You’re a loser, baby, a loser, goddamn loser baby ~
– Ты думаешь, она грешница? – осторожно спросил Энджел. В ответ ему отрицательно покачали головой. – Бля, ты серьёзно? Чарли, ты, блять, притащила в отель хрен пойми кого, и этот кто-то теперь спит там наверху как ни в чём не бывало? Чарли, блять!.. – Я не уверена, но она точно не из Ада, – голос девушки заставил порно-звезду остановиться; таким странно тихим он был. Даст озадачился: – Что за херь там произошла? – Энджел, мы.. – Так-так-так, дорогая. Что это я слышу? – Знакомый голос радиоведущего как всегда сопровождался помехами. Кроме Чарли появлению Радио-демону никто особо не обрадовался. Пропавшего без вести на семь лет оверлорда это абсолютно не смутило: растянутая чуть ли не до ушей улыбка никуда не сошла. – Неужели у нас новый постоялец? – Я… не уверена, Аластор. Я нашла её вчера едва живую в городе и… – .. твоя сердобольная натура не смогла пройти мимо? Я прав? – закончил за неё демон, глядя снисходительно, прищурившись, словно был совсем не удивлён. Впрочем, так и было. – Чарли-Чарли, как же ты осталась такой доброй, будучи принцессой Ада? – пока говорил, он переместился за спину девушки и положил на плечи руки. Когти слегка «пощекотали» ткань. – И такой воодушевлённой? – это было сказано на тон тише, словно Аластор задумался. Радио-демон и сам казался сплошной загадкой, над которой думай-думай, а так и не найдёшь ответ. Этим он и отталкивал… А кого-то привлекал… – Аластор, – тяжело вздохнула Вэгги, – мы не знаем, откуда она и что с ней случилось, но она выглядит как… человек. Это определение пришло на ум неожиданно и возобладало сильной реакцией: Хаск подавился за стойкой чем-то абсолютно точно алкогольным, Энджел недоумённо выгнул бровь и протянул: – Чё?.., – а возникшая из неоткуда горничная в предвкушении захихикала. Один лишь Радио-демон остался верен своему привычному образу, не изобразив ни капли удивления. – М? И что же послужило такому выводу? Чарли замялась: а можно ли рассказывать о таком грешнику, пускай и оверлорду, помогающему ей с отелем? Вэгги абсолютно точно разделяла её опасения, уставившись на радиовещателя с хмурым видом. – Если ты её увидишь, то поймёшь. – Не «если», дорогая, а «когда», – протянул Аластор, материализовавшись за спиной у менеджера отеля. Последняя вздрогнула и шикнула, хотя с копьём, как при первой встречи, не накинулась – уже прогресс. – Что ж, думаю, мне, как хозяину отеля, неплохо бы навестить нашего нового постояльца? И не успел кто-то возразить, как извечно улыбающийся оверлорд исчез в возникшей из неоткуда тьме.* * *
Было холодно. Или так казалось? Я не знала и знать особо не желала. В голове изредка сквозь туман пробивался вопрос: зачем я живу? Какой в этом смысл, если все только и делают, что ненавидят меня и пытаются убить?* * *
Аластор был… немного удивлён. Новый постоялец оказался не только необычным внешне, но и определённо внутренне. «Травмированный ребёнок» – так, кажется, называют таких личностей? Но вернёмся к гостье. Её с натяжкой можно было бы назвать девушкой: тощее телосложение, бледная серая кожа, как у мертвеца, но без видимых изъянов, не считая ран, скрытых бинтами. Да, девочка выглядела, мягко скажем, понуро. Разбито. Будто у кукловода пропало желание играть, и жертва теперь валяется без дела. Демон внутренне содрогнулся, нисколько не показывая этого внешне. Да… В последнее время с кукловодами у него явные проблемы. – Ну что ж, здравствуй, жалкий грешник! Или не грешник? – он уставился пристально, почти хищно, но не получил никакой ответной реакции. Хмыкнул. – Приветствую тебя в отеле Хазбин, дорогуша! Меня зовут Аластор и я – хозяин этого здания, прошу любить и жаловать. А ты у нас..? И вновь никакого ответа. Это начинало раздражать. Радио-демон был воспитан так, чтобы относиться к женскому полу снисходительно и учтиво, но, хах, поверьте – терпеть грубость даже с их стороны он не намеревался. Однако… Терпение – главный залог успеха. А Аластор был терпелив. Поэтому он продолжил предпринимать попытки разговорить собеседницу слегка хрипящим помехами, ненавязчивым тоном: – Хм. Знаешь, не слишком вежливо