***
Начало февраля для девчонки казалось суровым, тёмным. Снег понемногу таял, намачивая сапожки Лерки, которая быстрым шагом направлялась домой. Школа закончилась, начались каникулы. Небольшие, правда. Но всё же. Две девчонки по бокам от Лерки, что-то щебетали ей, хихикая. Титова активно участвовала в беседе, грубо жестикулируя. — Ой, Лер, а это чего там стоит? — спросила Тамара, пальчиком указывая перед лицом Леры. Девчонка по инерции обернулась, вглядываясь в указанное время. Прищурилась, чтобы лучше разглядеть и смутно попрощалась с подругами, что непонимающе глядели в след Лерки. — Здравствуйте, — кивнула она милиционеру, который тут же кивнул, прикуривая сигарету. Опустила взгляд, покрепче хватаясь за портфель, как можно быстрее скрываясь в подъезде. Перебежала ступеньки, тут же оказываясь на третьем этаже. Взяла ключи, открывая дверь и перешагивая порог дома, громко крича: — Бабуль, я дома! Скинула с себя шарф, что окутывал тоненькую шею девчонки, ожидая бабулю. Но вместо Анны Владимировны, которую она так ждала, ведь та была все выходные в Ленинграде, вышла инспекторша. Титова нахмурилась, замерев и оглядывая девушку. Кивнула для приветствия, поджимая губы. Повешала одежду на крючок, она сделала несколько шагов вперёд, но вновь остановилась. — Проходи, — кивнула в сторону зала девушка.— Нам нужно поговорить. Лера тяжело вздохнула и понимая, что девушка не отступится, прошла в зал. Там не было никого, кроме них самих. Инспекторша закрыла двери, присаживаясь на стул. Положила на колени синюю папку, кинув взгляд на девчонку. — Лера, правильно? — Титова кивнула.— Лера… Я бы хотела поинтересоваться: где твой брат? Лерка немного помолчала, а потом пожала плечами, тихо ответив: — Не знаю… — Он в милиции, — тут же прервала её девушка, смотря на неё прямо.— Попал вместе с остальными. Девчонка промолчала. Опустила глаза, удивлённо хлопая ресницами. В милиции? Но, что произошло? Господи, там же и Валера… Твою мать! Ну, что же, дураки, наделали. Она проглотила вязкую слюну, что встала комок в горле, не давая и слову вырваться. Сердце сжалось, заставляя девчонку сжаться от боли и страха за парней. Дураки, вторила себе Лерка. — Но ты можешь нам помочь, — она тепло улыбнулась, положив папку на стол и доставая оттуда белые листы с ручкой. — Запиши сюда все имена и фамилии, а так же клички парней. По возможности все поступки, которые они могли сделать. Инспекторша взглянула ещё раз на замеревшую девчонку, сочувственно качая головой. Развернулась и вышла из зала. Титова же, вся расслабилась, опуская голову на колени. Тут же обхватила её, зарываясь руками в волосы, лохматя. Она знала, что написав то, что потребовала девушка — не поможет брату. Лишь усугубит положение и его, и парней. Титова подняла голову, зацепившись взглядом за белый лист. Душа рвалась, голова кипела, а сердце… А что сердце? Оно болело. Опустила голову, нахмурившись, пытаясь скрыть нахлынувшие слёзы. Костя, брат, её родной человек — может сесть за решётку за свои дела. А она говорила, предупреждала. Костя же, как последний придурок, не слушал свою сестру, что всегда дельные советы давала. Дурак. Встала с дивана, направляясь к двери. Мимолётно взглянула на бумагу, но тут же отвернулась, не травя душу. Открыла двери и зашагала в сторону своей спальни, краем глаз замечая, что милицейские копаются в комнате брата. Закусила губу и прошла в спальню, тут же закрываясь на замок, чтобы и те не зашли к ней, всё осматривая. Плюхнулась на кровать, уже давая волю горячим слезам. Костенька! Как же она боится за него… Не хочет она потерять его. Натерпелась потери матери и отца, которые так рано бросили своих детей. Опустила взгляд на руки, что были крепко сжаты в кулак, оставляя за собой красные полумесяцы и покачала головой. Дураки.***
