Узы крови

      Весна, солнечно. Погожие деньки сопровождались хорошим настроением всех жителей леса, а кучевые облака, что лениво плыли над верхушками деревьев, были предвестниками хорошей погоды до конца дня. Всë в лесу текло по размеренному сценарию жизни: травоядные животные спокойно щипали листья с низко наклонëнных веток и траву, тонкими листочками еле пробивавшуюся через слои прошлогодней, старой на оттаявших после долгой зимы полянах, мельчайшие насекомые и бактерии, что разлагали в земле осенние листья и трупы животных, не переживших прошлый год, и многие другие существа. Всех живых существ в лесу объединяло одно: они искали пищу. Как например волк, что обходил свою территорию. Белый вожак стаи, в чьих глазах будто бы застыла кровь его многочисленных жертв, оглядывался в поисках следов чужаков или потенциального ужина. Проходя у распрямившегося после зимы бамбука, он учуял знакомый запах.       «Кролик» - пронеслось в голове у хищника. За запахом шерсти и травы также тянулся тонкий аромат цветов. «Азалия и пион». Яркие краски этих цветов встречались волку, пока он следовал за запахом аппетитной крольчатинки. Пройдя мимо каменной гряды, он понял, что потенциальная жертва именно там — на пологой скале из покрытых тёмно-изумрудным мхом древних валунов. В несколько прыжков взобравшись на вершину камней, волк почувствовал, что запах стал более отчëтливым. Он стал пробираться по верхним камням, идя на запах зверька, пока не наткнулся на то, что искал. Пушистого звёздно-белого кролика, что лежал к верху лапками на плоском камне, грея живот и пышную грудку на солнце. Белоснежная шёрстка грызуна золотилась на солнце, глаза были беспечно закрыты. Ветер мягко обдувал хищника, относя его собственный запах от розового носика зверька. Волк покачал головой и из его пасти вырвалось разочарованое «Тц». Но не успел кролик и ухом повести, как хищник носом перевернул его обратно на лапы и, закусив загривок, поднял над землёй. Кролик лениво махнул задней лапой, но глаз так и не открыл, только дëрнул носом. Фыркнув, вожак стаи чуть сильнее закусил шкурку, чтобы не выронить тушку по пути вниз, и ловко спустился на землю. Пройдя немного, он слегка разжал челюсти и опустился на землю, тут же почувствовав холодок на животе от невысохшей в тени травы. Опустив голову, он положил маленькую тушку между скрещенных лап.       Неподалёку журчал мелкий горный ручей, весело перебегая по выстланному крупной галькой дну. По камням были разбросаны золотые монетки бликов. Отцветающее персиковое дерево, что склонило ветви над водой, будто слëзы роняя в воду нежно-розовые завядшие лепестки. Вокруг поляны с грудой валунов, на которой расположились наши герои, росли кусты дикой розы, оплетая её плотным кольцом. На ней возвышался древний дуб. Его, обычно темные, большие и жёсткие листья пока были нежными и крохотными, как детские ладошки. Странно было даже подумать, что в таком идиллистичном месте может состояться убийство такого беззащитного существа, как кролик. Но похоже, что сама жертва никакого дискомфорта по этому поводу не чувствовала.

