Последнему выжившему приготовиться: бомба замедленного действия.

— Тэ, у вас все в порядке? Мы еле оторвались. Не могу связаться с Чонгуком. Приём. Ким жмет боковую кнопку на рации. — Да, мы в полном порядке. Как ребята? Приём, — младший облокачивается на гриву лошади, чувствуя в себе потребность переложить тяжесть тревоги на животное хотя бы немного. — Без жертв. Пересекли границу провинции Канвондо, немного заляжем на дно. Вы где сейчас? Приём. Чимин оборачивается на Мина, что снова спал беспробудно на его спине. Тот выглядит таким выжатым, что даже как-то будить не хочется. А еще его повязка на голове кровоточила — кажется, рана открылась в разгаре погони. — Ч-чёрт… — Пак толкает парня локтем, надеясь разбудить. — Только не умирай, не смей, идиот… — Мы все еще в лесу, ищем пристанище. Чонгук отвел хвост куда-то в сторону, тоже не могу с ним связаться. Приём, — Тэхён глубоко вздыхает, мечась в потоке своих тревожных мыслей. — Вы что, разделились? Совсем ебанулись? Я выезжаю на поиски. Держитесь на связи. — Что? Нет-нет, Хосок, все нормально! — Ким дергается в недоумении. — Не надо за нами идти, мы в полном порядке! Хосок! Но генерал не отдает обратный сигнал. И куда он собрался выезжать, если даже Тэхён толком не знал где они сейчас… — Вставай, блять, Мин… — Чимин все пытается разбудить Юнги, конкретно паникуя, — да я тебя самого убью, если ты мне тут умрешь, придурок! Тэхён меняет частоту на рации, снова нажимая кнопку связи. — Чонгук, мать твою, если ты сейчас же не ответишь мне, то я сам за тобой приеду, я клянусь. Приём, — Ким уже не знает куда себя деть, отчего сгорает от тревоги и напряжения уже как пару долгих затяжных минут. — Чим, поставь ему два пальца на шею, проверь пульс. Пак слегка отталкивает Юнги от себя, выискивая на ощупь что-то подобие пульса — он ведь даже не знал где его надо щупать. Со стороны слышатся какие-то шорохи деревьев в глухой чаще. Хочется верить, что это всего лишь животные, потому что Тэхён итак сходил с ума от паранойи. Снег падал сухими большими хлопьями, тихонько касаясь кончиков краснеющих на холоде ушей, прядок смольных волос, плеч и гривы лошадей. Ветра не было совсем. Так тихо, что аж стремно. — Блять, да где этот чертов пульс… — Чимин все щупал шею Юнги в районе челюсти, чуть ли не заходясь в истерике. Ему вообще кажется, что тот уже умер, отчего трясло внутри так сильно. Ким напрягается, вкрадчиво косясь по сторонам — только заснеженные просторы, не более. Лошади стояли на месте, выпуская пар из носа и шевеля ушами. Ощущение, что они тоже были чем-то озабочены, потому что каждая морда также разглядывает окрестности на признак чего-то подозрительного. Уж если лошади чувствуют проблему, то Тэхён не мог не чувствовать тоже самое. Не спадает ощущение, что за ними снова кто-то наблюдает. — Тихо, Чим, заткнись на пару минут, — Тэхён стягивает с плеча лук. Даже на правах паники Пак чувствует тоже самое ощущение, что было в тот день, когда они ехали по лесу в гости к Возничим — была такая же напряженная атмосфера. Только вот самое страшное, что они до сих пор находились в лесу, а под боком не было места, чтобы залезть в укрытие. Только какое-никакое самообладание, две лошади, стрелок с трясущимися руками и два дурака, что были не в состоянии стрелять. Смешно и грустно. Тэхён слегка давит стременем по бокам коня, заставляя того двинуться с места, и цокает языком, привлекая за собой Геру. Путь в любом случае надо продолжать, как бы страшно не было. Запрягая стрелу в тетиву, Ким оглядывается по сторонам в надежде, что за ними нет хвоста. Пусть Гончие уже успели отстать, но мысль, что в лесах помимо них может быть кто-то еще, не покидала его. Все-таки, они даже никогда не были здесь, чтобы знать наверняка. Копыта перебирают ветки под ногами, двигаясь вперед, дыхание спирает от страха, пальцы ковыряют оперение стрелы. Сердцебиение бьет по ушам. — Тэ, он весь бледный, что мне делать, — Чимин продолжает хлопать Юнги по щекам, но тот просто не двигался. Казалось, его лицо бледнело с каждой секундой все больше, отчего Пак уже просто рыдал на месте, кусая язык, чтобы не заорать от паники. — Достань у меня в боковом кармане нашатырь, под нос ему подставь, — Тэхён продолжает всматриваться по сторонам, напряженно сжимая челюсть. Пак дрожащими руками тянется к карману рюкзака старшего, судорожно ковыряясь — его так трясло, что пальцы путались друг с другом. Наконец вытаскивая маленький бутылек с бодягой, Чимин откупоривает пробку, хватая Мина за плечо, и подносит к ноздрям, надеясь наконец увидеть хоть какую-то реакцию. И Юнги дергается, морщась в полудреме. — Г-господи, ну ты и дурак, — Пак затыкает пробку обратно, кидая бутылек в карман своей куртки, — ахуел что ли так пугать… — Чшш, — шипит Тэхён, нахмуриваясь в напряжении, и переходит на шепот, — держи его хорошенько, иначе свалится. — Тэ, ему надо прилечь. Совсем еле двигается, — Чимин тянет Мина за руки на себя, цепляя себе за талию. Ким молчит, стараясь сфокусироваться. Одновременно волноваться за Юнги и смотреть по сторонам он точно не мог, так что пытался отвлечься на что-то одно. У Мина была потеря крови, не более, но это было чревато остановкой сердца, так что ему действительно требовался отдых. И повязку было не сменить сейчас, потому что они все еще ехали на лошадях, не предпринимая попытки слезть. Казалось, они тут втроем точно загнутся в холодом лесу, потому что защищать тыл встрял Тэхён, который должен был вообще-то оказывать первую помощь. Чимин в очередной раз чувствовал себя бесполезным, потому что понимал, что не то что стрелять не умел, но и обрабатывать раны банально не знал чем. Паршивый осадок на груди. Вдох. Тэхён старается успокоить рваное дыхание. Ощущение чьего-то присутствия постепенно сходило, но тревожность не покидала тело. Хотелось думать, что Ким себе просто надумал, что здесь тоже кто-то есть, не более. Выдох. Пальцы снимают стрелу с тетивы, скидывая ее обратно в колчан. Вдох. Лук снова складывается за спину. Выдох. Ломается ветка сбоку. Ким дергает головой на звук. Вдох. Стрела со свистом вонзается в паре сантиметров от носа прямо в ствол дерева. Тэхён замирает на месте, сглатывая болючий ком в горле. Он был прав. В лесу действительно кто-то есть. — Держись! — Тэхён лязгает поводьями, что есть силы давя стременем по коню. Лошади ускоряются в быстром темпе, срываясь на галоп. Как же рвало легкие от холодного воздуха, а в ушах больно свистело от непрекращающегося потока ветра. Казалось, после сегодняшнего они все заработают отит и пневмонию и слягут, если, конечно, не получат по стреле в висок. — Это не похоже на Гончих, — Чимин все пытается держать Мина за руки, сцепившись меж сухих пальцев своими поверх его ладоней, чтобы тот не свалился. И он даже не успевал думать о том как это выглядит, а об остальном и говорить не стоило. — Знаю! — Тэхён вжимается в гриву своей лошади, смотря на дорогу. Глаза рефлекторно щурились в попытке перекрыть слизистую от холода. Пак оборачивается назад, рассматривая силуэты каких-то фигур за деревьями. Хотелось надеяться, что у них не найдется всадников на лошадях, иначе… Выдох. Чимин отшатывается от свиста стрелы над ухом, и рефлекторно переводит взгляд в ту сторону, замечая скачущего с ними почти вровень в нескольких метрах всадника со стрелком в седле. Тот натягивает