Бог пиара

       У вас когда-нибудь было такое, что механически берёте телефон в руку – от нечего делать, на минутку – и вот уже прошло два часа, а палец продолжает то свайпать, то скролить, и непонятно, как вы оказались на этом сайте, в этих аккаунтах, маркетплейсах? О, и если это маркетплейс, то корзина почему-то уже набита какой-то приглянувшейся приблудой, на которую нет денег, но пусть оно полежит в отложенном, чтобы не забыть, что хочется это купить. Никакой необходимости в этом подсвечнике, этом кигуруми, этих стикерах, палетках, полосатых гольфах, варежках в виде кошачьих лапок, статуэтках совы, мыла с ароматом пачули не было и нет, но, даже закрыв страницу в интернете, мыслями вы будете говорить себе: «Ведь стоит всего ничего, почему не купить сразу? Оно такое прикольное!».        Ну или вы обнаружили себя два часа спустя не в виртуальном магазине, а, скажем, в видеохостинге или приложении с фотографиями и шортсами. Уже миллиарда четыре человек – то есть половина населения нашей грешной планеты – перекривлялось перед вами, показав свои задницы, лица, вытянутые удачным ракурсом ноги, уменьшенные фильтром талии, увеличенные индустрией псевдокрасоты груди и губы, не свои сумочки Chanel, ламборгини, особняки, бассейны, драгоценности, шмотки, косметические наборы. Что-нибудь взятое на прокат, что-нибудь поддельное – неважно. Четыре миллиарда улыбаются и веселятся, беззаботно красуясь перед камерой, почему вы до сих пор не четыре миллиарда первый? Почему вам нужно идти на вашу гребанную работу или учёбу? Вбивать себе в голову какие-то знания (упаси боже гуманитарные – это бесперспективно и редко приносит бабки), что-то зубрить, или пробивать на кассе чужие покупки. Или улыбаться, разнося обеды, улыбаться, предлагая примерить на размер побольше, улыбаться, желая доброго дня записавшемуся на приём. Улыбаться, когда хочется послать всех подальше, посмотреть какой-нибудь забавный видеоролик и представить, что у вас могли бы быть точно такие возможности. И вот вы вспоминаете то самое мыло с запахом пачули за доллар, понимая, что это единственное из всего увиденного за сегодняшний день, что могли бы себе позволить, и решаетесь пойти и заказать его, чтобы хоть как-то поднять себе настроение и самооценку. Хотя, мой вам (бесплатный!) совет – лучше закажите диффузор с ароматом апельсина или грейпфрута, цитрусовые имеют свойство приободрять и возвращать тонус.        Бывало у вас такое?        И зачем я только спрашиваю? Конечно же, бывало! Ведь это я, и такие, как я, заставляем вас хотеть что-то и тратить на это что-то время и деньги. Неважно на что, главное, чтобы они тратились. Таких как я зовут маркетологами, пиарщиками, специалистами по связям с общественностью, иногда внаглую и оскорбительно вульгарно – пропагандистами и пропагандонами. Но как бы не называлась наша деятельность, заключается она в одном: впаривать как можно больше того, что нас попросят впарить, будь то йогурт или политическая идея (и у того и другого есть срок годности, так что продаваться они должны вовремя). Нам за это платят, и платят очень хорошо, потому что гении вроде меня – на вес золота. Гении – это те, кто продаст снег пингвинам и бананы в Африку. Что угодно и кому угодно. Мы – манипуляторы общественным сознанием, тонкие психологи и открыватели нестандартных решений. Мы работаем с транснациональными корпорациями, политиками, крупными промышленниками, чиновниками – не ниже губернаторов. Есть, конечно, ребята моей специализации, что и с мэром поработают, или провинциальным магазинчиком, но я их не считаю своей породы. Они – неудачники, которые вряд ли поднимутся так же высоко, как я.        