heat

      Чеён знала, что не сможет сегодня уснуть. Её поцеловали… впервые в жизни… в первое мгновение она не понимала, что делать, хотела отстраниться, потому что смущение внезапно заполнило каждую клеточку тела. Оно словно взрывалось от жара. Сон казалось, будто ещё мгновение, и кожа стечёт с её тела, словно жидкий металл, обнажив мышцы, напряжённые нервные окончания, сухожилия.       Мина поцеловала её…       Мёи, блин, Мина!       Это звучало сказочнее, чем сюжеты мультфильмов студии Дисней.       Закончив с пиццей и первым сезоном, они поднялись в спальную. На секунду Ченг растерялась, не зная, как вежливо выйти, но Мина с нежной улыбкой спросила, не может ли воспользоваться ванной.       – Д-да, конечно… – Чеён немного потопталась на месте, не поднимая на неё взгляда. – Я могу поспать на полу или на диване внизу, если ты хочешь.       – Зачем?       – Ну… я подумала, что тебе может быть неудобно и… мне не хочется, чтобы ты думала что-то плохое, если я ночью случайно прикоснусь к тебе. Чонён жаловалась на то, что я дёргаюсь, когда сплю, и…       Мина взяла её руки в свои, снова притягивая к себе, чтобы нежно поцеловать в лоб.       – Я знаю, что ты не хочешь меня смущать. Не стоит об этом волноваться.       – Я… – Чеён посмотрела на неё. – Я хочу, чтобы всё было идеально.       – Всё уже идеально, потому что ты рядом.       Губы Сон всё ещё покалывало от ощущения сладкого поцелуя. Он снова потянулась к Мине, слегка наклоняя головы, чтобы не удариться носом об её нос, и осторожно скользнула поцелуем по нежной коже. Мёи усмехнулась и притянула её к себе, целуя гораздо увереннее.       – Ты не боишься?       Мина тихо рассмеялась.       – Боюсь, конечно. Сану и Момо выгнали, потому что они полюбили друг друга, и я боюсь, что потеряю Аки, но… – она снова наклонилась к Чеён, целуя в уголок губ. – Ещё больше я боюсь того, что в один из дней, думая о своей жизни, пойму, что даже не попыталась сделать себя счастливой. Я не хочу просто стоять в стороне и наблюдать, как все живут полной жизнью. Я хочу заниматься тем же самым. С тобой.       – Я… я тоже очень этого хочу.       Мёи коснулась кончиками пальцев её щёк, лаская так, что Чеён хотелось мурлыкать от удовольствия.       – Это будет очень долгий путь, Ченг. Нужно закончить школу и уехать, найти деньги на жизнь подальше отсюда.       – У меня есть деньги. Я… я планирую поступить в колледж. Если я три года буду работать так же, как сейчас, то смогу накопить на аренду квартиры на один месяц. Этого хватит, чтобы найти работу и накопить ещё.       – На первом курсе редко получается совмещать работу и учёбу.       – Ты не веришь в меня, Мёи Мина? – Чеён приподнялась на цыпочках, прижалась лбом к её лбу.       – Просто пытаюсь сказать, что тебе необязательно делать это одной. Я тоже могу и буду работать. Тем более, я заканчиваю школу первой.       – Твой отец не заставит тебя остаться дома?       – Он уже нашёл для меня колледж. Это частное заведение, принадлежащее кому-то из его друзей, христианское, конечно же. Я прочитала брошюры, которые отец принёс, и там написано, что студентки могут работать при городской церкви и ещё в нескольких заведениях, которые принадлежат местным властям. Не думаю, что платить будут много, но я не собираюсь их тратить. Когда ты окончишь школу…       – У нас будет достаточно для того, чтобы сбежать.       – Если ты всё ещё будешь этого хотеть.       Чеён положила ладони на её запястья, поглаживая нежную кожу.       – Я буду. Обещаю.       На секунду ей показалось, будто взгляд Мины наполнился тоской. Она подошла ещё ближе, хоть это и казалось невозможным, коснулась носом волос, втягивая в лёгкие цитрусовый аромат шампуня. Её пальцы дрожали.       – Давай договоримся о том, что с этого момента не будем ничего друг другу обещать.       – Почему? – Нахмурилась Чеён.       – Я верю тебе и всему, что ты говоришь, но жизнь не всегда складывается так, как хочется. Если мы пообещаем что-то и не сможем это выполнить, то будет только больнее.       – Да, ты права. Тогда, – на секунду прижавшись своими губами к её, Сон улыбнулась. – Я не обещаю, что мы сбежим, но обязательно сделаю всё, что смогу, чтобы у нас получилось. Такое тебя устроит?       – Более чем. Я тоже не обещаю, что у нас получится сбежать, но сделаю всё, что от меня зависит, чтобы достигнуть этой цели. А теперь отпусти, пожалуйста, мои руки, чтобы я могла пойти в ванную.       – А с тобой нельзя?       С очаровательным хихиканьем Мина шлёпнула Чеён по плечу и снова обняла.       – Ты нравилась мне больше минуту назад.       – Неа, – рассмеялась Сон. – Я и сейчас тебе нравлюсь. И… разве ложь не грех?       – Нет, если это ложь во спасение.       – И кого ты спасаешь?       – Себя, конечно. Если ты увидишь, как я покраснела, то будешь смеяться.       – Разве что совсем немного.       – Сон Чеён…       – Хорошо, – кивнула Ченг. – Я закрою глаза, чтобы не видеть, как ты уходишь.       – И не подглядывай.       – Ладно.