очередную стрелу в тетиву достаточно старомодного вида лука. Отшельники. Пак в ужасе расширяет глаза: — Пригнись! Тэхён снова вжимается в гриву собственной лошади, слыша над ухом свист стрелы, разрезающей холодный воздух. Только бы не прилетело в висок, только бы не прилетело в висок… Пак не знает что делать, потому что противники не отставали совсем, а Тэхён не мог стрелять и одновременно вести. У Чимина была только пара свободных рук и раздор фантазии, чтобы хоть что-то сделать, а все остальное, что его беспокоило до этого момента, было уже просто неважно. Голова была озабочена только тем, чтобы прекратить весь этот ужас и остаться в живых. Пальцы тянутся назад к бедрам Мина, стараясь нащупать что-нибудь, но щеки только краснели, когда руки проходились по чужой одежде. Хотелось надеяться, что тот этого не чувствует, пока отсыпается. — Родной, ты слышишь меня? Приём, — слышится сбоку. Ким аж спохватывается судорожно снимать рацию с боковины рюкзака, заледенелыми пальцами нажимая кнопку. — Какого черта ты не брал трубку, говнюк! Я думал, что ты умер! — Выпаляет он в прибор на выдохе, минуя стрелу над головой со свистом, и рефлекторно прижимается к лошади вновь. Чимин наконец нащупывает кобуру Мина, принимаясь вслепую вытаскивать оттуда глок одной рукой. Только бы не выронить его на ходу случайно… — Опять меня хоронишь? Я же обещал, что все будет хорошо, — теплый смех, — Что у тебя там за суета, вы что, все еще куда-то мчитесь? Кто с вами? Приём. — Да ерунда, всего-лишь наткнулись на отшельников, — Тэхён косится на заводящего новую стрелу в оружие противника сбоку. Пак успешно достает пистолет, растерянно перебирая его в руках. Что-то он, конечно, смыслил в его строении, но так и не понимал как им пользоваться. Единственное, что он знал точно, что надо направить, откинуть этот движок с названием «затвор», кажется, и нажать на курок, что он и делает, отводя пистолет в сторону всадника рядом, и зажмуривается, предвещая выстрел. Но это не работает, тогда Чимин снова принимается ковыряться в устройстве оружия на ходу. — Ерунда? Шутишь что ли? Вы куда едете, ты хоть в курсе? Приём. Тэхён честно не знал вообще где они находятся. Ощущение, что все вокруг было таким одинаковым, что и не различишь ничего. — Судя по всему, на северо-восток. Вижу вдали какой-то город, мы едем туда. Приём, — Ким прячет компас обратно в нагрудный кармашек. — Постарайся узнать по указателям где вы. Я нагоню вас как можно скорее, родной. Со связи не ухожу, держи в курсе, хорошо? Приём. Пак вытаскивает магазин из глока, судорожно пытаясь понять что же с ним не так. Пистолет не стрелял совсем, будто что-то мешало, но патроны были на месте. — Извините, что отвлекаю, н-но… — Чимин подает голос, собираясь спросить об этом старшего, но дергается от испуга, когда стрела со стороны прилетает прямо в чужой рюкзак, застревая в нем, — ч-черт-черт… — и снова начинает судорожно вертеть пистолет. Тэхён оглядывается по сторонам, замечая еще одну лошадь с другой стороны. Теперь по ним стреляли сразу двое. Полная задница. — Я просто надеюсь, что он тоже косой… — вздыхает он и снова прижимается ближе к лошади, смотря на дорогу. — К-как, блять, эта хуевина работает! — Чимин чуть ли не заливался в истерике, пытаясь починить пистолет. Глаза натыкаются на какой-то маленький рычажок сбоку оружия, после чего ноготь толкает его до щелчка. Тогда Пак на всякий случай откидывает затвор еще раз, чтоб точно наверняка, и снова направляет на всадников. Выстрел. Тэхён дергается и оборачивается, замечая краем глаза падающего с лошади стрелка. Минус один. — Нихуя себе! — Чимин расширяет глаза, чувствуя как теперь чувствуется неприятное физическое напряжение в руке после такой отдачи. А он ведь даже не знал, что после выстрела такие ощущения могут быть. Ким немного пребывает в шоке, замечая что тот еще и умудрился попасть на ходу точно в цель. «Новичкам везет». Чувствуя себя теперь уверенным в своих силах, Чимин поправляет руку Мина у себя на талии и оборачивается, снова целясь, но уже в другого всадника, что вновь заводил стрелу. Они уже пересекли черту какого-то города. Выглядело это место таким разрушенным, что казалось, здесь и правда пару раз поскидывали бомбы с неба, потому что по-другому аргументировать то, в каком состоянии была местность, было нельзя: везде какие-то обломки, порушенные здания, но некоторые были достаточно сохранившимися засчет того, что просто были выше и больше остальных. Кажется, взрывы пришлись только на малые дома. А еще теперь местность не перекрывалась деревьями, отчего было еще страшнее получить стрелу в висок. Вывеска при въезде гласила надписью «Чонсон, провинция Канвондо». Чимин пытается попасть в кого-нибудь, но больше того успеха как в первый раз не получалось повторить, к сожалению, так что он просто тратил патроны впустую, пока рука болела от отдачи каждого выстрела. — Чим, хватит, надо смыться от них! — Тэхён дает газу стременем по бокам лошади, набирая скорость. Прямо по руке со свистом сзади прилетает стрела, отчего Пак одергивает ее к себе, пряча пистолет. Он напряженно стонет, хмурясь от боли — и это хорошо, что не пробило кость насквозь, иначе можно было бы так и руки лишиться. Стрелок теряется где-то сзади, отчего и все преследование как будто сходит на нет, но, оборачиваясь назад, Чимин замечает все еще плетущихся за ними отшельников в достаточном количестве. — Тварь ебучая, — ругается он, прижимая рану в предплечье, а затем косится на свои пальцы, замечая на них кровь. Куртку пробило насквозь, задев кожный покров и мышцу. И это он еще легко отделался. Тэхён ведет группу по улицам города, виляя между зданиями, и периодически оборачиваясь назад, чтобы проверить, что никто не свалился с лошади, да и в принципе узнать обстановку. Отшельники начинали сходить с хвоста постепенно. Улицы города были заставлены кучей машин и мусором, отчего приходилось смотреть в оба, чтобы нормально их объехать — тормозило темп неимоверно. Радовало только то, что больше стрелы над ухом не свистели. — Чонгук, мы в Чонсоне. Приём, — Ким отжимает кнопку на рации, сбавляя темп лошади, отчего та переходит на рысь. Чимин тянется назад проверить Юнги, хватая того за руку — еще теплая. Пальцы нащупывают запястье, невольно подмечая пульсацию под бледной кожей. Пульс есть, но такой медленный — Мину срочно нужна была помощь, да поскорее, потому что тот уже не держался в сознании совсем, лишь доживая остатки жизни. Пак уже даже не паниковал насчет своей кровоточащей раны, все внимание было приковано только к переживанию о состоянии Юнги. Из рации только доносятся какие-то непонятные обрывки голоса Чонгука, но разобрать что он говорит не предстояло возможным. — Это Тэхён, как слышно, приём, — Тэхён снова предпринимает попытку связаться. Город был опустевшим и мертвым, отчего по спине чувствовался пробегающий поток мурашек. Пусть и зараженные здесь по улицам не бродили, скорее всего попрятавшись по подвалам, но страшно все равно было из-за жути, что накатывала с головой. Найти укрытие надо было в срочном порядке, иначе промедление грозило Мину жизнью от потери крови. Но здания были в таком побитом состоянии, что спрятаться там не предстояло возможным. — Приём, Чонгук. Мы в Чонсоне. Как слышно, — Тэхён не бросает попытки связаться с Чоном. В ответ слышались только отрывки