оставлять собеседника без.. – В чём смысл жизни? Оверлорд аж замер. Это было… неожиданно. Услышать от ребёнка – ещё подростка, если верить зрению, – подобное, было… неестественно. Странно. Неправильно. Однако это и привлекало. Все жители отеля Хазбин были однотипны, просты до смехотворного, а потому скучны. Чарли – мечтательница, желающая превратить мир в сказку, принцесса, чьё мировоззрение за столетие с лишним в совершенстве не поменялось. Вэгги – «рыцарь», девушка Шарлотты, личность, верящая столько не в саму идею об искуплении, а в свою возлюбленную. Аластор её понимал, пускай и издевался «ненавязчиво-мило». Преданность – качество, которое ещё при жизни он ценил. И которое этому миру не хватает… С остальными немного сложнее. Особенно с Нифти. Служанка-горничная вызывала вопросы даже у него. «Почему она такая?», «О чём копошатся извилины в её голове?», «Что шепчут черви в её ушах?» Одни сплошные вопросы, на которые ответы, возможно, никогда не найдутся. А вот что насчёт Хаска… Бывший оверлорд был его ста-арым знакомым. Даже приятелем. Когда-то давно, ещё при жизни; они выпивали в баре, вели лёгкие разговоры ни о чём… Хаск имел русские корни и мог о многом рассказать на своём языке, отчего Аластор часто смеялся, почти ничего не понимая. Но это было давно. Очень давно. И сейчас кроме договора их ничего не связывало. Об Энджеле Аластор старался реже думать. Паук был… крайне… Специфичной личностью. В том самом неприятном для владыки смысле. Аластор немного помолчал, нырнув в воспоминания. – Прошу прощения? – в итоге спросил он, впервые за долгое не зная, что сказать. Хотя нет, последний раз был, когда он познакомился с Энджелом… От воспоминаний он отвлёкся: гостья поднялась, медленно, чуть ли не «тряся костями» – настолько хрупкой она была. Даже бинты не смогли скрыть её уязвимость. Её слабость. Одно движение – и тонкая шея или запястья сломаются. Даже силы не придётся использовать. А взгляд… Оверлорд давно не видел этих пустых и мёртвых глаз. Когда смысл жизни теряется, желание коротать свой век исчезает, и остаётся только существовать. «И впрямь поломанная кукла…» – пролетело в голове, когда он слегка наклонил голову, выражая недоумение. – В чём смысл бытия? – Радио-демон внутренне вздрогнул вновь. Юный мелодичный голос звучал тихо, но звонко, апатично, но с остатками отчаяния. «Удивительная смесь», – подумал он, внимательно следя за каждым случайным движением незнакомки. Которая продолжила говорить, всё так же не глядя на него: – В чём смысл нашего с вами существования? Почему мы живём даже после смерти? «Зачем всё это?!» – слышалось отчаянное. Повисла тишина. Хотелось рассмеяться: надо же! Кто-то задаётся этим вопросом в их-то время, когда людям только и подавай что «хлеба и зрелищ», кровавых расправ и интимных отношений, никаких чувств кроме греховных. «Ну надо же», – хотелось крикнуть грешнику. «Ещё остались такие, как она!» Он выждал паузу, прежде чем ответить: – Хм… Интересный вопрос. – Когти застучали по микрофону, вызывая у последнего тихий ворчливый хрип. «С живыми предметами – одна морока», – часто хмыкал про себя Аластор. Тем не менее, своим «компаньоном» он был более чем доволен, а потому менять его на что-то более «неодушевлённое» не собирался. – И крайне неожиданный, – признался он, ненадолго замолкая. Над ответом нужно было подумать. Всё-таки тема – крайне занятная, её можно обсуждать вечность. – Что ж, на него ответа мы не узнаем никогда. Ну а теперь, – в своей излюбленной «ненавязчивой» манере демон присел на край постели, – вернёмся к моему вопросу. Незнакомка застыла. Словно её настигло напоминание о чём-то, о чём хотелось бы не забыть. – Я… – Аластор едва услышал чужой голос: тот осип, внезапно стал в несколько раз тише, и в нём появилось до боли знакомые нотки. Его хозяйка потянула откинутое одеяло на себя, словно из последних сил, будто пытаясь спрятаться. В прятки Аластор играть в детстве любил, но со временем предпочтения меняются, верно? Так случилось и с ним, отчего он сузил глаза, наблюдая, как раненое существо скрывается под слоем ткани. Гостья едва сдерживала плачь, когда дверь в комнату отворилась.