***

      – Расскажи мне про Сану и Момо, – попросила Чеён, когда они, обнявшись, лежали в постели и любовались танцем лунного света на белом потолке. – Если это не будет болезненным для тебя, конечно.       – Нет, – улыбнулась Мина. – Уже нет. Они… они появились в моей жизни, когда мне было пять или около того. В то время папа уже служил в небольшой церкви при маленьком поселении. Там жили убеждённые католики, которые стремились оградить себя и детей от всего, что может приучить их к разврату и распущенности. Из того, что я помню, – у нас дома не было ни телефона, ни телевизора, ни книг, кроме тех, которые уже проверили взрослые. К сожалению, их обособленность касалась и медицины тоже.       – О…       – Да. Семьи Хираи и Минатозаки жили на соседних фермах и вместе собирали урожай, когда с комбайном внезапно что-то случилось, и их всех просто смяло. Их нашли только через пару дней. Отец забеспокоился, когда не увидел ни одного из них на службе, решил проверить, но нашёл лишь изуродованные тела и двух запертых в доме девочек, которые порезали себе руки, когда пытались выбрать через разбитое окно. Он забрал их, а после усыновил в знак уважения к своих погибшим друзьям. Потом мы переехали в Вермунт.       – Вы были близки?       Мина осторожно поёрзала на простынях, обнимая Чеён ещё крепче.       – Были и остаёмся. Я люблю их так же сильно, как и Аки.       – Как ты узнала, что они вместе?       – Они мне рассказали.       – И ты не была против?       – За пару месяцев до того, как они признались, я начала замечать странности. Они словно бы пытались держаться друг от друга подальше, и меня это беспокоило. Я пыталась расспрашивать, но они обе говорили, что всё это просто совпадения, и ничего не изменилось, но потом… как я поняла, это была идея Саны. Она устала прятаться от меня, считала себя лгуньей и уговорила Момо рискнуть, – Мина подняла руку, и Чеён взяла её в свою. – Я была напугала. Папа говорил, что геи и лесбиянки попадают в ад, и такие хорошие люди, как я, не должны с ними общаться, но потом до меня дошло, что это Сана и Момо. Мои Сана и Момо. Как я могла их ненавидеть? Думая об этом, я всё чаще вспоминала, как отец и другие священники говорили, что Бог есть любовь. Всё казалось странным, потому что вроде бы они говорили, что любая любовь от Бога, но при этом ненавидели геев. В конце концов, я просто решила, что любовь – это любовь и не имеет значения, к кому она. Бог ведь не ошибается, верно? Как я могу идти против Него, считая, будто чувства одного человека к другому греховны только из-за его пола?       Чеён повернулась, чтобы поцеловать Мину в волосы. Прямо сейчас, прикасаясь к ней вот так, пока прохладная тьма окутывала их одеялом, она чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете. Плевать на господина Мёи и всех консервативных тупиц, которые продолжают считать, что девушка в брюках лесбиянка или сумасшедшая. Плевать на всех, кто не Мина. Сейчас важна только она.       – Ты сказала им об этом?       – Сказала, что они моя семья, и не имеет значения, кто их привлекает. Они заплакали. Я тоже. Помню, что мы проревели всю ночь, пока не уснули прямо на полу.       – Ты очень хорошая сестра, Мина.       – Потому что меня окружали такие же хорошие сёстры. Сана и Момо показали мне, что мир не ограничивается только моим отцом и его желаниями, что я могу получить гораздо больше, если буду достаточно смелой. Наверное, отчасти благодаря им я нашла в себе храбрость, чтобы вообще заговорить с тобой.       – Серьёзно?       – Конечно. Я так тряслась всякий раз, когда видела тебя. Мне хотелось убежать и спрятаться, но… но я подумала о том, сколько потеряю, если не попробую подружиться с тобой.       – Тогда я должна сказать им «спасибо», потому что тоже никогда не смогла бы подойти к тебе первой.       – Серьёзно? – Прошептала Мина с нежной насмешкой.       Чеён повернулась к ней, пальцем прочерчивая линию от волос до нижней губу, снова поцеловала. Румянец проступил на щеках.       – Ты прекрасна. Я не верю в Бога, но ты как ангел, который спустился с небес. Как кто-то настолько красивый и нежный может посмотреть на придурка типа меня?       – Ты не придурок.       – Я художница-атеистка с умирающей матерью и алкоголиком-отцом. «Придурок» – самое лёгкое из слов, которыми можно меня назвать.       – Ты умная и талантливая девушка, рядом с которой я впервые за последний год чувствую себя хорошо. Давай, – она привлекла её к себе. – Сана и Момо хотели встретиться с тобой.       – Когда?       – В любой удобный день. Они поселились недалеко, так что могут приехать в течение часа.       – Может они приедут завтра?       – Уверена? Они могут перегнуть палку.       – Если ты любишь их, то и я тоже. Ну… то есть не «люблю» в смысле «люблю», а в том смысле, что они дороги тебе, и…       – Я поняла, Чеён. Завтра я позвоню им, но предупреждаю, они устроят допрос.       – Я буду к нему готова.       Пока Мина поглаживала её по голове, играя с короткими волосами, Чеён не думала ни о чём плохом. Мир и его проблемы словно отошли на второй план, слившись с пустынно-серой природой Алабамы, а в центре осталась лишь она – такая красивая, с улыбкой настолько очаровательной, что сердце сжималось от восхищения. Наверное, это же чувствовали великие художники, когда встречали своих муз. Сон хотелось рисовать портрет за портретом, но она знала, что ни один из них не будет так же прекрасен, как оригинал.       «Это не значит, что я не буду пытаться», – подумала Чеён. – «Рано или поздно я сделаю то, что сможет полностью передать, насколько же она великолепна».