его голоса из разряда «приём» и «как слышно», но никакой другой информации не доходило. Возникают сомнения, что Чону вообще удавалось расслышать сообщение. Либо это были проблемы из-за большого расстояния между точками связи, либо из-за помех, потому что они находились в городе среди кучи зданий с антеннами, которые перенимали на себя сигнал автоматически. Но как они могли работать, если электричества нет по всей стране? Разве что, за исключением аварийных источников питания… — Здесь кто-то живет, по-любому, — Тэхён переводит рацию на режим приёма и складывает обратно в боковой карман рюкзака. — Надо добраться до радиовышки, чтобы перебить сигнал. Рация здесь бесполезна. Ким поднимает глаза на гору вдали, что располагалась на окраине города. На ней виднелась станция радиопередачи, которая и перекрывала, по всей видимости, сигнал, ловя его на себя, так что, все что говорил Тэхён в рацию для Чонгука могло уйти в вышку для кого-то другого. А Чимин надеется, что это не Гончие контролируют сигналы, потому что для них самих это могло обернуться чем-то плохим. Им бы хотя бы ночь спокойно пережить без всей этой суматохи, а то они уже какой день на иголках то из-за зараженных, то из-за чего-то еще. — Можно попробовать забраться вон туда и переждать пока Мин оклемается, чтобы уже в полном составе зачистить вышку, — Ким поднимает глаза на какую-то небольшую высотку, кивая на ее верхушку. — Ты же хочешь сказать, что нам опять придется меситься с зомби, да? — Чимин строит раздражение в утомленной мине. Но Тэхён только оборачивается на него с тяжелым вздохом, молча вскидывая брови. — Ну пиздец, — Пак закатывает глаза, вздыхая следом. Может Чонгук и мог в одиночку справиться с толпой зомби, но Тэхён на пару с Чимином, таская на себе еще и умирающего Мина — точно нет. Оставалось надеяться, что в здании не будет их слишком много. В других зданиях пережидать было просто небезопасно по той простой причине, что они все порушены и нестабильны — по виду казалось, что они рухнут в любой момент. С чем их такое хлипкое состояние было связано — непонятно. Высотка офисного здания казалась одной из устойчивых среди остальных, поэтому-то и было принято решение туда взобраться. Спустившись в подземный гараж, можно обнаружить значительного размера дырку в асфальте, скорее всего ведущую в еще один этаж гаража, но там все было залито водой, поэтому смысла спускаться ниже, чтобы залечь (буквально) на дно, просто не было. Лошадей пришлось привязать здесь, чтобы дальше продолжить путь без них наверх. — Аккуратно… голову держи… Мина временно садят около стены, чтобы выиграть возможности осмотреться и перевязать рану. Здесь оставаться долго все равно не стоило, ведь неизвестно кто еще нагрянет посреди ночи, а тут пространство довольно открытое. Да и холодно как-то. — Эй, встать сможешь? Мин, ну глянь на меня, — Чимин трепает его по щекам, стараясь разбудить, но тот вообще будто бы не реагировал. — Я ж тебя не понесу в одного, ты чего, ну вставай… — Что это, — Тэхён хватает его за руку, разглядывая рану в предплечье, — ты когда успел… — Да насрать на это, не отвлекайся, — Пак не устает паниковать. — У тебя ж открытый порез! Чим, это надо зашить… — старший давит испуганный тон. Его вообще поражало, что тот так снисходительно относится к этому теперь, хотя раньше всегда паниковал даже из-за малейшей царапины. — Я переживу как-нибудь, окей? Просто забинтуй уже ему голову, он умирает! — Пак прижимает рану к груди и снимает рюкзак. Ким смеется, продолжая перевязывать рану на голове Юнги. Лучше вообще ничего не говорить в данной ситуации, если честно, потому что это ужасно забавно наблюдать как Чимин волнуется больше Тэхёна, что отличался своей тревожностью. Да и как-то невовремя мусолить это, лучше отложить. Пак вытаскивает из своей сумки какую-то ткань и неумело навязывает поверх раны, а затем тянется в карман куртки за бутыльком нашатыря и откупоривает пробку, поднося прямо под нос Мину, отчего тот дергается и морщится в полудреме как в прошлый раз. Ну, он хотя бы живой, уже хорошо. — Давай-давай, подъем, тебе дальше придется пешком идти. Ты ж кабанина такая, я не утащу, — Чимин ругается в своем репертуаре, пытаясь скрыть то, насколько он сильно переживает. Юнги молчит, толком ничего не соображая, но он стараетя находиться в сознании сколько может. Рубило ужасно, отчего хотелось снова уснуть, но теперь он слышал все что происходит вокруг него, даже стараясь как-то глаза открыть, но веки были такими тяжелыми, что это сделать было довольно трудно. А ведь еще утром он чувствовал себя вполне неплохо… всему виной была открывшаяся внезапно рана от напряжения. Жаль, что перекантоваться еще ночку в том пригороде было нельзя, тогда Юнги мог бы выйти на более-менее стабильное состояние. Тэхён заканчивает перевязку и отходит в сторону, принимаясь наскоро проверять как отсюда можно продолжить путь наверх: минуя дырку в асфальте, можно было заметить проход к лифтам, а вот уже подальше от них был выход на лестничную клетку. Не хотелось, конечно, сообщать Чимину, что придется тащить Юнги по лестнице, но никуда от этого было не деться. Лифты ведь не работали. — Давай, руку на меня закидывай, не ленись, — Пак пытается в своем репертуаре навалить на себя Мина, чтобы продолжить движение. — Тэ, не поможешь? — Походу тебе все же придется иногда тащить его в одного, — Ким подхватывает Юнги под вторую руку, закидывая к себе часть его веса на плечо. — Кто-то же должен прочистить проход. — У тебя как будто это лучше всего получается делать, — Чимин батонит шутку, уссыкаясь с себя самого же. Но Ким даже не обижается, косо смотря с улыбкой на Пака. — Кто бы говорил, — вскидывает он брови, чуть ли не давясь от смеха. И тот кусает язык, стыдливо отводя взгляд. А ведь даже ответить нечего, потому что в голову невольно врезались воспоминания о поцелуе с Юнги. И да, Чимин все еще помнил как это было круто, так что примерно молчал в тряпочку, стараясь принять этот факт — он все еще страдал от некоторого диссонанса в голове из-за этого случая. Тащили они Мина по лестнице добрые минут десять, задыхаясь от усталости. Перед глазами на стене красовалась цифра «5», а голова уже кружилась от бесконечных лестниц, если честно. Чимин начинал медленно сходить с ума, стараясь отвлекаться рассуждениями о своей жизни, чтобы не подавать виду, что он ужасно устал и хочет домой. Все-таки сам напросился в это дрянное приключение. — Срань ебучая, — слышится ругань Тэхёна со стороны, — идем в обход, походу. На восьмом этаже лестница была завалена какими-то обломками стен и мебели, поэтому проход был заблокирован. Ким помогает посадить Мина около стены и тяжело выдыхает, расслабляясь. Спина итак от долгого похода болела, а тут еще и Юнги приходилось тащить, потому что тот практически не стоял на ногах сам. Плюс рюкзак тяжелый, наполненный вещами, едой, аптечкой и оружием. Пусть Тэхён и не пользовался винтовкой, но все равно таскал ее с собой, как и пистолет на всякий случай. — Ждите здесь, я проверю этаж и гляну как можно обойти, — Ким выуживает последний из кобуры, снимая магазин, чтобы проверить патроны. Чимин выпрямляет спину и тяжело вздыхает, потягиваясь — она ныла уже от такого постоянного напряжения. Тэхён открывает дверь лестничной клетки, опустив вниз пистолет, и выходит в пустой узкий