Таньжелика

      А утром на фитнесе снова встретилась с Катей, а потом ехали на работу вместе. В метро, и нам удалось даже сесть. — Ну как, готова к первому полноценному рабочему дню в новой должности? — Ну конечно готова, — ответила она, как мне показалось, с энтузиазмом. Униформы на ней не было, как и на мне, впрочем. — Сегодня уже можно одеваться нормально, — кивнула Пушкарева, оценив мой внешний вид. — Да, я тоже так подумала. А что с Урядовым-то? — С ним должен был поговорить Павел Олегович. Ты не волнуйся, Тань, всё решится. Может, будешь ему немного помогать и мне, а сидеть — у меня? — Да не вопрос, Кать. Конечно. Ты лучше скажи, как с Кирой Юрьевной поговорили вчера? — Хорошо поговорили. Я рассказала ей всю историю появления «Никамоды». И… ну, думаю, ты и сама уже догадалась, почему подрались Роман и Андрей… — Киру не поделили? — Да вот Роман думал, что как раз поделили, а Жданов у нас, оказывается, собственник. — То есть он тебя не любит, а любит Киру? — Да меня он никогда и не любил, Танюш. Меня в себя хотел влюбить, чтобы не передала компанию Зорькину. Он же у Жданова роковым женихом выступал… Но Киру, я думаю, он тоже не любит. Не уверена, что он вообще способен кого-то именно любить. Увлечься может, но чтобы серьезно… Понимаешь, и в случае со мной, и с Кирой подоплекой его интереса была компания. У Киры акции, женившись на ней, он как бы увеличит капитал семьи. Ну а я… ну ты знаешь сама. Так что у меня, да и у Киры тоже наступил период прозрения. — Ой как всё запуталось… — я покачала головой. — И не говори. Но ты знаешь, одно я поняла: всем на меня наплевать, кроме родителей и меня самой! Вот на себя саму я и буду рассчитывать! — Кать, а я? Мне на тебя не наплевать! — Я знаю. Ты очень хорошая подруга. И я правда благодарна тебе за то, что ты делаешь. Но я имела в виду мужчин. Не доверяю больше никому из них. — Даже Зорькину? — удивилась я. — Я его как мужчину в принципе не рассматриваю. Только как друга, — гордо ответила Пушкарева. Ну-ну. Всех сразу во френдзону, оптом. Круто берет Катерина! Но это логично. Вряд ли я бы на ее месте решила иначе! — Я всё понимаю, Кать. Не волнуйся, я помогу, если скажешь. Но лезть в душу с вопросами не буду. Что сочтешь нужным — то и расскажешь. — Да, спасибо. А то Маша тогда пристала с этим романтическим свиданием… — Ага, а Жданов подслушал! И потом Машку к себе вызывал, она наверняка ему живописала, как вы с Колей друг друга любите. — А после этого Андрей Павлович стал дарить мне мягкие игрушки и открытки. Это теперь я знаю, что их ему покупал и даже тексты для открыток писал Малиновский. — Да уж! Подельнички! — Их можно понять, хоть это и подлость по отношению ко мне. К счастью, непоправимого не произошло. Мы договаривались с ним о свидании на мой день рождения, но тот визит Киры, да еще и с Викой… Хорошо, что они тогда появились! Ты что-то об этом знаешь? — Да, это я им посоветовала прийти. Они же за Андреем следили обе. Кира хотела скандал устроить, но Вика догадалась позвонить мне, вот я и посоветовала. И получилось, как будто просто руководство очень тебя ценит и прибыло поздравить лично. — Да, отлично получилось! — согласилась Пушкарева. — Ох, еще с Сашей надо поговорить! Ты не знаешь, отчего он вчера не захотел остаться? — Кать, врать тебе я не хочу, а потому скажу, что знаю. Но от меня ты об этом не узнаешь. Если Воропаев сочтет тебя, скажем так, достойной доверия, то расскажет сам. — Да? А ты достойна, значит, с его точки зрения? Таня, признавайся, ты еще один шпион Воропаева? — Еще один? У Александра Юрьевича