Меня зовут Ким Тэхён, я живу на Манхэттене – Нью-Йорк, разумеется – в пентхаузе, и обслуживаю благодаря своему таланту проекты Apple, Google, ЦРУ, гей-лобби – иногда совместные – и прочих нуждающихся в том, чтобы их продукция, их деятельность, их образы становились привлекательными и востребованными для масс. Мне нет ещё и тридцати, но я в своём деле собаку съел… в переносном смысле, конечно, не надо понимать буквально из-за моей национальности. Я закончил в Сеуле факультет философии – самый, по современным меркам, никчёмный факультет на свете, ведь что смогут по выпуску философы? подтереть задницу дипломом? – а потом перебрался в Штаты и защитил магистерскую с волшебной специализацией public relations – связи с общественностью. Чудесное, вводящее в заблуждение понятие, сто лет назад введённое благодаря Эдварду Бернейсу, племяннику озабоченного дедушки Фрейда. Бернейс переименовал в этот модный термин PR пропаганду. Чем это, по сути, и является. И да, я – стопроцентный гуманитарий, а то, что гуманитарии дураки – тоже придумали и растиражировали такие, как я. Технари прекрасные исполнители и отличные ребята на производстве, в лабораториях, для создания информационных технологий, робототехники, медицинских препаратов, но кому нужны умники, прошаренные в жизни и слёту выкупающие, где их пытаются наебать? Мы, маркетологи и пиарщики, не нуждаемся в людях с критическим мышлением, поэтому извольте разводить поменьше грамотных и образованных гуманитариев и снабжать нас свято верящими в прогресс и вечную необходимость новинок технарями. Гуманитарии до тошноты консервативны, как я, вся Античность состояла из гуманитариев, вот они тысячу лет и топтались на месте, не выходя за рамки пифагоровых штанов.        Зная, как работает система рекламы, накрутки цен, стимулирование желаний в людях, сам я никогда не покупаю бренды и воздерживаюсь от моды. Воздерживаюсь порой параноидально – побочный эффект моего занятия, профессиональная деформация. Слежу за трендами только чтобы быть в курсе, куда ветер дует. Ношу я при этом очень качественные вещи; покупаю первоклассную, натуральную шерстяную ткань в Афганистане – дешевле некуда – привожу сюда, иду к бедному итальянскому портному в Бруклине, и он шьёт мне идеально сидящий, удобный, износостойкий костюм. Эксклюзивный. Старбакс? Упаси боже. Я знаю на Манхэттене два заведения – одно турецкое, другое арабское – где подают лучший по качеству и вкусу кофе в два раза дешевле. Но я его там пью редко, потому что кофе не так уж и полезен, да и культура его ежедневного потребления – что бы вы думали? – наших ребят дело. Американцы, когда ещё были в основном англичанами, до обретения независимости от Их Величеств Великобританских, как и положено англичанам обожали чай. Но потом случилось Бостонское чаепитие, война, отсоединение, посылание британских торговых компаний в неприличную комбинацию из известных букв, служащую координатами не менее неприличных мест, и чай признали иноагентом, разрушающим патриотический патриотизм новорожденных американских граждан. Они стали демонстративно хлестать кофе, чем занимаются по сей момент. Продажей кофе по всему миру в основном промышляет Америка, и делает на этом миллиарды. Если бы вы не пили его по два-три раза в день с или вместо приёма пищи, семь дней в неделю, где-то на десяток миллиардеров стало бы меньше. Я вот пью воду из-под крана, предварительно подвергая её термической обработке – кипятя, и фильтрации. Бутилированную буду пить тогда, когда фирма-производитель заплатит мне за увеличение продаж.        В общем, думаю, вы уже примерно поняли, что я за фрукт, с какой косточкой и кожурой. Продавать, продавливать и внушать – моя страсть, призвание. Я люблю сложные задачи и готов не спать ночами, чтобы придумать новую стратегию. Просто так, из пустоты, идеи не берутся, поэтому я очень внимательный наблюдатель: брожу по улицам, изучаю людей, слежу за ними, за их привычками, предпочтениями, разговорами. Потом аккумулирую, генерирую. И рождаются гениальные решения, как продать что-то людям или самих людей. Нет-нет, не в смысле работорговли или проституции – таким я не занимаюсь. Всё законно. Если считать законным вторжение в сознание человека без его согласия. Как вы считаете?

