Узы крови

      Риккардо пробирался через заросли бамбука. Пришедшее ему с ëкаем-почтальоном письмо о том, что его возлюбленный хочет провести время за любованием цветами глицинии немного удивило его, но кто он такой, чтобы отказываться от встречи с Чарли, с кем навсегда связана его жизнь. И всë таки странно, что именно сейчас. После того, как он пропал на всю зиму, Риккардо места себе не находил. Но найти не пытался, зная, что тот не захочет его видеть. Но сейчас… Любимый сам решил устроить встречу. Попросил прийти один, написал что хочет устроить пикник. Странно это было, но у бумаги был его запах, а на конверте была отпечатана кроличья лапка, вымазанная в потемневшем от высыхания соке лепестков первых цветов. Это было в его стиле.       Пройдя ещë несколько метров сквозь бамбук, мужчина чуть не свалился с крутого берега реки. «Чëрт!» Журчащая вода несла на себе опавшие фиолетовые цветы. Посмотрев, откуда течëт река, он увидел заросли глицинии в дали. «Отлично, осталось только заново пройти через заросли бамбука, чтобы выйти на свободную часть берега». Подавив стон, но не удержавшись и закатив глаза, Риккардо зашëл обратно в зелëную травянистую поросль и двинулся сквозь скрипящие от скорости собственного роста стебли. Этот звук невероятно напрягал, будто бы кто-то идëт за ним. Отбросив эти мысли в пользу контроля того, насколько близко он подходил к краю берега, чтобы не свалиться в воду, он наконец-то смог выбраться из густой части леса и вытянуть за собой рюкзак. Перед ним предстала глициния, достаточно большая для того, чтобы выглядеть как дерево, а еë лозы были настолько сильно раскинуты над землëй, что доставали до берега реки в нескольких метрах.       Хмыкнув и обойдя цветущую флору стороной, он постарался сосредоточиться на запахе. В человеческом обличии было несколько минусов, например, обоняние, которым славились волки, притуплялось, но при этом всë равно оставалось острее человеческого раза в четыре. Почувствовав знакомую смесь запахов шерсти и цветов он направился в нужную сторону. Но тут он почувствовал странное чувство в правой руке. Любовная жилка. Она билась сильнее и сильнее, а сердце тянуло в глубь цветущих зарослей. Риккардо вспомнил, как волчонком учился охоте на кроликов, их сердечки бились с такой же частотой. Вспомнив, как впервые забилась его жилка и как подозрения пали на этих маленьких зверьков, он грустно вздохнул. С тех пор, как гадалка подтвердила, что его родственная душа — кролик, он навсегда потерял аппетит к когда-то любимому мясу. Странно было то, как вела себя гадалка. Он нутром чувствовал, что она что-то не договаривала и так же чуял еë страх, но боялась она чего-то другого, нежели гнева его матери. Но сейчас вспомнив о настоящем, он понял, что это точно его крольчонок. И судя по тянущему чувству его родственная душа хочет, чтобы он его нашëл. Рикк никогда не шëл за красной нитью, но сейчас просто поддался влиянию момента и направился туда, куда тянулось его сердце. А может это была душа?       Добравшись до нужного места, где жилка билась сильнее всего, он остановился. Странно, но он не видел ни белой шëрстки, ни человеческой формы мальчишки со светлыми волосами и голубыми глазами. Ещë страннее, что его как будто тянуло наверх. Беспокоясь, как бы его любимого не схватила пролетающая мимо орлица, он поднял голову. Увиденное заставило его нервно дëрнуть хвостом. — Чарли, что ты там делаешь?! — Я увидел красивую ветвь и не мог противостоять искушению. — Мальчишка растянулся на ветке и медленно полз вперëд, царапая голый живот и оставляя на коре свой пушок с белоснежный грудки. Добравшись наконец до такой красивой, по его мнению, грозди фиолетовых цветов, он сорвал еë и аккуратно, чтобы не дать ни одному лепестку повода упасть, сел на ветку, свесив ноги вниз. — У тебя есть шанс меня поймать, прежде чем я упаду. — Что? — Недоумëнно спросил волк. — Я прыгаю на счëт три. — Постой… — Риккардо не мог поверить, что он серьёзно. — Три! — Крикнул Чарли, прежде чем положить в рот ветвь с цветами и, оттолкнувшись руками, солдатиком спрыгнуть вниз.       