＊
Ким улыбается сквозь сон, где любовь всей его жизни ласково перебирает волосы, напевая их любимую песню. Едва слышно, но так красиво, что Сокджин возвращается в прошлые времена, где всё было просто и без проблем. Довольно промычав, омега переворачивается на другой бок, чувствуя мурашки по телу из-за лёгкого массажа головы. Рука в его волосах слишком резко замирает. Парень открывает глаза и поворачивает голову обратно, не веря своим глазам. Намджун вздрагивает, выпутывая пальцы из чужих волос, и вскакивает со стула возле кровати, учащённо задышав. Джин хмурится, разглядывая мужа, и садится, незаметно дыша на этот раз лёгким запахом можжевельника. — И часто Хосок впускает тебя сюда? — хрипит, потирая глаза, пока альфа, понимая, что разбудил мужа, устало присаживается обратно на стул. — Прости, волчонок, — Намджун смотрит в любимые глаза, умирая от желания сжать омегу в своих руках. — Он не позволял очень долго, но я не мог сдаться. Я скучаю, — жмурит глаза, опираясь одним локтём на колено. — Ты не ответил, — Сокджин кидает взгляд на часы, видя, что уже пять утра. — Неделю, — тут же отвечает вожак. — Только ночью я могу беспрепятственно смотреть на тебя и заполнять свои лёгкие твоим запахом, — трёт свою щетину, нервно дёргая ногой. — Ты совсем не спишь, — замечает омега, смягчая тон. — Не могу без тебя, — заламывает брови Джун, обхватывая ладони мужа. — Без вас, — смотрит на живот, скрытый одеялом. — Я такой идиот, Джин-и, — сильнее сжимает ладони омеги. — Прости меня, я не должен, — громко сглатывает, упираясь лбом в бок Сокджина, — не должен был кричать на тебя. — Не должен был, — согласно кивает беременный, освобождая одну ладонь, чтобы погладить ей голову альфы. — Вернись, волчонок, — вожак поднимает голову, радуясь, что его не отталкивают, что Джин идёт на контакт. — Я хочу заботиться о вас, кормить тебя, ездить в город за тем, чего ты хочешь, обнимать, делать массаж, разговаривать с нашим ребёнком. Пожалуйста, — едва не плачет, целуя костяшки ладони омеги. — Я люблю тебя, — пинает стул, становясь на колени перед кроватью. — Джун! — Сокджин сжимает кофту мужа в плечах. — Вставай! — тянет вверх, не желая такого унижения. — Без тебя в доме холодно, — мужчина с тяжёлым вздохом встаёт, перехватывая ускользающие чужие ладони. — Джин-и… — Я тоже люблю тебя, — омега накрывает колючую щёку ладонью. — Я… вернусь, — отводит взгляд, утопая в чужом раскаянии. — Но давай сейчас поспим? — двигается, шурша одеялом. Намджун счастливо улыбается, с удовольствием залезая в кровать, и обнимает своего супруга, впервые за эти тяжёлые дни чувствуя покой и сонливость. Джин окутывает своим запахом яблок, в котором едва улавливается что-то другое, и альфа, как бы не хотел полежать и поговорить с Кимом хоть ещё немного, крепко засыпает. Омега прижимает лицо мужа к своей шее, наслаждаясь родными руками на своей талии. Смотрит в окно, где медленно светлеет, и не смыкает глаз, много думая. Он тоже устал от отсутствия Намджуна, сильно скучал, первые дни плача в подушку, лишь бы не разбудить Хосока. Наверное, они оба погорячились и на эмоциях поссорились из-за ерунды. Намджун — вожак, но это не значит, что он всесилен. Он умеет уставать, плакать и лениться. Тогда был просто плохой день. Так он лежит до тихого стука в дверь и, выплыв из своих дум, понимает, что уже десять утра. Аккуратно встав с постели, Джин открывает дверь, улыбаясь другу и прижимая указательный палец к губам. Хосок заглядывает в комнату, понимающе кивает и хватает парня за руку, уводя на кухню. — Передай Джуну, что сегодня Тэхён не сможет съездить в город, — лекарь заливает свежий чай с листьями мяты кипятком. — Когда он проснётся, — оборачивается, наливая кипяток во вторую чашку. — Почему? — зевает омега. — Хоби! — не успев сесть на стул, поднимается беременный, прижимая ладони к губам. Хосок, перелив кипяток, шипит, отставляя чайник, и трясёт пострадавшей рукой. На глазах выступают слёзы от боли в пальцах, он зажимает покрасневшую кожу второй рукой и болезненно стонет. Джин выхватывает чужую ладонь и подставляет под струю холодной воды. Длинноволосый стирает слёзы, чувствуя недолгое облегчение. — Что дальше, Хо?! — истерит Сокджин, боясь прикоснуться к ошпаренной коже. — В аптечке есть противоожоговое, — боль больше не затуманивает разум, и омега медленно берёт себя в руки. — Не волнуйся, всё не так плохо. — Зачем ты отвернулся! — Джин убегает за аптечкой, слыша шаги со стороны комнаты. Кажется, он своими криками разбудил мужа. — У Тэхёна гон, — Хосок садится за стол, позволяя Киму намазать на ладонь мазь. — Вчера весь вечер успокаивал Чонгука, — вздыхает он, слабо улыбаясь пришедшему к ним вожаку. — Что у вас тут происходит? — альфа опирается плечом о косяк двери. — Слышал? Тэхён не поедет в город. А Хосок ошпарился, — Джин обматывает ладонь лекаря бинтом, закончив с мазью. — А что Чонгук? Течка? — Нет, — Хосок морщится из-за лёгкого жжения. — Он сунулся к Тэ домой, но тот заставил его уйти. Чонгук ревел без остановки, пока я не заставил его выпить успокоительные. — Удивительно, — хмыкает Намджун. — Не думал, что наш Тэ с такой силой воли. — Тогда зайдём сегодня к Гук-и? — беременный гладит лекаря, который согласно кивает, по волосам. — Не сильно больно? — с сочувствием смотрит на руку, аккуратно обнимая омегу. — Скоро заживёт, — улыбается Хосок. — На завтрак рагу! — хлопает в ладоши Джин. — Я всё сделаю, — не даёт подняться другу со стула, уверенно кивая. — А меня дела не ждут, — вздыхает Намджун. — Я сам съезжу в город. Джин-и, хочешь чего-нибудь? — чмокает мужа в щёку, обнимая со спины. — Купи мяса, я хочу сделать вкусный ужин. И… колы, — прислушивается к себе, желая напиться этой вредной газировкой. — Хорошо, — чмокает в другую щёку, собираясь уходить. — Все списки возьми у Тэхёна! — кричит вслед лекарь. — Ну что, рассказывай, как помирились, — хитро улыбается, когда слышит хлопок двери. Сокджин хихикает.＊