***

       Войдя в бар, я сразу увидел Чонгука, моего лучшего друга. Ужасный романтик, где надо и не надо. В делах бывает неуместно наивен, поэтому никакие дела у него обычно и не ладятся. Но он удачлив, хотя и этим пользуется так себе. Я бы сказал никак не пользуется. Он закончил тот же философский факультет в Сеуле, что и я, только на год позже, и дофилософствовался до того, что постановил: пользоваться и использовать – это эксплуатация, отголоски рабовладельческого строя, когда властвовала тирания и людьми можно было владеть безраздельно. О, я бы хотел пожить в те времена, насколько всё было проще! Сейчас приходится так изгаляться, чтобы заставить человека сделать то, что тебе нужно. А раньше щёлкнул хлыстом – и вот уже строятся пирамиды. Что касается Чона - спасибо, что отрицание пользования не коснулось зубной щётки, душа и прочих средств гигиены, а то можно было бы подытоживать, что в первую очередь он перестал использовать мозги.        «От многих знаний многие печали» - можно было бы написать в его диплом вместо отметок. Кому-то философия иммунитет укрепляет, как мне, ему – подорвала, так что выяснилось, что он – не гуманитарий. Вместо магистратуры он закончил курсы IT, увлёкся, втянулся, стал творить какие-то чудеса в программировании и теперь, на фрилансе, получал неплохие деньги, с учётом того, что график у него был почти свободный. Я же говорил, что ему везёт. - Заказал уже что-нибудь? – подсел я к нему. - Нет, тебя ждал, - он поднял руку, подзывая бармена, - виски, пожалуйста. - Какой будете? – отозвался тот. - Хороший. - «Сова Кентуки» подойдёт? - Да, давайте.        Я не удержался и бросил вслед отходящему бармену: - А «Джек Дэниэлс» с утра уже весь выпили? - «Джек» - это банальность и пошлость, - сказал Чон. - Тебя развели на самый дорогой вискарь, хотя все они из одной бочки разливаются. - Не начинай. - А ты заканчивай слепо полагаться на мнения продавцов. Своё должно быть. - А если вот сейчас мне было всё равно, какой виски пить? - Ладно, проехали, - будь у Чона хоть на грамм больше рационализма и скептицизма, возможно, я бы не смог с ним дружить. С ещё одним собой, который всё, что попадается на глаза, оценивает с точки зрения себестоимости и востребованности. – Что нового? - Я себе «рукав» добил, - он задрал рукав рубашки и показал мне сплошные татуировки на своей правой руке. - Уродство-то какое! - Ничего ты не понимаешь в татуировках! - Я понимаю, что у тебя синяя болезнь, однажды ты доберёшься до лица. Я бы в таком случае предложил надпись «долбоёб». - У тебя всё, что отличается от тебя мышлением – долбоебизм. - Не правда! Нет, ну послушай, татуировки – это мода, и при том весьма дурацкая. Тату-мастера сами свихнувшиеся на этой ерунде, так ещё с кучи лохов стригут бабло за то, что в старости превратится в экспонат сбежавшего из лепрозория синюшного полу-жмурика. - Татуировки – это не мода, их делали даже индейцы, викинги и маори. - Это другое. У индейцев, викингов и маори не было бабла, и делали им это бесплатно. - Так разница только в оплате? Если за деньги, то всё плохо? - Нет, разница ещё в целесообразности и необходимости. У народов железного века татуировки имели значение талисмана или символа социального статуса, когда воины проходили инициацию – тогда и получали какой-то рисунок. - Я, может, тоже как талисман набил… - Вот именно «как». Это не работает, когда в это не веришь, и придумываешь смыслы постфактум. - Но и социальный статус они сейчас способны демонстрировать… - Да. Статус долбоёба. - Тэхён, иди в жопу.        Бармен подал ему стакан «Совы Кентуки». Обратился ко мне: - Вы что-то желаете? - «Марк Твен» есть? - Простите, но нет. - Почитать захотелось? – хохотнул Чон. - Тогда «Джэка», - попросил я. - Со стороны можно подумать, что ты на велфер живёшь. Нельзя быть таким жмотом. - Я не жмот, а прагматик, зачем платить в десять раз больше за то же самое? - А качество? - Проблема в том, что ты веришь в разницу качества из-за цены. По-твоему, мне подадут коктейль из канцерогенов, пищевых добавок, красителей и воды с усилителями вкуса? Нет, точно такую же бражку, и оба наших стакана причинят одинаковый вред нашим организмам. И в то, что в твоём стакане вкуснее, ты веришь из-за той же разницы в цене. Твоё здоровье! – поднял я поданный мне виски. - Девушку ты не заводишь тоже из прагматических принципов? – отпив, выдал вопрос Чон. - Как мы вдруг так резко