Костя шагал по лестнице, которая была вся грязная и давно не мытаясь, поднимаясь к своей квартире. Его отпустили, хоть и через силу. Он тогда ничего не понимал: почему же его обделили среди пацанов и отпустить решили? Но лишь короткий ответ от женщины, что снимала наручники, дал понять. «Не при делах ты, Титов. Вот и отпускаем,» — говорила тогда женщина. Парень лишь вытаращил глаза, мотая головой. При делах он. Ещё и при каких! Нельзя бросать парней, с ними остаться надо. Если бы у него была возможность, то сразу же к Суворовым побежал, чтобы по ебалу получил. За дело. Нырнул рукой в карман ветровки и тут же жалобно простонова, мысленно хлопая себя по лбу. Ключи потерял, идиот. Но ладно. Сейчас, главное, с сестрой и бабулькой перепугавшими разобраться. Нажал на звонок, который тут же раздался по квартире. Краем уха услышал тяжёлые, медленные шаги и тяжело вздохнул. Дверь открылась, а лицо Анны Владимировны нахмурилось, губы поджимая. — Костюшка! — заревела женщина, бросаясь к нему на шею. Обнимала, крепко. Как младенца, пытаясь скрыть от всех проклятий и сглазов. Он коротко рассмеялся, перешагнул порог, захлопнул дверь, но всё так же находился в крепких объятиях старушки. — Как же мы испугались! — Та чё ты, бабулька, — похлопал он её по спине, успокаивая.— Нормально же всё. Чего ты? Парень взглянул за спину родственницы, замечаю нахмуренную Лерку. Тепло улыбнулся ей, она же опустила взгляд, посильнее укутываясь в свитер. Брат расцепил объятия со старушкой, направляясь к сестре. Он заметил, как она поджала губы, что так сильно дрожали и глаза, которые красными были. Плакала, что-ли? — Лер, я…— начал было парень, но его быстро прервали. Лерка обняла его, крепко сжимая в своих объятиях. Стискивала руками ветровку, не желая, чтобы Костя куда-то уходил. Он лишь обнял её в ответ, тихонько гладя по голове. Послышалось рыдание.— Сеструх, ну ты чё? Расклеилась зачем? Ты ж силачка у меня… — Перестань! — всхлипнула Титова, как можно ближе прижимаясь к брату. Он хохотнул, в шутку проговаривая. — Надо бы, каждый день в мусорку попадаться, чтоб ты меня с объятиями встречала. — Дебил, — она ударила его по плечу, отстранившись. Взглянула на него, злостно и с некой печалью, тут же скрывая взгляд. Бабушка уже ушла, сказав внукам, что пошла заваривать чай. Они молчали. Лерка, потому что боялась, а Костя, потому что сказать нечего. Да и что тут говорить? То, что их как щенят, мордой в снег тыкали, показывая им своё место. Место, которое и так уже было ясно. Только вот непонятно было, кому. Вроде как и ничье, но вдруг его выпихивают на самое дно, где нет ничего, кроме тёмной дорожки, той самой, на которую он когда-то неосторожно поставил ногу. — Кость…— тихо позвала его та. Он обернулся на сестру, двинув подбородком.— А остальные где? Костя тяжело вздохнул, прикладывая ладошку ко лбу. Растёр его, пытаясь убрать накрывший, на него, холод. Вновь взглянул на сестру, поджимая губы и покачал головой, ответив: — Я не знаю, — начал он.— Нас как повязали, я думаю, там всех перехерачат. Завели в Автозак и всё, как пелена. Меня выпустили, сказали, что не при делах, а парни там… остались. — Кость, ты же, правда, не при делах? — спросила с надеждой в глазах Лерка, глядя на брата. Он закатил глаза, показывая сестре, что не хочет мусолить эту тему.— Костя, ответь! — При делах, — всего лишь сказал Костя, облизав потрескавшиеся губы Шмыгнул носом и вдруг улыбнулся, проговаривая.— Пошли чай пить, сеструха. Он повел её на кухню. Разговор не клеился — видно, он уже успел высказаться до того, как разговор завязался. Вместо этого он отхлебнул чай из чашки, заглянул в холодильник, налил ещё одну чашку и поставил на стол перед Лерой. Взял что-то из холодильника, в виде запечённой курицы и картошки, принимаясь уплетать. Титова же, обводя горлышко кружки, пальчиком, глядела на брата. — Кость… — Чё? — спросил он. — И давно ты так живёшь? — Как? — выдохнул Костя, отпивая из кружки. Лера закусила губу, пытаясь подавить внутреннюю злость и обиду. — А вот так, — рявкнула Титова.