***
Тяжёлая железная дверь со скрипом открылась. Девушка молча прошла внутрь, её взгляд не цеплялся ни за одну деталь. Её ничто не волновало. Слыша только гудение ламп, да тишину своих мыслей, остановилась. Мужчина в погонах оглядел её и покачав головой, отодвинул края серой ткани, открывая взору бледную синевато-жёлтую кожу. — Время смерти 21:28. Девушка усмехнулась. Спичка всё была та же: спокойная, тихая. Светлые волосы красиво разлетелись по столу. Веки прикрыты, а губы навсегда останутся приоткрытыми. Лера вылетела из холодной комнаты. На морозе легче дышалось, лёгкие наполнились свежим воздухом, а глаза защипали. Ей было душно, жарко. Волосы, всё ещё влажные, прилипали к телу, сковывая шею и плечи. Она опустилась на колени. Быть сильной, как Хмельная старшая было трудно. Невыносимо трудно. Снег больно защипал кожу на ногах, проникая под слой одежды. В голове белый шум, а перед глазами Ирка. Стоит, с улыбкой смотрит на сестру сверху вниз и говорит что-то. Вкрадчиво так, будто истину донести хочет. А Лера не слышит. Пытается читать по губам, всматривается, да понимает, что воздух будто забрали. Будто выкачали из этого вакуума, оставили её там, как хомяка в шаре и смотрят на неё, ожидают чего-то. А девушка лишь хрипит и сворачивается на снегу, в руки его берёт, ласкает Землю. Будто ничего больше её в воздушном мире не радует. Рот немо раскрывает, кислород ищет, да нет его, нет нигде. Снег припорашивает худое тело, накрывает своим одеялом, к себе Земля зовёт. Да девушка только рада бы, но пока час не пришёл. А может, это и не Ирка перед ней, а смерть её встречает, руки свои разводит, к себе просит, в объятия. Ранки щипать начинают, в чувства её приводят. Говорят хозяйке тела своего, встать, идти дальше, бороться за выживание. И Лера встаёт. Вся в снегу, точно снегурочка из старых сказок. Улицу пронзает девичий крик.***
Парень открывает глаза, жмурится, а потом подскакивает с койки. Голова гудит, над ним мужик какой-то усатый, хмурится, толкает его на койку обратно. — Валерий, лежите, не дёргайтесь. Я осмотр закончу, потом делайте что хотите. — басит тот, откладывая фонарик на тумбу. С другой стороны девчушка сидит, пальцы его перебирает, перематывает. Ласково так, аккуратно. Она, заметив взгляд молодого человека смущается, улыбается ему. «Попал» — проносится в голове у парня и он, обречённо вздохнув, падает на подушку обратно. — Вы, Валерий, вот скажите, зачем молодые парни себе жизнь портят? — вздыхает мужчина и что-то пишет в тетрадь. — Вам бы в училище, девчонку хорошую. А вы лица друг другу месите, да боритесь за что-то немыслимое. — Ну, Степан Иванович, не думаю я, что пациент будет Вам отвечать. Да и не корректно как-то. — пожимает плечами медсестричка и заканчивает с рукой парня. Переводит взгляд на врача и лишь уголками губ поддерживает улыбку. — Пойдем, Светлана. — встаёт с насиженного места, и уводит свою подопечную к другой койке. — А где Андрей? Васильев, лысый такой, молодой? — хрипит парень, усаживаясь на своей койке. Морщится от скрипа пружин и встаёт на ноги. — Налево по коридору, 17 палата. — отвечает медсестра, получая укоризненный взгляд от своего начальника. — Спасибо, җанымның яктысы — подмигивает парень и быстро покидает палату. Найдя нужную, парень влетает туда. Осматривается, ищет своего младшего, да только взгляд натыкается на копну тёмных волос. Лицо повернуто к окну, тонкая рука почти свисает с койки, а к вене ведёт трубка. Валера медленно подходит к больничной кровати и пытается в лицо заглянуть, да та и не отворачивается. Взгляд стеклянный, пугает парня, по телу проносится непонятная дрожь. — Лера? — тихо произносит, ждёт ответа, да девушка не поворачивается. Глаза открыты, а та будто не здесь. Да девушка и сама согласна с этим. Она всё ещё там, в снегу, смотрит на смерть свою и к ней хочет. Хочет объятий и навсегда остаться в лапах костяной подруги. Там хорошо, там примут как свою. Не будет проблем, не будет боли. Не будет яда, разъедающего её изнутри. — Лер, ты тут? — не отступается парень, обходя кровать и вставаёт прямо напротив окна. — Валер, уйди. — не моргая, хрипит девушка, сжимая