есть шпион в «Зималетто»? — И не один. Вика и Урядов, это из известных мне. Что насчет тебя? — Нет, про меня так сказать нельзя. Но с ним я ровно общаюсь. Еще раз, Кать, я твои секреты никому не рассказываю. И никому ничьи. — Да, но ты гарантируешь, что он ничего опасного не задумал? Против Жданова или Малиновского, например? — Думаю, сейчас он как никогда далек от того, чтобы думать о них. Не волнуйся. Наверное, сегодня-завтра он придет к тебе поговорить. Всё и обсудите. — Да, наверное, ты права, — Катя покачала головой. — Но ты же на него не шпионишь? Это ты можешь сказать? — Точно не шпионю. Будь спокойна. Но я сказала ему, что Коля считает его шантажистом. И путь думает, как с Зорькиным замириться! — Ого! Серьезно? — Да точно! — улыбнулась я. — Так что там у Романа с Кирой? — Да теперь-то уже ничего. И кстати, это их секреты, о которых я тоже никому рассказывать не буду! Даже тебе! — поддела она меня. Вот и молодец, за словом в карман не лезет! — Ну и правильно, Кать, — я одобряюще улыбнулась подруге. — Нечего любопытство раскармливать, а то оно затмит здравый смысл! — Гениальный девиз! — прыснула Катя. — Тань, ты не представляешь, насколько мне легче стало после разговора с Кирой! Да и вчетвером мы вроде тоже всё обговорили. Оказалось, Малиновский написал ту инструкцию… просто, чтобы Жданов форсировал соблазнение меня, а сам Роман Дмитриевич планировал в это время сойтись с Кирой окончательно. Но Жданов наотрез отказался. И меня соблазнять, и Киру отпускать. Но Кира решила иначе, поддержав меня. Просто они ее оба достали в последнее время. Да еще эта драка безобразная… — Ну и хорошо! Больше никаких интриг, спокойно работать будем! — Да уж, я надеюсь!       Все прочие представительницы женсовета тоже пришли не в униформе. Чему очень радовалась Кира. Впрочем, радовались все. Я зашла к Урядову — сегодня он был вполне вежлив, даже, можно сказать, мил. Ну еще бы! Ведь теперь я в его личной иерархии выросла до подруги президента, хоть и на должности секретаря. — Георгий Юрьевич, вы дайте мне задания на сегодня, я по мере выполнения буду вам заносить. Думаю, я сумею совместить. — Да я не сомневаюсь, что вы справитесь. Вас вероятно надо включить в штат уже как секретаря приемной президента… — Не надо пока. Вика же выйдет. Вот когда выйдет, тогда Екатерина Валерьевна и примет окончательное кадровое решение. — Да, все верно. Ну, тогда можете идти пока туда, а ко мне зайдете через полчаса. Будет вам задание! — Хорошо, я подойду, — улыбнулась ему на прощание и вышла. Отправилась в президентский коридор.       В приемной было непривычно тихо. Никто не бегал и не хлопал дверями. Не орал никто. Я заглянула в кабинет — Катя сидела за столом и просматривала какие-то бумаги. — Екатерина Валерьевна, я уже тут. Готова приступить к обязанностям. — Отлично, Танюш, — улыбнулась Катя. — Заходи, записывай…       И она надиктовала мне в блокнот список дел на сегодня. Нормально так, не слабо. Но не конец света, конечно. — Всё поняла. Кофе будешь? — Давай, — она вздохнула. — Мне тут еще долго разгребать… — Так, еще раз, — я прошлась по списку. — В десять совещание директоров, так? — Так! — Милко звать? — Ну а как же? Его касается в первую очередь. И Георгия Юрьевича тоже. — Поняла. Если что — я тут, неподалеку. — Конечно, иди.       Кофе сделала, занесла вместе со стаканом воды, знала, что Катя такое любит. И принялась обзванивать адресатов, указанных в списке. Одним из них значилась Юлиана. Она обещала прибыть к одиннадцати — у Кати как раз закончится совещание. Потом согласовала еще две встречи в банках, туда Катя поедет с Зорькиным. Потом отправилась к Урядову — как раз полчаса прошло.       