Если бы мы были героями

      Про еду в столовой лицея можно было слагать легенды… Любую сказку, которую Сережа слышал про столовки: от «таракана в пюре» до «повариха подсыпала яд в еду, чтобы травить детей», можно было приписать лицейскому заведению на первом этаже. В любом случае, это не останавливало Шевелева от того, чтобы есть там каждый день и получать осуждающие взгляды от Макса и Гороха.       От Гороха по уважительной причине: он был хозяюшкой в их команде и очень любил готовить вкусные блюда, — это были именно блюда, по-другому не назовешь, — так еще и делать красивую подачу. Еда, которую подавали в столовой, если не пугала Сережу, то расстраивала уж точно. Горох готовил на всех обед только по четвергам и выходным, — не то, что бы ему было жалко делать это чаще, просто больше времени никогда не хватало, — а Шевель только и рад был. По четвергам давали какую-то непонятную жижу из капусты и риса, на которую даже смотреть было противно.       Макс же осуждал просто потому, что не переносил вида еды из столовки. Казалось, будто он нормальную еду и не ел вовсе, — только если это не была стряпня Гороха. В его рацион входили пицца, доставки, чипсы, шоколадки и газировки. Когда Заяц однажды высказался по поводу походов в столовую, ребята попытались ему объяснить, что так было лучше для Шевелева. Макс прекратил высказываться, но осуждающий взгляд не убрал.       Вот Тёма был настоящим другом! Человек, который мог позволить себе всё, каждый раз брал себе обед вместе с Шевелем, чтобы ему не было стыдно есть в одиночку. Он также говорил о том, что хочет быть ближе к народу, что очень забавляло Сережу.       Шевель и Гаус возились ложками в курином супе под пронзительным взглядом Гороха. Макс сидел в телефоне и изредка показывал ребятам смешные картинки.       — Хочешь? — проглотив ложку супа, с улыбкой спросил у Гороха Шевелев.       — Боже упаси, — сморщился он. — Ни в коем случае.       — Не поминай Господа всуе, — прозвучало вместе с громким стуком подноса о стол.       Сережа повернулся в сторону Артема, откуда послышался голос. Это была Даша. Лицо у нее было красным, а вся она какой-то взволнованной.       — У меня проблема.       — И тебе привет, Даш, — фыркнул Гаус.       — Знаете Сашу? Перевертайло? Из параллели? — Мартыненко раздраженно взглянула на Артема, но проигнорировала замечание.       — Светленькая такая? — Макс оторвался от телефона.       — Ага.       — А не Перевертайло случаем в «эСэЛе»? — нахмурился Горох. Шевель выпрямился на этих словах.       — Ну да.       — Но проблема не с этим связана?       — Не с этим.       — А с чем?       — Ну, она… — Даша положила голову на руку, вдохновленно задумавшись, — …такая классная…       — О-о-о, — запел Горох. — Ну приехали…       — Да я серьезно! — обиженно сказала Даша, надув губы. — Она очень смешная, красивая, а еще у нас так много общих интересов, а еще она картавит так мило, а еще…       — А еще она в «Совете», — закатил глаза Макс.       — Ребят, ваши неприятные знакомые — это не мои неприятные знакомые, — серьезно ответила Мартыненко, отчего ребята еще сильнее помрачнели. У Шевелева, например, в лицее не было неприятных знакомых. Ну, если Сергея Борисыча не считать. Даша тяжело вздохнула. — Я к вам с проблемой пришла, вообще-то.       — Тебе надо ее пригласить на свидание? — мягко улыбнулся Шевель.       — Ну, нет, то есть, да, но… — затараторила девушка. — Я хотела ее позвать куда-нибудь.       — Куда? В кино? — усмехнулся Горох. — Будете сидеть на последних рядах вместе с Антоном Андреевичем?       — Да не! — нахмурилась Даша. — Я подумала, может ее на крышу сводить в Минино… — парни удивленно на нее посмотрели, — …но да, я вспомнила, что она из «эСэЛа» и не оценила бы.       — Я больше удивлен, что ты знаешь про крышу, — хмыкнул Сережа.       — Шевель, — хитро улыбнулась она, — до тебя была я. Во все места, куда тебя водили минские, они уже водили меня, — девушка поправила неаккуратно спадающие волосы. — Просто теперь я с девчонками, и им капец как скучно без меня.       — Эй, не говори так, — нахмурился Макс. — Сережа не просто твоя замена.       — Я так не говорила! — возмущенно сказала Мартыненко. Она повернулась к Шевелю с грустной улыбкой. — Просто и ты когда-нибудь поймешь, что ты к ним не вписываешься.       Эта фраза выбила из Сережи весь воздух. «Не вписываешься». Ну, разумеется, он не подходил им. Какой-то весь забитый, весь такой не понимающий принципов лицея, общих мнений минских, какой-то несуразный, неактивный, какой-то весь не такой… Он опустил взгляд на поднос с пустой тарелкой супа, которая предназначалась Гороху, мартинсы Артема теперь обжигали его ноги, парилка Макса пульсировала в кармане. Конечно, он где-то на уровне подсознания понимал, что он слишком обычный для ребят, но их добрые жесты и поддерживающие слова заставляли держать эти мысли там, где-то далеко-далеко в голове. Сейчас Шевелев понял, что его отличие было понятно всем, это был такой факт, что вот есть минские, состоящие из Макса, Сережи и Артема, и в этом году они дружат с новеньким Шевелевым.       — Даша! — злобно воскликнули все трое, от чего Сережа сморщился. — Что за бред ты несешь?       — Да я же… — Даша бегло взглянула на сгорбившегося Шевеля и прикрыла рот рукой. — Ой, Сережа… Я не это имела в виду.       — Нет-нет, все нормально, — поджал губы тот.       — Нет, Шевель, я имела в виду, что ты для них слишком хорош, — Даша улыбнулась. — Ну, посмотри на себя! Такой ты умный, хороший, спокойный… На кой те минские сдались?       — Шевель расписался с нами в тэге, — нахмурился Макс. Даша удивленно вскинула брови. — А еще мы добавили его в чат ОПГ.       — Так у вас все серьезно… — присвистнула она.       Макс развел руками. Горох посмотрел на Шевеля и отмахнулся, мол, не обращай на нее внимания. Гаус положил руку Сереже на спину.       — Мы поможем тебе сейчас только по старой дружбе, — фыркнул Тёма.       — Если ты еще хоть раз скажешь, что-нибудь про то, что Шевель — не минский, то помощи потом просить будешь у своих девчонок! — Сережа удивился, как от забавного влюбленного взгляда Макса на Дашу не осталось ничего. Сейчас в нем читалась лишь обида за Шевеля.       — Я честно не хотела никого обидеть, — грустно сказала Мартыненко. — Особенно Сережу.       — Все нормально, — неловко улыбнулся он. — Ребят, — он обратился к троим парням, — не обижайтесь за меня, пожалуйста. Ну, сказанула она, не подумав! У нас Макс постоянно бред какой-то несет, мы ж с ним из-за этого дружить не перестаем? С кем не бывает.       Горох и Артем вздохнули и закивали, улыбаясь Максу, который лишь перевел взгляд с Сережи на стол, при этом не расслабившись.       — Спасибо, Шевель, — мягко улыбнулась ему девушка. — Ну так вот… Сегодня она предложила мне сходить кое-куда сама.       — Дашенька! — улыбнулся Горох. — Так, получается, все взаимно?       — Когда свадьба? — втянулся Гаус. — Дата, место, точное время, дресс-код?       — Можно я буду свидетелем? — у Шевеля засверкали глаза.       — Сереж, тебе все можно, вот только…       — А я друг невесты тогда, — выпрямился Артем.       — А я буду батюшкой и распишу вас, — рассмеялся Горох.       Шевелев посмотрел на Макса, в ожидании его роли на свадьбе, но тот все также мрачно смотрел на Дашу. Улыбка медленно сошла с лица Сережи. Он дотронулся до ноги Зайца под столом, отчего он посмотрел на Шевеля. Его злобный взгляд смягчился, и он расслабил плечи.       — Дайте договорю, — выставила перед собой руки Мартыненко. — Она меня позвала в единственное место, куда отпускают без смотрящих, — минские застыли в ожидании продолжения фразы. — В церковь, блять.       