проткнутую катетером руку. Тот только хочет что-то сказать, да видит, как с соседской койки лысый поднимается. Шипит, за голову хватается, проморгаться старается, убрать пелену с глаз. — Турбо, я тут вообще-то. — говорит Андрей. За окном гул поднимается, кудрявый смотрит, а глаза его расширяются. — Ебать, пальто, вставай давай. — суету поднимает, рыкает на младшего. — Шаганэ, айда с кровати, коль жить хочешь. — оборачивается, катетер из руки бледной выдирает и за руку ту хватает. — Турбо, ты вообще аху- — окно с треском разлетается, а на место, где стоял кудрявый ранее, прилетает обломок кирпича. — Да заебали. — ворчит девушка и выбегает вместе с парнями. Бежит по коридору, пытаясь унять головокружение, хватается за перила и добегает до лестничного пролёта. — Марат, сюда давай! — по лестнице вбегает молодой парень. Лера всматривается и только потом узнаёт младшего Адидаса. В голове медленно, но верно возникает примерное понимание происходящего и девушка непроизвольно вздрагивает. Не так она планировала встретиться с Мараткой. Точно не так. — Там в палате кто-то хадишеского замесил, того в реанимашку определили уже. Те прознали, терь хотят нам с добрым утром устроить. — А нас сколько? — парень осматривается, на Лере взгляд не задерживает, от чего той грустно становится. Не узнал, видимо. — С тобой четверо. Зима в ментовке, у него нож нашли. А Адидас на операции, только час назад увезли. Ему конкретно в ногу прилетело. — дополняет Турбо последним предложением свой монолог, а девушка переживать начинает. Значит случилось что-то, пока она под капельницами себя восстановить пыталась. Проёб, сильный проёб. Сейчас нужно до подвала добраться, да с Гулей пощебетать, что делать дальше решить. — Будем забирать значит. — подаёт та голос и парни обратив на неё внимание, выбегают с лестничной площадки прямиком в операционную. На лязг колёсиков каталки никто не обращает внимание. Да и коридоры почти пусты, работники больницы отсиживаются в каморках, прознав, что происходит. Никому не хотелось попасть под руку группировщикам. Жизнь дорога всё-таки. — Да пошли нахуй. — кричит девушка, ударяя хадишевского по лицу. Те, завидев универсамовских к лифту побежали, кулаки свои распустили. Первым из лифта Турбо вылетел, за ним Маратка с Пальто, а Лера стояла в лифте, отгоняя хадишевских от Адидаса старшего. Тем хватало наглости лежачего пиздить и девушка вновь убедилась, что мужские группировки — это ебанные животные. Защищая ту самую Наташу, которой улыбался коматозный Вова, девушка и сама отхватила. Щека ныла, а с губы потекла кровавая струйка. «Сука, губу разбил» — девушка злилась, а машина скорой помощи быстро отъехала от больницы, ловя взгляды прохожих и ещё один кирпич, который так красиво прилетел в задницу медицинской буханки. — Блять, Вован, заебал, лежи уже. — девушка прижимает руки друга к его телу, а тот всё сопротивляется. Мигалки закричали, а Марат начал паниковать, крича Турбо чтобы тот ускорился, менты на хвосте. — А ну, нахуй, заткнулись все! — рыкнула девушка, давая в морду Вове, чтобы тот, наконец лёг спокойно.***
— Где мы…? — парень осматривал помещение, пытаясь хоть немного раскачаться. — Чё, очнулся Вов? Там в больнице замес был, ну и мы тебя выписали. — улыбнулся Турбо, наблюдая за старшим. — Ты где был? — возмущается Адидас, заприметив братца. Получив в ответ «с тобой», тот нахмурился. — Не, ты не понял. Набег когда был. Я тя чёт там не видел. — получив вразумительный ответ, усатый прикрыл глаза. — Эх, Вова-Вова. Время идёт, а ты всё на больничных койках валяешься. — в комнату заходит девушка, выбрасывая окурок. — Лерка. А ты чё тут? — губы растягивает, улыбается, даму рассматривает. — Выглядишь херово. Девушка смеётся, подходя ближе и присаживаясь на корточки перед другом. — Тебе соответствую. — Иди ты, мелочь пузатая. — продолжает шуточную перепалку и получает от девушки хмурый взгляд. — Ты прав, пойду. Дел много, а я чёт подрасклеилась. Поправляйся давай, разговаривать нам надо. — бросив остальным «пока», девушка уходит, оставляя за собой шлейф больничного запаха и табака. Турбо смотрит той в след, да не знает, что