коридор, оборачиваясь по сторонам — это был небольшой холл с проходом к лестницам, а по стене вдоль располагалось множество дверей, ведущие в офисные пространства: где-то открытые двери нараспашку, где-то совсем заблокированные изнутри. Ким щелкает нагрудным фонариком на лямке рюкзака, решаясь сначала проверить короткий хвост коридора, и движется, медленно переступая через обломки и мусор. Осторожно заглядывая внутрь, глаза натыкаются на парочку облезлостей в потолке, да наросты на стенах в виде какого-то грибка или мха — такие же были в санатории. Помещение пустое, так что смотреть здесь было нечего — только парочка гниющих трупов на полу, да пыльные столы. Тэхён наскоро проходится глазами по поверхностям, надеясь заметить что-нибудь полезное, и действительно находит — несколько скрепок, да какие-то залежалые батончики для быстрого завтрака. Ну, правда, просроченные всего на пару месяцев. «Пригодится», — Ким складывает все по карманам рюкзака, игнорируя этот факт. У сухого завтрака вообще есть сроки годности? Обшарив еще немного это помещение, Тэхён вновь выходит в коридор, собираясь проверить остальные. На улице уже стремительно темнело, так что становилось немного страшно в одиночку тут разгуливать в темноте. Как же хотелось домой в теплую постельку в объятия Чонгука, а не вот это вот все… — Ох, срань, — само как-то вырывается, когда Ким открывает дверь офисного помещения и застает там почти прямо перед входом сидящий на стуле разлагающийся гнилой труп. Это был, вроде, какой-то относительно недавно пришедший сюда путник, покрытый наростами. Лицо обезображено от спекшейся и пересохшей крови, а голова пробита в виске. Пистолет валялся около свешенной руки трупа — бедняга застрелился сам. В кулаке на животе показывался сверток бумаги, но Тэхён как-то не горел желанием достать и прочитать что там написано, потому что трогать было неприятно. По виду, трупу было около пары месяцев, не меньше. Рядом также лежал рюкзак, наполненный какими-то пыльными вещами. Любопытство, конечно, брало верх над Тэхёном, так что он медленно подносит пистолет к руке мертвого, отодвигая стволом его пальцы, чтобы вытащить записку: «Моя беременная жена нуждается в помощи, у нее диабет. В моем рюкзаке вы можете найти все что вам понадобится, но прошу, если обнаружите меня здесь, доставьте ей лекарство в поселение к северу отсюда. Я отбился от отряда, чтобы достать инсулин для нее, так что меня могут разыскивать Гончие. В любом случае, я уже умираю, меня укусили. Ее имя Ким Сыхун. Пожалуйста, не игнорируйте мою просьбу, я хочу, чтобы они с моим ребенком смогли выжить даже несмотря на то, что нам не хватает еды. Спасибо заранее». Ким смаргивает слезу, поджимая губы. Гнев наполнял с головой так, что хотелось разбиться на миллионы частиц. Неужели эти люди так несправедливы? Неужели они могут себе позволить так себя вести в отношении обычных людей? Неужели мир такой гнилой, что даже в условиях постапокалипсиса, люди ведут себя как последние твари, заставляя других страдать еще больше, чем их оставляет самое положение дел? Почему, будучи в равных условиях жизни, они лишают людей базового комфорта, чтобы чувствовать себя лучше других? Хотелось со всей дури надавать по лицу тому, кто так себя ведет, но Тэхёну бы еще понимать кто конкретно за всем этим стоит… И, стараясь унять гнев, Ким потирает переносицу, роняя холодные слезы по щекам. Надо успокоиться, совладать с эмоциями, но трясло так, что надо было точно что-то ударить. Тэхён чувствует, что постепенно превращается в Чонгука, вечно ищущего козла опущения, которого можно прибить, чтобы перестать испытывать гнев. Роясь в вещах чужой сумки, Тэхён вытаскивает инсулин, какую-то записную книжку, парочку лезвий для бритвы, патроны и спички. Пакуя все в свой рюкзак, Ким последний раз смотрит на мертвого солдата, покидая помещение, и на всякий случай закрывает за собой дверь, чувствуя после этой ситуации неприятный осадок. Мысли не могли очиститься от чувств гнева и обиды из-за несправедливости всего. Тэхён ведь всегда был открыт на душу, всегда старался всем помочь и сделать мир лучше, но каждый раз натыкаясь на подобные случаи, хотелось только ругаться и драться, потому что он понимал, что сколько ты не старайся — всегда найдутся люди, которые все испортят. Последняя дверь вела в такой же ничем не отличающийся друг от друга офис, но здесь как раз был проломлен потолок, так что как раз можно забраться и продолжить путь. Наскоро осмотрев помещение, Тэхён оставляет дверь открытой, и возвращается обратно, застав Чимина сидящего рядом со спящим Мином наравне около стены. Тот молча смотрел куда-то в стену, что-то тяжело мозгуя у себя в голове, но как только Пак слышит звук шагов, то поворачивает голову на открытую дверь, резво подскакивая на ноги, чуть ли не падая. — Тебе придется помочь мне поднять его наверх. Чимин давит тяжелый обреченный вздох. — Господи, какой же ты кабан… Задыхаясь в отдышке, Пак падает спиной на пыльный пол, отпуская спящую тушку Мина подле себя. Тэхён встает на ноги и падает руками в колени, выравнивая беспокойное дыхание от усталости. Юнги вырубился окончательно, так что пришлось тащить его наверх через дырку в полу вдвоем. Не то, чтобы Мин был слишком тяжелым, но ведь и не самым легким по массе, так что ноша была достаточно ощутимая. — Что ты вообще такое жрешь, что тебя поднять невозможно, — Чимин садится на задницу, все не прекращая ворчать, и взглядывает на собственную руку, видя перевязанную окровавленной тканью рану, и тянется аккуратно ее развязывать. — Тэ, а у тебя есть что-нибудь… от… ну… — Ч-черт, я совсем забыл об этом, — Ким косится на его обезображенную руку и снимает с себя рюкзак, наскоро вытаскивая предметы первой помощи. Удивительно как Пак вообще дотерпел до этого момента, ни разу не пискнув от боли, да и как не потерял сознание от вида такого количества крови в своей руке, особенно если учитывать его отторженность от нее в тошнотном плане. Кажется, его уже после того случая в санатории, когда он размазал труп зараженного по полу, уже ничего не напугает так сильно. Хотя, может быть, разве что оторванная конечность, потому что вспоминая момент, когда Чимин лишился пальца, хочется только надеяться, что такого больше не повторится. Только чтобы не откинуться от шока при таком-то раскладе… — Проверь пульс у него, — перебиваясь от бесконечной отдышки, Тэхён кивает на лежащего Юнги, принимаясь обрабатывать рану младшего, — два пальца на шею около гортани сбоку. Пак тянет свободную руку к горлу Мина, чувствуя его горячую кожу, отчего аж слегка дергается. — Мне кажется, или его лихорадит? — Чимин прижимается тыльной стороной ладони ко лбу спящего. Тэхён пристально всматривается в лицо Юнги, анализируя по его виду состояние. — Прижми, — и сует Паку ватку в пальцы, направляя его руку приложить ее на рану сверху, чтоб уже наконец перестала кровоточить. Ким перебирается на коленях ближе к Мину и подставляет ладонь к его горлу прямо около челюсти. Чимин не отводит обеспокоенный взгляд — по крайней мере, теперь он точно знает где щупать пульс. — Ч-чёрт… — Тэхён тянет спящего за плечи, сажая ровно на задницу, и принимается стягивать с него рюкзак. — Ч-что… что такое? Что с ним? — Пак обеспокоенно двигается ближе, все держась за ватку. Ким молча снимает с Мина рюкзак, затем