По-своему

Ник выбегает на лестничную площадку и щурится, пытаясь в темноте разглядеть, что происходит. Впрочем, знакомый многоголосый хрип не оставляет шансов на ошибку: кухню заполняют ходячие. Их как минимум десяток, если не больше, и, судя по шатающимся теням на фоне чуть более светлого прямоугольника распахнутой двери, с улицы лезут всё новые и новые. — Давай наверх, — подталкивает его Трой. В спальне неизвестной мёртвой дамы пахнет по-прежнему омерзительно, но теперь это может их спасти. — Будем надеяться, что сквозь такое амбре нас не учуют, — бормочет Ник, пододвигая к двери тяжёлый комод. На всякий случай. Трой открывает настежь створки маленького мансардного окна, подтягивается и переносит свои длинные ноги на другую сторону. — Не так скользко, как я ожидал, — он встаёт и неуверенно отпускает раму. — В принципе, можно попробовать выбраться через соседний дом — там есть похожее окно. — Да благословит господь битумную черепицу, — усмехается Ник, тоже вылезая на крышу. — Была бы керамика, мы бы уже улетели вниз, особенно после дождя. Но, несмотря на условную «нескользкость», передвижение по наклонной крыше оказывается тем ещё квестом. Тем более в потёмках — растущая половинка Луны то выглядывает из-за облаков и заливает город слабым холодным светом, то снова скрывается, и тогда окружающее превращается в мешанину серых и чёрных теней. Соседний дом чуть выше, всего футов на пять, и, перебравшись на него, Ник облегчённо вздыхает — половина пути пройдена. В этот момент со стороны центральной улицы, которую скрывает от них конёк крыши, доносится странный хлопок, свист, пару секунд спустя ещё один хлопок — и совсем рядом темноту разрывает сверкающий цветок фейерверка. — Неплохая идея, — одобрительно кивает Трой. — Одновременно и звуковое, и световое воздействие. Я бы сам лучше не придумал, если бы у меня были петарды, конечно. — Они выманивают ходячих обратно на улицу, — догадывается Ник. — Значит, считают, что с нами покончено? — Похоже на то. Но не расслабляйся, они обязательно проверят. По крайней мере я бы на их месте так и сделал. — Странные люди. Невежливые. Ни «здравствуйте», ни «как поживаете»... — Если они выйдут на задний двор, у них появится шанс нас поприветствовать — в лунном свете мы тут как мишени, — ворчит Трой. — Идём-ка навестим соседей. Добравшись до цели, он разбивает стекло рукояткой пистолета, чтобы открыть защёлку. В этом доме в мансарде было обустроено что-то вроде рабочего кабинета — никому не нужный ноутбук до сих пор стоит на письменном столе, по полу разбросаны бумаги. Два окошка, оба — во двор. Приходится спуститься на один пролёт, к окну на улицу, под которым лежит опрокинутый горшок с засохшим фикусом. Ник аккуратно отодвигает полупрозрачную занавеску и ругается шёпотом. Внизу топчется целая орава ходячих, точно посчитать сложно, но никак не меньше сотни голов. Слишком много для двоих, даже если бы у них не было недостатка в патронах. Даже если не считать тех, кто привёл эту ораву к ним в гости. — Мы можем поймать одного и замаскироваться, чтобы они не смогли нас обнаружить, — Ник оборачивается к Трою. Вид у того мрачный и несчастный, ему явно не нравится бегать от опасности. Ну, спасибо хоть за то, что не пытается ввязаться в безнадёжный бой. — План так себе, конечно, но другого нет. — Давай тогда быстрее, пока нас не учуяли, — вздыхает Трой. На первом этаже явно что-то происходило: стол лежит на боку, как и один из шкафов, входная дверь приоткрыта и висит на нижней петле. В неё уже ломится несколько ходячих, учуяли-таки. Одного из мертвецов они утаскивают в опустошённую кладовку, быстро кромсают фактически на части. От запаха гнилой крови на