сказать. Ловит на себе хитрый взгляд Адидаса и чертыхается, опуская голову: — А ваще, давно такого кипиша не было. Они в больницу то, чё поперлись: какая-то гнида хадишевским закинула, что наши их пацана в палате прям забили до реанимации. — Это я был. — тихо отвечает лысый, а потом поясняет свои причины. Турбо бунтует, кричит, а Вова усмирить его пытается. Тот не слушает доводов и вылетает на улицу. Злость сжимает кулаки, путает сознание. Удар пришёлся точно по стене и парень шумно выдыхает. — Огоньку не найдётся, злодей? — девушка стоит, наблюдает за этой картиной, а в руке и впрямь сигарету держит. — А ты чё здесь-то ещё? Вали, проблемы там свои женские решай. — огрызается парень, за что получает суровый взгляд. — Ты за языком-то следи. А то и без него остаться можешь. — отвечает девушка. Спокойствие сохраняет, да только чувствует как фильтр сигареты мнётся в тонких пальцах. — Держи. — сбавив обороты, Турбо разжигает спичку, давая подкурить сначала Лере, а потом и себе. — Как ты вообще? Вы после разъездовских в больнице оказались или случилось чего? - девушка смотрит, как медленно опускаются снежинки и плавно затягивается. — Цель? — в привычной манере спрашивает, смотрит на парня, волосы поправляет. — Интерес. Не ожидал, что тебя в больнице снова встречу. — пожимает плечами парень, смотря на девушку в ответ. — Место встречи изменить нельзя. — усмехается, возвращая свой взор на снежинки. — Потеря у нас большая. Спичка в палате повесилась. Я на опознание пришла, а там и под капельницей проснулась. — парень слышит знакомое погоняло и немного тушуется. Пазл в голове постепенно сходится, а руки привычно сжимают сигарету. — Вот почему вас на похоронах не было. — поджимает губы, говорит тихо, будто самому себе. — Я сказала Гуле не высовываться пару суток, потому и не было никого. Понимаю, поступок не красивый, один район всё же. Да девочки потом на могилку сходили, пряники ему принесли. — качает головой и вспоминает, как ворчала на девочек, а потом одна ходила на могилу, говорила с молодым, упокоиться просила его, с миром. — Вы убили его? Разъездовского. — Турбо поднимает взгляд и смотрит на девушку. Той кажется, что левый висок сейчас расплавится, кровь хлынет на снег и вновь она увидит умиротворённую картину жизни. — Убили. — краткий ответ, а глаза прикрыты. Турбо понял всё без слов. Пазл восстановился окончательно, а голова загудела пуще прежнего. — Валер, какая по твоему мнению у меня душа? — девушка посмотрела серьёзно, ближе подошла, ожидая вердикта. — Чёрная? — выдыхает едкий дым парень и поворачивается к темноволосой всем корпусом. — Нежная, Турбо. Нежная. — слегка усмехнувшись, она выбросила недокуренную сигарету и хрустя снегом, ушла в сторону знакомого подъезда. А он стоял, смотря как её тень постепенно окрашивается в чёрный, поглощая свет мигающего фонаря. — Чёрная, Жаным.***
Погода не сетовала ничего хорошего, зима поднимала снег и разбрасывала его по всей округе. Сорок девять девушек с розовыми щеками стояли рядом с деревянным крестом. Сорок девять сердец сейчас почти не бились, редко заходясь тихой трелью, которую ни один врач прощупать не сможет. Красно-синие олимпийки окрашивали яркими красками серую местность. Никто не плакал, все лишь молча провожали свою подругу в последний путь. На кресте красовались инициалы, а сверху их скрашивала олимпийка. Та самая, в которой юная матрёшка кружила голову всем парням в округе. Да только оказалось, что быть привлекательной — это главная опасность. В мире мало людей осталось, в основном одни животные. Вот и сейчас, загнанным зверьком на них смотрела Зинка со школьной фотографии. Другую девочки просто не нашли, а спрашивать у кого-то из родственников было пустой затеей. Зина жила одна, мамки и папки след простыл, а больше никого и не знали они. Потому, поставив в рамку фотографию, девочки с улыбкой смотрели на их матрёшку. Одни гордились ей, кто-то обвинял, что она не справилась, кто-то гневил судьбу за то, что их Спичка теперь не с ними. А Лера просто стояла и смотрела на небо. Она знала, что сестра позаботится о Зинке. Она чувствовала, что скоро и сама сможет это сделать.