бронежилет, и расстегивает куртку. — Что ты делаешь! — Чимин даже про рану забывает, растерянно колеблясь. — Возьми флакон с зеленой этикеткой и новую ватку, — Тэхён опускает Юнги снова на пол, и выправляет чужой свитер из ремешка брюк, — намочи и прижми к ране. Пак испуганно медлит, все пытаясь понять происходящее. Ватка в пальцах уже полностью напиталась кровью, но Чимин не выпускает ее из рук, наблюдая как старший задирает одежду Юнги вверх, открывая вид на его голый торс. Пак аж взгляд в пол тушует, чувствуя себя так, будто увидел что-то противозаконное. Тот был покрыт какими-то очередными шрамами, выдавая в себе натуру вечно избитого Мина. А этот рельеф слегка худоватого и подкачанного телосложения… — Чего сидишь? Давай-давай, не тормози, иначе себе заражение заработаешь, — косясь на младшего, Тэхён толкает спящего Юнги в бок, аккуратно переворачивая, и вновь поднимает его одежду, оголяя его голую спину — такую же усыпанную шрамами. — А-а вот это вот… н-ну… обязательно делать… — Чимин вкрадчиво косится на нагие участки кожи Юнги, пытаясь сделать вид, что он как бы не смотрит. Хотя, вообще-то, никто его за это осуждать не собирался. Как будто верхняя оголенная часть любого парня это что-то интимное… но Пак чувствует себя так, будто смотрит на что-то такое извращенное, что аж стыдно становится. — Хочешь, чтобы Чонгук и руку тоже тебе отрубил? — Смеется старший, примыкая ухом к спине Мина. — Н-нет, я имею ввиду… — Пак сглатывает слюну и жмурится. — Неважно, — отводит взгляд в сторону, рвано вздыхая. — Никаких иных повреждений нет, он просто вымотан, — Тэхён заканчивает медосмотр, одергивает его одежду и начинает наскоро втягивать руки Юнги обратно в куртку, вновь усаживая на задницу. — Отоспится, и все пройдет. Чимин снимает с себя рюкзак и расстегивает куртку, вынимая лишь одну пораненную руку, а затем все же тянется за флаконом с зеленой этикеткой с надписью «фурацилин». Трясет внутри так, что хочется ударить себя, да посильнее. Еще и это чувство внутри, заставляющее все краснеть и волноваться из-за чего-то… — Ты чего? — Тэхён вырисовывается рядом, помогая ему открутить крышку флакона. — Испугался что ли? Пак вновь растерянно сглатывает, стараясь спрятать краснеющее лицо. Мысли улетают куда-то вообще не туда, если быть честным, просто из-за того, что картина с голым торсом Мина до сих пор торчит перед глазами. Блядство. — Д-да мне все равно… — бубнит на привычке Чимин, прижимая мокрую от раствора ватку к ране, и морщится от неприятных ощущений, — с чего ты взял… Тэхён лишь расплывается в улыбке. — Что у вас с ним, — он кивает в сторону спящего, смотря младшему прямо в глаза, и тянется в собственную сумку за вещами из аптечки. Чимин как-то глотает язык, не решаясь что-нибудь сказать. А Мин точно спит вообще… надо еще раз проверить. — В каком смысле? Н-нормально все… — он заходится в нервной кривой улыбке, кусая губы, и продолжает промакивать краснеющую от крови ваткой рану. Ким приземляется на пятки задницей, вытаскивая из сумки спиртовые салфетки. Брови вопросительно плывут вверх. — Нет, ну мне-то хоть не ври, — и улыбается еще шире, наскоро протирая пальцы и медицинскую иглу. — Я же вижу как ты на него смотришь. Чимину аж дыхание спирает, отчего он начинает нервничать еще больше. — Ч-чего? Я-я? Да ну нет, — и начинает тараторить, — пф… д-да я… сдался он мне, конечно! Зачем мне на него смотреть? У него же самое обычное лицо, да что ты… Но Тэхён лишь молча смещает улыбку, смотря теперь таким вынуждающим взглядом, что Пак теряется еще больше, начиная краснеть куда сильнее, чем прежде. — Чим, я ведь не слепой, — слышится от старшего на вздохе. — Что там между вами в санатории случилось? Чимин снова глотает слюну, хватая ртом воздух. Черт-черт-черт… — Н-ну мы поговорили просто, — Пак старался юлить, вкрадчиво посматривая на друга. — С чего ты решил, что было что-то другое? — Ну да, а после этого не вы ходили оба будто пришибленные и не разговаривали весь день, — Тэхён снова вздыхает, вскидывая брови в вынуждении, и двигается ближе, забирая окровавленную ватку у младшего. Щеки ужасно горят, а внутри все так заходится от смущения, что хочется снова провалиться под землю. Да, Пак уже как долгое время заставлял себя не думать лишний раз о том поцелуе, потому что не мог адекватно выносить те ощущения, которые он испытывал каждый раз при одной только картинке, всплывающей в голове. — Д-да мы просто… п-просто… — Чимин поджимает губы, готовясь свариться в едином борще беспокойных чувств, подобно свекле, — да поругались мы… Тэхён щурит лисий взгляд. Уже похоже на правду, но, честно говоря, не особо стыкуется с поведением Пака. — Ты же в курсе? — В-в курсе про что? — Чимин вкрадчиво вновь косится на старшего, а затем опускает взгляд на иглу в его пальцах, резво отводя испуганный взгляд в сторону. Ким хмурит брови, пытаясь переварить ситуацию, и вонзает ее в кожу младшего, принимаясь зашивать открытую рану. Чимин поджимает носки в ботинках, зажмуриваясь от невыносимой боли. Хочется завыть. — Стоп, ты серьезно не догоняешь или просто прикидываешься? Мин ведь в тот вечер сказал ему тоже самое. Тем не менее, о чем речь шла он все равно особо не догонял до сих пор. Или просто хотел делать вид, что не догоняет. Так удобнее отойти от темы и понести меньшую ответственность за что-либо. — Ты вообще видел как он на тебя пялится ежедневно? Слепой совсем? — Старший снова вонзает иглу, кидая беглый взгляд на Пака. — Н-ну я… — тот испуганно жмется, едва ли не съедая себя за щеку, и старается не думать о боли, — д-да будто другие не смотрят на меня точно также… что тут особенного? Тэхён вдруг резко расплывается в удивленной улыбке. — Что? Что ты так смотришь на меня? — И Чимин теряется еще больше, бледнея на месте. Ким вонзает иглу в кожу младшего вновь, отчего тот теперь шипит и опять морщится, отводя взгляд. — То есть ты все-таки не слепой! — Ким заходится в смехе, стараясь не повалиться на пол от истерики. Пак закипает на месте. Ему самому начинало надоедать, что его воспринимают так, будто он должен сам понимать происходящее. Может для кого-то это ужасно очевидно, но для Чимина многое было таким новым, что и не перечислить. Он ведь даже никогда на эту тему ни с кем не разговаривал, чтобы разобраться в себе. — Да вы заебали оба говорить загадками! Скажи прямо о чем идет речь! — Пак возмущенно выдыхает, стараясь выплеснуть боль в руке хотя бы таким образом. — Сколько можно меня за придурка держать! Тэхён лишь вздыхает, обреченно мотая головой, и наконец тянется зубами к ране, чтобы прокусить нить. — Чим, ты ведь ему нравишься, — Ким вновь вскидывает брови, начиная складывать вещи обратно в аптечку, и косится на младшего. — Кажется, ты и сам уже начал это замечать, судя по твоему лицу. Пак смущенно молчит, глотая язык, а глаза резко раскрываются в пустом растерянном виде. — Н-ну… — Чимин одергивает себя, облизывая губы, и давит нервный вздох, — в-в смысле… — и косится на свою перешитую кожу, — да что за бред вообще… Тэхён закатывает глаза. — Чимин… — и снова мотает головой, — просто так на людей таким взглядом, каким он смотрит на тебя, не пялятся. Младший снова глотает язык, рефлекторно косясь на спящего Мина, и приобнимает себя здоровой рукой. Хочется слиться со стеной в углу и не показываться на глаза в ближайшие несколько лет точно. Внутри