— Ладно-ладно, хватит! — смеётся Чимин, вытягивая одну руку вперёд, а второй опираясь на колено. — Нет, Чим, — Юнги медленно подходит, играя роль хищника. — Я тебя уже в третий раз догоняю, а ты всё не можешь признать, что я выиграл? — играет бровями, хитро улыбаясь. — Я просто… — омега вбирает недостающий воздух в лёгкие и весь напрягается, внимательно следя за ногами Мина. — Отвлекающий манёвр! Чимин снова срывается с места, мчась изо всех сил вперёд. Юнги качает головой, давая омеге фору, и тоже переходит на бег, чувствуя себя невероятно счастливым при виде редкой, но такой красивой улыбки парня. Пак с опаской оглядывается, вереща из-за того, что его опять догоняют. Он ускоряется, забегая в то место, где слишком много снега, который мешает омеге бежать. Силы почти на исходе, кислород в лёгких медленно заканчивается, но Чимин не сдаётся, утопая в снежном покрывале по колени. Машет руками для более лёгкого передвижения и кричит, когда на плечо ложится широкая ладонь альфы. — Догнал! — выдыхает на ухо Юнги, тихо смеясь. Ноги пепельноволосого заплетаются, и он устало падает прямо в снег, пытаясь насытить лёгкие воздухом. Из груди вырывается неконтролируемый смех. Не наигранный, а самый настоящий, тот, который сам Чимин давно не слышал. Он думал, что разучился смеяться. Юнги плюхается рядом, восстанавливая дыхание и признаваясь самому себе, что устал. Ему пришлось попотеть в этой игре в догонялки. — Это всё потому, — Чимин вдыхает ртом морозный воздух, — что на мне тяжёлая куртка! — поднимает глаза на небо, чувствуя на себе взгляд альфы. — Вот в обличье волка я точно убегу от тебя, — уверенно произносит, поворачивая голову. — Не убежишь, — шепчет Мин. — Я тебя всегда поймаю, — разглядывает румяные щёки, зависая на пушистых ресницах. — Вставай. Не хватало ещё заболеть, — поднимается на ноги, протягивая парню руку. — Ещё один раунд? — Чимин вкладывает свою ладонь в чужую, чувствуя, как её крепко обхватывают, потянув на себя. — Ты устал, — замечает Юнги. — Признай уже, что бегаешь хуже меня! — легонько толкает омегу плечом, выходя из толстого слоя снега. — Ни за что, — мотает головой омега, выходя следом. На штанах и ботинках остаётся липкий снег, и он наклоняется, чтобы отряхнуть его. Мин останавливает его и присаживается на корточки, с улыбкой убирая холодные хлопья. Чимин чувствует себя живым. По его телу бегут мурашки, сердце сбивается с ритма, ладони потеют. Он никогда не вёл себя так по-детски, не стесняясь этого, никогда не смеялся до боли в животе и не улыбался до сводящих мимических мышц. Он полностью отпустил себя, перестал на время запирать в клетку и позволил себе болтать о ерунде. Главное то, что Юнги его слушал и слышал, записывал каждое слово на подкорку сознания, формировал воспоминания, складывая их в раздел «важное». — Идём греться, — Юнги встаёт, аккуратно переплетая свои пальцы с маленькими пальцами парня. — Дома есть кункогума, — волк внутри совсем не по-мужски пищит. Чимин не вырывает руку. — Мгм, — смущается Пак, тая от теплоты ладони. Инстинктивно хочется избавиться от прикосновения, но оно приятно, в отличие от других. — А завтра я докажу, что догоню тебя и волком, — улыбается Юнги, выдыхая пар изо рта. — Или не докажешь, — пожимает плечами омега, морально готовясь к своему проигрышу. Логично, что Юнги проворнее и сильнее его. — Вполне возможно, — альфа сдерживает порыв затискать Пака, нежно потрогать розовые щёки и, по правде говоря, попробовать на вкус пухлые губы. Он так давно мечтает о Чимине. Ещё ни к кому его так не тянуло, никто не вызывал мурашки по всему телу, никто не восхищал так, как этот омега. Он сильный, невероятно красивый. Юнги годами готов перебирать пальцами пепельные волосы, рассматривать серёжки в ушах, невесомо водить по маленькому носу своим, утопать в прекрасных глазах. Он готов стать гипнотизированным, если не уже. И сейчас ему хочется кружить Чимина в своих объятиях за то, что он потеплел, за улыбку, адресованную только мужчине. В поселении тихо, лишь некоторые волчата бегают, игриво кувыркаясь. Чимин неожиданно вырывает свою ладонь из тёплой ладони Юнги, заставляя альфу почувствовать резкий холод. К ним навстречу идёт папа Юнги, качая корзиной в стороны. — Здравствуйте, — суетливо произносит Чимин, отходя на шаг в сторону от Мина. — Привет, Чимин-и! — Мингю радостно обнимает опешившего парня. — А ты куда? — стараясь не ревновать, интересуется Юнги. — В ателье, — откликается омега. — Намджун попросил сшить наряды на праздник Голубой Луны. Вот, ткань выдал, — кивает на корзину. — И — только по секрету — связать одеяльце для их будущего малыша. Не говори Джину, — просит Чимина, улыбаясь быстрым кивкам. — Я тогда зайду к тебе вечером, — альфа красноречиво косит взгляд на Пака, на что Мингю хитро улыбается. — Конечно! Идите уже, — хихикает папа Юнги, уходя лёгкой походкой к своему месту работы. — Я совсем забыл про праздники, — задумчиво тянет Чимин, двинувшись за Юнги. — Ещё скоро день рождения Хосока. Надо подарок найти, — грустнеет, ненавидя эту суматоху. — Я могу помочь. Съездим вместе в город и подберём что-нибудь, — широко улыбается, открывая входную дверь в дом. — Спасибо, — омега поднимает глаза. — Не благодари, — отмахивается Юнги, стягивая ботинки. — Я ради тебя… — Нет! — Чимин распахивает глаза и