heat

      – Ужин в доме пастора? – Переспросила Чонён, в очередной раз пробегая взглядом по ровным строчкам написанного от руки приглашения. – С каких пор мы близки с его семьёй?       – С тех пор, как Чеён согласилась помогать им с оформлением церковного класса, – ответила мама. – Мистер Мёи уже приглашал на ужин семьи Дахён и Цзыюй, так что теперь, очевидно, наша очередь.       – Очевидно, – повторила сестра. – Мы всерьёз собираемся идти?       – Он пастор, Чон, ему нельзя отказывать, – заметил отец.       Чеён не хотела ехать. Этот мужчина, – высокий и болезненно худой, – вызывал в груди странное чувство отвращения. Словно это был не человек, а слизняк или маленькое мерзкое насекомое, – одно из тех, которые каждую весну сгрызают цветы и отвратительно пахнут. Интуиция подсказывала, что от таких стоит держаться подальше, но… она могла встретиться с Миной. Если бы Чеён любила сказки, то представила себя в роли рыцаря, пробравшегося в замок жестокого короля, чтобы увидеться с возлюбленной, или на крайний случай Ромео, пришедшего в поместье Капулетти, чтобы взглянуть на прекрасную Джульетту.       Реальность, конечно, была не столь романтична. Скорее всего они бы провели вечер, сидя по разные стороны стола и слушая разговоры взрослых о политике, развратных нравах современной молодёжи и музыке, которую уже лет двадцать никто не слушал. Возможно, Мина несколько раз посмотрит на неё или даже улыбнётся, но не более того. Вряд ли она станет рисковать при отце.       Последние пару дней Ченг провела, думая о Мине. Она хотела расспросить её о Сане и Момо, узнать, как та жила до переезда сюда, чем увлекалась. Ей нужно было знать всё, – каждую деталь, – но Сон старательно сдерживала такие мысли. Мина могла испугаться, узнать правду о её чуствах, выйти из себя и просто уйти. И Ченг не могла её винить, иногда она не была уверена даже в том, что Дахён примет её ориентацию, а они дружили почти десять лет. Мина была дочерью священника, «хорошей католичкой», а такие редко хорошо относились к лесбиянкам. Особенно тем, которые находились в их окружении.       – Могу я одолжить кое-что из твоей одежды? – Спросила Сон, когда мама в очередной раз напомнила, что им следует хорошо подготовиться к такому важному вечеру.       – Извини? – Нахмурилась Чонён. – Зачем тебе моя одежда?       – Хочу надеть рубашку на ужин.       – Мою? Она будет висеть на тебе как мешок. Зачем тебе вообще рубашка?       – Это ужин у пастора, я хочу выглядеть хорошо, а из своих у меня только та клетчатая, которую мама угрожает сжечь.       Губы Чонён растянулись в хитрой улыбке.       – Два года назад жена мэра пригласила нас на ужин, и мама оставила тебя дома, потому что ты собиралась поехать в толстовке и джинсах. Мне кажется, ужин у мэра круче, чем ужин у пастора.       – Тогда мне было тринадцать, – напомнила Чеён.       – Не имеет значения, – отмахнулась Чонён, не сводя с сестры любопытных глаз. – Ты терпеть не можешь званые ужины, но явно хочешь поехать к пастору, и ты прихорашиваешься, а у пастора, насколько я знаю, есть очень красивая дочь.       – Причём здесь она? – Чеён чувствовала, как тепло подступает к щекам, но всё равно старалась держать себя в руках. Если бы Чон узнала, то сделала бы её объектом своих насмешек до конца лета.       – Это я у тебя хочу спросить, Чеёнги. Причём здесь эта девушка?       – Понятия не имею, о чём ты говоришь.       – Да, конечно. И ты такая красная от возмущения, да?       – Просто заткнись и дай мне рубашку.       – Неа, – усмехнулась Чонён. – Она тебе не пойдёт.       Сперва Чеён думала надеть старую рубашку, но она выглядела так же нелепо, как пастор Мёи в гей-клубе. В футболках или поло её бы сразу оставили дома, значит, оставались только свитера. Мысленно выругавшись, Ченг выудила откуда-то из глубин шкафа новую на вид жёлтую кофту с забавным принтом и светло-голубые бойфренды.       Увидев это, мама поморщилась, а отец нахмурился.       – В следующий раз, когда вы поедете в торговый центр, купи для неё пару платьев, пожалуйста, – сказал он, поворачиваясь к Чонён.       – Она не любит платья.       – Я знаю, но у девушки должно быть в гардеробе хотя бы что-то в этом стиле. На случай таких ужинов или свиданий. Что, если твоему парню не понравится то, что ты всегда носишь только джинсы, а, Ченг?       – Тогда он, очевидно, мне не подходит, – хмыкнула Чеён.       – Если ты будешь такой привередливой, то навсегда останешься одна.       – Ну, это звучит не так уж и плохо. И у меня всегда будут Цзыюй и Дахён. Лучше уж проводить время с ними, чем с каким-нибудь парнем, которого я знаю всего пару недель.       – Ты ещё такой ребёнок, – рассмеялся отец.

