Таньжелика

      И мы с Воропаевым вышли. Ох, я на крутой бэхе покатаюсь! Мы-то с Никитой всю жизнь на фордах ездили. Ну и байки у него были, он очень их любил. Первый, как сейчас помню, подарили ему на ближайший после свадьбы день рождения. Скинулись все. То есть мы все по тысяче, а Иван Давыдович — сто тысяч. Практически поровну… — Нам бы надо поговорить, Татьяна Владимировна, — ожидаемо сказал Воропаев по дороге. — Может, заедем куда-нибудь? — Ну уж нет! — возразила я. — А потом Вика узнает, что вас со мной видели. Зачем ей такие переживания? Могу к себе домой пригласить. — Это еще более подозрительно, если следовать вашей логике, — он покачал головой. — Ну да, если так, то конечно. Ладно, везите туда, где мы можем нормально поговорить! — милостиво разрешила ему. — Вот, другое дело! — обрадовался Александр Юрьевич и отвез меня в закрытый клуб. И к моему удивлению там я встретила знакомого тренера из своего фитнес-клуба. А уж как Воропаев удивился! — Вы как с ним знакомы-то? — Так он тренером работает. В моем фитнес-клубе… — А… элитный фитнес-клуб, да? — Ну да. Но мне тогда из-за неудавшейся операции скидку пятьдесят процентов сделали, а деньги у меня были. Вот так как-то. — Да, действительно серьезный подход к своему здоровью, — кивнул он. И мы присели за столик. Есть я не хотела, а вот зеленый чай заказала, его могу пить в любых количествах! — Насчет моей благодарности вы уже знаете, давайте так: если вам потребуется моя помощь, вы можете смело мне об этом сказать, и я помогу. Договорились? — Да, конечно. Не буду зарекаться, помощь может потребоваться любому. Поверьте, я злоупотреблять не буду… — Охотно верю. А Вика с вас пример берет во многом, — он усмехнулся. — Я вел себя с ней… как с обычной охотницей за мужьями. Относился как к меркантильной стерве, прагматичной до мозга костей. А она… первое, что она сказала, когда очнулась в больнице ночью, знаете, что было? «Саша, не волнуйся, я в порядке! Только не волнуйся, ты бледный весь!» Она обо мне заботилась, понимаете? Хотя должна была о себе! — Понимаю, — вздохнула я. — Она же любит вас. — Это ваши выводы или она сама так сказала? — Сказала. Но мои наблюдения это подтверждают. — Какие наблюдения? — Ревела в туалете, когда вас с Катей в первый раз увидела. — Черт… Надо было просто поговорить с ней тогда — и всё! После того ее звонка… — Она обиделась очень. — Да на что? — Ну вы помните, вы пришли позлорадствовать к Андрею Павловичу… — Из-за этого?! — недоуменно спросил он. — Ну я так полагаю, что Вика к тому времени уже была беременна, возможно, чересчур эмоционально все воспринимала. Но и мне тогда показалось, что вам на нее глубоко наплевать. — Да что я такого сказал-то?! — Она сказала, что зачем вы раздразнили Жданова, ведь он будет на нее сейчас орать… — начала я. Воропаев застыл, глядя на меня, потом хлопнул себя рукой по лбу. - А вы сказали, что ее тут никто не держит, что-то вроде того. — Точно! Не удержался от грубости… Но я же пошутил тогда! Это не имело никакой связи с нашими с ней отношениями! — Ну вот. А Вика не отделяла одно от другого. Она и до этого говорила, что чувствует, что уже вам надоела и что вы просто ее терпите. Так что она просто получила очередное подтверждение. — Я вообще не думал, что она это так воспримет. Если честно, это действительно была шутка. Да и Кира бы не позволила ее уволить. Вика потом позвонила и сказала, что мы расстаёмся. Мне бы в тот момент настоять на разговоре, чтобы всё выяснить, но я... просто решил… что она нашла кого-то более перспективного. Она же замуж хотела и не скрывала этого, а я ее всегда осаживал, говорил, что только секс и не афишировать. Потому и наговорил ей… всего… И про вас тоже… — Да ладно. Мы все равно остались подругами в итоге, — улыбнулась я. — Это тоже только ваша заслуга. Вы проделали большую работу. И не только над собой. — Да ничего я не делала. Все само как-то. Я просто если могу помочь и человек не против — то помогаю. — Вот-вот. Альтруизм заразен, это я знаю… — он усмехнулся. — И поэтому вы решили помочь Кате отомстить Жданову?       