неловко прижимает указательный палец к губам альфы. — Никогда не говори так, — хмурится, пальцем чувствуя смущающее тепло чужих губ. — Буду, — не соглашается мужчина, опаляя чужую кожу дыханием. Омега дёргано убирает ладонь, сжимая её в кулак. Ему кажется, что на пальце всё ещё чувствуется обжигающее дыхание и запах альфы. Юнги, словно ничего не произошло, уходит на кухню, пока Чимин пытается справиться со странным волнением. Он протяжно выдыхает и, повернувшись к зеркалу, тянет края мягкого белого свитера вниз. Альфа на кухне уже вовсю хозяйничает. Кладёт на стол тарелку с подогретым картофелем и в нетерпении ходит вокруг чайника, желая быстрее выпить горячего чая. Чимин прикусывает нижнюю губу и аккуратно садится на стул, ныряя ладонью под свою одежду в районе плеча. — Сегодня у нас опять одно время патруля на границе. Я поменялся сменами, — нарушает тишину Мин. — Оу, — омега замолкает, не зная, что сказать. Чайник вскипает, и Юнги отвлекается на чай, понимая, что омега снова начинает закрываться. Может, он как-то напирает? Почему папа Юнги спугнул Чимина, ведь до этого он был не против держаться за руки? — Посмотрим фильм? — с новыми силами и терпением разворачивается мужчина. — А твой папа… — Чимин бросает взгляд на дверь. — Папа сегодня долго будет, а отец в городе, — сразу же понимает Юнги. — Хорошо, давай. И Юнги готов поклясться, что в глазах напротив снова что-то загорается.＊
Чонгук устало бредёт домой. Ноги едва передвигаются после целого дня, проведённого с маленькими демонятами, которые словно специально в этот день решили сорваться с цепи. То один кричит, то второй решает залезть по канату, зная, что боится высоты, то третий плачет из-за неудачного рисунка. В висках стучит и ноет, а шум детей всё ещё стоит в ушах. После рабочего дня омега решил освежить голову и немного побыть на свежем воздухе. Пришёл на пустующее в это время место, где он сидел с Тэхёном на вечеринке, и с удовольствием сел на своеобразную лавочку. Морозный воздух приятно расслаблял и отрезвлял. Чонгук, вытянув ноги вперёд, бездумно сидел, радуясь такому необходимому спокойствию. Все эти дни Тэхён не выходил из головы, омеге не хватало его компании, интересных бесед и запаха. Чонгук старался не думать, что испытывает во время гона сам альфа. Ему, наверное, в тысячу раз тяжелее. Неизвестно сколько Чон просидел на холоде, расслабляясь и вспоминая яркие отрывки важной для него вечеринки. Ноги занемели от усталости, и омеге очень не хотелось уходить и тратить последние крупицы сил. Кусачий мороз был с этим не согласен, и парню пришлось подняться, пряча ледяные ладони в карманы куртки. Чонгук замирает, когда издали на пороге своего дома видит… букет? Он непроизвольно задерживает дыхание и, найдя силы, бежит к двери. Намотанный шарф раскручивается и медленно сползает с шеи, но омега не заостряет на этом внимание. Тяжело дыша, он дрожащей рукой тянется к замерзающим ирисам и поднимает букет, из которого выпадает три полоски шоколада. Шарф падает следом, пока Чонгук волнительно оглядывается, не веря увиденному. Тэхён был здесь? Гон прошёл? Прижимая букет к груди, он открывает дверь в дом, поднимает шоколад и свой шарф, испачканный снегом. Сердце грохочет в груди, а улыбка растягивает губы. Чонгук бережно оглаживает нежные лепестки и набирает воду в вазу, позволяя цветам напитаться. Ему хочется рвануть к дому Тэхёна, заполнить свои лёгкие феромоном истинного, детально рассмотреть лицо и просто поговорить, но усталость с новой силой наваливается на плечи. Чонгук громко зевает и снимает куртку, обещая себе, что зайдёт к альфе завтра. У него как раз два выходных. Скинув всю одежду на пол в ванной, омега встаёт под тёплые струйки воды, радуясь комфортной температуре. В их поселении не было таких отличных условий. Лишь вода в озере, до которого нужно было идти около получаса. Здесь же почти в каждом доме проведены трубы, и это первое время удивляло парня. Сколько работы проделала стая Намджуна, чтобы достичь таких комфортных условий? Тёплая вода после мороза ещё больше расслабляет. Чонгук, игнорируя голодный желудок, чистит зубы и едва доходит до комнаты, падая в объятия мягкой кровати. Он почти засыпает, как слышит чёткий и громкий стук в дверь. Он настойчиво повторяется, и омега, шипя под нос ругательства, идёт, чтобы открыть и выпроводить Хосока, который любит заявляться без предупреждения. Дверь Чонгук открывает резко и с недовольным выражением лица, которое сменяется на растерянное. На пороге стоит Тэхён со своей неизменно мягкой улыбкой. В его волосах, закрывающих лоб, колышутся от ветра снежинки. На шее как всегда повязан шарф, края которого лежат на груди. Тёплые глаза альфы быстро осматривают младшего, возвращаясь к лицу. — Привет, — хрипло нарушает молчание Тэхён, неуверенно прикусывая губу. На лице Чонгука появляется неконтролируемая улыбка. Он пошире открывает дверь и, схватив альфу за руку, заводит в дом. Ким удивлённо моргает, пока омега закрывает дверь, и неуверенно снимает обувь, не зная, разрешат ли ему остаться. — Тэхён! — Чонгук налетает на старшего с объятиями, с тихим стоном пряча нос в груди. Альфа вздрагивает, с трудом поднимая тяжёлые руки, чтобы в ответ обнять какого-то слишком тактильного и счастливого парня. — Я так скучал… — тянет, сильнее окольцовывая талию Кима и жадно вдыхая запах. — Я тоже скучал, — Тэхён смотрит на макушку чёрных волос, закапывая желание впервые поцеловать омегу подальше. — Я видел цветы и шоколад, — он резко поднимает голову, упираясь подбородком в грудь альфы. — Почему ты лично их не принёс? — счастливым взглядом рассматривает тёплые карие