Стоящий под ним Риккардо поймал его в полëте, обхватив руками за талию. Послышался еле сдерживаемый смех. — Ты и правда беспокоился об этом? — Он говорил на удивление спокойно и отчëтливо, несмотря на то, что его рот до сих пор был занят. — Не бойся, у меня крепкие кости на ногах и я бы не сломал лапы так просто. — Его отвлекло учащëнное дыхание снизу, которое он не сразу заметил. — Рикки?       Риккардо сильнее сжал его в своих руках и пока кролик думал, насколько сильно он зол, его рванули вниз, поставив на землю. Чужие руки сжались на его плечах. — Риккардо, что на тебя нашло? — Кролик посмотрел ему в глаза и увидел не злость, а остатки пережитого ужаса. — Никогда не делай этого снова. — Твëрдо, выделяя голосом каждое слово сказал волк.       Чарли же ухмыльнулся и встав на носочки, чтобы дотянуться до чужого лиц, а потëрся носом о чужой нос. Звериный поцелуй, что пах глицинией оставил на сердце хищника приятный осадок, заставляя его успокоиться. — Я тоже рад тебя видеть. — Ласково сказал кролик. — Кстати, это тебе. — Он взял чужую ладонь в свою и вложил в неё ветвь глицинии. — Считай это подарком после долгой разлуки.       Риккардо посмотрел на аккуратную гроздь сиреневых цветов, а после снова перевëл взгляд на своего крольчонка, тот, сложив руки за спиной, в полной безмятежности шагал к дереву, с которого недавно спрыгнул. Усевшись у корней, он поджал к себе колени и, сложив на них руки, расслабленно откинул голову к верхушке дерева. Риккардо, не дожидаясь приглашения, сел рядом. — И всë же я жду, что ты запомнишь… — Тш-ш… — Зашипел крольчонок и указал на верх. Волк поднял взгляд на крону дерева.       Снизу она смотрелась по-другому. Природный узор из склоняющихся под собственной тяжестью листьев и гроздьев цветов легко покачивался на ветру, принося чувство умиротворения. А мягкий свет, проходящий через сиреневые лепестки, ничуть не слепил глаза, падая на землю рассеянными пятнами. В груди Риккардо зарождалось прекрасное чувство, пока он не заметил, как Чарли сидел и подрагивал на лëгком ветру. Тогда на хрупкие плечи опустился его пиджак. Крольчонок странным взглядом осмотрел чужую вещь и поднял взгляд на еë хозяина. — Зачем? — Ты снова ничего не надел на верх, так недолго и заболеть. — Не вижу смысла. — Отрезал пушистый. — У нас с тобой у обоих полностью заросшая шерстью грудка. И вообще, мы могли бы посмотреть на цветение глицинии и в зверином обличии. — Этот праздник придумали люди. Это знак уважения. — Пф-ф, на самом деле эту традицию придумали лесные духи, а люди уже переняли еë у них. Поэтому если хочешь уважить создателей праздника, то просто будь ближе к природе. — Тебе лишь бы поспорить. И вообще, если что-то не устраивает, отдай мне пиджак. — Не-ет… — Хитро протянул кролик, хватая руками лацканы и сильнее кутаясь в ткани чужой одежды, вдыхая запах еë хозяина. Не пахло почти ничем, как у настоящего охотника, но если тщательнее подойти к этому делу, то можно почувствовать трудно выводимый запах чужой крови. Такой противный на первый взгляд, но с другой стороны так сильно игнорируемый его природой в пользу любви ко всему тому, что связано с его родственной душой.       Этот запах кружил голову и вызывал видения того, как Риккардо в образе волка разрывает мощными челюстями глотку какому нибудь зверю. Очередной жертве, волку, что решил бросить ему вызов, другому хищнику, посмевшему напасть на то, что его любимый так яро защищал. Чарли вспомнил чужой взгляд, полный ярости, и глаза, чья радужка будто бы была окрашена кровью. Он прикрыл глаза и отдался ощущениям. Опомнился он только когда почувствовал руку на своëм животе и пальцы, что путались в белоснежном меху. Когда блондин обнаружил себя в кроличьем обличье, растянувшимся на белом пиджаке, добровольно подставляя уязвимое брюшко, Чарли настигло смущение.       Он не сдержался. Потерял контроль и обратился в свою звериную сущность, и к тому же подставился под ласки, как домашний зверëк. Какой позор. Обратившись обратно в человека, он смущëнно сказал: — Ты ничего не видел. — Не видел чего? — Было непонятно, Риккардо издевается или правда решил подыграть. Оставалось только надеяться на его добросовестность. — Не волнуйся, это останется только между нами. — Просто забудь. — Крольчонок покраснел пуще прежнего и опустил уши по бокам головы. — Забыть, как ты настолько разомлел от моего запаха, что даже дал себя погладить? Это будет трудно. Чарли зажмурился и спрятал своë лицо за белоснежными ушками. — Рикки, ты дурак! — Воскликнул мальчишка, одной рукой прижимая свои уши в плотную к лицу, а второй пытаясь попасть по насмехающемуся над ним наглому зверю.       