ужасно все рушится с неимоверной силой тупо из-за того, что Чимин слишком привык быть в своем безопасном коконе принципов и убеждений, из-за чего новую информацию страшно трудно воспринимать. — Я-я… — он хмурится в недоумении, сжимая себя за плечо. — Д-да нет… он же… Пак вновь поднимает глаза на друга, кусая губы. В голове не укладывается абсолютно ничего. Да чтобы Чимин? Да кому-то вообще нравился? — С чего ты… с чего ты решил, что я ему… — значительно понижая громкость голоса едва ли не до шёпота, он снова косится на Юнги. Мин все также спал беспробудно, будто мертвый. Кажется, что его не разбудит даже взрыв, потому что он был совсем без сил, а организм тратил оставшиеся на самовосстановление. Все равно как-то в его присутствии страшно говорить о чем-то таком, Чимин ведь последние два года только и делал, что ссорился с ним. Этот контраст не сопоставляется в голове. — Это настолько же очевидно, насколько и тот факт, что мы с Чонгуком мутим, — Тэхён подает смешок на выдохе, продолжая перебинтовывать руку младшему. — Серьезно, по вам видно, что между вами что-то есть. Вы даже когда ругаетесь, складывается ощущение, что вы вот-вот засосете друг друга. Пак снова смущенно тушуется, готовясь вжаться в единый атом. Голова совсем не варит ничего, будто впадая в какую-то растерянную пелену смущения и смятения. Верить словам старшего как будто не хочется, но одновременно с этим наоборот хочется, чтобы так и было. И Чимин готов поклясться, что чувствует себя ужасным глупцом, потому что до него начинала доходить вся суть этой Санта-Барбары только сейчас. Юнги ведь намекал именно на это, когда в тот самый вечер дошел аж до поцелуя, чтобы до Чимина наконец-то доперло. Единственное что до сих пор не могло отпустить — это принятие этого факта. — Я-я… я не пониманию… — Пак обреченно вздыхает, глотая больной ком в горле, — я ведь… как я могу… я же… — и снова косится на профиль Мина. В голову даже не идет ни один аргумент на этот счет. Чимин действительно не может понять что чувствует, отчего хочется оттолкнуть всех вокруг, чтобы прийти в себя, но в то же время никого не отпускать, лишь бы кто выслушал. Да и в голове как-то не укладывается как Пак может вообще кому-то нравиться, тем более такому пофигисту как Мин Юнги. А как это вообще ощущается, когда тебе кто-то нравится? Как выглядит это чувство? — Я-я же… так ужасно себя вел с ним… к-как же я… Чимин жил всю жизнь с убеждением, что ему должны нравиться только девушки, да и отношения должны быть только с ними. Даже несмотря на тот факт, что перед ним маячили Тэхён и Чонгук, вечно влюбленные и едва ли не женатые, Пак все равно не мог переварить в голове тот факт, что может нравиться не просто кому-то, а парням. Конечно он замечал как на него многие пялятся, но как-то старался не придавать этому особое значение, потому что пытался отрицать сам факт того, что смотрят на него не просто так. Чимин просто не понимал как должен на него смотреть человек, который влюблен, потому что никогда не видел чем это от прочего отличается. Да и на Мина он как-то даже не смотрел, потому что просто пытался отрицать его существование два года подряд. В голову даже не приходило подумать почему тот и правда постоянно пялился. Чимин может и немного инфантилен на чувства, но точно не слепой. Он замечал все, но в то же время — полное ничего. — Ладно, нам надо идти дальше. Скоро совсем стемнеет, — ощущая себя достаточно неловко из-за того, что напугал младшего такими резкими высказываниями, Тэхён нервно потирает ладони друг об друга, едва закончив перевязку. — Поднимай его, — и садит Мина на задницу, принимаясь натягивать себе на плечо, кряхтя, — нам еще этажей десять шпехать, если не больше. Нажимая на ручку двери в коридор, Ким осторожно выглядывает, освещая все фонариком: помещение такое же пустое и одинокое, как и остальные. Удивляет то, что здесь никого нет из зараженных, ведь была абсолютная тишина. Как будто здесь либо просто никто никогда не был, либо уже давно все зачистили. Остается надеяться, что на последнем этаже не база Гончих, а то будет и правда полный смех. После этой мысли двигаться дальше еще страшнее, чем от мысли, что в здании могут быть зараженные. — Долго еще? Я сейчас на атомы распадусь, — вздыхает Чимин, поднимая голову на смазанную засохшей кровью цифру «14» на лестничной клетке. — Терпеть, рядовой, терпеть, — хихикает такой же задыхающийся Тэхен, стараясь не опускать руки вместе с младшим. В конце концов, на нем лежала судьба всей группы. — Чёрт, опять обвал… Глаза натыкаются на завал мебелью вход на пятнадцатый этаж. Да сколько этих этажей там вообще… — Сиди тогда… отдыхай, я пошел чистить, — Ким помогает младшему посадить Мина около стены и, немного отдышавшись, вытаскивает пистолет, скрываясь в дверях. Чимин падает на задницу рядом с Юнги, косясь на него. Все тело, включая конечности, болели, отчего хотелось просто лечь спать, только и всего. Дыхание будто съедало лёгкие, заставляя их сжиматься до крупиц, отчего болели они так, будто там огонь на шашлык развели и не потушили. Ох, шашлык… хочется… — Ты мне… потом должен будешь… понял? — Чимин мягенько шлепает Юнги по щеке, падает затылком в стену, поджимая к себе колено, и опирается на него локтем. — И за тот… поцелуй… ты мне тоже должен уже… — сглатывает вздох, — а знаешь почему? Потому что… я так, блять, и не понял ничерта… Пак снова делает несколько тяжелых выдохов. Пусть он и понимает, что разговаривает с пустотой, но так даже легче, потому что Чимин ужасно стеснялся говорить Мину прямо в лицо. И, толком, даже непонятно почему: потому что Юнги это Юнги или потому что Юнги это парень. — Вот что ты от меня хочешь… — Пак переходит в стадию разговора с самим собой, — почему ты такой… упертый… и красивый… и вообще… нахуй иди. Пот сочился по всему телу. Казалось одежду можно было уже выжимать над тазиком, честное слово. Вот бы сейчас в теплый душ… — Целоваться ты не хочешь… разговаривать ты об этом не хочешь… — Чимин продолжает монолог, смотря куда-то в облезлую стену перед собой, — а что ты вообще хочешь… может мне… я не знаю… что мне сделать? Я ж уже не могу так терпеть… два дня тут сижу… жду когда ты уже со мной поговоришь… Что-то внутри заходится в такой обиде. Пак ведь и правда два дня весь как на иголках сидел, видя Мина в таком состоянии. Так больно смотреть как он мучается, так хочется чем-то помочь, но Чимин ничего не мог сделать, кроме того, чтобы помочь перевязать рану так, чтобы повязка не слетела. Даже поговорить об этой тяжести было не с кем, потому что казалось, что никто не поймет, никто не воспримет всерьез, а только посмеется. — Прости меня, ладно? Я… я знаю, что веду себя как полный кретин… — Пак толкается рукой в собственный лоб, оперевшись локтем в колено. Отдышка все еще не покидала тело, — боже, я такой ужасный человек… вечно ною… кому я вообще такой нужен… разве я тебе таким нравлюсь… На щеку падает слеза. Хочется раздавить себя на куски. Пак считал себя таким отвратительным и неприятным человеком, что не мог до сих пор переварить осознание того, что действительно может кому-то нравиться именно таким образом, каким он нравился Юнги. Мин ведь полюбил его за просто так, не за какие-то выдающиеся качества, ни за какие-то достижения. Чимин не был самым обаятельным человеком на свете, не был самым