На этот раз он рассмеялся и даже погрозил мне пальцем. Но потом махнул рукой, видимо, решившись рассказать и об этом эпизоде. Ну а мне оставалось только слушать и складывать частички паззла в своей голове. Всё-таки Воропаев — очень интересная и многогранная личность! — Ну, для начала я начал собирать о ней информацию уже довольно задолго до этого случая. И про залог знал, и про «Никамоду». Адрес Зорькина было нетрудно найти, вот я и пришел к нему. Оказалось — чудесный источник информации! — Воропаев криво улыбнулся. — Но не будем о нем! — Да, давайте о нем не будем, — согласилась я. — Давайте о Вике! — Да, о ней, — он вздохнул. — Сейчас я думаю, что все эти перемены безусловно к лучшему, — продолжил он высказываться. — Наверное, я просто долго не мог поверить, что она настолько изменилась. Раньше ведь с ней вообще было невозможно разговаривать. Манерность, высокомерие, не оправданное ни воспитанием, ни статусом , безапелляционность суждений о вещах, в которых в принципе не разбирается. Грубость, даже хамство. А теперь… теперь все не так. Как будто вообще другой человек! — Но и вы ведь тоже изменились, правда? — заметила я. — Где снобизм и презрение к окружающим? Вот пару месяцев назад смогли бы вот так запросто общаться о личном с простой секретаршей из женсовета? — Ну вот так запросто — наверное нет. Вы правы. А ведь всё началось после того нашего разговора на ресепшне. Как вы тогда сказали? Сильный великодушно прощает, а слабый мелочно мстит? В самую точку попали. Не захотел самому себе казаться мелочным. Да и против секса ничего не имел... — Он улыбнулся по-доброму. Значит, всё хорошо с ним! — А я по вашей мимике догадалась, что Вика с той беременностью и вас, как Малиновского, за нос водила, - сказала я. - Просто пожалела её. Ведь если с Романом они просто поорали друг на друга — и всё, то вы бы её просто размазали морально. А Вика, несмотря не все ее грешки, даже на тот момент такого не заслуживала… — Да. Я бы ее не пожалел, если бы не тот разговор, — просто сказал Воропаев. — Но я рад, что все так сложилось. Наверное, мы обе с ней были в состоянии аффекта, и оба приняли новые отношения. Хорошо все получилось. Мне надо было раньше сказать ей, как сильно она мне нужна. Не было бы и этой дурацкой размолвки… — Расценивайте это как испытание чувств. Вика, кстати, пыталась искать себе кого-то на замену, но даже не приступила. Как-то затащила меня в бар, говорит, пошли с парнями знакомиться. Но вместо этого всех отшивала, причем в грубой форме. А еще ей Амура гадала. И карты показали, что тот, кто ее любит, рядом, но она следует за ложными убеждениями, а потому не может принять правду. Как-то так. — Значит, ее карты в очередной раз не соврали. — Говорят, никогда не врут. — Если хотите у меня что-то спросить — спрашивайте, — кивнул Воропаев. — У меня сегодня вечер откровений, как видите. — А, ну тогда не сердитесь, если что, - я приступила я к сбору информации. — Чем вы шантажировали Киру Юрьевну, чтобы она протащила этот приказ о дресс-коде? — Есть хоть что-то, чего вы не знаете? — он рассмеялся. — Ну правда?! — Наверное, многое. Но я не настаиваю на ответе… — Так может, он вам и так известен? — Есть предположение. — Ну-ка? — Вы узнали о том, что она встречается с Малиновским… — Ха! Выходит, для этого не надо было приходить к ней домой и застать их обоих врасплох! — он совсем развеселился. — Когда они вернулись из Праги, от них прямо искрило! А сегодня Малиновский подрался со Ждановым. И Андрей Павлович называл Романа Дмитриевича предателем. А Роман Дмитриевич ему ответил, что у идиота все вокруг предатели…       Смех Воропаева перерос во всхлипывания. Он не мог остановиться, даже слёзы на глазах выступили! Я прихлебнула чай, пережидая этот приступ безудержного веселья. — Сегодня просто день подарков какой-то! Значит, признались? Вряд ли бы он сам догадался. — Ну да. Мне тоже так показалось. Но потом их разняли, и они вчетвером с Катей и Кирой Юрьевной поговорили в конференц-зале. Катя мне сказала, что приняли решение, пока компания из кризиса не выйдет, забыть о личной жизни в ее стенах. — А вы, выходит, и про Катю с Андреем знаете? — Ну мы же с Викой ее откачивали, когда она в обморок грохнулась. Она ж тогда