой я питаюсь фасолью), он должен отстать. Ну, я на это надеюсь. — Ну, со мной мы разобрались, — Хаганэ догнал меня и пристроился к моему неспешному шагу. — А что насчёт тебя? Куда ты идёшь? — Дела есть. Рассказывать киборгу, куда я иду и зачем, совершенно не хотелось. Хотелось, чтобы он ушёл домой, или куда там собирался, и отстал от меня.***
Куки отправилось сообщение с плачущим смайликом, а я с недовольным, но, тем не менее, очень тихим вздохом посмотрела на Хаганэ, делающего вид, что он очень увлечён чернотой тоннеля метро. Нойзу увязался со мной, а Яваракай сказала, что у неё дополнительные занятия (как-никак ей через год надо будет поступать в старшую школу, она решила начать готовиться заранее), так что ни чем помочь не сможет. — Ну, так куда едем? — в очередной раз спросил киборг. — На свалку, сдам тебя в качестве металлолома, — пробурчала я, вновь доставая завибрировавший мобильник — пришло сообщение от Изуку. — Не смешно. Кто пишет? Я подняла глаза на Хаганэ. Мне кажется, или он стал очень, очень бесцеремонным, по сравнению с началом нашего общения? — Друг, — всё же ответила я, отвечая на вопрос Мидории о том, что я бы хотела на ужин — после того, как сестра оказалась в коме, Инко-сан в добровольно-принудительном порядке уговорила меня каждый день ужинать с ней и Изуку, от постоянных завтраков я отказалась, ссылаясь на то, что очень рано ухожу в школу и мы просто не будем успевать завтракать в одно время. Изуку согласился хранить тайну наших совместных утренних спусков по лестнице или в лифте до первого этажа. — Ты будешь с ним ужинать? — А тебя это волнует? — А ты как думаешь? Я вновь повернулась к Хаганэ, его электронная панель с янтарными ромбами-глазами оказалась слишком близко, но я не подала виду, что испугалась от неожиданности. — Если хочешь узнать, куда я еду, просто сиди молча и не мешайся, иначе сдам тебя первому попавшемуся герою, скажу, что ты преследуешь меня, сталкер малолетний. Нойзу хотел было возмутиться, но смолчал, лишь вздохнув и отвернувшись обратно к окну. Я погрузилась в свои мысли.