руках, на лице, на одежде слегка тошнит, но Ник знает, что это скоро пройдёт. Запах нового мира, не так уж плохо, если привыкнуть. — И зачем только мылся, — усмехается он перед тем, как открыть дверь и выйти из кладовой. По кухне бесцельно шарахается пяток ходячих, внезапно переставших чувствовать такой притягательный аромат живой плоти, и Ник в подражание им горбится, опускает голову и издаёт сиплое рычание. Это оказывается сложнее, чем он помнит, возможно, потому что в последнее своё путешествие в компании ходячих он сам был полумёртв от жажды, усталости и ран, и поэтому слиться с окружением не составляло труда. Теперь же он относительно в порядке, и каждое движение приходится контролировать, не позволяя себе ни единого неверного жеста или шага. Тем более что зрители, живые и гораздо более пристрастные, не заставляют себя ждать. Перекошенная дверь ещё немного приоткрывается, и в проёме возникает тёмный силуэт — женский, насколько Ник может разглядеть сквозь пряди собственных волос, смоченных кровью и приглаженных так, чтобы максимально закрыть лицо. В руках у женщины длинная винтовка. Его сердце пропускает пару ударов, но ночь — всегда союзница тех, кто прячется, и силуэт исчезает, видимо, не обнаружив ничего подозрительного. Ник бросает взгляд на Троя; у того довольно неплохо получается изображать ходячего, по крайней мере в темноте. Надолго ли его хватит — вот вопрос, учитывая, эээ, некоторую непредсказуемость младшего Отто. То есть уже единственного. С улицы снова раздаются звуки запускаемого фейерверка, на несколько секунд за окном становится почти светло. Сюрреалистическое зрелище — салют для толпы нежити, но это работает: мертвецы медленно, но верно устремляются к двери. — Заканчиваем маскарад? — шёпотом спрашивает Ник. — Вернёмся в наш дом, быстренько соберёмся и свалим отсюда на хрен. — Пешком? Ну уж нет, — в голосе Троя слышны знакомые злые нотки. — Ставлю свой кольт против кухонного ножа, что у этих мудаков полно бензина — кто-то же опустошил баки машин на парковке. — И они им поделятся. Ага. Догонят и ещё раз поделятся. — Я не собираюсь просить поделиться. Серьёзно, Ники, оставайся. Я пойду с ними, разузнаю, что и как, а потом вернусь. — Нет! Никто никуда не пойдёт один. Идём вместе, раз уж тебе приспичило. — Думаю, имеет смысл держаться поодаль, но так, чтобы видеть друг друга, — Трой на мгновение поднимает голову, подмигивает, после чего снова превращается в ходячего. Скотина, думает Ник, шаркая ногами вслед за толпой. Упрямая скотина. И как меня угораздило с ним связаться? И ведь ещё совсем недавно, на базаре, на предложение прогуляться с мертвецами только глаза таращил. В пол-лица. А теперь сам рвётся в их компанию. Понравилось, что ли? Или страшно только в первый раз? Тогда Трой, похоже, действительно испугался, но всё же пошёл за ним, потому что у Ника от наркоты и личных переживаний слегка отшибло инстинкт самосохранения. Ну, и ещё потому, что к тому моменту вот это «вместе» уже было чем-то незыблемым и необсуждаемым. Словно их приковали друг к другу невидимой, но очень прочной цепью — кажется, он подцепил этот образ в какой-то книге, ещё подумал: пафосная хрень, так не бывает. Оказалось, бывает. И ощущается, напротив, весьма обыденно. Как будто так и надо. Он косится на Троя, бредущего чуть впереди и в стороне. В парне явно умер актёр, если не хороший, то вполне сносный: Ник узнаёт его только потому, что знает, на что обратить внимание. Интересно, родись он не на захолустном ранчо, а в большом городе, вроде Лос-Анджелеса, ну, и у других родителей, каким бы он вырос? И был бы у них шанс встретиться? Нику становится смешно от собственных мыслей. Если бы да