инструкцию эту идиотскую прочитала, а потом Жданов на нее еще и наорал, что она Кабаеву до его прихода не сумела задержать. — То есть вы читали сей опус? — Кусочек, из сумки у Кати выпало, пока она в отключке была. А Вика и того не знает. — А Катю я, по вашему мнению, тоже шантажировал? — он спрашивал с любопытством. — Скорее воспользовались ее психологическим состоянием в больнице, чтобы уговорить отомстить таким образом Андрею Павловичу. — Ну да, все верно. Такой шанс сделать Андрюше неприятно я не мог упустить. Но пришлось потом немного надавить на Екатерину Валерьевну, потому что вернувшись из больницы домой, она уже передумала. Хотела просто уволиться, написав доверенность на «Никамоду» на меня. Тоже шанс отомстить неплохой был бы, но в этом случае весь негатив пошел бы на Катерину. А этого я не мог допустить. — И только я посмотрела на него удивленными глазами, дескать, вот ты какой, на самом деле благородный северный олень, как он поспешил развеять это мнение. — Нет, не из благородных побуждений, благородства во мне ноль, голый расчет. Если бы ее обвинили, она могла просто отозвать иск, таким образом утопив нас всех. — Да вряд ли. Катя привязана к «Зималетто», она бы не стала так делать! — возмутилась я. — Ну мало ли? — он покачал головой. — Хотя я не сомневаюсь в порядочности Пушкарёвой, у меня есть один небольшой вопрос. Откуда вы знаете, что такое «Никамода»?       Он уставился на меня с усмешкой, и я поняла, к чему вообще был начат весь этот разговор: Александр Юрьевич желал знать, насколько я глубоко в самой важной теме. О ситуации в компании. — Могу себе представить, что вы сейчас уже надумали! — отозвалась я. — Но всё не так страшно, поверьте. Я не шпион конкурентов. Просто читаю иногда «Экономический вестник», — отозвалась я. — Какое облегчение! — скептически отозвался Воропаев и фыркнул. - А для чего вы его читаете? Развелись и от нечего делать решили вникнуть в дела компании? Или вы успели приобрести с десяток акций «Зималетто» и теперь печётесь о состоянии своей собственности? — Ну, ладно, признание на признание, Александр Юрьевич, — я усмехнулась. Вот ведь въедливый какой! — У меня есть другая работа. Я журналист. Просто увлекалась в свое время, а потом замуж вышла, не до того стало. Заскучала и решила написать несколько статей. Статьи понравились, меня оформили внештатным сотрудником в «Модные перспективы». Разумеется, инкогнито. Плюс глянец тоже берет мои опусы. Даже по деньгам неплохо получается. Так что приходится и тему финансов поднимать, чего уж там. — То есть вы творите не под своим именем? — Ну да. Сейчас еще поржете. Мой псевдоним Жуффи.       И он действительно заржал. Но ржал недолго! — О, черт! Простите! — Да не за что! Я тоже выбирала то, что подходит сейчас, с расчётом, что похудею быстро и никто не догадается! — Ага! Гениальный план! — он продолжал потешаться. Видно совсем хорошо мужику после перенесённого стресса стало! — А то! — важно кивнула ему и прихлебнула еще чаю. — Теперь и вы знаете мою тайну! — Уверен, не только я. — Павел Олегович, Катя, Зорькин, Света. Света — мой агент, если что. — Разумно, разумно. Что ж, это все объясняет. Вы узнали о «Никамоде» и залоге самостоятельно? — Ну да. Но поскольку Катюшку я отлично знаю, то сразу была уверена, что всё будет хорошо. — И у вас не было поползновений передать информацию Павлу Олеговичу? Или, например, мне? — Никаких! Кате только сказала, что знаю, а там уже и до Павла Олеговича дошло. — Ну что ж, это тоже разумно. Так я не спросил главного: как решился кадровый вопрос сегодня? — Как вы рекомендовали, так и решился, — просто ответила я. — Катю назначили и.