По-своему

Вцепившись в решётку, Ник в отчаяньи смотрит, как лодка с матерью и сестрой борется с течением, потихоньку начиная проигрывать. По дамбе бегут трещины, кто-то хватает его за рукав... Салазар? — Ник! Сейчас, ещё хотя бы пару секунд. Они должны выжить, должны! — Чувак, да проснись же ты! Какой знакомый голос. Красивый и явно молодой. Значит, точно не Даниэль. Впрочем, Даниэля уже нет. Нет и реки, и дамбы. И веки у него почему-то закрыты. Совершив героическое усилие, Ник приоткрывает один глаз и тут же снова зажмуривается, спасаясь от водяных брызг. — Какого чёрта... — бормочет он, чувствуя, как капли стекают по щекам. Одна особенно настырная пробирается в ухо. Это щекотно. Кто-то совсем рядом облегчённо выдыхает, и Ник наконец решается взглянуть на происходящее. Зрение фокусируется не сразу, но, проморгавшись, он обнаруживает, что на краю его матраса сидит Трой Отто — совершенно живой и изрядно хмурый. — Ты орал во сне, — сообщает прекрасное видение, — так, что к нам приходили соседи. — Они целы? — Я был исключительно вежлив. — Значит, всего лишь покалечены, — фыркает Ник, пытаясь приподняться на локтях. Руки дрожат, остальной организм тоже чувствует себя не слишком уверенно. Ещё бы, после вчерашнего дивного сочетания таблеток, алкоголя и той дряни, которую дал им Эль Матарифе. Даже не то чтобы вчерашнего, это было уже ночью и под утро сегодняшнего дня. Судя по ощущениям, прошло всего несколько часов. Перед внутренним взором Ника мелькает фрагмент из приснившегося кошмара — Мэдисон сжимает в руках молоток и бьёт... Проклятье. Всё выглядело так реалистично, не похоже на обычные глюки под наркотой. Он наконец справляется со своим телом, принимая более-менее сидячее положение, и, потянувшись к Трою, поворачивает его голову той стороной, на которой во сне зияла страшная рана. — Ники, ты в порядке? — сглотнув, спрашивает тот. — Почти, — Ник тихо смеётся от облегчения, но руки убирать не спешит: обнимает Троя за шею, уткнувшись носом куда-то пониже уха. Жест получается интимным, даже слишком. Перебор. Ну и ладно. Трой на мгновение замирает, напряжённый, как струна, потом немного расслабляется. — Ты меня напугал уже два раза, — говорит он. — Ночью, когда побежал к ходячим. Я думал, тебя укусят. И когда мы вернулись и легли спать, я только задремал, а ты вдруг закричал: «Мама, нет!». Что это было? — Просто плохой сон, — Ник пытается облизнуть пересохшие губы, но со слюной возникают проблемы, и он нехотя разжимает объятия. — У нас есть вода? — Держи, — Трой протягивает ему открытую бутылку, из которой, видимо, и обрызгал Ника, пытаясь разбудить. — Знаешь, мне не нравится это место. Нику это место очень нравится. Вернее, нравилось — вчера. Бывают ли вещие сны? Селия наверняка сказала бы, что все сны вещие и не придавать им значения — всё равно что наполовину ослепнуть. Ник никогда не верил во всю эту чушь с духами и предками, но, с другой стороны, кто бы ещё полгода назад поверил в восставших мертвецов? — Если хочешь, уедем. Только прямо сейчас, пока я не успел передумать. Трой кивает, встаёт, подбирает обе их сумки и протягивает Нику руку, за которую тот цепляется. Ничего, терпимо, бывал в его жизни отходняк и хуже. Много раз бывал, если честно. — Куда мы поедем? На плотину, с твоими? — Куда угодно, только не туда, — в коридор, ведущий к выходу с арены, пробиваются лучи яркого света, и Ник непроизвольно щурится. Давно наступил день, мать наверняка его если ещё не ищет, то скоро начнёт искать. И точно — Мэдисон, Стрэнд и Уокер с Бешеным Псом грузят свои вещи в машину. Так же, как во сне. Грёбаное дежавю. Нужно во что бы то ни стало изменить негативный сценарий, и чем раньше, тем лучше. Ник быстро отступает в тень коридора, благословляя солнечную погоду. Вроде бы его не заметили. — Что ты ей скажешь? — спрашивает Трой. — Не знаю. Ничего. — Она будет волноваться. Ещё бы. Ник хорошо помнит слова матери, произнесённые ею после ухода Алисии, — «я не могу потерять вас обоих». Ты сильная, мама, думает он. В конечном итоге ты сможешь. Тем более что, если духи, предки и прочие сущности, отвечающие за сновидения, правы, ты недолго будешь одна. А я попробую спасти нас всех по-своему. Укоризненный взгляд Троя сверлит висок, и Ник сдаётся: — Твоя тетрадь с тобой? Если дашь мне листок и ручку, я напишу записку. Они возвращаются в комнату, которую сняли, вернувшись с прогулки и сообразив, что в таком состоянии показываться на глаза Мэдисон не стоит. Ник быстро царапает несколько строк и оставляет клочок бумаги на сооружении из грубо сколоченных досок, призванном изобразить то ли стол, то ли табурет. — Всё. Если она будет нас искать, то найдёт. Идём, а то я за себя не ручаюсь. Они уходят с арены тем же путём, что и ночью. Охранникам плевать на двоих придурков, решивших перелезть через забор наружу, их задача — не допустить внутрь людей без оплаты и заражённых. Красный пикап припаркован чуть в стороне, и это удачный момент. Трой садится за руль. — Куда едем? — Дамба на востоке, значит, на запад. Машина трогается, ветер приятно обдувает лицо. Ник изо всех сил старается не думать о подвальчике Эль Матарифе и оставленных там сокровищах. Впрочем, может быть, он ещё вернётся — когда-нибудь. Дороги нового мира непредсказуемы. — Послушай, — попав в родную стихию, Трой заметно успокаивается и перестаёт распространять ауру дикобраза, ощетинившегося всеми иголками. — Я понимаю, что у тебя не самые простые взаимоотношения с семьёй и друзьями, но бежать, как будто за тобой гонится банда вооружённых до зубов маньяков-убийц, тоже как-то слишком, не находишь? Ник только фыркает в ответ.