кабы. Главное — если бы не наступил апокалипсис... Задумавшись, он не сразу замечает, что обстановка вокруг изменилась — они вышли на площадь у, судя по всему, уже бывшего собора с высоким шпилем. Над входом в здание собора горит фонарь и раздаются звуки, похожие на удары палкой по металлическому листу. Что ж, не фейерверками едиными. — Нам пора сматываться, — шепчет тихонько подобравшийся поближе Трой. — Видишь вон ту подворотню? В лунном свете подворотня действительно хорошо видна. Проблема в том, что площадь довольно большая по местным меркам, толпа ходячих занимает её далеко не полностью. Так или иначе придётся пересечь добрую сотню ярдов открытого пространства, причём перпендикулярно направлению движения основной массы мертвецов, направляющихся к церкви. Их заметят. Но другого выхода нет. Их замечают на полдороге — выстрел звучит глухо, «съеденный» хрипом из множества гнилых глоток, зато свист пули над ухом — вполне отчётливо и узнаваемо. — Бежим! — Ник припускает к спасительной подворотне. Вторая пуля попадает в стену, осыпая штукатуркой рукав Троя, буквально за мгновение до того успевшего нырнуть в арку. Он брезгливо отряхивается, хотя рубашку, измазанную кровью ходячих, уже не спасти, и быстро выглядывает из-за угла. — Ни черта не видно, — разочарованно выдыхает он. — А у нас слишком мало патронов, чтобы стрелять наугад. — Идём в дом, — предлагает Ник, почему-то чувствующий себя более уверенно в четырёх стенах. Подворотня выводит их во внутренний двор, окружённый колоннадой. В центре — чаша небольшого фонтана, ныне пересохшего. Прямо напротив — скрипучая деревянная дверь, даже не закрытая, за ней темно и тихо. За дверью — не менее скрипучая лестница, по которой они поднимаются на один пролёт. Окно на лестничной площадке — прямо над дверью, отсюда открывается отличный вид и на двор, и на тёмный проём арки. Трой достаёт пистолет, протирает ствол своим многострадальным рукавом. — Посмотри, пожалуйста, что там, наверху, — неожиданно мягко говорит он. Этот тон и это «пожалуйста», обычно отсутствующее в активной лексике Троя Отто, заставляют Ника насторожиться. — Давай посмотрим вместе. — Нет. Позиции лучше уже не найти. А ты без оружия и будешь мне мешать. Звучит немного обидно, но логика, в принципе, понятна. Толку от Ника в наклёвывающейся перестрелке никакого, а вот отвлечься на его защиту Трой может. И арсенала под кроватью на этот раз нет. Резные деревянные перила кажутся чуть тёплыми под пальцами, вообще весь город производит впечатление старой шкатулки, только вот внутри неё оказались отнюдь не украшения... На ватных ногах Ник поднимается на второй этаж, выходит в коридор, подсвечивая себе зажигалкой. Судя по табличкам с цифрами, до апокалипсиса здесь был отель, причём не из самых дешёвых, хотя бы уже потому, что располагался в настоящем историческом здании. Комнаты в основном заперты, только в самом конце коридора виднеется приоткрытая дверь. Подойдя, он заглядывает внутрь. Стандартный гостиничный номер: шкаф, стол, постель. Вроде бы даже порядок, только на ковре — тёмное пятно, похожее на кровь. Присев на корточки, чтобы рассмотреть пятно, Ник слышит сзади звуки выстрелов, роняет зажигалку и вскакивает. И в наступившем полумраке буквально в футе от себя видит дуло пистолета, направленное ему в лоб. — Будешь хорошо себя вести — останешься в живых. Может быть. На какое-то время, — насмешливо говорит совсем молодой парень, едва ли старше двадцати. Хорошо себя вести? Ага, сейчас. Всю жизнь мечтал. — Трой, они здесь! — со всей дури орёт Ник, кажется, срывая связки, но это уже не имеет никакого значения, потому что мир вспыхивает резкой болью где-то в районе виска и меркнет.