У него заданий было не так много. В основном сортировка документов. Обычная рутина. Оповестила Георгия и Николая о совещании, забрала с собой папки и вернулась в приемную президента. Оттуда позвонила Амуре, Шуре и Ольге Вячеславовне. Вроде бы всем сказала. Потом копировала материалы, которые передала Катя для совещания.       Без пяти директора начали собираться, я собрала заявки на кофе, принесла его и раздала всем папки с документами. И скромно села с блокнотом рядом с президентским местом.       Ну Милко, конечно, не стеснялся показать свое негативное отношение к Кате. Столько яда было в его словах! Просто поражаюсь терпению Пушкаревой. Разговор зашел о неудачной попытке введения дресс-кода. — Это было ужасно! — страдал Милко. — Они раньше мелькали цветными пятнами, а потом стали одной серой безликой массой, и она так давила на меня! Это гораздо хуже! — Что ж, дресс-код отменен, — сказала Катя. — А если вам не нравится, как они одеваются… — Мне не нравятся как они говорят, как они выглядят, мне не нравится в них всё! — заявил капризный гений. — Значит надо сделать так, чтобы по крайней мере что-то в них вас устраивало? — Это невозможно! Милко всегда будет страдать при виде этих безвкусный куриц!       При этих словах он скосил взгляд на меня и тут же отвел. Ну да, я-то уже нормально одета. Не скажешь, что безвкусно. — Так оденьте их со вкусом, свойственным вам, — неожиданно завернула Катерина. В результате на нее уставились все, не только Милко. — Что ты сказала? — переспросил он. — Милко, вы должны создать для секретарей директоров модную одежду. Так, чтобы и вам глаз не резало, и все, кто приходят в Зималетто, могли видеть, что наша одежда подходит всем. Вы же сами говорили, что ваши платья украшают любых женщин? Вот и продемонстрируйте это на живых примерах! — Я?! Одеть этих куриц? — выпучил глаза Милко. — Да никогда! — Ну, если вам это не по силам… — вздохнула Катя. Это была бомба. Искра в бочке с порохом. Наш гений взорвался. — КОму не по силам? Это Милко не по силам?       Вот так легко и просто наша Катюша взяла его «на слабо». Гениально! Вуканович заявил, что может всё, в том числе и одеть этих безвкусных куриц, и выскочил из зала. — О! Минус один! — весело сказал Малиновский. Они с Ждановым сидели не рядом. А друг напротив друга и демонстративно не пересекались взглядами. Значит, не помирились. Просто взяли паузу. Ну, бывает! — Следующий вопрос административный, — продолжила Катя. — Андрей Павлович, Роман Дмитриевич, вы согласны делить один кабинет в статусе директоров коммерческого отдела? — А у нас есть выбор, Екатерина Валерьевна? — ехидно спросил Жданов. — Есть, Андрей Павлович, — ответил ему Урядов. — У нас есть вакансия в производственном отделе. Начальника отдела разработок и развития производства. Там и офис имеется — отдельный. И я в любой момент могу отдать распоряжение подготовить его для вас. Или для вас, Роман Дмитриевич. — Да нет, спасибо. Нас всё устраивает, — быстро произнес Малиновский. — Ну, по крайней мере меня. — Да, пожалуй, с этой точки зрения всё прекрасно, — кивнул Жданов. — Какие еще будут нововведения, госпожа президент? — Шура в качестве секретаря вас устроит? — спросила Катя, переводя взгляды с Малиновского на Жданова. — Вполне, — отозвался Малиновский. — Прекрасно. Кира Юрьевна… — Я бы хотела сделать своим секретарем Викторию, когда она выйдет с больничного. Я прекрасно понимаю, что с вами она работать не сможет, к тому же вы уже выбрали себе секретаря.       