Воцарилось секундное молчание, которое резко сменил хохот на всю столовую. Посторонние люди кидали на них осуждающие взгляды за производимый шум.       — Зато без Шастуна! — не прекращая смеяться, сказал Макс.       — Значит, все-таки, свадьба? — хихикнул Шевель.       — А я вас в церкви и распишу! — подхватил Горох.       — Вообще не смешно, — фыркнула Даша.       — А в чем, собсна, проблема? — спросил Артем.       — В том, что я согласилась, — заныла Мартыненко. — А я, типа, вообще не знаю, что теперь делать. Что мне говорить? А в церкви ведь вроде говорить запрещено. А после что мне сказать? «Улёт, Саш, давай так тусить почаще»?       — Ты не хочешь идти в церковь? — успокоившись, спросил Шевель.       — Честно? Не очень, — пожала плечами она. — Я согласилась только ради нее. А я вообще в последний раз в церкви в лет семь была, с бабушкой на Пасху сходили.       — Я думаю, что тебе надо ей об этом сказать, — улыбнулся Сережа. — Не только потому, что на первом свидании не стоит врать…       — Я не думаю, что это свидание.       — …Но и потому, что тогда она поймет, как она тебе важна, что ты согласилась пойти в церковь, хоть самой тебе это не интересно.       Даша молчала пару секунд, обдумывая такой совет.       — У вас есть платок? — улыбнулась она, на что остальные захихикали.       — На входе выдают вроде…       — Но, если что, ты всегда можешь попросить платок у Арсения Сергеевича! У него их миллион, — предложил Артем. — Наверное, каждый день в церковь ходит.       Все посмеялись, Даша поблагодарила ребят, отдельно Сережу, на что тот смущенно отмахнулся, и парни попрощались с девушкой. Ребята тоже засобирались и пошли в сторону выхода из столовой. Слава Богу, тараканы их не съели.       Тем вечером Шевелев и Макс сидели в своей комнате в общежитии. Иногда перебрасывались короткими фразами, но по большей части молча делали домашку на следующий день. Сережа дописывал сравнительную характеристику по литературе, когда Заяц неожиданно заговорил:       — Даша была права.       — Ты о чем? — конечно, Сережа понимал, о чем говорил Макс. В животе завязался узел, и дышать стало так сложно, что ему захотелось открыть окно. И выпрыгнуть, по возможности.       — Когда она сказала, что ты для нас слишком хороший, — повел плечом Макс, устремив взгляд куда-то в сторону. — Я тоже об этом думаю. Постоянно. Я говорил пацанам о том, что боюсь, что ты как-нибудь поймешь, что мы главные лохи лицея, с которыми никто не общается. Только Даша вон, и та уже давно с девочками тусуется. Преподаватели нас недолюбливают. Думаю, что нас на стрелы не вызывают только потому, что негде пиздиться. Боюсь, что ты как-нибудь поймешь, что заслуживаешь лучшего отношения остальных к себе и перестанешь с нами общаться…       — Ты обсуждаешь меня с пацанами за спиной? — ухмыльнулся Шевелев, прослушав эту тираду.       — Только хорошее говорю, — смущенно улыбнулся ему Макс.       Сережа встал со стула, присел к Зайцу на пол и обнял его. Макс немного опешил, но уже через пару секунд обвил свои руки вокруг торса Шевеля. Он уткнулся Сереже в место между плечом и шеей, а тот, в свою очередь, подумал о том, какой Макс теплый, несмотря на то, что просидел на холодном полу общежития час.       — Макс, не неси чушь, — тихо сказал Сережа. — Вы с Горохом и Тёмой самые лучшие друзья, что у меня когда-либо были. Я ни за что от вас не откажусь. Да даже если бы я хотел отказаться… Кому я тут нужен кроме вас?       Макс резко оторвался от Шевеля, взглянув ему в глаза. Его брови были нахмурены, а пальцы вцепились в ткань Сережиной кофты.       — Вот вроде умный же, — Шевель мог почувствовать дыхание Макса на своей коже, — а иногда такой дурак.       — Макс…       — Не, Сереж, даже не пытайся, — прервал его Заяц. — Ты очень классный. И если я хоть раз еще услышу, что ты такие вещи о себе говоришь, пизды дам.       