глаза, запоминая этот момент на всю жизнь. — Я хотел подождать тебя, но меня вызвал Намджун, поэтому решил оставить всё на пороге и зайти позже, — заправляет прядь волос омеги за ухо. — Чонгук… — Пойдём пить чай! — перебивает парень, потянув Тэхёна на кухню. Альфа покорно идёт, чувствуя, как крепко Чон сжимает его запястье. Чонгук сажает его на стул рядом со своим и ставит чайник греться. Тэхён ощущает нежелание омеги отходить от него и мягко улыбается. Даже если Чонгук не сказал бы, что скучал, Тэхён всё равно понял бы это. — Чонгук, — набирает побольше воздуха в лёгкие, решая договорить то, что хотел в прихожей, — я должен извиниться за то, что грубо повёл себя, когда ты пришёл ко мне в гон, — омега снова приклеивается к его боку, словно жвачка. — Я не хотел тебя обидеть ни словами, ни действиями. Из двух зол мне пришлось выбрать меньшее. — Всё хорошо, — Чонгук поднимает руку мужчины, юркнув под неё. Тэхён с улыбкой обнимает омегу за плечи. — Правда, — потирается щекой о грудь, неосознанно оставляя частичку своего запаха. — Я не обижался, но мне было так тоскливо, — признаётся, заставляя альфу замереть. — Как я раньше жил… без тебя? — шепчет, заглядывая в чужие глаза. — У меня такой же вопрос, — улыбается Тэхён, посильнее прижимая младшего к себе. Чонгук долго и пристально смотрит в глаза альфы, кладёт одну ладонь на грудь, где начинаются концы очередного шарфа, и слегка приподнимается. Тэхён прекрасный. Тэхён удивительно красивый, очень добрый и вежливый. Тэхён идеально для Чонгука пахнет, его руки приятно чувствуются на коже. Омега не может поверить своему выигрышу в этой жизни. Найти такого истинного почти невозможно, но он смог. После стольких мук он чувствует себя спокойно и счастливо. — Чайник вскипел, — прочистив горло, говорит Ким. Чонгук отводит взгляд и, выбравшись из-под руки альфы, принимается заваривать чай. Мысли путаются в голове, и он боится признаться самому себе, что… хочет стать ближе. Не как друзья, а как альфа и омега. Не просто же так они истинные. Но взаимно ли это желание? Хочет ли Тэхён этого? Чонгук не знает, но обещает себе, что совсем скоро спросит. Тэхён с благодарностью берёт чашку чая, улыбаясь вслед идущему вприпрыжку за шоколадом омеге. Обернувшись, он делает глоток обжигающей жидкости и замечает отколотый край тарелки, на которой лежат яблоки. Он аккуратно проводит пальцем по шершавому краю, собираясь купить новую тарелку, когда в следующий раз поедет в город. Чонгук прибегает обратно, шурша упаковкой от шоколада. Громко сёрбает чай, с улыбкой откусывая сладость. Тэхён умиляется, разглядывая милые щёки и довольные глаза омеги. — Будешь? — Чон замечает на себе внимательный взгляд, протягивая надкусанную полоску шоколада. Альфа отрицательно качает головой, делая небольшой глоток чая. — А тебе не жарко? — Чонгук проглатывает шоколад, смотря на шарф, как на предателя. Это такая мода — всегда завязывать шею? — Нет, — Тэхён отворачивается, облизывая сухие губы. — Мне комфортно. — Ты… никогда не снимаешь шарф, — тихо замечает парень. — И во время гона у тебя… — Чонгук, пожалуйста, — прерывает Ким, нервно поправляя концы шарфа, — не надо, — поджимает губы, громко выдыхая. — Ладно, — слегка расстроенно соглашается он, чувствуя, что испортил всю атмосферу своим тупым вопросом. — Расскажешь, как прошли твои дни? — переводит тему альфа. — Щенки уморили? — возвращает свои глаза на немного усталое лицо Чона. — Да, они такие активные, — хмыкает омега. — Сегодня вообще чересчур, — отставляет чашку, кладя свою голову на плечо мужчины. — У меня будет два дня безделья, и я хотел бы провести их с тобой, — Чонгук кусает нижнюю губу. — У тебя есть дела? — Очень много, — вздыхает Тэхён. — Но я обещаю, что вырвусь, чтобы развлечь тебя, — улыбается зевающему парню. — Тебе лучше лечь спать, — ласково проводит ладонью по лопаткам, вызывая у Чона мурашки. — Полежишь со мной? — строит жалобные глазки, отрываясь от удобного плеча. — Пожалуйста, — складывает ладони в умоляющем жесте. — Идём, — едва сдерживая смех, шепчет альфа и допивает уже тёплый чай. Чонгук радостно вскакивает с места, решая помыть посуду завтра утром. Он переплетает свои пальцы с чужими и уводит в комнату, где всё это время горела лампа. Тэхён с улыбкой рассматривает обустроенную комнату, проводит пальцем по букету ирисов на столе и оборачивается к забирающемуся в кровать омеге. Чон хлопает по постельному, капризно дуя губы из-за медлительности альфы. Тэхён ещё шире улыбается, аккуратно ложась рядом и выключая свет. Комната погружается в темноту и тишину. Ким слышит прерывистое дыхание Чонгука, словно он очень волнуется, и через несколько секунд чувствует, как омега обнимает его, потираясь носом о грудь. Тэхён гладит острые плечи рукой, на которой лежит младший, и тихо вдыхает прекрасный запах ирисов. — Тэхён… — зовёт парень, прикрывая глаза от размеренного стука сердца в чужой груди. — Расскажи про праздник Голубой Луны. Раньше я никогда о нём не слышал. — Спи, — хмыкает альфа. — Ну, Тэхён! — Чонгук ёрзает, упираясь макушкой в подбородок Кима. — Голубая Луна — это тринадцатое в году полнолуние, — вздыхает Тэхён, потирая плечо омеги. — Она бывает раз в два с половиной года. Говорят, год с Голубой Луной приносит счастье. Кто-то празднует эту ночь с семьёй, а кто-то приходит на масштабную вечеринку в воздушных нарядах с замысловатой вышивкой, — альфа кидает взгляд на Чонгука с сомкнутыми глазами. — Мы веселимся, поём песни, угощаем друг друга со своих рук, благодарим предков за жизнь в спокойствии, — он хмурится, задумчиво уставившись в потолок. — Некоторые воют на луну, мысленно