* * *

      Да, сам пушистый был не против посидеть на лапах волка, только поудобнее устроился и забросил передние лапки на мощные конечности хищника, устроив там же голову. Волк закатил глаза. Беспечность этого зверька поражала. Зевнув, чтобы размять челюсти, он уткнулся носом в белую шëрстку и вновь отчëтливо почувствовал запах цветов. Вздохнул. Ну как же можно быть таким беспечным, как этот грызун вообще до этого момента дожил, не угодив в лапы, например, хищных птиц? После зверь открыл пасть и мазнул языком по спинке кролика вплоть до ушастой головки. Послышался недовольный писк, и зверёк попытался вырваться. Но сильные лапы сжались на нижней части спинки, давя так, чтобы не навредить, но чтобы прижать к земле и не дать возможности выбраться. Всë для того, чтобы продолжить работу языком.       Крольчонок упорно пытался сбежать и, перевернувшись на спинку, даже стал яростно отбиваться от назойливой морды, но тем самым только дал повод волку приняться за мягкую шерстяную грудку. Когда же пушистик совсем отчаялся, то решил использовать свой последний шанс для побега.       Обратится в человека.       Оказавшийся под волком мальчишка оттолкнулся на удивление сильными ногами и бросился к краю зарослей. Чëткий план снова принять звериное обличье и спрятаться у корней колючих кустов не увенчался успехом, когда его в прыжке настиг точно так же перекинувшийся в человека волк. Эти двое прокатились кубарем по всë ещë сырой траве. Наконец, обладатель волчьих ушей прижал мускулистыми руками, от запястий и почти до локтя покрытых густой белой шерстью, свою недавнюю «жертву» к земле. Испуганные голубые кроличьи глаза смотрели прямо в красные глаза Оками. Мальчишка от страха поджал свои белые уши к голове. Блондинистые волосы развивал лëгкий ветерок, пока кролик немигая смотрел в лицо хищнику. Со стороны волка послышалось утробное рычание и он впился кролику в шею… Жарким поцелуем.       Послышался ещë один писк. Затем сначала тонким, потом уже окрепшим голосом послышалось: — Риккардо, ну хватит! — Крольчонок почувствовал своей шеей лёгкий смешок, прежде чем волк наконец отвлëкся от неë. — Вы посмотрите-ка, кто заговорил. Почему только сейчас? — Потому что ты полез целоваться — Обиженно произнёс крольчонок. — Ох, а тебе это не нравится? — Мимолëтный, но ощутимый поцелуй в щëку и крольчонок снова забрыкался. — Ты начал вылизывать меня против шерсти! — Возмущëнно добавил мальчишка. — Ты что, не знаешь, как это неприятно? — Странно, не припомню, чтобы я брыкался когда ты ложился мне на спину и точно так же вылизывал загривок.       Крольчонок притих. Ну не скажешь ведь, что он специально хотел причинить другу дискомфорт. — Ну да ладно, мы ещë не решили вопрос с твоим запахом. — А что не так? — Ты пахнешь цветами. И знаешь, бегающие по лесу азалии — не очень-то убедительная маскировка. — Я собирал их потому, что мне нужно запастись краской из их лепестков. — И ты совершенно случайно прилëг отдохнуть на открытой местности, там, где любой хищник может тебя сцапать? — Единственный хищник, что может сцапать меня на твоей территории — это ты — Парировал ушастый. — Чарли! Я говорю серьёзно. Я не в ответе за всех хищных птиц, что решат позариться на твой пушистый хвост. — Волк подхватил мальчишку и сел, скрестив ноги, прижал его к себе. — Ты просто боишься потерять любимую игрушку…- Обиженно произнёс мальчишка. После этих слов Риккардо уткнулся носом в шею крольчишки и зло зарычал. Блондин вздрогнул. — Рикки? — До чего же ты глупый. Ты давно должен был понять, что для меня это не просто красивые слова из сказки. То, что ты мой предначертанный, делает тебя особенным для меня. — Это чушь. Ты не можешь любить меня. Я — не подходящая тебе пассия, что бы там не говорила любовная жилка. — Ну и что же ты предлагаешь? — Убей меня — Совершенно равнодушно сказал Чарли. — Можешь сам, можешь скормить тем же хищникам — мне всë равно. — Ты же знаешь, что так нельзя. Убийство твоей родственной души лишает еë истиной любви после перерождения, а самого убийцу вскоре настигнет карма и скорая смерть. А судьба лишит его возможности на перерождение. — И всë равно, убей ты меня, может быть, нашëл бы себе достойную пару. И у вас бы родились прекрасные дети… — Последнее крольчонок произнëс с грустью и горечью в голосе.       