***
Десять часов. Холодная ночь. Кюбин ещё не дома, на звонки не отвечает. Пока Гонук пытался дозвониться до пропащего, Рики не находил себе места из-за беспокойства. То он в очередной раз обходил диван, то тяжело вздыхал и все время перемещался в прихожую с надеждой увидеть его в дверном глазке. С каждым новым гудком их беспокойство росло. Мало того, что Кюбин не выходил на связь, так ещё и Юджин не отвечал. В голову Рики начали заплывать не самые приятные мысли: — А что, если с ним что-то случилось? Может в полицию обратимся? А вдруг… — не успел он договорить, как Гонук его остановил. — Рики, не надо, не думай об этом, он в порядке, я уверен. Давай ещё чуть-чуть подождем, хорошо? — однако Гонука уже не слушали. Рики снова подошёл к двери и на этот раз открыл её, собираясь ждать в подъезде. Только вот делать этого не пришлось, ведь когда Рики распахнул дверь, на него чуть не упал Кюбин, который, судя по всему уже собирался её открыть, но не успел. Он виновато застыл на месте, держась за ручку и смотря снизу вверх, начал извиняться: — Ох, прости, мой телефон он. Ай! Рики! — его сильно ударили кулаком по руке, но после тут же заключили в объятия. — Кимгю, ты придурок, я же переживал, чёрт тебя дери! — на лице Кюбина появилась теплая улыбка, он медленно положил одну свою руку на спину Рики, а вторую на его талию и прижал к себе. — Мой телефон, просто, разрядился, мы заигрались слегка, ещё раз прости. Я не думал, что ты будешь так сильно переживать, — Рики ничего не ответил, лишь молча сжал край кофты Бина и зарылся лицом в его плечо, испортив свою причёску. Он не мог думать ни о чём кроме того, что хочет остаться в такой позе подольше. Кюбина же это немного смутило, заставляя неловко забегать глазами по Рики. На щеках выступил легкий румянец, а руки начали потеть. Необычное поведение друга, казалось, вывело из строя весь организм. «Что со мной такое, почему меня так смущают его объятья?» Однако в этой квартире они были не одни. Гонуку пришлось прервать их тёплое времяпровождение: — Кхм, Кюбин, мы действительно очень сильно переживали, не забывай следить за зарядкой и временем хорошо? — он скрестил руки на груди, довольно улыбаясь, честно говоря, это было самое очаровательное из увиденного им за весь день. — А, да, ещё раз простите, но ничего не случилось же… — и вот, его снова ударил Рики по затылку, все еще продолжая обнимать другой рукой. — Ничего не случилось? Да я чуть с ума не сошел! — Кюбин начал активно тереть затылок. — Ай! Ладно, ладно, я не прав, но необязательно было так сильно бить, — за что ему влетело по той же руке. — Подожди пожалуйста, Гонук, я убью его, а потом ты добавишь, — от услышанного глаза Кюбина стали как два огромных яблока, а его возмущённый тон и попытка защитится, встав в боевую позу, вызвали смех у друзей — Эй! В смысле? Я не согласен! Не надо меня бить! «Он такой милый» — неожиданно всплыло в голове Рики, но, даже осознав свою мысль, он не стал останавливать себя и пытаться отрицать то, что действительно считает Кюбина милым.***
Наконец-то настал день, когда в гости должен был заглянуть Мэттью. Гонук не выходил из дома весь день, не спал почти всю ночь, но всё равно встал в шесть утра и начал генеральную уборку, приготовил еды, и заранее поставил чайник. Только после того, как он повторил каждое действие по четыре раза, Гонук смог спокойно сесть на диван. Однако тревожность никуда не уходила. Он действительно сильно нервничал, будто впервые приглашал к себе своего хёна. Пытаясь хоть как-то успокоиться, Гонук прислонился к спинке и, сложив руки на груди, откинул голову назад, прикрывая глаза. Он почти заснул, как вдруг над его головой послышался довольно знакомый голос, только вот из-за сонного состояния определить его