***

      Судя по довольному лицу отца, ему действительно нравился ужин. Он сидел рядом с пастором, и они долго болтали о повышении цен на бензин и ещё каком-то взрослом дерьме типа поездки Буша в Венгрию и Польшу. Чеён понимала в этом чуть меньше, чем «ничего», поэтому сосредоточилась на рассказах Аки о новом эпизоде «Чипа и Дейла».       – Это рагу просто великолепно, – подметила мама, когда отец и пастор наконец замолчали. – Вы просто домашняя богиня, миссис Мёи.       – Спасибо, но его готовила Мина, – в голосе миссис Мёи зазвучала явная гордость.       Она посмотрела на Мину, ожидая хоть какой-то реакции, но та лишь опустила голову, словно изображая кивок.       – В самом деле? – Мама, кажется, не заметила этой реакции, потому что улыбнулась ещё шире. – У вашей дочери настоящий талант к готовке! Уверена, она станет отличной женой.       – Надеюсь на это, – кивнула миссис Мёи.       Чеён заметила, как помрачнело лицо Мины, когда её мать произнесла это. Оно стало белым, словно скатерть, а на щеках проступил едва заметный румянец. Мёи опустила растерянный взгляд в стол, словно испугалась кого-то, и Ченг почувствовала, как злится. Почему эта женщина говорила так? Разве она не могла спросить свою дочь о том, чего ей хочется? И почему их с Чон мать решила, что может сказать почти незнакомой девушке, что она станет хорошей женой?       Убедившись, что никто не смотрит, Сон осторожно коснулась под столом руки Мины.       – Мне жаль, – пробормотала она одними губами, и Мина слабо улыбнулась.       – Всё в порядке, – ответила она так же.       – Кажется, ваша дочь тоже очень талантлива, – продолжила миссис Мёи.       – Чеён? Да, наверное. Учителя говорят, что она хорошо рисует, но оценки всё равно оставляют желать лучшего. Да и в хозяйстве она абсолютно непригодна.       – Мам! – Чонён пристально посмотрела на миссис Сон.       – Я просто пытаюсь быть честной, детка. У Чеён много хороших качеств, но хозяйственность не одно из них.       – О, это нормально в её возрасте, – авторитетно заявил мистер Мёи, сделав глоток вина. – Когда мы жили на Севере, я работал с трудными подростками, и все они с возрастом успокаивались. Ещё пару лет, и в ней проснётся интерес к домашним делам. Сейчас она ещё считает себя ребёнком, но совсем скоро почувствует влечение к семейной жизни, женитьбе и так далее.       – Пап, пожалуйста, перестань говорить об этом, – попросила Мина. – Это немного грубо.       – Разве? Я просто говорю о том, что знаю, – он пожал плечами. – Мне жаль, если Чеён сочла это оскорблением, и я даже готов извиниться, хотя не понимаю за что. Аки недоуменно смотрел то на отца, то на Мину. Взгляд будто спрашивал у сестры, что происходит, но та лишь улыбнулась, показывая, что всё хорошо. Она пыталась казаться спокойной, однако Чеён видела, как побелили её пальцы, сжимающие стул, и задрожали острые колени. Ей не хотелось быть здесь, среди этих людей, слушать их разговоры и наблюдать за ними, и Сон искренне понимала. Она предпочла бы просидеть весь день в магазине, умирая от жары, чем остаться здесь ещё хотя бы на час.       – Мина, принеси, пожалуйста, немного вина и газировки. Чеён, там много бутылок, так что, может, ты поможешь ей?       – Да, конечно, сэр, без проблем.       Руки Чеён дрожали, когда она наблюдала, как Мина достаёт из небольшого винного шкафчика пыльные бутылки дорогого на вид красного вина. Она выглядела уже лучше, чем за столом, но розовый оттенок на щеках всё ещё казался слишком ярким на фоне бледной коже. Сон не знала, что делать и говорить, поэтому просто неловко переступала с ноги на ногу, пока Мёи ставали бутылки на серебряные подносы.       – Извини за отца… он… ну… иногда бывает слишком священником, если можно так сказать, – выдохнула Мина.       – Извини за маму, – ответила Чеён. – Она часто не держит язык за зубами.       – Всё в порядке. Люди часто говорят такое, я привыкла.       – Это плохо, – нахмурилась Сон. – Я очень сожалею, что не сказала маме, что она не должна так говорить.       – Если бы ты сказала, всё стало бы только хуже. Мой папа очень щепетилен, когда дела касаются покорности детей перед родителями. «Кто злословит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти». Если бы ты ответила, он бы подумал, что ты не уважаешь своих родителей, и… в общем, он не очень-то хорошо относится к таким людям.       – Запомню.       Чеён замерла, когда дрожащие пальцы Мины осторожно коснулись её щеки. Она чувствовала, как мурашки бегут по телу, пока кончики пальцев Мён медленно скользили по коже, опускаясь ниже, на линию челюсти и напряжённую шею. Сон медленно накрыла ладонь Мёи своей, сжимая так нежно, как могла, и щёки Мины покраснели ещё сильнее. Такая красивая… как кто-то может быть настолько прекрасен,       – Ты такая милая в этом свитере, – прошептала Мина. – Ты… ты нравишься мне больше, чем следует, Чеён.       – Ч-что это значит?       – Не знаю, – честно призналась Мёи. – Я просто хочу проводить с тобой так много времени, как это возможно. Я хочу… хочу быть твоим другом.       – Ты можешь, – улыбнулась Чеён, наблюдая, как поднимается и опускается под тонкой тканью блузы небольшая грудь. – Я всегда рада видеть тебя, говорить с тобой. Я была бы счастлива, если бы мы стали видеться чаще.       – П-правда?       – Конечно.       – Тогда… эм… мы друзья?       – Друзья.