— К нам теперь, что, каждый день милиция заявляться будет или что? — Лерка, успокойся, — наказал ей брат, уже отодвигая от себя посуду. Аппетит пропал.— Всё нормально. Я жив, здоров… — А ты добиваешься только того, чтоб твой труп к нам в дом притащили или чё? — Я, блять, говорю успокойся, — гаркнул Костя, хлопнув по столу. Резко встал из-за стола, кидая посуду в раковину создавая грохот.— Ты хочешь, чтобы я бесился, так? — Нет! — А я вижу это только так, — хмыкнул парень.— Тебя волнует, чтоли, что я делаю? Волнует то, как я живу? — Ребята, вы чего кричите? — Анна Владимировна, что прибежала на крики внуков, перепуганно глядела на них, прижимая руки к груди.— Что случилось? — А ты у неё спроси! — указал на нахмуренную сестру рукой, дёрнув губой. Бесился.— Она же у нас так любит в чужие жизни лезть, помощница. Лучше бы дома дожидалась, сидя на жопе ровно. — Я тебе сестра! — крикнула Лера, тоже вставая из-за стола. Злостно смотрела на брата, что разозлился ещё больше. Девчонке казалось, что ещё мгновение и он ударит её. — А я тебе брат! — крикнул в ответ Костя. На секунду замолчал, а потом продолжил.— И я не дам тебе возможности, лезть в эту херню. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. — Ребят, успокойтесь. Не кричите, — просила Анна Владимировна со слезами на глазах, поджимая губы — Да как я буду в безопасности…— не успела Лерка договорить, как Титов оборвал её. — Как-нибудь, — Костя выдохнул, оглядывая сестру. Понял, что перебарщивает и более спокойный тоном продолжил.— Ты моя сестра и ты единственное, что осталось у меня. Я не смирюсь, если потеряю тебя. Девчонка замерла. Застыла, стиснув руки в кулаки. Костя не отводил от нее глаз. Его лицо было бледным, и от этого казался старше. Лера нервно закивала. Секунду стояла так, потом медленно пошла к выходу. Говорить не могла, только скрипела зубами. — Куда пошла? — гаркнул Костя, направляясь за сестрой. Та быстро обулась, схватила одежду и не одеваясь, крикнула: — Погулять. И выбежала, хлопнув дверью перед носом брата, что тут же рыкнул и ударил рукой по двери, создавая громкий звук. Девчонка же, находу натягивая одежду, побежала вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней сразу. Почти до самого выхода из подъезда она все бежала и бежала — и, на мгновение задержавшись в узком дверном проеме, так тряхнула головой, будто в ней действительно оставались мысли, способные удерживать ее от бегства. Но это не помогло — решимость покинула ее и она, подвывая и что-то громко выговаривая про себя, выскочила на улицу, захлопнув за собой дверь. Через несколько секунд она уже направлялась в сторону остановки.***
Было темно. Ночь. Она казалось, наступила совсем быстро и почти незаметно, заставляя парня устало прикрыть глаза. Но темнота быстро стала плотной, как марево — а потом появилась решетка. Открыть глаза на секунду не получилось — веки словно налились свинцом, а голова — свинцовой тяжестью. Он помотал головой, прогоняя злостные воспоминания. Не хотелось Валере вспоминать о том, как за решёткой чуть ли сутки не пробыл. Но память, тяжёлая и грубая, словно муравьиный рев, ворочалась где-то в мозгах, и их тяжело было не вспоминать. За несколько минут размышлений Турбо свёл сложную, но неизбежную для любого мыслящего существа триаду к простой и незамысловатой черте: лишь бы выбраться оттуда, а там что-нибудь придумаем. И ведь выбрались. Только, не придумали, нихрена. Попрощались, да и разошлись по домам, предупреждая, что завтра сбор будет. Валера заметив одиноко стоящую лавочку, подошёл к ней, устало плюхнувшись на неё. Опрокинул кудрявую голову к небу, что застелило яркими звёздами. Поджал губы и тяжело вздохнул, наблюдая за замершими звёздами. Зелёные глаза наткнулись на луну, что отзеркаливала свой присущий цвет, освещая тёмный город. Стало так хорошо на душе, так легко, и так хотелось поделиться своим спокойствием с кем-нибудь, кто разделит его. Придумать