Второй шанс

Утро выдалось ясным и раздражающе ярким. Сасори больше всего хотел приступить к работе. Хотя бы начать. Но Дейдара едва ли не вынудил его выбраться до ближайшего торгового центра. В конце концов, для более или менее комфортной жизни не хватало слишком много вещей, которые сами себя, к сожалению, не купят. Раздражение от того, что снова приходится тратить драгоценное время, перекрывает все прочие эмоции, что, определённо, к лучшему. Во всяком случае, собирается кукольник довольно быстро и, вслед за напарником, спускается на первый этаж, уже не забивая себе голову ничем кроме текущих задач. Людей на улице было много. Непривычно много, хотя, умом Акасуна понимал, что у той Суны, которую он знал, с нынешней из общего только название. К гулу голосов невозможно было привыкнуть. Шиноби должен быть осторожен. Скрытен. Привлекать к себе наименьшее внимание. А люди вокруг будто бы стремились к обратному. Говорили громче, жестикулировали активнее, делали всё, чтобы быть замеченными. Что было бы нормально в обычном городе или поселении. Но не в деревне ниндзя. Которая, как таковая, видимо, перестала существовать. Несколько грустная мысль. Кукловод никогда не считал Сунагакуре домом, однако, уважал людей, которые положили жизни для процветания Скрытого Песка. Что бы они сказали, идя сейчас по этим улицам, где нет ни одного оружейного, зато с десяток сувенирных магазинов и ресторанчиков? Что бы сказала бабка Чиё? Была бы она разочарована или, наоборот, счастлива, что войны остались в прошлом? Чем ближе они приближались к центру деревни, тем больше вокруг становилось людей. Всё чаще кто-то ненароком прижимался в толпе или задевал плечом. Даже странно, что в этой суете Сасори ловит взглядом движение Дейдары. Он чуть замедляет шаг, протягивает руку так, будто бы собирался взять за руку маленького ребёнка, чтобы тот не потерялся в толпе. Но, в какой-то момент, видимо, передумывает. "Вовремя", стоило бы сказать, но кукольник предпочёл бы и вовсе этого не видеть. Стеклянные двери открываются медленно, будто бы с расчётом на то, что войдут в них люди, неспешно прогуливающиеся, а не, как большинство вокруг, суетливо снующие, точно встревоженные осы. Шаг, и в лицо буквально ударяет прохладный, почти что холодный, воздух. В Суне всегда было жарко. Даже холодные ночи отдавали жаром, накопленным песком и глиняными зданиями. Холод этот будто бы в очередной раз был напоминанием, что теперь всё иначе. Что можно забыть вообще всё, что было двадцать лет назад. Что мир изменился. И Акасуна вынужден был признать, что, чтобы выжить, ему и самому следовало бы. - Идём? - уточняет Дейдара. Он стоял впереди в нескольких шагах, явно не понимая, в чём причина промедления. Кукловод лишь коротко кивает. Стоило, наконец, взять себя в руки и перестать создавать проблемы. Как себе, так и окружающим. Сасори всегда мыслил рационально. Вот и сейчас, идя следом за напарником мимо зеркальной витрины, он пытался выстроить в своей голове предельно конкретный план собственных действий. В первую очередь, изучить технологии. Деревянные марионетки были неплохим оружием тогда, десятки лет назад, но сейчас, вероятнее всего, они могут быть бесполезны, учитывая развитие даже обычной, бытовой техники, не говоря уже об оружии. А для этого стоило бы поговорить с Казекаге. Здесь проблем быть не должно. В конце концов, они с Гаарой не пытались притвориться, что делают что-то, не преследуя выгоды для себя. А эффективность шиноби напрямую зависела от его личных умений. И это действительно успокаивало. Пускай то, о чём размышлял кукольник и близко не походило на детальный план, но хоть какая-то конкретика была подобна лучу света в кромешной тьме. Ты не сможешь освятить весь свой путь, но уже понимаешь направление. Сейчас этого было более чем достаточно. Из стеклянного коридора витрин они выходят в ослепительно яркий, залитый светом, холл. Акасуна невольно поднимает голову, наблюдая за тем, как к прозрачному потолку, а, вернее, последнему из пяти этажей центра, несмешно ползёт лифт. Раньше все строения делали из глины или кирпичей. Сейчас же, за редким исключением, всё вокруг