***

      В среду девочки единогласно решили, что проведут ночь в комнате Дахён, смотря телевизор и набивая желудки попкорном. Мистер Ким с улыбкой поприветствовал каждую, а миссис Ким любезно спросила, не хотят ли они чего-нибудь особенного на ужин, чтобы затем поцеловать дочь в лоб и напомнить о важности восьмичасового сна. Чеён старалась не думать о том, как мило это выглядело, и как давно никто не обращался с ней так же нежно. Чонён, конечно, любила её, но всегда показывала это грубоватыми тычками, толчками, взъерошиванием волос и прочим раздражающим дерьмом, а мама с папой обычно обходились странными шутками и замечаниями типа «у меня дочь, а не сын, Че, надень что-нибудь приличнее».       В тринадцать это казалось Чеён классным, в пятнадцать неожиданно захотелось, чтобы кто-нибудь просто обнял её, погладил по волосам и сказал, что всё будет хорошо. Наверное, так в её случае наступил переходный возраст.       Мина пару раз заходила в магазин, но никогда не задерживалась надолго. Чеён хотела остановить, поговорить с ней, но каждый раз мозг говорил, что нужно дать время, пространство. В конце концов, она всё ещё адаптировалась. Наверное. По крайней мере, Сон хотела в это верить.       – Так, – Дахён достала из небольшого ящичка под телевизором пару кассет. – У меня есть «За бортом» и «Танец-вспышка». Цзыюй?       – «Нечто», – пожала плечами Чжоу. – Что у тебя, Ченг?       – «Чужие».       – Серьёзно?       – Ну, Рипли горячая, – равнодушно ответила Чеён, постукивая пальцем по лицу Элен Рипли на обложке кассеты.       – Да, а те слизни, которые вылезают из людей, не очень. Они жуткие!       – Да, но она горячая, – повторила Сон. – Понимаешь, о чём я?       – Ты не можешь смотреть фильмы только потому, что там есть горячие девушки, – заявила Дахён. – Сюжет всегда важнее.       – Там хороший сюжет!       – Что хорошего в сюжете о том, как кучка скользких чёрных монстров убивает космонавтов?       – Он непредсказуем в отличии от сюжета, в котором сварщица хочет поступить в балетную школу.       – Туше, – ответила Дахён, поднимая руки вверх в знак поражения. – Но я всё ещё отказываюсь смотреть этот ужастик. И тот, что принесла Цзыюй, тоже.       – Тогда мы можем посмотреть «Жить и умереть в Лос-Анджелесе», – предложила Чжоу.       – Там есть откровенные сцены.       – Знаю, поэтому и предлагаю. Мы идём в старшую школу в сентябре, нужно хотя бы иметь представление, на что это будет похоже, верно?       – Тогда лучше посмотрим «Хизер».       – О, там играет Вайнона Райдер, – Чеён достала из коробки Дахён кассету. – Она мне нравится. Она…       – Горячая, мы поняли, – рассмеялась Ким. – Есть хоть одна девушка, которая не кажется тебе горячей?       Чеён села, поджав под себя ноги, и ещё раз посмотрела на кассету. Картинка на обложке была такой же яркой, как и год назад, когда они покупали её в магазине в торговом центре. Ченг никогда не нравились комедии, особенно про старшую школу и «крутых» стерв, но этот фильм почему-то показался ей особенным. Может, из-за Вероники? Она на самом деле была чертовски привлекательна.       – Я считаю всех девушек красивыми, – ответила Сон, немного подумав. – Это другое.       – Ну, они ведь в самом деле красивы, – согласилась Дахён. – Знаете что, давайте посмотрим «Инопланетянина»? Это хороший фильм, и тот инопланетянин в отличии от твоих чёрных парней и твоих, – она указала на Цзыюй, – слизняков, милый.       Они сидели на полу перед телевизором, прижимаясь друг к другу под одним одеялом. Голова Чеён лежала на плече Цзыюй, а пальцы сжимали ладонь Дахён. Это было их традицией – смотреть любой фильм, прикасаясь друг к другу, чтобы меньше бояться. Цзыюй всегда считалась самой смелой, так что любезно соглашалась сесть в центр, чтобы прогнать любое выпрыгнувшее из экрана чудовище. Может, поэтому Ченг когда-то влюбилась в неё? Из-за этой смелости? Сон всегда тянулась к кому-то уверенному.       – Как твоя мама, Ченг?       – Кашляет, – равнодушно сказала Сон. – И курит по пачке в день.       – О, мне, наверное, не стоило спрашивать.       – Всё в порядке. Она принимает лекарства, потому что Чонён здесь, так что ей немного лучше. Папа сказал, что в августе, возможно, отвезёт её к морю на пару недель, чтобы она не дышала здесь пылью.       – Это будет для неё полезно.       – Надеюсь.       Чеён никогда не сказала бы им, насколько всё на самом деле хреново. У них тоже были проблемы, – учёба, родители, – и она просто не могла нагрузить их ещё и своими. Все в семье знали, что мама долго не протянет: курение, несоблюдение советов врача и тяжёлая работа на местной фабрике добили её и без того больные лёгкие. Врачи давали год или два, но Ченг понимала, что у них вряд ли есть хотя бы восемь месяцев, и мысленно готовилась к этому.       «Скоро дома будет на одного призрака больше», – думала она по ночам, вглядываясь в странные тени, танцующие на белых стенах. – «Ей надо было уехать, когда говорил доктор, но она же никогда не слушает. Кажется, это семейное».