о. президента. Этому вообще никто не был рад, кроме Павла Олеговича и девочек. — А сама Катя? — Не слишком. Но утряслось. Она Зорькина финдиректором сделала. — Опять этот Зорькин! Но это назначение пойдёт на пользу компании. Я с ним несколько раз беседовал, разумеется, в тайне от Кати, так что знаю, о чём говорю. Правда, у меня сложилось впечатление, что он на меня зло затаил. Не знаете, за что? — Ну, по его словам, вы шантажировали его. Тем, что если он не расскажет вам, какие у Кати любимые цветы, то вы их двоих под суд отдадите. — Ага… — Воропаев слегка завис, я усмехнулась. — Что, вы сейчас пошутили? — Вообще он говорил серьёзно. Но у страха глаза велики. Даже Катя ему не слишком поверила… — У меня к Кате нет никаких претензий. Ничего плохого я ей не делал и не собирался! — возмутился Александр Юрьевич. — А простимулировать, чтоб не мямлил, а сказал по существу, иной раз полезно! — Александр Юрьевич, вы поймите! Человек в стрессе! У него подруга в больнице, а вы тут приходите и чего-то требуете. При том, что до этого ваше отношение к Кате, мягко говоря, хорошим нельзя было назвать. — Это еще почему? Я всего лишь предлагал ей сотрудничество! Ещё в «Зималетто»! — Ага, вежливо и обходительно, ни разу не угрожая и не запугивая, как вы это умеете… — Вы серьёзно? То есть они оба не в состоянии отделить зерна от плевел? И понять, где грань между презрением и уважением к ней как к профессионалу? — Никакой профессионал добровольно не согласится работать с тем, кто угрожает. Неужели для вас не очевиден столь элементарный факт? — я специально скопировала его тон. Может, и дойдёт до Александра Юрьевича, что так дела не делаются… — То есть они оба воспринимали меня, как врага, что ли? — он скривился. — Ну а вы как хотели? То, что Жданов потерял уважение в их глазах, не означает, что вы автоматически набрали очки. Вы угрожали Кате в разговоре с ним. И у Коли были все основания считать, что вы желали ей плохого. Или вы объявили Зорькину, что намерены поддержать ее в трудный момент, помочь справиться с ситуацией?.. — Сначала я просто сказал, что мне нужно знать, в какой больнице она находится и какие цветы предпочитает, а он резко в отказ... Вот же черт… Он, что, подумал, что я намереваюсь добить ее там? Да с какой стати-то?! Мой вопрос означал, что я просто хочу навестить ее и пожелать скорейшего выздоровления! — Он — ее лучший друг с детства. Почти брат. Ваше прежнее отношение к Кате ему было известно. Что он еще мог подумать, с учетом того, что и времени на раздумья у него не было? - Ясно. Но поверьте, я не хотел конфликта. Меня взбесило, что он не желает сказать мне такие элементарные вещи, вот и надавил... слегка... Но у меня и в мыслях не было причинить вред Кате и ее семье. Никогда!       Он сидел нахмурившись. Неужели дошло? И спросил: — Она с самого начала боялась, что я… ну не знаю, отыграться на ней, воспользовавшись ее слабостью? Потому и запретила Зорькину и наверное родителям говорить, где она лежит? — Думаю, Катя этого ожидала, потому что она до этого была на стороне вашего врага. И уж простите, но ваша вражда с Андреем Павловичем выглядела непримиримой. Для Кати. А тут вы такой с ромашками. — Так это же настроило ее на нужный лад! Ромашка — она вообще успокаивает. И в живом, и в сушеном виде, между прочим! — сейчас он говорил несколько обиженно. — Так я ничего не говорю, с Катей ваша тактика была правильной. Вы же и сами понимали, что явись вы к ней просто так, она даже в обморочном состоянии не стала бы вас слушать. Родители бы вам точно ничего бы не сказали. И вы выбрали самый эффективный вариант. — Если бы я не надавил на Зорькина, он бы тоже мне ничего не сказал! — поморщился Воропаев. — А надо было торопиться! Просто я подумал, что мои дальнейшие поступки как-то сгладят первое впечатление… — Он молчал об этом впечатлении до того момента, когда Катя позвонила Павлу Олеговичу. Только после сказал. — Да плевать уже! — раздражённо мотнул головой Воропаев. — Посоветуете, что делать? Ссориться с Зорькиным я не собирался. — Ну поговорите с ним. Вика, кстати, собиралась с ним замутить, но не срослось. Так, пару раз по телефону поболтали — и всё. — Он в курсе о нас? — Нет. Она просто ему нравится еще с лета, — я пожала плечами. — Катя рассказывала. Да и очевидно это со стороны. Но он на нее все равно не произвел впечатления. А виделись они на дне рождения Кати. — А как Вика попала на день рождения к Кате? — на лицо Воропаева наползла улыбка. — Они, что, давно дружат? — Так Жданов приехал поздравить, а Кира Юрьевна с Викой следили за ним. Вот и выследили. Но всё было чинно: они пришли, наговорили кучу красивых слов и забрали