загадывая желание. И, если луна подаст знак, значит, она тебя услышала. — Какой знак? — едва слышно спрашивает Чонгук. — Любой необычный в этот момент: порыв ветра, упавшая на нос снежинка, выбежавший заяц, — улыбается Тэхён. — Я люблю этот праздник. — Хочу отпраздновать его с тобой, — борясь со сном, шепчет омега. — Хорошо, маленький, — Тэхён целует мягкие волосы. — Появимся на вечеринке, послушаем речь Джуна и, если захочешь, повоем на луну, — улыбается одним уголком губ, несмело зарываясь пальцами в волосы Чонгука. Повисает молчание, в котором альфа думает, что год с Голубой Луной действительно приносит счастье. Он встретился с истинным, рядом с которым ему хорошо. Возможно, когда-то он загадывал желание, и луна подарила ему Чонгука. Этого невероятного человека, которого хочется узнавать всё больше и больше, но постепенно, как отодвигать лепестки розы, добираясь до сердцевины. — Я знаю, где продаётся отличная выпечка в городе, — резко вспоминает Ким. — Пробовал когда-нибудь канноли? Тэхён опускает глаза, мягко улыбаясь. Чонгук уже крепко спит.＊
Ким проснулся рано, в первые минуты не понимая, в чьей он постели. Однако один взгляд на Чонгука напомнил ему. Он и не думал, что отключится следом за омегой, собирался тихо уйти к себе, но тело сопротивлялось, умоляя полежать с истинным ещё немного. Немного растянулось на всю ночь. И у Тэхёна давно не было такого доброго утра. Аккуратно, чтобы не разбудить Чонгука, Тэхён выбирается из кровати и накрывает парня одеялом до подбородка, невесомо целуя в макушку. Омега хмурится во сне, словно почувствовав отсутствие альфы, но не просыпается. Тэхён нюхает увядающие из-за вчерашнего обморожения ирисы и уходит на кухню, тихо прикрыв дверь. Он наливает в стакан воды и, выпив залпом, выходит из дома. Многие оборотни ещё спят, но некоторые уже выходят из своих домов, чтобы убрать снег или пойти работать. Альфа, чувствуя окрылённость, забегает к себе, стягивает всю одежду, сложив её в тряпичную сумку, и призывает волка. Ему нужно порадовать Чонгука, и будет лучше, если он вернётся до пробуждения парня. Ветер свистит в ушах — так быстро он бежит в город. Под лапами приятно чувствуется снег, из пасти выходит пар. Мышцы приятно перекатываются под шкурой и шерстью. Тэхёну хочется завыть от охватившего его счастья, но он не рискует. С веток деревьев падает тяжёлый снег, заставляя альфу маневрировать, чтобы не увязнуть в сугробе. Уловив звуки города, где сигналят автомобили, пытаясь перестроиться в линию удачнее, пищат светофоры и галдят люди, он останавливается и выпускает из пасти свою сумку. Отдышавшись, Тэхён принимает обличье человека, быстро начиная одеваться. От города исходит тепло, и здесь температура не такая низкая, как в лесу. Ким уверенно движется по знакомым улицам, планируя сначала зайти в пекарню, а потом за цветами. Люди спешат по своим делам, кидая недоуменные взгляды на альфу. Тэхён обожает рассматривать каждого прохожего, вежливо улыбаться им. Странно, но это в большинстве случаев не нравится людям. Кто-то фыркает на любопытный взгляд оборотня, кто-то крутит пальцем у виска, кто-то даже злится и лишь малая часть людей улыбается ему в ответ. Колокольчик у двери привлекает внимание работников. Девушка с яркими розовыми волосами и проколотой нижней губой посередине здоровается, приветливо улыбаясь. Тэхён заказывает канноли, надеясь, что Чонгуку понравится, и, уходя, дарит комплимент волосам омеги. Ему нравится, как реагирует большинство людей на приятные слова: улыбкой и смущением. Двигаясь к цветочному магазинчику, где он уже постоянный покупатель, Ким думает, что просто обязан осыпать своего истинного комплиментами. Интересно, Чонгук покраснеет? — Здравствуйте, это снова вы! — слышит альфа, когда заходит в цветочный, где сплетаются сотни ароматов растений. — Да, — Тэхён пожимает плечами. — Фиолетовые ирисы? Как обычно? — девушка в улыбке щурит глаза. — Так точно, — хмыкает он. Флорист с любовью собирает небольшой букет, понимая, как сильно повезло избраннице или избраннику этого альфы. Он оставил уйму денег у них в магазине. Девушка надеется, что всё это не зря, и партнёру Тэхёна очень приятно. — Сегодня в подарок, — она протягивает готовый букет, отмахиваясь от денег. Ким теряется. — Не смотрите на меня так, — смеётся флорист. — Вы так много покупаете у нас, и я захотела сделать приятное вам. Спасибо, что выбираете нас, — настойчиво вручает букет ирисов в руки Тэхёна. Альфа благодарит, желая хорошего дня, и быстрее ветра мчит к своему истинному, чтобы его утро стало одним из самых добрых. Тэхён не может не скулить, представляя красивые чёрные омуты и ласковую солнечную улыбку. Чонгук его греет своим присутствием и вселяет в жизнь большой смысл. Он обязан сделать омегу самым счастливым, чего бы ему это ни стоило. В поселении уже кипит работа. Тэхён летит к дому Чонгука, желая урвать хотя бы пару минут безмятежно спящего парня. Но на пути его останавливает хмурый Намджун. Тэхён мычит, поднимая голову к небу, и разрывается. — Давай позже, Джун, — пыхтит Ким, делая маленькие шажки от брата. — Но это касается Чонгука, — Намджун улыбается, видя, как брат тормозит и в недоумении оборачивается. — Заинтриговал? — хмыкает, поправляя сумку с инструментами на плече. — Скажи коротко и ясно, — вздыхает Тэхён, подходя к вожаку. — Я хочу успеть к нему, пока он не проснулся. — А, — альфа смотрит на тряпичную сумку и очередной букет, — снова твои цветочки. — Чонгука это радует! И тебе стоит попробовать дарить подарки своему беременному, — делает паузу, акцентируя слово, — мужу. — Я, кажется, понял, кто отец Чонгу… — Ты