хорошим и не был самым красивым. Чимин оставался Чимином, а Юнги смотрел на него словно на звезду на ночном небе — так завороженно, так трепетно и очарованно, даже когда тот делал полнейшую дурость, даже когда тот не переставал на него ругаться, придумывая скандал из пустого места. И это осознание — сжирало от стыда изнутри. Пак не мог принять тот факт, что вообще может заслуживать такое особенное внимание к себе. Чимин был одинок не просто в своем собственном мире, но и во всем. Даже находясь в толпе, в куче друзей, он сам себя не считал их другом, как бы не старался думать в позитивном ключе. На него смотрел весь мир, но он не желал смотреть ни на кого, заперевшись в своем собственном, утопая внутри своих переживаний и тревог. Наступали стремительные сумерки. Как бы не хотелось принимать этот факт, но ночевать в этой многоэтажке по-любому придется, потому что состояние Мина оставляло желать лучшего. Тэхён бродил по темным коридорам долгие минут пятнадцать, стараясь найти хоть какой-то путь отхода отсюда, но никаких сломанных потолков или чего подобного найти не мог. Он уже начинал задумываться о том, чтобы просто действительно остаться на этом этаже и забить, но причина, по которой хотелось попасть на самый верх, в том, чтобы перестать чувствовать тревогу, что на них кто-нибудь нападет сверху, да и попытаться высмотреть в окрестностях свой отряд во главе с Хосоком. Все же была надежда, что не придется идти отключать вышку на горе, чтобы убрать помехи во время связи по рации. — Приём, это Тэхён, мы в Чонсоне, ждем помощи. Кто-нибудь слышит меня? Приём, — предпринимает он снова попытку связаться. Переключая на режим принятия сигнала, Ким стоит вот так еще пару минут, надеясь, что кто-то все-таки ответит. Однако теперь даже чужих сбитых сигналов не поступало, будто Тэхён находился в какой-то колоссальной глуши. Хотя, казалось бы, всего лишь прибрежный наполовину разваленный город. Кстати говоря, насчет его разваленности Ким полагал, что тут в свое время просто происходили беспорядки, потому что город находился в районе обитания Гончих. Те отшельники, которые гнались за группой Кима, не решились ступить в черту города, так что можно легко предположить, что территория и правда чужая. Говорить прямо по рации, что их группа находится в офисном здании Тэхён не стал на случай, если их кто-то прослушивает через радиовышку. Еще и Чонгук где-то ходит… Ким старался не думать о том, что с ним что-то могло случиться, ведь, в конце концов, тот мог свободно связаться с Хосоком. Он просто кормил себя мыслями о том, что они все в безопасности, чтобы не тревожиться еще сильнее. Пока Тэхён путешествовал по офисным помещениям, коих было достаточно много на этаже, напряжение внутри все росло с новой силой от понимания, что чем дальше он шел, тем больше посторонних звуков слышал. Хотелось надеяться, что зараженных будет по итогу намного меньше, чем Ким себе представлял, пребывая в довольно привычных тревожных чувствах. И вот, когда он дергает за очередную ручку двери, ведущую куда-то, до мыслей доходит, что она просто заперта. Тэхён падает на пол, осматривая в щели под дверью какие-то особенности помещения, но признаков того, что дверь чем-то заблокирована, не видит. Пальцы тянутся в карман, выуживая оттуда парочку скрепок. Благо, Тэхён еще помнил как взламываются замки, пусть он этим и не занимался довольно давно. Такой навык ему пригодился когда Тэхён в детстве очень часто сгорал от нетерпения узнать какие подарки ему готовили родители на праздники. Отец любил запирать их у себя в ящике стола в кабинете, поэтому Ким всегда ошивался около него, чтобы узнать. А еще он там очень часто закрывал и прочие важные вещи, которые тоже не терпелось выведать. Тэхён научился взламывать замки по гайдам из интернета, когда немного подрос, но когда все-таки ящик смог открыть, то понял, что отец там прятал вовсе не подарки. Кажется, такая традиция успела исчезнуть к тому моменту — по крайней мере, при жизни матери, отец придерживался ей на постоянной основе. Теперь в ящике были лишь важные бумаги, какие-то таблетки и пистолет. На баночке сложно было понять что написано неразборчивым почерком врача, но лишь когда Тэхён стал еще чуть старше, то наконец смог прочесть надпись «тиоридазин», а рядом бумажку, тоже подписанную врачом, но уже с печатью с тем же названием в строке — это был рецепт на таблетки от тревожности. — М-м, Тэ, да ты ювелир, — победно ликует Ким после щелчка в замке. Путь был свободен. И только он радуется от своих непревзойденных навыков взлома, открывая дверь, как застывает на месте, натыкаясь прямо перед ним стоящего щелкуна, что втыкал в дверь все это время, дожидаясь пока Тэхён ее откроет. Кажется, набрел на звуки копошения в замке. — Срань, — Ким кидается в обратную сторону, а щелкун бросается следом с истошным воплем, привлекая остальных зараженных, что были в комнате. Адреналин пронизывает все тело за долю секунды, пальцы тянутся к кобуре, выуживая наскоро пистолет. Ноготь щелкает по предохранителю, рука скользит по затвору, Ким оборачивается на бегу по длинному коридору, нанося в сторону бегущего на него щелкуна пару выстрелов. Тот падает замертво, задерживая следующего — это дает Тэхёну небольшую фору. Справиться с этой толпой ревущих на весь этаж зараженных он точно не мог, поэтому надо было как-то спрятаться куда-то, чтобы поступить иным образом и не сражаться с ними, но, по ощущениям, это было просто невозможно, потому что куда бы не зашел Тэхён — его бы все равно завели в тупик, потому что это закрытое пространство: тут либо ты, либо тебя. На бегу Ким оборачивается вперед, но резко тормозит, чуть ли не теряя равновесие, и видит как с пола медленно поднимается уже давно лежачий труп. Тело пронизывает в испуге еще сильнее. — Да у вас что, спавнер здесь? — Тэхён на панике осматривается в ориентире и сворачивает в сторону, забегая в офисное помещение. Он давит на дверь, подпирая ее спиной. Зараженные начинают всей оравой ломиться с такой силой, что Ким постепенно устает ее держать. Не то, чтобы он был хлипеньким, чтобы не удержать напор, силы наоборот было предостаточно для типичного телосложения любого парня, который хотя бы иногда посещает спортзал или просто выполняет какую-то простую ежедневную нагрузку. Просто толпа давила в несколько сил, противопоставляясь Тэхёну, который был совсем в одного. Глаза в панике бегают по помещению в поиске чего-то, чем можно подпереть дверь или, например, забраться на какую-то возвышенность, но в голову совсем ничего не приходит. Тэхён лишь еле как тянет ногой на себя какой-то стол, подпирая дверь хотя бы временно, чтобы сообразить что делать дальше, но не отпускает ее, удерживая на пару с мебелью на всякий случай. Стол, еще стол, снова стол, еще стол, стол, стол стол, шкаф, стол… кулер с грязной водой, потолок, лампа в потолке, еще лампа, лампа, лампа, лампа… вентиляция. Точно. Вентиляция. Стоп, а она вообще удержит полный вес? Как-то не выглядит надежно, если честно. Хотя, под ней шкаф стоит, в принципе можно и рискнуть. Вдох. «Ладно, это не так уж сложно, давай, Тэхён». Выдох. И Ким срывается с места, забираясь на соседний стол. В дверь вламываются зараженные, толкая приставленную к ней мебель, но в помещение полностью войти не могут, продолжая толкать и толкать. Ноги скачут по