Андрея Павловича. — Ага! И что-то мне подсказывает, что такой красивый выход подсказали вы, а то Кира бы скорее скандал устроила, чем расщедрилась на поздравления! — Ну вы же по себе знаете, что людям свойственно меняться? — усмехнулась я. — Но об этом я с вами говорить не буду! — Да больно надо! — он ухмыльнулся. — Вы и так сказали гораздо больше, чем я хотел узнать! — Так ничего особо секретного я не сказала, зато у меня пара паззлов сошлась… — О как! Я-то думал, что это я получил информатора, а оказывается вы та ещё… разведчица! — хохотнул Воропаев. — В общем, с Катей и с Колей поговорите, ладно? Катя, если что, на вас зла не держит. Наоборот, очень вам благодарна и ценит то, что вы для нее сделали. — Это она так сказала? И даже после того, как Зорькин рассказал ей про шантаж? — удивился он. — Она тогда сказала, что вы часто говорите плохие вещи, но ничего совсем уж плохого не делали. Последнее дословно. — Ну да. Только не совсем плохое, — он усмехнулся. Устало как-то. — Выходит, Зорькин считает меня шантажистом, а Катя — не совсем шантажистом? Наверное, мне надо было сразу рассказать Павлу Олеговичу о том, что я узнал, да? Вы-то как считаете? — Вам надо было убедить это сделать Катю, — я вздохнула. — Вы же понимаете, что она не в себе была, когда лежала в больнице, и могли предположить, что с ее умом она, как только успокоится, быстро разберётся, что к чему, и найдёт способ соскочить. На что вы вообще рассчитывали? — Ну хоть несколько дней Андрюша помучался неизвестностью… — он ухмыльнулся, но злорадства в этом не было, как мне показалось. — Но кажется, вы и сами дали Пушкаревой нужный совет? — Скажем так, поддержала её в стремлении рассказать всё Павлу Олеговичу. Сама она до этого дошла. — Да, поговорю с ней. Завтра или нет. Хотя надо завтра. Поздравить с вступлением в должность. — Вот-вот. — А с Зорькиным как быть? Тем более если ему нравится Вика… — Не знаю. Об этом вам лучше как раз Катю спросить. И про Вику ей тоже бы рассказать. А я Зорькина плохо знаю, так что вряд ли могу что-то посоветовать. — Ладно, попробую завтра явиться в «Зималетто». На свой страх и риск. — Павел Олегович хотел с вами поговорить ещё. Он нам с Катей сегодня сказал. — Вам с Катей? — он снова удивился. — Нет, я понимаю, он делился планами с Пушкарёвой как с президентом, но вы-то за что удостоились высочайшего доверия? — Версия, что я для него интересный собеседник, не прокатит? — с надеждой спросила я. — А сами-то как думаете? — Воропаев ответил с ухмылкой. — Он прочитал мои статьи и сказал, что они интересны и приносят пользу нашей компании. — А, то есть статьи всё-таки есть? И они реально ваши? — ехидно спросил он. — Ну да, реально мои. Но вы можете попробовать проверить. — Покажете мне черновик, и… — Угу, держите карман шире. Это моя интеллектуальная собственность. С какой стати я вам буду ее показывать, пока она не защищена авторским правом? — фыркнула я. — Ой, да больно нужна мне ваша интеллектуальная собственность! — презрительно скривился Воропаев и хитро усмехнулся. — Наверняка желтая пресса, бульварное чтиво! — Точно, — серьезно кивнула я. Вот гад — специально провоцирует на раскрытие информации! Ха! Не на ту напал! — Только для тех, кто знает в этом толк. Зорькину вот понравилось, ну а вам читать не обязательно… — Язва! — оскалился он в хищной улыбке. Потом продолжил уже серьезно. — Я рад, что у Вики такая подруга. Она, конечно, и сама себя в обиду не дает, но вместе вы горы свернёте. — Оно нам не надо. Отвезите меня домой, пожалуйста? — Вы же не обиделись на меня? — озабоченно спросил он. — Нисколько. У нас тут с вами практически дружеская пикировка получилась. Я взбодрилась, но спать все равно хочется… — А я сегодня на работу забил, у Вики выспался. В соседней палате, благо пустая была. Были бы деньги, как говорится. — Вот и хорошо, что отдохнули. Но спать лучше ночью. Так наши человеческие организмы устроены… — А вы — адептка здорового образа жизни, да? — Да. И мне пора спать. И вам тоже. — Даже не буду спорить…       Больше мы о серьезных вещах не говорили. Я допила чай, он выпил кофе, и мы поехали. Спала я без задних ног, как говорится.