Огонь и крест

      На следующее утро мистер Пеппер позвонил в паб и сказал, что Этель может прийти на свидание с Джастином. Когда девушка пришла в тюрьму, главный полицейский ее встретил и сообщил:       - Уилсон все-таки признался, что это был он. Более того – он сдал остальных членов организации. Почти все из них живут в черте города, и мы надеемся, что возьмем их в течение двух дней.       - А Джинни, тело Джинни? Он сказал, куда они его дели? – тревожно спросила Этель.       Мистер Пеппер помолчал, затем с трудом произнес:       - Он сказал, что они сожгли его сразу после повешения.       - Что? – вскричала Этель и разрыдалась.       - Мне очень жаль, - грустно промолвил полицейский.       - А пепел они небось развеяли по ветру, или, что еще хуже – помочились на него!.. – рыдая, с трудом проговаривала слова Этель. – Я ее даже не похороню! Не будет того места, куда можно прийти, поговорить с ней!.. Нет, я не верю, что это происходит наяву!       - Увы, мисс Флеминг, но это так, - попытался успокоить ее Пеппер. – А купить место для могилы можно, даже если в ней нет тела… ради памяти, так сказать.       - Это все равно не то, - махнула рукой Этель.       Ей сказали ждать в помещении для свиданий, куда через несколько минут привели Джастина. Он сутулился больше обычного и смотрел мрачно, исподлобья.       - Зачем ты пришла? Что ты хочешь? – тут же спросил он, и еще больше Этель поразилась интонации друга – вздорной, даже несколько высокомерной. Он никогда так не говорил. – Чтобы я убедил тебя, что это не я? Но это я, и не собираюсь отказываться от этого.       - Но зачем? Почему? – стараясь сдерживаться, спросила девушка. – Что сделали тебе конкретно Джинни с Сэтом? Неужели ты так плохо воспринял мой отказ?       Когда она вошла в комнату для свиданий, она была вне себя от гнева и думала, что вцепится Джастину в волосы, как только тот перешагнет порог; но, только увидев его, Этель быстро смягчилась, что было удивительно для нее самой. Ей стало даже жаль своего уже бывшего друга, и она решила разобраться, почему же он так поступил. Джастин долго в упор смотрел на нее и молчал, затем произнес:       - Я ненавижу негров. Это черномазое отродье не должно жить.       Этель опешила и с резкой частотой замотала головой.       - Я не верю… Тебя обработали, шантажировали… ты не можешь сам так говорить!       - Чем же обработали? – усмехнулся уголком рта Джастин.       - Тебе лучше знать, чем! Ты же посвящен в эти ваши масонские штучки! – с некоторой злостью проговорила Этель.       - Можешь верить, во что хочешь, но ненависть к неграм у меня в крови, - с несвойственной ему гордостью проговорил Джастин. – Я их с детства терпеть не мог.       - Как же ты мог тогда общаться с Джинни и работать с ней? Здороваться с Сэтом за руку?       - Пришлось скрывать свои чувства ради одной рыжей бестии, - ответил Джастин. – Я влюбился в тебя, как только увидел и ждал, когда ты исполнишь свои планы и переедешь в Новый Орлеан. Когда ты приехала с матерью и с этой черномазой… я сдержался и решил терпеть, будучи убежденным, что для настоящей любви нет преград! Я боялся, - ведь ты была такая недоступная! - но все же собрался силами и сделал тебе предложение. А ты мне отказала, посмеялась надо мной!..       - Я над тобой не смеялась! – сквозь слезы произнесла Этель. – Я тебе просто отказала! Я не только тебе отказала, да будет тебе известно!       - Спасибо за одолжение, - сквозь зубы произнес Джастин. – Не только мне…       - А ты счел себя лучше тех других? – едва не задохнулась от негодования Этель.       - Может, и да.       - Чем же?..       - Хотя бы тем, что расчищаю мир от заразы.       - Нет, это невероятно. Это страшный сон. Этого просто не может быть, - тревожно повторяла Этель, раскачиваясь из стороны в сторону. – И… давно ты… состоишь у этих колпаков?       - Примерно с того дня, как сделал тебе предложение. Тогда, ближе к вечеру, я отправился на главную улицу чего-нибудь выпить, чтобы легче пережить это все. Там же меня стал донимать негр-уборщик, которого я во всю глотку послал куда подальше, - так я был зол. Вскоре ко мне подошел один мужчина, который по секрету представился лидером группировки Ку-клукс-клан и предложил вступить в их ряды. Я долго не думал. Сначала мы убили двоих в Гретне, затем Джетта, а потом я указал им на дом вашего Сэта! Подарочек-то твоей подружке именно я отправил!       - Но зачем вы сделали это с Вирджинией? – с большим трудом сдерживаясь от гнева и боли. – Ваша группировка ведь не трогает женщин… или я что-то не понимаю?       - Это была идея лидера, которая пришла ему в голову не без моей помощи, - ответил Джастин. – С этого года, с наступлением Великого поста должна состояться смерть чернокожей женщины, которая принесет появление на свет нового борца за чистоту!       - Что за бред! – вскричала Этель.       - Согласен, бред! Но этот бред был придуман ради тебя, - издевательским тоном произнес Джастин. – К тому же эти дураки купились, поверили в мои дутые россказни, основанные на летоисчислении…       - И потом ты напоил Джинни снотворным и унес ее из квартала… - додумала Этель. – Но как тебе удалось это сделать, если все ходы и выходы охранялись?       - Прям так уж все? – спросил Уилсон. – Есть же еще прямой выход в лес! Правильно, у всего штата не хватит полицейских, чтобы оккупировать весь квартал сплошняком! Я потом даже могу показать им место, где я вышел, таща твою подружку.       - А почему тогда мне мистер Джефферсон сказал, что видел Джинни рано утром?       - Да кто его знает, может, ему привиделось. Он же старик, зрение не то.       - А теперь расскажи-ка… про ту самую поляну, - тяжело дыша, продолжала допрос Этель. Ей было очень тяжело, но она жаждала знать всю правду. - Что это у вас был за странный обряд? Я слышала, что во время песен-плясок клановцев запрещено находиться рядом кому-либо из посторонних. Неужели меня разрешили вот так просто привязать, чтобы я за всем этим наблюдала? И почему ты сказал им сжечь Джинни? Дал бы нам возможность хотя бы похоронить ее!       - Не разрешили, - ответил Уилсон таким тоном, будто делает ей великое одолжение. – Я прибыл туда вместе с тобой на час раньше и предусмотрел место так, чтобы другие тебя не видели. Ушел оттуда я несколько позже остальных, перетащив тебя на другую поляну, чтобы, в случае чего, ты не нашла следов. И я им не говорил сжигать труп, это уже их решение. Они всегда сжигали трупы после обрядов с повешением.       - Это ж надо, до чего может дойти жестокость – убивать людей, скрываться, поить снотворным, тайком притаскивать, чтобы наблюдали за убийством - и все для того, чтобы я страдала за свой отказ выйти за тебя замуж?! – вскричала Этель.       - Да! Ты предпочла эту негритянку! – со злобой сказал Уилсон. – Я еще зол на тебя за то, что ты можешь водиться с ними, с этим грязным отродьем… Этель глубоко выдохнула и изо всех сил пыталась успокоиться.       - Хорошо, ладно… А почему ты тогда выдал… так сказать… своих? Струсил, да? Струсил! – снова завелась она. - Тебе все равно на «общее дело», ты все это устроил во имя мелочной мести, а как только тебе это удалось, и тебя заподозрили – все, надо, чтобы страдали и другие, с чего один ты будешь гнить в тюрьме или на виселице? Я всегда знала, что такие злодеи еще и трусы!       - Это не твое дело! – сказал сквозь зубы Уилсон. – Но имей ввиду, что найдут не всех; те сбегут и продолжат нашу миссию в другом месте!       - Какой же ты подонок! – вскричала Этель, вскочила и плюнула ему в лицо. – Надеюсь, тебя будет ожидать участь Джинни, и тебя повесят, как вы ее! Весь ваш клан надо перевешать к чертям! Будьте вы прокляты!       И, не дожидаясь его реакции, она пулей вылетела из тюрьмы. Всю дорогу ее преследовала мысль: «Возмездие! Только возмездие!» Этель уже не думала о несправедливости жизни и не пыталась оправдать друга, - она лелеяла мысль, что справедлива лишь месть.