***

      В следующий раз, когда они встретились, Мина выглядела совершенно разбитой. Волосы собраны в высокий хвост, кожа слишком бледная, руки дрожат. Чёрный свитер висел неряшливым мешком, а края брюк были испачканы в грязи и присохшем песке. Она молча положила на прилавок пару шоколадок и «Орео» и достала деньги, чтобы расплатиться.       – Эй, – Чеён мягко улыбнулась. – Что случилось?       – Всё хорошо.       – Когда у людей всё хорошо, они не выглядят, как только что проснувшиеся вампиры. Чёрт, прости, прозвучало слишком грубо. Ты всё ещё очень красивая.       – Не… не говори так, пожалуйста.       – Что? Почему?       – Просто, ох… – она сжала губы. – Не говори и всё.       Чеён почувствовала, как внутри что-то рухнуло. Видеть Мину такой было почти физически больно. Воспоминания о том, какой близкой она казалась на ужине, всплывали в голове. К щекам снова подступило знакомое тепло.       – Мы же друзья. Ты можешь довериться мне.       – Я знаю, но у меня нечего тебе рассказать. Всё хорошо. Я просто… устала.       – Кажется, в Библии говорилось, что враньё – это грех.       – А ещё, что ложь во благо допустима.       – Во благо кому, Мина?       – Я не врала, ясно? Боже мой, Ченг, я ничего не понимаю. Я… Мне страшно!       – Эй, – прежде, чем Мина успела сделать шаг назад, Чеён перегнулась через прилавок и взяла её руку в свою. Пальцы дрожали. На щеках снова появился румянец. Боже, наверное, в один из дней Сон просто не выдержит этой красоты, и тогда… даже думать страшно. – Тебе не нужно бояться, когда я рядом. Это безопасное место, обещаю. Со мной безопасно.       – Ты же ещё ребёнок…       – Мне пятнадцать, и я всего на два года младше тебя!       – Дело не в возрасте, Ченг.       – Мина…       – Просто скажи сколько с меня, пожалуйста. Папа и Аки ждут в машине.       – Да… да, конечно. Прости.       – Нет… нет, это я должна извиняться. Мне очень жаль, Чеён. Это должно было быть по-другому.