было из стекла и стали. Будто демонстрируя желание выставить напоказ всё, что люди раньше тщательно скрывали. Этот новый мир ощущался как человек, с которого содрали кожу. Как и в витринах, в окнах, можно было рассмотреть всё: каждый сосуд, вену, мышцу, наблюдать за её сокращением и.. Знать, куда нанести удар. Эта мысль приходит сама собой. Приходит за секунду до того, как совсем рядом раздаётся хлопок. Пары удушливого газа начинают расползаться по полу, подниматься выше, чтобы его вдохнули. Кукловод не делает этого лишь чудом, прикрывая нос и рот воротником водолазки. Кто-то падает. Рядом раздаётся пронзительный женский визг, а затем, после глухого звука удара, стихает. - Собрать всех у лифта! - звучит приглушенный голос раньше, чем Сасори видит фигуру в противогазе. А за ней ещё одну. И ещё. Дейдара было делает шаг вперед, но кукольник, схватив того за запястье, рывком тянет назад. У блондина нет глины. Да и Акасуна не мог похвастаться ни самой примитивной марионеткой, ни даже кунаями с ядом. Нет ничего. Всё равно что оказаться перед террористом обнажённым. Или даже хуже. Люди начинают стягиваться к центру, туда, где вверх стремилась прозрачная лифтовая шахта. Но большинство, усыплённые или мёртвые, остались лежать на полу, что кукловод понял лишь, пятясь, наступив на чью-то ногу. Воздух быстро очистился. И стало понятно, что нападение не было спонтанным: все шиноби, более десяти человек, были одеты в чёрное, оснащены противогазами, баллонами с кислородом и ещё какими-то устройствами на запястьях, о назначении которых можно было лишь догадываться. Но самым заметным были протекторы со знаком деревни Скрытого Тумана. Очередная провокация. Однако, напуганным людям вокруг это не объяснишь. Не докажешь, что не Мизукаге направил в Песок своих людей. Не важно, что происходит на самом деле. Важно, как это выглядит. Из толпы за волосы вытаскивают молодую женщину, в которую вцепилась девушка помладше, судя по всему, подруга или сестра. Один удар по затылку, и последняя падает, а первую ставят на колени. - Я ведь ничего не сделала.. совершенно ничего. За что вы так?! Звонкий голос отдаётся эхом внутри черепа. Но раньше, чем Сасори успевает продумать варианты, раздаётся свист стали, и голова, запутавшаяся в песчаного цвета волосах, слетает с плеч и с отвратительным, походим на удары детского меча, звуком откатывается прочь. Снова крик в толпе. Крик, который мешает сосредоточиться и хоть немного сконцентрироваться. Дейдара было снова дёргается, но кукольник раздражённо шипит сквозь зубы, вновь одёргивает напарника и отпускает. Сейчас он уже примерно понимал, что может сделать, однако, уверенности в этом плане не было. Как и других вариантов. Разве что просто ждать, пока всех, и их в том числе, обезглавят по одному, как убойную скотину. - Заткните уже их! Один из шиноби вытаскивает из, сбившейся, как загнанные звери, массы людей старушку, причитавшую особенно громко. Всё повторяется. Взмах катаны, удар, и одна лужа крови на гладком, белым, как пустынное солнце, полу, смешивается с другой отвратительной, отдающей запахом железа, багровой субстанцией. Они убьют всех. Мужчин, которых было не так много, женщин, детей. Всё лишь для того, чтобы внушить страх. Чтобы разжечь ненависть. Для того, чтобы снова началась война. - Только с женщиной способен справиться, ублюдок?! - не выдерживает Дейдара и, отпихнув двух девчонок, стоявших перед ним, выходит вперед. Глупый. Его убьют, не успеет он и глазом моргнуть. Снова убьют. А ведь этот мальчишка даже не смог пожить. Всего пара секунд чтобы сконцентрировать чакру, которая закипала внутри, подобно жидкому металлу. Считанные мгновения, за которые трое в чёрном успеют преодолеть, разделявшее их и подрывника расстояние, и обнажить клинки. Дейдара замахивается, успевает ударить одного из нападавших прежде чем второй, обнажив меч, замахивается, чтобы нанести удар. И замирает, когда клинок был уже у самой шеи блондина. - Чего встал?! - такой же приглушенный, но явно женский голос из под маски доносится глухо, но достаточно, чтобы различить смятение. Она сама делает шаг, поднимает меч над головой, но