Глубокое синее море

      Сознание Эдварда возвращалось к нему неспеша. Этому мешал чудовищный стыд и огромное чувство вины за то, что он натворил сейчас, хотя и невольно. Просто потому, что вовремя не посмотрел под стол, когда всё ещё только начиналось. До такой степени был уверен, что там была Даша и никто другой. А всё потому, что один раз она уже сделала такое: пробралась в его кабинет, когда он проводил совещание по селекторной связи, и, затаившись под столом, так замечательно вмешалась в его переговоры. Эдвард тогда был в бурном восторге и, отключив изображение на мониторе, с радостью продолжил то, что затеяла Даша. Думал — нет, был уверен, что и в этот раз она решила повторить и ничего не имел против. И вот к чему привела такая неосмотрительность. К тому, что разрушится его семья, и он навсегда потеряет любимую. Если только не бросит сейчас все силы на то, чтобы убедить её в собственной невиновности. Хотя, зная гордый характер Даши, это почти не представлялось возможным.       Отвращение к себе, к Даяне и ко всему, что только что произошло, становилось всё сильнее. Нелепая ошибка будет стоить счастья и жизни, ведь без Даши он не сможет жить. Чувство вины из-за того, что испытал удовольствие, наслаждался другой женщиной, не отпускало. Блаженство по ошибке — вот что было самым ужасным. Горло сдавил спазм, невыносимое отвращение, наконец, нашло выход в виде покинувших желудок недавно съеденных пирожных. Но даже этого было мало, ведь от произошедшего было настолько мерзко и противно, что тошнота не прекращалась, даже когда желудок уже казался пустым.       А на лице Даши появилось странное выражение. Непонятно было, что это — жалость или презрение. Заметно было, что Даяна точно испытывала отвращение, её лицо даже позеленело, а глаза презрительно сузились. Весь вид говорил о том, как она вообще могла обратить внимание на такого ничтожного слабака. А Даша подошла к нему, достала из сумочки небольшой предмет, похожий на ингалятор, и пшикнула в лицо мужа. Эдвард сразу подумал, что она решила его так отравить. Но, подождав секунду и осторожно вдохнув, он понял, что ничего не случилось. По крайней мере, ему не стало хуже. Казалось, что даже напротив, сознание начало проясняться, а головокружение спало. Тошнота тоже прошла, и Эдвард уже осмысленно посмотрел на Дашу и сказал первую фразу:       — Дашенька, прости меня, я сволочь и гад! Если бы я только знал, что там была не ты! Я был уверен, что ты, как тогда, на совещании… Я хотел повторить, думал, ты тоже… — говорить он больше не мог, горло сдавил спазм, и слёзы закрыли зрение.       Даша молча смотрела на него, постепенно осознавая суть произошедшего. Нет, не похоже это было на измену. Слишком уж виноватым и несчастным выглядел Эдвард. Хотя любой бы сейчас сказал, что таким он и должен быть. Ведь он собирался втихую гульнуть на стороне от жены, а его хоп и уличили. Конечно, мужик будет несчастен, пойманный с поличным в расстёгнутых штанах. И, естественно, не придумает лучшего, как поиграть с несчастную жертву насилия. Да, но только подобное было совсем не в характере Эдварда и не при том уровне отношений, что был у них. Тем более, Даша знала, насколько он впечатлительный и как у него проявляется нервная реакция, если испытывает отвращение. А значит, скорее всего, всё обстояло именно так, как он и сказал и заслуживает лишь сочувствия, ибо ему сейчас хуже всех. Острая игла жалости кольнуло сердце. Даша всегда ощущала боль любимого, как свою собственную и очень страдала, если ему было плохо.       И, не обращая внимания на продолжавшую стоять столбом Даяну, Даша приблизилась к мужу и, присев на корточки возле его стула, первым делом застегнула на нём брюки, хватит уже всем любоваться, и так видели больше, чем положено и после взяла Эдварда за руку, а второй рукой погладила по голове:       — Успокойся, любимый, я верю тебе, ты ни в чём не виноват, просто эта тварь воспользовалась ситуацией, ну, мы ей устроим за это…       После этих слов на лице Даяны отразилось сильнейшее недоумение. Она ожидала совершенно другого результата. А тут её подлый план потерпел провал. Не верила тому, что услышала. Ведь по всем законам жанра ревнивая Даша должна была впасть в ярость. И сначала всё шло по плану. Ревнивая девица действительно чуть не убила её и должна была врезать неверному муженьку, а после с рыданиями покинуть кабинет, чтобы немедленно подать на развод, ведь такая самоуверенная гордячка никогда не простит измену. Даяна была абсолютно уверена, что Эдвард будет принадлежать ей, тем более, удовольствие она умеет доставлять по-любому лучше этой убогой ботанички, этой чудачки с цветными волосами. Волосы, конечно, уже давно вернулись к природному цвету, но Даяна запомнила её именно с двухцветными. Но