Но его руку перехватили, и прежде чем Чарли успел выбраться, его поцеловали в бьющуюся любовную венку. Чарли по-кроличьи запищал. Высвобождая свою руку, он всë таки ударил по плечу уже вовсю заливающегося смехом волка. К ней присоединилась вторая рука. — Прекрати смеяться, ты, сын шакала! — Тут его руки перехватили и запястья слегка ощутимее сжали. — Чарли приоткрыл один глаз и вздрогнул. — А вот про моих родителей определëнно было лишним. — Его глаза пылали так, будто бы он видел перед собой очередную жертву. Надменно и голодно. Так, что у Чарли даже задрожал хвост. Тут Риккардо его подхватил, переместив руки, усадил себе на колени и уткнулся в шею. — Р-рикки? — Ты видимо забыл, что я сильнее тебя… Может, мне стоит тебя проучить? — Что ты хочешь?.. И-ик!.. — против его воли в плечо вцепились страстным поцелуем. Отпустив плечо, волк разразился смехом. — Тс-с… — Прошипел сквозь сомкнутые зубы крольчонок, прежде чем скользнуть вниз по сильной груди волка, ложась спиной на его колени. Смотря за странным манëвром мальчишки, волк не сразу понял, что в его лицо прилетели чужие задние лапы.       Выпутавшись из ослабшей хватки, мальчишка отпрыгнул назад и встал на четыре лапы, но вместо того, чтобы сбежать, бросился в атаку. Но сам не успел понять, как так получилось, что он прижат к земле. Он брыкался. пока не почувствовал свободу на правой руке и нежное прикосновение на своей щеке. Опешив, ушастый посмотрел на гладящую его руку, а после наверх. — Почему ты меня ненавидишь? — Как гром среди ясного неба послышался холодный и такой ошарашивающий вопрос от Риккардо. — Потому что я хищник, и ты думаешь, я могу сделать тебе больно? Я ведь обещал, что не позволю себе навредить тебе. Чарли зажмурился и крикнул: — Дело не в тебе! Я давно смирился с тем, что я связан с тобой узами, но… Риккардо качнул головой, склоняясь ближе к лицу Чарли. — Но что? — Н-но что, что если у смерти на одного из нас другие планы? — Ты не можешь знать этого наверняка. — Прорычал, словно дикий зверь, Риккардо, хотя хотелось заскулить от того, что это и в правду так. — Я просто не хочу, чтобы другому было больно, когда кто-то из нас уйдëт. — Чарли… У нас в переди не настолько короткая жизнь, как у людей. Мы можем заполнить воспоминаниями не один день или даже год совместной жизни. Щëки Чарли покраснели, чтобы хоть как-то это скрыть он отвернулся и сказал. — Нет, ты точно не станешь столько меня терпеть. — Это уже мне решать. И если уж кому-то из нас суждено умереть раньше — Он поднял Чарли и усадил между себе ног, давая ему лечь на грудь. — То я предпочту заполнить все дни до этого момента новыми воспоминаниями, чтобы не жалеть о том, что побоялся любить. — Хочешь вместо этого жалеть, что потратил на это столько времени? Ну валяй. — Безразлично бросил ушастый, устраиваясь поудобней. — Чарли, ты не понял… — Просто замолкни и дай мне поспать. А я не буду портить тебе настроение. — Отрезал крольчонок, не дав волку донести до него свою точку зрения.       Промолчав в знак согласия на эти условия, Риккардо вдохнул полной грудью и, оперевшись на ствол дерева, расслабился. Рикк подобрал с земли забытую ранее ветвь глицинии, покрутил в руках и отложил обратно. Пообещал себе сохранить еë на память, но, скорее по незнанию, не придав ей такого большого значения, как его ушастая любовь. Он забыл про неë и оставил на потом, отдав приоритет тихому времяпровождению с его любимым.       «Ветвь глицинии, подаренная близкому человеку, означает «Я всегда буду рад тебя видеть». В тот день Чарли принял свою любовную связь, и решил больше не скрываться от любимого. Но не будь его уверенность в их разлуке настолько сильной, он бы не попытался открыться. «Пусть мы будем вместе, пусть один из нас уйдëт в мир иной, не о чëм не жалея, а другой останется жить, тешась тëплыми воспоминаниями. И пусть ему не будет больно от того, что он не скоро сможет переродиться, и будет просто ждать его возвращения снова и снова…»