***

      В «Огоньке» она увидела Стивена Калхоуна, сидящего за одним из столиков. Тот посмотрел на нее так виновато, что Этель, недолго думая, села напротив него.       - М-да… Столько всего произошло… - произнес он, будто не знал, как лучше начать разговор. – Ты… прости мне мое поведение… Я и правда вел себя, как дурак. Даже хуже дурака.       - Все хорошо. Ты меня тоже прости, что подозревала тебя, - ответила Этель и горько усмехнулась.       - Я не сдержался… подал повод, - повинился Стивен. – Понятно, почему я оказался в числе первых подозреваемых. Но Уилсон? Кто бы мог подумать? Такой тихоня…       - Тем не менее, это так, - вздохнула Этель. – Твои поступки были каплей в море по сравнению с его деяниями. Вот кому теперь доверять?       - Не знаю, сможешь ли ты доверять после всего этого мне, - произнес Калхоун.       - Это вряд ли понадобится.       - Почему же?       - Я решила, - Этель собралась с мыслями, - что уеду отсюда. Возможно, на время, а, возможно, навсегда.       - Как уедешь? – удивился Калхоун. – Ты вот так бросишь заведение, которое вы с матерью поднимали столько времени? Ты ей, кстати, сказала?       - Пока нет, - ответила Этель. – Кстати, ты первый, кто об этом знает. Значит, шаг к возврату доверия сделан.       Стивен усмехнулся и спросил:       - И куда ты поедешь?       - Пока без понятия. Может, буду путешествовать по штатам. Многие же так ездят в поисках заработка.       - Ну, удачи тебе. Значит, вовремя я пошел на примирение. Врагами мы точно не расстанемся.       - Конечно, нет, - улыбнулась Этель.

***

      Чуть позже Этель сообщила матери о своем решении. Мисс Флеминг очень расстроилась.       - Нет, пожалуйста, не оставляй меня! – просила она. – Я боюсь за тебя после всего, что случилось! Эта неизвестность… кто ее знает… И как я буду работать здесь одна?       - Я тебя умоляю, ты всегда найдешь работников. Желающих работать в пивной уйма, особенно в тот период, когда почти нет работы, - усмехнулась Этель. – К Калхоуну, вон, можешь обращаться за помощью; мы с ним помирились, и он осознал, что вел себя по-идиотски.       - Надолго ли, - ответила миссис Флеминг. – Мне нужен надежный человек.       - Как выяснилось, любой надежный человек со временем может стать…       - Все равно, такие далеко не все подряд! Я это знаю. Это роковая случайность, наказание для нашей семьи. Каждый раз так быть не должно, - убежденно сказала мать.       – А ты не принимай столь скоропалительных решений. Можешь съездить куда-нибудь просто отдохнуть, например, в Бель-Часс.       - Мне почему-то кажется, что я приеду на пепелище. Дайсоны скорее всего сожгут наш дом в отместку за то, что мы затащили Джинни сюда, где она погибла, - обхватив себя руками и смотря в пол, говорила Этель.       - Да брось! Что за ужасы ты говоришь! – возмутилась миссис Флеминг. – Дайсоны никогда бы на это не пошли.       - Не знаю… Меня гложет дикое чувство вины за то, что я притащила ее сюда, - с грустью произнесла Этель. – Думала, большой город, большие возможности, и нечего ей оставаться в этой дыре Часс… И вот в итоге чем все обернулось! Надо было ее хотя бы вовремя отправить или обратно, или в афроамериканский квартал, когда появились эти… Кто же знал, что главный враг ошивается совсем рядом?       - Ох, не напоминай! – махнула рукой мать. – Это какой-то кошмар! Как мы так могли в нем ошибиться? Я даже, можно сказать, сильнее тебя просчиталась, ибо хотела, чтобы ты вышла замуж за Джастина! А ты отказалась… Раньше я тебя считала глупой, что ты упускаешь такой шанс, но теперь, гляжу, ты была умнее меня!       - Я умнее лишь за счет того, что в принципе не хотела замуж, ни за кого, - усмехнулась Этель. – А если бы хотела, то кто знает… Так-то Джастин тогда действительно казался неплохим вариантом.       - Не принижай себя. И ни в коем случае не вини себя за смерть Джинни, - убедительно сказала мать. – Ты ведь желала добра подруге. А то, как все обернулась… с каждым могло случиться. Человека же насквозь не увидишь, хоть и многие хвастаются этим умением.       - Спасибо тебе за эти слова… Но чувство вины от этого меньше не становится, - вздохнула дочь. – Я все-таки должна уехать… хотя бы на время.       - На время – так и быть, - смягчилась миссис Флеминг. – Месяца тебе хватит? Потом обязательно возвращайся!       - А еще один переезд ты рассматриваешь? – спросила Этель. – Если я найду еще какое-нибудь место, получше?       - Не знаю. Вообще вряд ли, - ответила мать. – Я уже не так молода, чтобы часто переезжать. Тут у нас дела довольно хорошо идут. А кто его знает, как будет в другом месте.       Как только стало точно известно о смерти подруги дочери, Дебора тут же телеграфировала Дайсонам в Бель-Часс, и родители Вирджинии вместе с их младшей дочерью приехали в Новый Орлеан на следующий день. Дайсоны очень много плакали, но даже не думали упрекать Этель в том, что она уговорила их дочь уехать из родного гнезда в большой и полный опасностей город. За поминальным обедом они решили, что все равно похоронят Джинни, пусть без тела, рядом с ее бабушкой и дедушкой.