что пошло не так? Нет, сначала эта тварь действительно разозлилась, но почему передумала? Специально из протеста? Не желает отдавать добычу Даяне? Скорее всего. Ведь, наверное, долго за ним гонялась, и чтобы обратить на себя внимание. Не может же позволить, чтобы всё было напрасно, и уступить любовнице. Видимо, эта Дарин решила потерпеть, смириться с изменой, только бы не терять богатенького мужа. Да, это Даяна не учла. Она-то думала, девица сразу сбежит из гордости, перед этим заехав Эдварду в рожу, чего уж тот точно не потерпит. А вспомнив, как ему хорошо было с Даяной, и вовсе сделает выбор в её пользу. Так что для секретарши стало полной неожиданностью то, что Эдвард стал оправдываться перед женой. Или дело в детях? Понятно, что он их любит, но весьма странно, что ради них останется с женой. Ведь в его власти просто отнять у неё детей и запретить видеться с ними. Даяна так и думала, и была готова пойти даже на это. Воспитывать чужих детей, лишь бы быть с любимым. Так почему же её план потерпел провал? Секретарша испытала сильнейшее разочарование, а следом паника обожгла её ледяным холодом. Что теперь будет? Учитывая, что Эдвард и не думает ссориться с женой, а она с ним, у них, похоже, всё обойдётся, то как быть ей самой? Что будет? Как жить дальше? Её со скандалом уволят, а ведь она так гордилась этим рабочим местом, которое получила ещё при Владимире старшем. Естественно, тот очень ценил её внешность и молодость, и вот с ним проблем не возникало. В девяносто лет тот уже забыл о всякой нравственности, тем более достопочтенная супруга, его ровесница, не могла обеспечить супружеские радости, и Даяна неплохо справлялась с обязанностями. Правда, в строжайшем секрете. Никто не должен был знать об этом, ведь ничто не должно было поколебать семидесятилетний брак правителя. Даяна же получала щедрые подарки и огромные премии, но хотелось большего.       Вот она и думала, что с Эдвардом всё окажется проще. Он наивный, неопытный, она сможет женить его на себе. Кто же знал, что всё закончится так неудачно? Даяна готова была кричать и рвать на себе волосы.       Секретаршу захлестнула сильнейшая боль при мысли о том, что она всё испортила. И зачем пошла на риск? Так бы и дальше работала, получила неплохую зарплату, позволяющую заработать на отличный дом, машину, дизайнерские шмотки. Даяна вспомнила, как посещала встречи и мероприятия, сопровождая Эдварда в качестве секретаря. И многие на неё смотрели с интересом. Бывало, что после встреч министры или бизнесмены просили её номер телефона, а потом приглашали уже на неформальные встречи в рестораны и даже на свидания. Красивая, гламурная девушка всегда нравилась и легко могла бы составить выгодную партию. Однако Даяна оказалась слишком самоуверенной. Она метила слишком высоко, на самый верх, была уверена, что достойна стать самой главной женщиной в стране, добиться того, чего не получилось ни у кого. Но, как известно, лучше синица в руках, чем журавль в небе. Надо было брать то, что попроще. Однако самоуверенная девушка возомнила, что раз обслуживала старого Владимира, то за это достойна стать женой его внука. Но кто мечтает взлететь слишком высоко, всегда падает, а падать с высоты больно. И сейчас Даяна поняла это в полной мере. Она была совершенно раздавлена и уничтожена.       Даша испытывала гордость. Она — молодец. Справилась с собой, не сорвалась. Раньше, в такой ситуации, даже не разбираясь, она бы немедленно бросила любимого, не став слушать объяснений. Но ошибки прошлого научили, что нельзя действовать сгоряча, как бы больно ни было, надо во всём разобраться. Ведь Эдвард выслушал её, когда думал, что она изменяет ему с Антоном. Но, тем не менее, дал шанс всё объяснить и поверил. А будь она тогда на его месте, ни за что бы не поверила, решила бы, что он виноват, и не смогла бы это простить. Но сейчас, наконец, поняла, что надо доверять друг другу, не быть такой ревнивой, всё время подозревать любимого. Ведь тогда жизнь превратится в пытку.       Наоборот, сейчас она испытывала сильную жалость.       Ведь Даша помнила, что испытывала, когда к ней приставал Антон. И хотя для Эдварда всё было по-другому, но в результате он чувствовал себя ещё хуже, потому что, когда понял, что произошло на самом деле, испытал чувство вины. А Даша знала, если он мучается совестью, то это надолго, может даже заболеть. И её саму всё больше терзало чувство вины, ведь она не поверила сразу, позволила себе усомниться в нём, хоть недолго, но всё же колебалась, думала, он действительно изменил. Хотя, что ещё можно было подумать в такой ситуации?       — Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила девушка, положив руку на щёку мужа.       