Тропы

Арно устало потер переносицу. Он не в первый раз срывался из расположения своих войск, чтобы разобраться с штабными. Вернее, с одним конкретным Манриком. Прибывшие несколько дней назад сапоги для солдат вызвали недоумение не только у них самих, но и у спешно вызванного маршала Юга. Арно Савиньяк смотрел на то, что должно было быть обувью для его людей, и прикидывал — оторвать Леонарду Манрику голову сразу, или все-таки выслушать его объяснение? Очень уж интересно было, как можно было провернуть такое — сапоги отдельно, подошва от них — так же отдельно. «Как можно было так организовать закупку?» — кипел всю дорогу до столицы Арно. Его люди старались не попадаться своему маршалу, обращались только по делу и всячески не привлекали внимания. Маршал Савиньяк отличался добродушным нравом, но не в ситуации, когда несколько подразделений оказались железно выведенными из планируемых учений. Арно тут же снял двух генералов. Им, так или иначе, пора было на пенсию по возрасту, они не хотели разбираться в случившемся. Более того, они были уверены, что солдаты сами уничтожили сапоги, чтобы не принимать участие в учениях, и предлагали наказать их. Это стало для Савиньяка-старшего последней каплей. Будь у Арно рядом его резонатор, от генералов, а в перспективе — и Манрика, осталось бы одно название. Пепел бы смотрелся очень красочно. Но, увы, со своим резонатором, Арно так и не смог поговорить. Тот внезапно его бросил, когда они должны были отбывать к герцогу Ноймаринену. И несколько встреч, хоть и привели к попойкам, но принесли с собой только горечь и разочарование. Арно о нем был лучшего мнения, он был уверен, что он другой, все-таки росли вместе с пятнадцати, потом прошли Лаик, и ничто не должно было разорвать их связь. Усилием воли, Арно заставил себя сосредоточиться на деле. Он не собирался задерживаться в столице дольше необходимого. Вспоминать оказалось слишком больно. Особенно с учетом того, что ему всего через год предстояло везти в столицу младшего сына. Арно-младший предвкушал это событие как самое интересное в жизни. А его отец мог только гладить его по голове, слушать восторженные представления о резонаторе, своем собственном, который станет ему практически братом, до крови прокусывая щеку. Резонатор мог стать всем, а потом в один момент отречься, уехать с прошением о переводе в одиночку. И хоть бы слово сказал, почему. Их ошарашенные друзья ходили на север неоднократно, но герцог Окделл проявил фамильную неуступчивость. И встретились они всего пару раз — четырнадцать и двенадцать лет тому назад. И каждый раз, старший Арно просыпался с головной болью, ни кошки не помнящий о том, что было. И, разумеется, Эгмонта Окделла к тому времени, и след простыл. Арно не был мальчишкой, наивно верящим в вечную дружбу, как сейчас это делал его сын. Резонаторы расходились, порой неожиданно, для окружающих, но вполне логично для самих себя. У них постепенно проявлялись новые интересы, круг общения, менялись привязанности…и тот, что когда-то был всем, становился уже не интересен. Он все это понимал. Но от Эгмонта этого не ожидал — удара в спину. Особенно в первый раз. Когда Арно еще не был ни маршалом, ни вообще, взрослым и повидавшим много чего мужчиной. Тот первый раз, когда Эгмонт наплевал на их общее будущее, едва не уничтожил самого Арно. Он до сих пор благодарен был родителям, которые не позволили натворить дел. Он тогда, как лишившийся резонатора, взял отпуск без содержания на несколько месяцев и отправился в Сэ, где зализывал раны. Мучительно и больно осознавал, что больше ему не призвать огонь, резонатор мгновенно лишил таких привычных за последние годы способностей. Пытался забыть все их разговоры, которые так и остались всего лишь словами. А ведь Арно верил, искренне, пылко. И все это в один миг разрушилось. Покачав головой, Савиньяк-старший вынырнул из воспоминаний. Он надеялся, что его младший сын либо не встретит никого в свой черед, либо его резонатором окажется тот, кто примет этот дар судьбы и не растопчет сердце его ребенку. «Нашел о чем сейчас думать», — Арно осадил сам себя. Его встретил порядком вымотанный Ли. Старший сын вполне успешно справлялся с новым назначением — теперь он являлся капитаном королевской охраны. Но предшественник оставил после себя столько всего, что домой Ли доползал, Арно об этом докладывали. И что-то сказать по этому поводу у маршала язык не поворачивался. — Отдыхай, — Арно похлопал сына по плечу, дослушав, предварительно, рассказ, как у того идут дела.- Утром я отправлюсь к Манрику. У меня к нему есть некоторое дело. — Не ты первый, — устало тряхнул головой Лионель. — Уже несколько генералов прибыло с разных частей Талига. У каждого срочное дело. Кто-то уже сегодня решил вопрос, ну как, шуму было много, так что больше сплетни организовали. Некоторые завтра к нему пойдут. И выглядят они все вот прямо как ты сейчас. Взбешены и готовы, кажется, ронять на него что-то тяжелое. Пришлось всем напоминать, что убийство недопустимо, они все-таки находятся во дворце, пусть и далеко от его центральной части. Арно удивленно вскинул брови. Слова сына слегка приглушили кровожадность и усилили любопытство. За Леонардом Манриком обычно не водилось такой самоубийственной глупости. Либо что-то произошло непредвиденное, либо виновника придется искать непосредственно по цепочке «закупка-доставка». А вот это будет намного сложнее. «Справлялись и не с таким», — решил маршал, отправляясь к себе — отдохнуть с дороги определенно не помешает. Завтра день обещал быть насыщенным. Арно встал почти на час позже, чем собирался. Лионель давно отправился во дворец, не став его будить. Маршал только вздохнул, не в силах ничего сказать по поводу такой заботы. Манрик, конечно, никуда не денется, но вмешиваться в чужие дела ему не хотелось. Со своими бы разобраться. Все-таки такого на его памяти не случалось еще ни разу. Поморщившись, Арно заставил себя все-таки отправиться к Манрику. Пить шадди можно было до бесконечности, наслаждаясь покоем родного дома. Вот только даже сквозь года он вспоминал резонатора и то, как отчаянно пытался расшевелить его. При первой встрече Эгмонт Окделл напоминал мраморную статую, а не живого человека. И к Арно и его семье он привыкал тяжело, если не сказать больше. И в итоге это закончилось катастрофой. «Не думать об этом. Сейчас меня должно волновать только некачественная партия сапог», — осадил самого себя старший Савиньяк. Еще, конечно, у него встала проблема найти двух кандидатов на генеральскую должность. Он, конечно, погорячился, отправляя в отставку предыдущих, но менять свои решения не собирался. Да и отставники, кажется, были только рады сложившейся ситуации. Маршал еще не успел покинуть войска и отправиться в столицу, разбираться со штабом, как они покинули бывших подчиненных. С большим трудом все же выкинув из головы ненужные мысли, Арно двинулся в сторону кабинета Манрика. Того ждало уже третье проявление недовольства в исполнении высокопоставленного военнослужащего за два дня. И ему предстояло доказывать в очередной раз, что его ведомство было не при чем. Сапоги отправлялись в подобающем виде. Каким образом в дороге подошвы были отделены во всей партии, предстояло разбираться.