что?! — не будь заняты его руки, он бы схватил брата за грудки, показывая всю свою злость. — У тебя мало дел? — шипит, сжимая букет в ладони. — Чонгук ясно дал понять, что не хочет искать своего отца. — Откуда тебе знать, чего он хочет на самом деле? — язвит Ким. — Может, он хочет, а говорит обратное из-за страха, что его не примут. Ты, блять, нихрена не знаешь, — тоже начинает злиться старший. — Ты выяснил, что случилось с ним? Узнал, как он — слабый мальчишка — смог загрызть своих врагов и убежать?! В любовь решил поиграть, не зная истинного лица Чонгука? — фыркает, сплёвывая в сторону. — Какой же ты… — лицо Тэхёна искривляется в презрении, — ублюдок. Если Чонгук захочет рассказать, я обязательно выслушаю, но что-то вытягивать из него, причиняя боль, я не собираюсь. — Ну спасибо, брат, — ухмыляется Намджун. — В первую очередь, я твой вожак, забыл? Так, какого чёрта ты со мной разговариваешь, как с дерьмом? — засовывает ладони в карманы своих брюк. — Потому что ты и есть дерьмо! — кричит, не волнуясь об окружающих оборотнях. — И я считал, что в первую очередь ты мой брат, но, видимо, того, что я для тебя сделал, было недостаточно, — болезненно улыбается, резко успокаиваясь. Намджун впивается взглядом в открытую шею, поджимая сухие губы. Тэхён шикает, понимая, что забыл про шарф. Смотрит ненавистно на брата, желая позорно разрыдаться от обиды. — Прекрати лезть не в своё дело, — глухо произносит альфа, заметив Джина, вышедшего из дома. Тэхён уходит, но не к Чонгуку, а к себе. Букет в руке едва не выпадает на холодный снег из ослабевших пальцев. Ким стискивает челюсти, опуская голову. Так он доходит до своего дома, в котором разрешает себе минуту слабости. Челюсти болят от длительного напряжения, а из глаз вырываются несколько слёз боли. В ванной комнате он поднимает слегка покрасневшие и увлажнённые глаза, разглядывая себя в зеркале. Тэхён, словно в замедленной съёмке, поднимает слегка дрожащую ладонь и касается пальцами ненавистного шрама поперёк шеи. Воспоминания обжигают сердце и душу. Ещё чуть-чуть, и он бы навсегда лишился своего запаха из-за травмы пахучей железы. Никогда бы не встретил истинного — светлого и доброго Чонгука. Схватив свитер с горлом, альфа скрывает свою шею от своих и чужих глаз. Ему нужно к Чонгуку.＊
За окном гремит гром и бьёт молния, на несколько секунд освещая тёмное помещение. Дождь тарабанит по окнам, а некоторые капли сквозь небольшую щель попадают в тёплую лабораторию и приносят с собой прохладу. Чонгук хмурится, слыша сквозь сон эти громкие звуки дождя и голоса, что говорят о нём. Два голоса медленно проникают в его усталый мозг, замораживая все внутренности. По телу омеги проходит неконтролируемая дрожь, и с усилием воли он открывает воспалённые глаза. — Почему это не подействовало? — рычит один мужчина за пределами лаборатории, хлопая ладонью по столу. Во сне Чону было хоть немного лучше, чем в реальности. Здесь ужасно и мрачно. Конические колбы, пипетки Пастера и чашки Петри подсвечиваются слабой лампой в углу. В штативе стоят пробирки с его кровью, от которой мутит. Чонгук сжимается, пряча холодный нос в коленях, и ощупывает исколотую иглами кожу. Люди хуже животных. В попытках добраться до истины ради науки они забывают о человечности. Ради научных статей и наград они готовы убить испытуемого, измучить. — Не знаю! — злобно звучит второй голос, из-за которого парень вздрагивает. — Нужен толчок. Эструс, из-за которого его мозги расплавятся, какой-нибудь оборотень-альфа с сильными феромонами, триггер. — Отлично, потому что анализы дают ровно нихуя! — фыркает голос, который преследует омегу даже во снах. Это его личный кошмар. — Я устал уже придумывать способы заставить его обратиться в волка. Пусть всё сделает сама природа. Ему будет спокойнее пережить течку волком. Чувствуя дикий страх, он тоже станет волком, у него не будет выбора, — второй мужчина входит в лабораторию, дверь которой открывается с ужасающим скрипом. — Он будет ослаблен, значит, не сможет сопротивляться. — Если так подумать, — в лаборатории раздаются шаги, лакированные туфли чётко стучат по полу. Чонгук жмурится, — с возрастом он становится всё более смазливее. Это такой дополнительный бонус? — хмыкает, останавливаясь напротив оборотня. — Когда же ты явишь нам своего животного, принцесса? — носок одной туфли поддевает щёку парня. — Я знаю, что ты не спишь. Омега раскрывает свои красные глаза, встречая едкий взгляд альфы и его кривую усмешку. Чонгука тошнит от него. Настолько сильно, что он прикрывает рот ладонью, медленно отворачиваясь. Когда-нибудь он точно безжалостно убьёт свой кошмар. — Течку пока не стоит провоцировать, хотя я не могу не согласиться с тем, что это очень действенно, — его кошмар присаживается на корточки, совсем не боясь быть разорванным в клочья. Что может сделать один голодный и обессиленный омега? Порычать? — Да, он будет источать свой грёбаный феромон, и это будет отвлекать нас, — шепчет второй мужчина, перебирая бумаги но столе. — Интересно, как ты будешь себя вести, когда инстинкты затуманят твой разум, принцесса, — Чонгук с тихим стоном поднимает горящий ненавистью взгляд на голубоглазого мужчину. — Совсем скоро я тебя окончательно сломаю, — с хищной улыбкой шепчет он, обхватывая впалые щёки омеги. — Ты обречён. — Нет! — изо всех сил кричит Чонгук. — У тебя не выйдет! — по щеке проходит жжение от пощёчины. — Думаешь? — обнажает свои ослепительно белые зубы, наклоняясь ещё ниже. Горячее дыхание опаляет сухие и почти обесцвеченные губы, пальцы надавливают на щёки ещё сильнее, пока вторая рука обхватывает тонкое чужое запястье и