***

      Спустя три дня состоялся суд над Джастином Уилсоном и двенадцатью клановцами. Остальных полиция не нашла, так как те, видимо, сбежали в другие штаты, а, может быть, и страны. Но поиск продолжался и в других местах.       Процесс прошел быстро: Джастин исполнился какой-то смелости и честно сказал все то, что говорил Этель на тюремном свидании. Судьи были довольны, что подсудимый не стал тратить их время, изложив все четко и лаконично.       Затем в ряд выстроились остальные члены организации, и им по очереди зачитали приговор. Всем дали пожизненное тюремное заключение. В зале были недовольные таким исходом, и то и дело вскрикивали: «Возмездия! Им надо на виселицу!» Но семейству Флеминг этого было достаточно: мать и дочь сидели в третьем ряду и торжественно взирали на то, как их врагов выводят из зала. К слову, далеко не все клановцы вели себя достойно: кто-то молил о пощаде, говоря, что у него жена-дети, кто-то просто плакал навзрыд. А Джастин Уилсон был на удивление спокоен. «Как же, столь ужасно поступить и отвечать за это не одному», - думала Этель, пытаясь объяснить себе причину такого поведения уже бывшего друга.       Через два дня Этель уехала в Техас. Ей всегда хотелось побывать в пустыне, а в этом штате простиралась Чиуауа. Через некоторое время боль, вызванная потерей подруги, поутихла, но спустя месяц Этель, как обещала, в Луизиану все же не вернулась. Тем не менее, она отправила матери письмо, написав, что у нее в Техасе появились кое-какие дела.       Еще через месяц Дебора получила очередное письмо, где ее дочь писала… что собирается замуж, и что через неделю они с женихом приедут в Новый Орлеан познакомиться с будущей тещей. Миссис Флеминг была приятно удивлена: ввиду прошедших событий ей было не до дум о браке дочери, так что то, о чем сообщила Этель, стало для Деборы некоторой неожиданностью.       Вскоре Этель появилась вместе с женихом – коллегой Флемингов, владельцем пивной лавки по имени Перри Стюарт. Это был высокий, смуглый, черноволосый человек лет тридцати. Его манера общения была достаточно спокойной, но при этом Перри был не лишен чувства юмора. Будущий зять понравился миссис Флеминг: он показался ей надежным, уравновешенным человеком, и к тому же она видела, как Этель прямо расцвела от любви к нему… Такой свою дочь Дебора еще не знала и радовалась за нее. Правда, она неожиданно вспомнила Джастина… Тот тоже казался уравновешенным и надежным, а что в итоге?.. Миссис Флеминг все же старалась выкинуть эти мысли из головы: неужели теперь никому не доверять?       Перри предложил Флемингам переехать в техасский город Даллас и пообещал, что поможет им там с открытием своего «Золотого огонька», даже более того, - они могут расширить ассортимент и продавать не только пиво, но и более крепкие напитки. Идея оказалась более чем заманчивой, и миссис Флеминг не стала долго думать. Довольно быстро (не без помощи Перри) мать с дочерью продали новоорлеанскую пивную и, обосновавшись через месяц в Далласе, принялись работать над открытием нового «огонька». Пока далласцы приценивались к новому заведению, газеты пестрили новостями, что полиция Техаса нашла и арестовала еще десять участников движения Ку-клукс-клан – как раз тех, на которых в свое время донес Джастин Уилсон…