хоть бы какого-нибудь человека, которого можно было бы так же считать прекрасным. Вот бы была жизнь. Красиво и спокойно. Совсем не хотелось думать о смерти. Но она должна была прийти, в любом случае, это было просто неизбежностью. Люди имеют свойство умирать, ничего с этим не поделаешь. Все они уже мертвы, но мир-то вокруг ещё живой. Валера потянулся к карману куртки, желая достать пачку сигарет, но тут смачно выругался. Потерял. Лениво встал с лавочки, направляясь в сторону магазина, в котором он часто бывает. Уже пройдя небольшую дистанцию, Турбо заметил знакомую вывеску. Выдохнул и зашёл в магазин, в котором было, на удивление, пусто. Огляделся и купил сигареты, тут же скрывшись из магазина. Подумал, подумал и принял решение пойти на хоккейное поле, захотев подумать в тишине. Обернулся и вдруг замер, замечая знакомую, одиноко сидящую фигуру, около высокого здания. Затянулся, нахмурившись и спрятав одну руку в карман, зашагал в сторону силуэта. Уже сделав несколько шагов вперёд, он понял, кто сидел перед ним. Понял лишь по белокурым волосам, что переливались от света фонаря. Усмехнулся и аккуратно присел на скамейку, из-за чего девчонка обернулась на него. — Чё сидишь тут? — спросил Валера, выдыхая дым в сторону. — Валера? — удивлённо произнесла Лерка, вытаращив на него свои голубые, большие глаза.— Как тебя… То есть, как ты выбрался? — Обычно, — хмыкнул он, выкидывая сигаретку на асфальт, притаптывая носком кроссовка.— Ловкость рук и никакого мошенничества. Он обернулся к ней и заметил, как девчонка до сих пор, удивлённо глядит на него. Словно не верила, что перед ней сидит парень, который недавно попал за решётку. Она помотала головой, и её длинные волосы вильнули в сторону. Парень протянул руку и убрал спадающую прядь, что упала на лицо. Девчонка, что неподвижно сидела и наблюдала за его действиями, выдохнула. Махнула головой, уставившись взглядом себе под ноги, поджимая губы. Валерка усмехнулся, разворачиваясь к небу. Высокие, голые деревья закрывали небо, не давая возможности разглядеть его. И хоть сейчас он мог видеть почти все, что хотел, ему было сложно представить, чем все кончится, и он нарочно старался не концентрировать взгляд на чем-либо, чтобы каждый раз не выдавать своих мыслей. Но ничего другого делать он не мог — его беззвучно гнала вперед необходимость выжить. А вот куда и зачем, он еще не понимал. Ни разу за все это время он даже не подумал о своем жизненном выборе, который рано или поздно должен был с ним произойти. Между тем все, что происходило до сих пор, было сделано исключительно из необходимости выжить, но это не имело отношения к выбору — просто так устроен мир. Но выбора не существовало — чтобы взять, надо было отдать. Если дать, обязательно отнимут, просто потому, что им это надо. — Валер…— тихо позвала его та. Турбо обернулся, вопросительно взглянув на девчонку, что тут же поникла.— Почему жизнь такая? — Какая? — так же тихо переспросил Валера, слабо улыбнувшись. — Злая, в общем. Просто злая. И мы ее делаем сами. Парень тяжело вздохнул, вновь отворачиваясь от Леры, которая взглянула на него, выжидая ответа. Слегка помолчал, а потом пожал плечами, поджимая губы. Не знал он, правда. Зато Лера поняла все без слов. Девушка понимала, что придумать злую судьбу можно только с помощью самой «злой судьбы». Без неё, судьбы-матушки, мы бы и не знали, какие у нас судьбы. У кого-то плохие, злые, а у кого-то хорошие, счастливые. — Потому что для того, чтобы жизнь была добрей, нужны усилия. Важно больше отдавать и творить добро, чем принимать, — ответил Валера, пытаясь как можно лучше подобрать слова, чтобы не забыть суть разговора.— А мы, люди, ленивые как черти. И никто, ничего не хочет делать. Даже добра. — Получается, ни хрена не делают? — спросила Лера, слабо улыбнувшись. Взглянула на Турбо, который тут же повернулся к ней, усмехнувшись. Облизнул губы и кивнул, потверждая: — Ни хрена.