опускает его, вонзая в живот своего напарника, что в этот момент лежал на полу. Контролировать людей сложнее. Но нити чакры держали крепко. Дейдара, понимая, что ситуация изменилась, разворачивается и кричит, чтобы все прятались. Начинается абсолютная суматоха. Люди, сорвавшись с места, топчут тех, кто был на полу или упал, пытаясь скрыться. Кругом крики, благо, во всей этой пестрой толпе различить фигуры в чёрном было не сложно. Новоиспечённые человеческие марионетки срываются с места. И, хотя контролировать людей сложнее, телам их неведомо сомнение и колебание. Они повинуются только движению рук того, кто ими управляет, только его воле, только одной цели: убить всех. Никогда раньше Акасуна этого не ощущал. Не чувствовал движения, передаваемые через нити чакры, не чувствовал силу удара меча, то, как тот, пробивая броню, входит в плоть, царапая лезвием кости. Это было что-то новое, что-то пугающее и завораживающее одновременно. Как сон, где ты можешь всё, зная, что с тобой в реальности не случится ничего. Двое подконтрольных налетают на очередного своего соратника, выпуская из под чёрной одежды не только бордовую тёмную кровь, но и кишки, с отвратительным хлюпанием вывалившиеся из брюшной полости на пол. Затем на второго, снося с плеч голову. Затем на третьего. Казалось, всё закончится быстро. Не нужно большого умения, чтобы убивать безоружных. Большой силы или умения, чтобы спариться со слабыми. Сасори чувствовал, как сильно его это.. злит. Запоздалая реакция, но она накрывает, мешает концентрироваться и оценивать обстановку. Где-то далеко, будто из под толщи воды, до него доносится электрическое потрескивание. А затем толчок, удар тела о тело, после чего легкие заполняет запах паленой плоти. Но не его собственной. Кукольник понимает, что произошло раньше, чем оборачивается. Раньше, чем Дейдара, закрывший его собой, падает у его ног на холодный, запачканный кровавыми следами, пол. Мысли отключаются. Одним движением, развернувшись к нападавшему, Акасуна перебрасывает обе свои "марионетки" туда, откуда был сделан удар. Но уже поздно, и силуэт в чёрном скрывается за углом. Резким движением рук Акасуна отправляет два тела, так и не достигшие второго этажа вниз, буквально разбивая их от пол. Как игрушки. Даже хруст от сломанных костей похож на дерево, но он его не слышит. Сердце колотится бешено, биение пульса в ушах заглушает все звуки вокруг. - Ты не имел права. Какого.. - выдыхает было кукловод, опускаясь на колени, но замолкает, теперь уже наверняка видя, что произошло. Направленный удар электрической волны прошёл почти насквозь, оставив в районе плеча зияющую дыру, пульсирующую кроваво-красным. Сердце не задето, но рана слишком серьёзная, чтобы радоваться лишь этому факту. - Данна, я только.. - Молчи! - раздражённо шипит Сасори, боясь поднять взгляд. Он не мог сейчас смотреть на его побледневшее лицо. Не мог позволить себе встретиться с затуманенным, почти что потерянным, взглядом голубых глаз. Не мог поверить, что всё произошло по его вине. Чакра в ладонях концентрируется быстро, но будто бы спешно, комками. Кукольник никогда не был лучшим в медицинских техниках, которыми владел ровно настолько, чтобы в своё время безболезненно создать себе новое тело. И для восстановления тканей этого должно было хватить. Эта мысль обрывается, когда Акасуна чувствует под коленями что-то тёплое и мокрое. Кровь. Он стоял в крови того, кто не побоялся рискнуть жизнью ради него. Того, кто сделал это, ни секунды не колеблясь и не сомневаясь. Дурак. Идиот.. Как можно относиться к себе так.. просто?.. - Вы в порядке?.. Кукловод всё же поднимает взгляд. Нет. Всё было далеко не "просто". И мысль о том, что Дейдара не просто рискнул, а рискнул только ради него, въелась в мозг, отказываясь отпускать сознание. - Я в порядке. - голос не дрожит, хотя, Сасори был уверен, что сейчас его трясёт, как от озноба. - Помолчи. Мешаешь. И блондин замолкает. Закрывает глаза, изредка морщась от боли, но не произносит ни звука, заставляя пристальнее наблюдать за едва различимым движением его груди, впервые в жизни, кажется, надеясь. Надеясь на то, что всё обойдётся.