тянет на себя. — Мне уже надоела твоя строптивость, — шипит, резко меняясь в лице. — Вот бы пустить тебе пулю в рот, — встряхивает Чона, заставляя подняться на дрожащие ноги. — Дахун, — вклинивается второй мужчина, видя у друга настоящую жажду убить этого испытуемого. — Он нужен нам живым, помнишь? — Не волнуйся, — его кошмар закатывает глаза, оглаживая красную из-за удара щёку. — Он сильный мальчик, — кивает, словно ожидая подтверждения Чонгука своим словам. — Готов познакомиться с твоим новым местом обитания? — хихикает, больно стискивая запястья парня. Чонгук молчит, пока его ведут по коридорам к новому месту мучений. Страх перекрывает доступ к кислороду, ноги немеют, из-за чего омега спотыкается, вызывая недовольство Дахуна. Он тащит Чонгука так, словно тот кукла без чувств, и периодически дарит улыбку, что ничего хорошего не предвещает. Когда его толкают в сырую комнату без ничего, парень беспомощно открывает рот, не в силах выдавить хоть что-то. Новая клетка. Четыре голые стены, от которых воняет плесенью, ни одного окна и человека. Его личный ад. — Добро пожаловать, — ухмыляется Дахун. Чонгук кричит, бросаясь к выходу, который преграждает альфа. Его отталкивают обратно и громко хлопают дверью. Темнота окутывает глаза и, кажется, даже слух. Омега дрожащей ладонью ведёт по стене, не веря в происходящее. Фантомный смех Дахуна отскакивает от вонючих стен, вселяя ужас в душу оборотня. Дахун. Имя, которое запомнится навсегда, будет преследовать всю жизнь и бесконечно навевать страх. Дахун — его персональный кошмар и мучитель. Он с хищной улыбкой замахивается, чтобы подарить боль тому, кто послабее. Чонгук кричит, падая на открытые колени и обхватывает свою голову, сходя с ума от тьмы. — Чонгук! — скалится Дахун, скользя пальцами по скуле омеги. — Чонгук! — сжимает щёки, оставляя вечные отпечатки своих пальцев. — Чонгук! Чон вскакивает с постели, ничего не видя перед собой из-за пелены слёз. Скула горит огнём, словно его действительно ударили. Чонгук прижимает ладонь к щеке, больно сглатывая, и с трудом вдыхает прохладный воздух вместе с мускусом. — Всё хорошо, маленький, — Тэхён нервно прижимает омегу с пустым взглядом к своей груди, водя ладонями по взмокшей спине. — Это был кошмар. Сейчас ты здесь, со мной, слышишь? Чонгук всхлипывает, вцепившись в плечи альфы, словно утопающий. Оставят ли его когда-нибудь эти кошмары? Оставит ли его в покое он? Омега качает головой в стороны, одновременно отвечая на свой же вопрос и стирая слёзы свитером истинного. Тэхён, не задавая вопросов, успокаивает его и шепчет что-то хорошее, что Чонгук разобрать не в силах. У него лёгкие горят из-за малого количества воздуха, в ушах стучит от надменного смеха своего мучителя, руки на сильных плечах подрагивают. Он сейчас дома. Там, где за окном падает утренний снег, где пахнет мускусом, где тёплое одеяло, где у него есть друзья. Его сейчас нежно целуют в лоб, гладят и, кажется, любят. Чонгук шмыгает заложенным носом и поднимает влажные глаза на альфу. Тэхён с волнением во взгляде бегает по лицу парня, но старается улыбнуться, чтобы ему точно поверили, что всё хорошо. — Ты… — голос резко пропадает, и Чонгук прокашливается, — ты успел купить цветы? — в шоке смотрит на букет ирисов в своих ногах. — И канноли, Чонгук, — Ким кивает подбородком на стол, где стоит коробка с выпечкой. Омега порывисто прижимается щекой к груди мужчины, чувствуя тёплые обнимающие его руки и лёгкий поцелуй в макушку, из-за которого все ужасные мысли разом выметаются из головы. Тэхён жадно вдыхает природный запах Чонгука, желая до краёв наполнить свои лёгкие этим феромоном. Он прикрывает глаза, мечтая забрать все кошмары своего истинного себе. Видеть слёзы страха и боли невыносимо. На лице Чонгука должна быть яркая и искренняя улыбка, которую альфа будет стараться вызывать всю… жизнь? Жизнь. Потому что без Чонгука он больше не сможет. — Спасибо, — омега стирает остывшие слёзы, поднимая глаза на Кима. — Спасибо, — приподнимается и ненадолго задерживается губами на гладкой щеке, тут же смущаясь. Тэхён заслуживает этого благодарного поцелуя. И даже больше. Альфа стискивает Чонгука сильнее, чувствуя, как приятно слабеют его ноги. Этот невинный поцелуй всколыхнул все его чувства, но в первую очередь — удивил. Это наивысшая награда, о которой он теперь всегда будет мечтать, убегая ранним утром за цветами для омеги. Он утонул в Чонгуке и выбираться не хочет. — Позавтракаешь со мной? — по-своему восприняв молчаливость и обездвиженность старшего, робко спрашивает омега. — Конечно, — обхватывает выточенное самой луной идеальное лицо, аккуратно поглаживая большими пальцами скулы. — С удовольствием, маленький.＊
Сокджин тяжело дышит, грузно присаживаясь на кровать. Поджимает одну ногу к ягодицам и ставит перед грудью подушку, словно щит. Он исподлобья смотрит на мрачного Намджуна, который, кинув короткий взгляд на хмурящегося мужа, садится за письменный стол. Альфа чувствует горячий взгляд на своей спине, ожидая начала лекции по правильному поведению, и достаёт из полки чеки, чтобы подсчитать траты стаи за этот месяц. — Ты сильно обидел Тэхёна, — спустя некоторое время произносит Джин, сжимая подушку. — Я… — альфа зарывается одной рукой в волосы, взъерошивая их, — я знаю, — бубнит, понимая, что все суммы проходят мимо него и просто не воспринимаются мозгом. — Джун, что с тобой происходит? — с горечью спрашивает омега, качая головой. — Ты стал другим, — поджимает губы, роняя подбородок на край плотно набитой синтепоном подушки. — Каким? — огрызается вожак, запоздало понимая, что снова грубит. — Извини, — вздыхает, оборачиваясь