Они молчали. Риккардо понимал, в чëм тут дело. Чарли не раз заводил разговор на эту тему. Ему было тяжело от того, что они входили в специфичную категорию родственых душ. Однополые пары встречались, но редко. Но это никогда не считалось какой-то ошибкой. Любовь объединяла всех живых существ. И если кто-то из пары был против, потому что хотел ребëнка, то они брали под опеку малышей, оставшихся без родителей. Риккардо знал, что подобная мелочь не могла разрушить ничьи отношения. Но Чарли не раз говорил, что лучше бы они были нормальными.       Наконец волк заговорил: — Тогда знай, что тебе не повезло. Волки — однолюбы. И искренне полюбить другого я не смогу. Так что смирись, для меня ты — единственный и незаменимый любовный интерес.       Закончив свой монолог, Риккардо уткнулся лицом в блондинистый затылок и остался так. Но вскоре мальчишка сбежал, обратившись обратно в кролика и выскользнув из мохнатых рук. — Чарли!       Риккардо подскочил на ноги и бросился за ним. Но тот уже юркнул под низко склонëнные ветви шиповника и надëжно спрятался за колючками. Рикк вновь обратился в волка и лëг вплотную к кусту, просунув часть морды под колючие ветки. Он знал, что продолжать этот разговор бессмысленно, знал, что Чарли мог сбежать, выбравшись с другой стороны шипастых зарослей, но Риккардо останется здесь. Он не покинет это место, пока не поймëт, что его крольчонок на него не злится. У волков была та верность, что люди часто приписывали своим излюбленным собакам. Но его любовь и привязанность намного сильнее. Риккардо не раз это доказывал, лишь бы показать, как сильно он любит. Но сколько бы он не совершал подобных поступков, Чарли был холоден. Иногда Оками просто терял надежду, и звериная сущность так и тянула его выть и скулить от отчаяния.       Но тут его носа коснулся маленький и слегка подрагивающий от быстрого дыхания носик. Послышалось фырчание, которое волк прекрасно понял. Поведя ухом, он привстал и молча направился к растущему в середине поляны дубу.       «Значит, нужно время подумать? Я его понимаю». Устроившись поудобнее на траве у корней массивного дерева он выдохнул. «По крайней мере он не убегает от меня».       Чарли сидел под колючими зарослями, и даже сквозь свой мех чувствовал биение любовной жилки — особенно хорошо видной в человеческом облике венки на одной из рук, по которой, если верить легендам, течëт кровь твоего возлюбленного, благодаря которой он может чувствовать твой страх, смятение и боль. Но так же эта особенность позволяла самим возлюбленым быть вместе, подстраивая их под друг друга и укрощая саму их природу, предохраняя от опасных существ и хищников более слабых. Даже предвестники смерти не могли навредить своей родственной душе, если у них она была. Таков был закон любви в этом мире. «Несмотря на ваши различия, вы будете счастливы со своими предначердаными». Кролик прижал уши к затылку и вздохнул. Он не мог этого принять. Он любил Риккардо, и именно поэтому не хотел, чтобы тот страдал из-за слабости в его лице. Он ведь просто кролик. Но единственное, что Чарли пока мог сделать, это не заставлять Риккардо страдать от того, что вторая половинка его сторонится. Выползши из-под зарослей, оставляя на колючках клочки своего белого меха, он направился туда, куда вела связующая их красная нить. Подойдя к волку, Чарли бесстрашно прилëг к своему любимому.       Пристроившись к белому боку, кролик потëрся пушистой щекой об не менее пушистое брюхо хищника, прежде чем устроить голову на своих лапах. Риккардо в ответ прикрыл его своим хвостом. Повернувшись к Чарли мордой, волк не упустил шанса мазнуть языком по ушастой головке. Послышался слабый писк, но сопротивляться кролик не стал. Закончив с этим и оставшись довольным результатом, хищник тоже устроил свою голову на лапах, и, повернув её в сторону кролика, спокойно смотрел на тихо сопящий комочек меха. Тоже собираясь вздремнуть, он прикрыл глаза и выдохнул.       В этой паре были свои странности, в этих отношениях были недостатки, но волк и кролик как могли сглаживали их, и тогда между ёкаями наступала идиллия.</i>