владельца было сложно: — Ого, тут так чисто, ждёшь кого-то очень важного для тебя? — Да, не представляешь насколько он важен для меня. — Ха-ха, а в лицо бы ты мне такое точно не сказал, черепашка, — услышав прозвище, Гонук открыл глаза и резко поднял голову из-за чего столкнулся со лбом «таинственного незнакомца». — Мэттью-хён? Прости, тебе сильно больно? — он поспешно начал трогать голову пострадавшего, взобравшись коленями на диван. Сам Мэттью не успел поморщиться от боли, как занервничавший Гонук рассмешил его. Медленно опустив руки своего младшего, он приблизился к лицу напротив и хитро заулыбался, рассматривая появляющиеся на нём эмоции. — Ты очень забавный. Мне, правда, совсем не больно, но, если хочешь, можешь поцеловать пару раз, чтобы это место не болело, — Гонук, не выдавая своих настоящих эмоций, просто отодвинул от себя его лицо и пригласил к кухонному столу. На что старший обиженно надул губы, но послушался. Пока Тью веселился, Гонук не мог успокоить своё разбушевавшееся сердце. И так всегда. Для него это что-то вроде стиля общения, а вот Гонуку приходится несладко. Когда твой любимый человек так близко, постоянно шутит подобным образом и так мил с тобой, надо иметь титаническую выдержку, чтобы суметь сдержаться и не натворить глупостей. Например, не повалить прямо на этот же диван и не расцеловать не только лоб, но и всё его тело, начиная с мускул на руках, заканчивая пятками. Это лишь малая часть того, о чем он думал. «Хён, за что ты так со мной? Ты понимаешь, что со мной наедине ты в опасности?» Усевшись за стол и довольно сложив руки на нём, Мэттью поднял вилку и ложку в воздух, показывая всем видом, что ждёт еды: — Ну, что ж, давай, я жду самой вкусной еды на планете Земля от самого Пак Гонука! — Да ладно тебе, хён, ты так говоришь, даже когда я готовлю что-то очень простое, — Гонуки положил первую тарелку с едой перед ним, а затем вторую и третью, на четвертом блюде Мэттью остановил его, ошарашено смотря на то, сколько всего было приготовлено. — Ты уверен, что я смогу это все съесть?.. — на что тот усмехнулся. — Разве вкусной еды бывает много? Тебе придется съесть это всё, иначе я подумаю, что я плохо готовлю и расстроюсь, — маленький манипулятор изобразил грустное выражение лица. Они закончили есть, Мэттью всё-таки пришлось опустошить все тарелки, ведь Гонук оказался настойчивее, чем он ожидал. Переводя своё дыхание, Ухён почти что разлёгся на стуле, пока за ним прибирали. — Черепашка, у меня на лице что-то осталось? — спросил он, и указал на щёку в крошках. — Нет уж, я не буду убирать крошки с твоего лица как какой-то актёры из мелодрамы, — Гонук посмотрел на него пару секунд и продолжил прибираться. — Я даже не думал об этом… Но раз ты сам предложил, то вперёд, убирай. — Да ни за что! — Ты не мужчина, раз отказываешься от своих слов! — Так я ничего и не обещал! — Пак Гонук! А ну быстро убрал крошки с моего лица! — серьезным тоном произнёс Мэттью и, нахмурившись, скрестил руки на груди, словно главнокомандующий батальона. Наступила гробовая тишина, она держалась пару секунд и тут же исчезла, как только парни начали смеяться в голос, не сдерживая звуки, которые у них выходили из-за переизбытка эмоций. Мэттью чуть не упал со стула, а Гонук крепко ухватился за стол. Успокоиться они смогли не сразу. И все-таки, когда он действительно начал протирать щеки, вновь настала тишина. Мэттью так внимательно смотрел на то, как Гонуки сделал это за пару лёгких движений, словно изучая его. После тот вернулся к своим делам, а точнее, к мытью посуды, только теперь с широкой улыбкой и ярко выраженным румянцем на щеках, на этот раз скрыть их у парня не получилось. Намыливая тарелки, он тихо бурчал себе под нос: «И вот почему я так веду себя рядом с тобой?»