столам, сметая с них все на своем пути: мониторы компьютеров, органайзеры для пишущих принадлежностей, бумажки, еще какой-то мусор. Зараженные только сильнее реагируют на звук, толкаясь больше и больше. Дверь вырывается настежь, отодвигая стол, после чего самый зоркий бегун, видящий Тэхёна в своем поле зрения, кидается вслед. Ким заходится в панике, слыша за собой бегущего в голоде зараженного, спотыкается об столы, но добегает до вентиляции почти в самом углу помещения, тут же снимая крышку. — Да отъебись! — И замахивается, со всей дури врезая ему по лицу, лишая себя его атаки за долю секунды до. Тот теряет равновесие, сваливаясь куда-то на пол меж столов. И ладно бы был такой один… на Тэхёна уже ломилось сразу еще несколько, включая лежачего, что собирался вставать. Драться нет смысла. Только сваливать. «Только не сорвись, только не сорвись…» — Ким роняет крышку из рук и подпрыгивает вверх, кое-как забираясь в вентиляцию. Бегун хватается за его ноги, пытаясь вцепиться в какую-то часть кожи, но из-за перекрытой напрочь толстой утепленной одеждой, тот только ломает зубы о ткань и кожу армейского сапога. Тэхён пятится назад вдоль по вентиляции спиной, начиная трясти ногой так, чтобы тот отпустил ее уже наконец. — Срань, ты… — и со всей дури заезжает вторым ботинком зараженному по лицу, оглушая на пару секунд. Это дает мимолетную фору. В страхе свалиться Тэхён даже не дает себе продыху и ползет дальше по вентиляции. Тело болит от непостоянства такого типа нагрузки, но адреналин глушит боль, так что Ким резво перебирает локтями, стукаясь коленками о тесные стенки трубы и помогая себе носками стоп. Открывая крышку вентиляции соседней комнаты, Ким высовывает голову, осматриваясь по сторонам: такой же офисный зал, но совсем пустой. Чисто. Аккуратно спускаясь на какой-то стол, Тэхён отряхивается и протискивается на выход, стараясь по дороге ничего лишнего не задеть, чтобы не шуметь, иначе весь план с единственным пунктом «выжить» провалится к черту. Перебираясь на носочках, он осторожно выглядывает в коридор, замечая, что там еще ходит парочка щелкунов. Ким падает затылком в стену, пытаясь придумать как ему прочистить коридор, чтобы можно было с лестничной клетки протащить членов группы без жертв в дальнюю комнату. Эх, если бы Чимин умел драться… В голову ничего не приходит кроме варианта с тем, чтобы нашуметь в той комнате, которую он покинул, еще больше, но под рукой ничего не было совсем, ведь простой бросок обычного предмета не задержит зараженных надолго, а еще надо было придумать как можно заблокировать дверь в комнату. Эх, если бы у него были какие-то взрыв пакеты, изготовленные на основе петард, например… надо бы заняться их созданием по возвращению домой. А то в сумке были только парочка поджигательных взрывчаток и… ура, светошумовая. Тэхён застегивает рюкзак обратно и крадется обратно к вентиляции, готовясь осуществить план в реальность. Палец тянется к кольцу, внутри все стучит от волнения. Будет всего пару секунд, чтобы выполнить задуманное, иначе придется запереться в вентиляции и сдохнуть. Ну, так по крайней мере думал Тэхён. Кольцо дергается из снаряда, а флакон летит со стуком по вентиляции, падая куда-то в глубинные дебри соседней комнаты, а Тэхён сразу бежит на выход, прикрывая уши. Взрыв слегка сотрясает окружение с характерным звуком. Зараженные из коридора валят прямо в открытую дверь, после чего Ким бежит вслед за ними и моментально захлопывает помещение наглухо. Руки тянутся к железному стеллажу для бумаг, а последние силы пускаются на то, чтобы подвинуть его прямо в аккурат ручки двери, чтобы наверняка заблокировать ее навсегда. — Пиздец, — вздыхает Ким, стараясь отдышаться, и падает руками в колени. Проход был наконец закрыт. Адреналин начинает сходить, наконец возвращая тело Тэхёна в реальность. Едва держась на ногах от усталости, он закрывает и соседнюю дверь на тот случай, если найдутся умники, которые полезут по вентиляции. Теперь можно было спокойно исследовать ту самую дальнюю комнату, из которой эти все зараженные и вывалились. Еле переставляя ногами, Ким медленно плетется по коридору, иногда падая на стену, чтобы отдохнуть. Спать хотелось неимоверно. Таким выжатым он себя даже после спортзала и после военных сборов не чувствовал, честное пионерское. Глаза бегло осматривают помещение на наличие каких-либо лазеек наверх, но снова ни за что не цеплялись, отчего Тэхён заходится в ступоре. А может Чимин был и прав, ну его этот последний этаж… А может Ким уже просто от усталости и темноты плохо соображал, хрен его знает. И, собираясь развернуться, чтобы вернуться к членам группы, Тэхён толкает себя руками в копчик, чувствуя как спина уже отваливается, но замечает краем глаза поднимающийся с пола труп. — Да сколько, блять, можно… — вздыхает он, закатывая глаза, и достает пистолет, направляя на зараженного. Тот несется на него со всего разбегу так, будто все это время не лежал просто умирая на полу. Словно ультимейт какой-то копил, честное слово. Тэхён не успевает выстрелить, так что ловит на себя кусающегося зараженного, чувствуя, что совсем нет сил даже отбиваться. Тот оттесняет назад, заставляя пятиться все больше и больше. Пистолет вылетает из рук, соскальзывая куда-то в угол под столы, а Ким падает на пол, пятясь подальше к стене. Даже кричать ничего не хочется, двигаться больше не хочется, но ужасно страшно, так что адреналин дает последние силы сделать хоть что-то. И вот, это конец. Так просто? Так глупо? Так банально? Честно говоря, Тэхён представлял свою смерть немного иначе: в кругу старых друзей он бы лежал в своем доме на своей кровати, держа за руку Чонгука, и наговаривая свои последние шуточки про своего Мышонка. Вот бы и правда уснуть крепким сном, не чувствуя ни боли, ни страха, ни бесконечной тревоги, что уже его порядком заебала. А может и хорошо, что так все заканчивается… никто не увидит его старый чахлый труп — просто обезображенный, ходящий по просторам города, жующий чужие туши… По ушам отдает тремя выстрелами, что громко толкаются звуком о бетонные стены. Зараженный навалившийся на Тэхёна совсем перестает двигаться, отчего Ким, напрягшись получше и отдавая все свои последние силы, спихивает его с себя в сторону, заходясь в беспорядочной отдышке. — Ну и тварь, — слышится испуганный тон Чимина. Тэхён оглядывается по сторонам, поднимая глаза на младшего. Тот стоял с пистолетом в двух руках, сжимая его так, словно готов был отлететь на отдаче. Чимин оттряхивает пораненную руку, морщась от боли — совсем забыл, что она перебинтована — отдача от выстрела прошлась по ней не хилая. Ким лишь заходится в смехе, устало сглатывая воздух. — Ну и что я смешного опять сказал? — Слышится от Пака привычный возмущенный тон. А Тэхён просто понял, что только что действительно чуть не умер. Его рассмешило то, что он уже успел попрощаться со всеми подряд, представить свой труп после смерти, нафантазировать что будет после смерти с его душой, да и вообще… короче, неважно это все, потому что Чимин спас ему жизнь так, будто для него это было обычное дело. — Что б ты знал, мелкий… — Ким выдыхает в усталой улыбке, заканчивая смеяться, — я тебя, блин, просто обожаю… И падает головой на стену, прикрывая глаза в полном расслаблении. Блаженство, наполненное чувством облегчения наконец накрывает с головой.