Хотя можно было и не спрашивать, в его мыслях всё и так отражалось. Такого шока, смятения, растерянности она ещё у него не встречала. И поняла, что с этими эмоциями придётся повозиться, так сразу не получится от них избавиться. Главное, чтобы у него не было теперь посттравматического синдрома. Острое сочувствие всё сильнее обжигало её, хотелось плакать от жалости к любимому. Ведь обидеть его — это всё равно, что обидеть невинного котёнка, такого же ранимого и беззащитного. Конечно, она понимала, что на самом деле это неправильное сравнение, и если надо, Эдвард всегда сможет себя защитить также как и её, что уже не раз случалось, но всё же, зная его повышенную эмоциональность, Даша всегда волновалась за любимого. Особенно узнав о своих способностях, она больше не чувствовала себя слабой и беззащитной и знала, что в случае необходимости сама может защитить любимого, ведь каким бы сильным он не казался, всё же в душе был слишком ранимым и всё принимал близко к сердцу. А Даша никогда не была классической принцессой в беде, даже в детстве, когда над ней издевались, чаще всего могла дать отпор, много дралась. Просто испытывала одиночество, грустила из-за того, что ни с кем нельзя поделиться эмоциями, не с родителями же, которые жестоко накажут обидчиков, а ей этого не хотелось. И именно Эдвард стал тем, кто смог её выслушать и понять, хотя над ним никто не издевался, но он тоже чувствовал себя одиноко, у него не было подходящих друзей. Конечно, он умел притворяться, найти общий язык с любым человеком, поэтому всегда становился душой компании в любом обществе, с ним все мечтали дружить, но на самом деле он испытывал душевную пустоту и не считал знакомых близкими друзьями.       Поэтому Даша усомнилась в любимом лишь раз, во время той истории с Ниной. После этого она поклялась больше не ревновать на пустом месте, доверять мужу, зная его исключительную честность. Она понимала, что многие могут попытаться разрушить их счастье, и надо уметь давать отпор таким доброжелателям. Не позволять никому разрушить их семью и любовь.       Даша посмотрела на любимого. Он всё ещё выглядел неважно.       — Это лекарство мама изобрела, помогает, когда меня тошнит, и совершенно безопасно, — объяснила Даша, — надо ещё?       Эдвард покачал головой.       — Отлично. Ну а теперь её очередь, — с этими словами Даша повернулась к Даяне, которая смотрела на них с ненавистью и затравленностью, — проваливай отсюда, и чтобы мы тебя больше здесь не видели, — деланно ласково приказала Даша, — и скажи спасибо, что я добрая и ты легко отделалась, — голос понизился до вкрадчивых интонаций.       Даяна перевела взгляд на Эдварда и по его виду поняла, что он полностью согласен с женой и не удостоит её даже словом. Она поняла, что окончательно проиграла. Эдвард выбрал свою тупую, ленивую, истеричную жёнушку. Даяна ему не нужна. Он даже слова не скажет в её защиту, не предложит остаться, и это после невероятного удовольствия, которое получил с ней. Это совершенно не укладывалось в голове. А ведь Даяна была уверена, что после того, что было, он выберет именно её. И что же она видит сейчас? Её прогнали, лишили всего и покрыли позором. Лишили не только возможности быть счастливой с красивым, богатым и влиятельным мужем, любимой, доходной и престижной работы, но и фактически личности, самой себя. Ведь Даяна была неглупой особой и прекрасно понимала, что такую выходку президент ей точно не забудет и вряд ли простит. Из чего следует, что на Виктории ей отныне ничего не светит, на работу точно не устроится. После этой истории её и уборщицей никуда не возьмут. Что там работа, ей, скорее всего, и жить тут не дадут спокойно, затравят так, что только и останется, что удавиться. Да ещё и не слыша и не желая слышать её мыслей, эта противная Даша прикрикнула на неё:       — Ты всё ещё здесь? Ну и чего стоишь? Пошла быстро отсюда! Или тебе помочь?       И, видя, что Даяна не движется с места, открыла пинком дверь и, схватив соперницу за плечо, второй ногой пнула ту под коленки. Когда же та вывалилась в проём, Даша захлопнула дверь и, шумно дыша, прислонилась к стене. Потом, схватив со стола Эдварда бутылку антисептического геля, что её помешанный на чистоте муж постоянно держал при себе, вылила себе на ладони почти половину и долго растирала их между собой. Ей казалось невозможным коснуться любимого, не проведя тотальной дезинфекции рук после соприкосновения с этой грязью. Эдвард уже почти пришёл к себя и смог встать, подойдя к Даше вплотную и опустив ладони на её плечи. Юноша пристально посмотрел ей в глаза, Даша ответила на его прямой и открытый взгляд и подняла лицо к нему. Через миг они уже целовались, стирая из памяти неприятный момент. И через минуты они и думать забыли про Даяну, не особо заботясь о том, что её ждёт, но она сама этого не забыла…