перешли к теме женщин? - Они всегда к слову приходятся. - Дай угадаю, если ты хочешь о них поговорить, то сам кого-то приметил? - Ну… - повиляв головой, Чонгук потянул ненужную паузу. Хотел добавить интриги, но я уже считал по его лицу, что произошло: - Я запал на одну, да. - Опять? Сколькие отношения у тебя уже ничем не кончились? - Какая разница? Лучше пробовать и пытаться, чем прозябать, как ты. - А я не вижу смысла вкладываться в девиц, которые потом достанутся другим мужчинам, махнув тебе рукой. - Некоторым и я махал, между прочим. И вообще, раз ты такой специалист в человеческой психологии, разве от тебя уйдёт девушка? Ты же постоянно будешь подогревать её интерес и манипулировать. - Это накладно. Работа двадцать четыре часа в сутки? Оно того не стоит. - Если возникнет любовь, то никакие усилия дальше и не понадобятся. - Господи, Чон, какая ещё любовь? Что она собой представляет? Заинтересованность людей друг в друге. Нет заинтересованности – нет этой твоей так называемой любви. - Окей, ладно. Но… не мог бы ты помочь мне немного? - В чём? – потягивая виски, я не успел толком задуматься, как снова понял: - Склеить девчонку? - Она оказалась твёрдым орешком. - То есть, ты уже пытался к ней подкатить? - Ну да. - Плохо. - Почему? - Потому что идеальный вариант – это когда покупатель приходит к тебе, сам уже зная, что ему надо. В этом принцип рекламы, существенно экономящий время консультанта на объяснения и расхваливание. Человеку должно захотеться до того, как он окажется непосредственно перед витриной. - Знаешь ли, если ей абстрактно захочется какого-нибудь парня, я рискую не успеть перехватить её на пути в постель с другим. - Дуралей, я не виагры предлагаю ей в бокал бросить. Ты с ней отношений хочешь или просто переспать? - Я бы хотел и того, и другого. Отношений с сексом. - Тогда и желание в ней должно проснуться к отношениям в том числе. - Так ты поможешь? - Так сильно приглянулась? - Я уже две недели не могу думать ни о чём другом! - Что ж… хорошо, на завтра у меня никаких планов не было, я поразмышляю над твоей проблемой. - Тебе нужна о ней какая-нибудь информация? Что любит, чем увлекается? - Крупная ошибка, Чон, считать, что от интересов и увлечений зависит способ воздействия. Нет, конечно, важно знать, нет ли у неё аллергии на латекс или странной фобии, вроде боязни мужчин без трусов, но всё остальное – не играет никакой роли, иначе не существовало бы коллективной психологии. Все женщины реагируют примерно на одно и то же, все мужчины реагируют примерно на одно и то же, вне зависимости от предпочтений в музыке, киноиндустрии, еде и цвете. Вкусы всегда могут поменяться, в отличие от главного – природных инстинктов. - И с чего мне лучше начать? - С терпения. Судя по всему, косяков ты уже наделал, придётся исправлять. - Что сразу косяков? - Но она же не упала в твои объятья? - Приличная девушка должна посопротивляться. - Она дала тебе свой номер? - Нет, - потух, вырубив свой романтический оптимизм, Чон. - Значит, отшила, а не сопротивляется. Где вы с ней познакомились? - В клубе. - Обычном? - Что ты имеешь в виду? - Не читательском или анонимных алкоголиков? - А! Нет-нет, обычный ночной клуб с баром, танцполом, диджеем. - Замечательно, значит, она всё-таки хочет найти парня. - Она сказала, что просто с подругами пришла отдохнуть. - А что ещё она должна была сказать? Что невмоготу стало и ищет, на какой бы член прыгнуть? Конечно, отдыхает с подружками, все они с подружками отдыхают, но там, где их заметит побольше самцов. Для этого надевают юбки покороче, каблуки повыше, кофточки попрозрачнее. Как вы познакомились? - Нас представила общая знакомая – Джису, я с ней сейчас вместе работаю над одним веб-проектом, это её подруга. В эти выходные они снова собрались идти потанцевать. Я хочу быть по всеоружии и знать, что делать.       Я не в первый раз помогал ему в подобных делах. Влюбчивость Чонгука не давала ему запоминать элементарные правила ухаживаний и пикапа. У него в одно ухо влетало, а из другого вылетало, так что к следующей своей «любви» он был чистый лист. Внешностью друг был недурен: высокий рост, широкие плечи, в лице равное смешение миловидности и мужественности. Девчонки и без моего участия готовы были с ним флиртовать и, в прежние разы, хотя бы давали свой номерок. Видно, сейчас случай действительно трудный попался. Но трудные задачи – это именно то, что я люблю.