к мужу. — Ты делаешь больно всем родным, закрываешься ото всех, — Сокджин поднимает полный боли взгляд на альфу. — Прошу, давай поговорим. — Я не знаю, — Намджун потирает глаза. — Я не знаю, волчонок, — стискивает зубы, поднимаясь из-за стола. — Злость так и прёт от меня, она вибрирует, требуя выхода, меня всё и все раздражают. А потом я жалею, что срываюсь на дорогих мне людях. Омега убирает подушку, раскрывая руки для объятий. Вожак с радостью прижимается к мужу, чувствуя нежные руки на своих плечах. Яблочный запах успокаивает и снимает, казалось, вечную головную боль. Джин целует альфу в висок, бездумно вглядываясь куда-то вдаль комнаты. Чем он может помочь? В чём причина такой агрессии, которую он уже почувствовал на себе? — Мне так жаль, Джин-и, — сорванным голосом шепчет Намджун, прикасаясь губами к открытой шее омеги. — Я люблю тебя, слышишь? — Джин обхватывает лицо мужа, поднимая его на уровень своих глаз. — Мы семья и мы справимся со всеми трудностями. Я обещаю, — мягко целует упругие губы. — Я тоже люблю тебя, — Намджун едва сдерживает слёзы от непонимания самого себя. — Я… — жмурится, до головокружения боясь за своего мужа и наследника. — У меня плохое предчувствие, — шепчет, кладя одну ладонь на незаметный живот. — Ощущение, что скоро случится что-то страшное, — выпаливает, чувствуя, как тянущий куда-то в бездну камень спадает с души. — Мы сильны, мой альфа, — уверенно говорит Ким. — Тебе нужно отдохнуть пару дней. Отдай часть дел Тэхёну и часть мне, — полностью залезает на кровать, двигаясь, чтобы мужчина лёг рядом. — Вряд ли он согласится, — вожак устало падает на подушки, прижимая супруга к груди. — И тебе стоит больше отдыхать и набираться сил. — Он согласится, — Сокджин снова целует любимые губы напротив, ласково поглаживая шею. — Он простит тебя, — улыбается. — Ты — моя сила, — Джун приближается, нежно целуя шею омеги. По коже обоих бегут мурашки друг от друга. — Моя поддержка, — шепчет, спускаясь поцелуями к ключице. — Мой воздух, — скользит ладонями по талии, впиваясь в пухлые губы. Сокджин улыбается в поцелуй, раскрывая рот для языка. Пальцы путают жёсткие волосы альфы, массажируют кожу головы. Намджун судорожно водит руками по телу мужа, наслаждаясь каждой частичкой, каждым неровным вздохом и каждым стоном. Руки забираются под его же длинную кофту на омеге и обводят бархатную кожу. Сокджин, выгибаясь навстречу телу альфы, сводит с ума. Он такой красивый с розовыми щеками и растрёпанными волосами. Он идеальный. Его хочется сжать со всей силы, впитать в себя и провести вот так всю жизнь. Поцелуи становятся напористее, а их звуки громче. Джин потирается своим пахом о пах вожака, мыча от их общего возбуждения. Он так скучал по своему супругу, живя у Хосока, скучал по таким интимным ласкам. И сейчас, получая всё самое желанное, ему хочется скулить от счастья. Намджун нависает над омегой, вылизывая пахучую железу, что источает более яркий запах Джина. Беременный хватается непослушными пальцами за края футболки альфы, отрываясь от губ и резко стягивая её. Он трепещет под этим идеальным телом, жадно рассматривает каждую мышцу, словно никогда не видел, невесомо обводит пальцами бицепсы, уходя к кубикам пресса. Намджун с громким выдохом сжимает спинку кровати, подставляясь под едва ощутимые прикосновения. — Сними, — хнычет Джин, ёрзая от переизбытка эмоций по кровати. Ким, словно оголодавший, избавляет омегу от одежды, изнывая от желания. Сокджина хочется до скрипа зубов. Его идеальное тело хочется пометить всеми возможными метками, будто кто-то из стаи может рискнуть посягнуть на мужа вожака. Омега звучно стонет, откидывая голову назад. В шею тут же врезаются тысячи поцелуев, убивающие весь рассудок. Горячая кожа Намджуна обжигает Джина, но приносит истинное удовольствие. — Быстрее, — рыкает омега, истекая смазкой. Желание теплится внизу живота. С довольной ухмылкой вожак входит двумя пальцами в мокрое отверстие, ловя своими губами тихие стоны мужа. У Намджуна руки трясутся от нетерпения, в глазах жжётся. Его омега излучает свет, который наполняет альфу изнутри и заставляет с каждым днём становиться лучше. Член легко проскальзывает в горячее нутро, и оба громко выдыхают. Джун обхватывает губами бусину соска, медленно входя до конца. Сокджин невероятно приятно его затягивает и сжимает. Сейчас они — единое целое. Воздух в комнате становится тяжёлым, концентрация феромонов повышается, простынь комкается, а одеяло падает на пол. Первый толчок уносит Джина куда-то далеко. В вселенную, где есть только они оба, где у них всё хорошо, где нет проблем — только счастье, их любовь и общее удовольствие. — Поцелуй меня, — судорожно шепчет омега, — поцелуй, — заводя руки назад и сжимая подушку, молит он. Намджун улыбается и, не сбавляя темпа, сталкивается с мягкими губами в жадном поцелуе. Сокджин жмурится от глубоких толчков, глухо стонет в чужой рот, до хруста пальцев стискивая подушку. Альфа обращается с ним, как с хрусталём: аккуратно сжимает бока, ласково прикусывает шею и, перевернувшись, для удобства сажает мужа на свои бёдра, снова направляя член в жаждущую его дырочку. Джин облизывает губы, насаживаясь на член до конца, ярко улыбается, качаясь на месте и наслаждаясь реакцией вожака. Намджун восхищённо оглаживает живот омеги, желая зацеловать своего мужа. Беременный хихикает, встречаясь с голубыми глазами, и приподнимается, чтобы вновь опуститься. — Надеюсь, — делает жадный вдох, — наш ребёнок унаследует цвет твоих глаз, — выговаривает Джин, вздрагивая от стимуляции простаты. — Лучше твой, волчонок, — шепчет альфа. Омега хитро улыбается.