Шевелев тихо захихикал и уткнулся Максу в плечо.       — Че ржешь? — в голосе Зайца можно было услышать улыбку. — Я абсолютно серьезно щас. Своих в обиду не дам.       — Хорошо, больше не буду, — отсмеялся Сережа, отодвигаясь от Макса.       На полу они просидели недолго: Шевелеву вообще на холодном сидеть не нравилось; по общаге он ходил в утепленных спортивных штанах, которые украл у Макса, который, в свою очередь украл их у Гауса, футболке и кофте с начесом. Была б его воля, он бы ходил в рубашке, свитере и пальто, но продолжительное время быть одетым в этом было невыносимо. Отопление было, никто кроме Сережи не жаловался. Просто Шевелю становилось холодно от одного взгляда на бушевавшую вьюгу за окном.       Макс по общаге ходил в пижамных штанах и футболке, но Шевелев знал, что, если бы у него напрочь отсутствовало чувство стыда, ходил бы в одних трусах. Заяц понимал, что Сережа в таком случае спал бы на улице, а не в одной комнате с почти полностью голым другом, поэтому целомудренно прикрывал тело легкой одеждой. Шевель был ему за это благодарен, ему вообще не очень хотелось спать на улице.       Если Сережа был до жути мерзлявым, то Макс был печкой на ножках. Когда у Шевеля совсем замерзали руки настолько, что он не мог нормально двигать пальцами, то он прикасался ими к спине Зайца. Тот недовольно ойкал, жаловался, что Сережа прижимает к нему ледышки, но не отодвигался. Дожидался, пока Шевелев хоть немного отогреет пальцы, а потом открывал шкаф и доставал оттуда плед, чтобы укрыть плечи Сережи.       Когда Сережа закончил с домашней работой, они с Максом очень много болтали о всяком. Макс поделился планами их команды по поводу Зимнего бала, — они думали между маскарадной вечеринкой и вечеринки в стиле «Великого Гэтсби», — а Сережа в ответ рассказал о своих делах с «Советом Лицеистов». В отборочном этапе его приняли, оставалось прийти на интервью к «советникам», а те уже и решат: брать Сережу или не брать. Макс сразу сказал, что если они его не возьмут, то он лично не пустит их на Зимний бал.       Потом они перешли на обсуждение преподавателей, и Шевелев решил спросить об их с Артемом и Горохом недавнем споре насчет «парочек». Сережа знал о том, что ученикам свойственно сводить своих учителей. Просто в предыдущей школе это были какие-то всеобщие мнения, типа, «вот эти два препода постоянно тусят вместе, значит они встречаются». А тут целые войны насчет того, кто с кем и в какой позе.       Макс объяснил, что в рамках их здания существует четыре «сладких парочки»: арсежи, — это Арсений Сергеевич и Сергей Борисович, — шазовы, — это Антон Андреевич и Дмитрий Темурович, — дарсы, — это Дмитрий Темурович и Арсений Сергеевич, — и дирежи, — это Дмитрий Темурович и Сергей Борисович. Горох был ультра фанатом шазовых и арсеж, Тёма считал, что дарсы и дирежи — это единственный верный вариант, — как именно женатый мужчина успевал встречаться с еще двумя мужчинами, он не уточнял, — а сам Макс был тупо за шазовых. Еще ему очень нравились взаимоотношения Сергея Борисовича и Оксаны Юрьевной, но это не входило в основную четверку, поэтому не считалось.       — А Антон Андреевич и Арсений Сергеевич? — спросил Шевелев.       — А что они? — недоумевая ответил вопросом на вопрос Макс.       — Ну, а у них что ли названия нет?       Макс уставился на Сережу так, будто он сказал, что верит в то, что Земля плоская и держится на трех китах, двух слонах и одной черепахе. Потом он заливисто рассмеялся под непонимающий взгляд Шевеля.       — Вот это ты сказанул, конечно, — отсмеявшись, Макс посмотрел на абсолютно серьезного Сережу. — Бля, ты в натуре? — Шевелев кивнул головой. — Еба-а-а… Сереж, да они ненавидят друг друга. Еще с восьмого класса нашего. Арсений Сергеевич только в лицей преподавать пришел, тогда вообще театральное направление только открылось. А Антон Андреевич уже как три года в лицее работал, на Таганке, правда. И у них началась така-а-ая война… Шастун считал, что мы должны ставить театральные постановки строго по программе и строго по тексту, а Попов считал, что все это — чушь, и мы должны ставить современные мюзиклы. Короче, ссорились они долго и муторно, настолько, что первые полгода ни о какой кооперации и речи не могло идти. Арсений Сергеич, кста, именно из-за этого нас недолюбливает. Мы ж кураторская группа Антона Андреича.       — Так, а чем же все закончилось?       — Слухи об их тёрках дошли до Стаса Олеговича, — Макс так рассказывал, будто не про двух преподавателей говорил, а пересказывал какой-то турецкий сериал. — Этот им выговор устроил и сказал, чтобы они помирились, потому что это безответственно: ссориться и мешать ученикам нормально учиться. Ну и сошлись они на том, что мы ставим классические произведения в более современном сеттинге.       — Так, ну и в чем проблема? Отличный заход для «энэмис ту лаверс».       — Не, «энэмис ту лаверс» это дирежи. У Шастуна и Попова тупо «энэмис».       — А вы как вообще свои мнения доказываете?       — Ну-у-у… — задумался Макс. — В основном это «они так друг на друга смотрят». И редкие фразочки тут и там.       — Но этого ведь недостаточно, — нахмурился Сережа.       — Ну, а что ты предлагаешь?       — Я? — удивленно вскинул брови Шевелев. — Я предлагаю…       Пока Сережа объяснял свою идею, улыбка Макса разрасталась в геометрической прогрессии.       К следующему дню всё было решено. На стол в комнате Гороха и Артема с грохотом поставили четыре прозрачных лотка. Сережа и Гаус переглядывались между собой, не понимая, что происходит. Макс с хитрой улыбкой смотрел на троих своих друзей. На лотках было написано «арсежи», «шазовы», «дирежи» и «дарсы».       — Все очень просто, — хлопнул в ладоши Заяц. — Все мы ставим ставки на какую-либо пару. Задача каждого — доказать, что их «сладкая парочка» реально встречается. Задача остальных — доказать, что чужие «сладкие парочки» просто друзья или коллеги.       — Неплохо, — усмехнулся Горох.       — Идея Шевеля, — подмигнул Сереже Макс.       — Реализация Макса, — усмехнулся он, указывая на неаккуратные надписи названий. — Есть предъява, Заяц.       — Какая? — поднял одну бровь тот.       — Пятая коробочка где?       — Шевель… — раздраженно вздохнул Макс.       — А зачем пятая? «Соксаны» не входят в основную четверку, — нахмурился Артем.       — А я и не про них.       — Сережа считает, что Арсений Сергеевич и Антон Андреевич встречаются, — закатил глаза Макс.       — Капец, — Горох округлил глаза и повернулся к Шевелю. — Я, конечно, думал, что в тебе спрятана ебанца, но чтоб такая.       — Ваши претензии не принимаются, — Сережа встал, чтобы найти в шкафу Артема и Гороха еще один лоток. — Идея моя, так что я в праве добавить…       Найдя лоток, Шевелев подошел к столу и взял фломастер, написав что-то на контейнере. Потом он развернул его надписью к ребятам, чтобы все увидели.       — …Артонов.       — Даже звучит хуёво, — прыснул Макс.       — Я не хочу ругаться с вами из-за «сладких парочек», поэтому просто промолчу, — Сережа подвинул остальные лотки так, чтобы его собственный тоже поместился.       Макс осуждающе покачал головой и продолжил, когда Шевель сел обратно на свое место.       — Минимальная ставка трист… — он прервал себя, увидев сморщенное лицо Сережи, — …двес… — Шевель отрицательно покачал головой, — …пятьдесят? — Сережа спокойно выдохнул и кивнул. — Минимальная ставка пятьдесят рублей!       Лотки начали наполняться. «Дирежи» и «дарсы» были наполнены купюрами Гауса, «шазовы» — Максом и Горохом, «арсежи» — тупо Горохом, и только в «артонах» лежала Шевелевская мятая купюра номиналом пятьдесят рублей.       — Начинаем с завтрашнего дня! — гордо сказал Макс.