Мне бы и хотелось сказать, что ее брат Вике вряд ли позволит работать, но я промолчала. Не мое дело. Разберутся, наверное. — Всё еще не решено, Кира Юрьевна, — ответила Катя. — Я не против Виктории в качестве моего секретаря. Разве что она сама захочет перейти к вам. — Позвольте, так может быть, я заберу Викторию себе, и это будет просто обмен секретарями? — вставил Урядов. — Может быть. Но пока, до выхода Виктории, всё будет как сейчас. Таня будет помогать и мне, и вам, остальные на прежних местах. А там уточним. — Хорошо, подождем, — легко согласилась Кира. — Кстати, Таня, а вы связывались с Викой? Что с ней? — Она в больнице, Кира Юрьевна. Но вы лучше сами ей позвоните? — Не думаю, что у меня есть на это время, — ледяным тоном ответила она. — Дресс-код для секретарей тоже отменен, — продолжила Катя, сглаживая неловкий момент. — Как и обязательная фиксация отлучек с рабочего места. А вот штрафы за опоздания оставим. — Справедливо! — выкрикнул Урядов. — Давно пора!       И тут Катя перешла к рабочим вопросам. Говорила о том, что необходимо ускорить производство одежды. О том, что новые станки работают не в полную силу. — Я возьму это на свой контроль, если не возражаете, Екатерина Валерьевна, — сказал Жданов. — В конце концов это я их покупал, мне и отвечать. — Хорошо, Андрей Павлович, — отозвалась Пушкарева. — Это и вправду очень важно. Кроме всего прочего у меня есть новая концепция привлечения клиентов…       Да, вот этого не ожидал никто! Хотя казалось бы — всё на поверхности! И наряды для нас, Женсовета, как раз оказались в тему! Наши магазины должны стать демократичными и не рассчитывать только на женщин с идеальными пропорциями. Просто потому, что платежеспособны могут быть и представительницы неформата. И уж точно они хотя стать красивее. Кира активно возражала, но быстро сдалась, когда Зорькин сунул ей их с Катей расчеты. В общем, на этом совещание было окончено. Директора, кроме Зорькина, вымелись из зала, а мы втроем прошли в кабинет президента. — Кать, я у себя… — начала было я, но она остановила меня. — Тань, проходи, садись. Я обещала вам рассказать, что на совете было. Ну вот…       Да, вот уж мы наслушались! Андрей Павлович показал себя во всей красе, как говорится. Да, он назвал Катю предательницей за то, что она вопреки их договоренностям сдала весь план Павлу Олеговичу. И карьеристкой, потому что сумела втереться к Жданову-старшему в доверие и выбить себе должность президента. — И сказал, что сильно ошибся с определением соперника, не подозревал, что пригрел змею под боком, — она криво усмехнулась, завершая рассказ. Но страдания в ее голосе не было, это точно. Значит, перегорела с этой безумной любовью к Жданову. Вот и славно! Я была рада за Катю! — То есть вы теперь с ним на ножах, что ли? И он будет, как Воропаев когда-то его, третировать тебя? — Нет, я не думаю. Андрей Павлович всё-таки заботится больше о компании, чем о собственной карьере… В отличие от Саши! — Ну тебе виднее, ты Жданова лучше знаешь, — я пожала плечами. — Да, знаю. И знаю, о чем говорю, — кивнула Катя. — Пушкарева, — подал голос Зорькин, — у вас с ним точно всё? — Ты сейчас кого имеешь в виду, Коль? — она слегка усмехнулась. — Ну уж не Воропаева так точно, с ним-то вы только фиктивно встречались. — Всё, Коля. У нас с ним абсолютно всё… — с открытой улыбкой сказала она и посмотрела ему в глаза. Зорькин удовлетворенно кивнул, а у меня вот наоборот, сомнения появились. Что-то уж больно уверенно она это сказала! Я просто нутром чуяла какой-то подвох…