***
Уроки закончились. Скучно, это просто ужасно! Хорошо хоть, что Ералаш каждый раз придумывал что-то новое, и они вместе веселились большую часть уроков. Прошло пару секунд с конца последнего урока, но практически все ребята уже собрали свои вещи и спешили уйти. Но Наталья Викторовна, их классный руководитель, как сказал Есении парень, остановила подростков, прикрывая за собой дверь. — Так, ребята, сейчас все идём в мой кабинет, будет важное объявление, —преподавательница поспешила попрощаться с коллегой, что только что закончила урок у 8Б и удалилась прочь. — И что это значит? — девушка наклонила голову на бок, смотря, как Ералаш начал ещё активнее сгребать вещи в портфель. — Ты вообще собираешься идти? — Нет, конечно, я на дурака похож, что ли? И, кстати, если она так говорит — это значит, что нужно валить. А то опять какое-нибудь задание даст и прочую дребедень. Ты со мной? — он остановился между рядами, поворачиваясь в сторону девушки. — Естественно, мне там без тебя делать нечего, — подростки улыбаются друг другу и спешат убежать из школы прочь. Пробегают по лестничным пролетам, нарываются на злых учителей, но Ералаш лишь корчит смешные рожицы за их спинами, пока Есения усмехается и тянет его вперёд. Хватают куртки в раздевалке и пакет со сменкой. Выбегают из здания, напяливая по дороге обувь. Слышат, как одноклассники на третьем этаже громко жалуются на них. А потом девушка краем глаза замечает, как на них тыкают пальцем, словно в зоопарке. Как в цирке — по-детски весело. Ребята останавливаются возле входа в какой-то подвал, Ералаш хватает ее за руку и ведёт вниз. Есения выгибает одну бровь, но не сопротивляется. Доверяет парню, что бесцеремонно входит внутрь. Запах сигарет, пота и сырости ударяет в нос, а потом взгляд замечает десяток парней. Универсамовские. Помещение было оборудовано под тренажерный зал, и вполне неплохо так. На них смотрели все. Девушка заметила среди всех этих людей Турбо, Сороку, Лампу, Зиму. И даже Марата, что сидел возле каких-то парней. — И зачем мы сюда пришли? — шепчет девушка, облокачиваясь на косяк двери. Руки в карман сует, следя взглядом, как Ералаш внутрь проходит, со всеми здоровается. — Сейчас, погоди! — кричит парень, залезая куда-то под диван. — Опа, кто нас посетил, пацаны, — слышит язвительный голос Сороки, что подходит к ней. — Здаров, Беглянка, — руку ей протягивает, а девушка пожимает. — И тебе не хворать, Сорока. Я смотрю, вы тут неплохо устроились, — Вишнянкая кивает в сторону тренажеров, на что парень хмыкает. — А ты что думала, что мы только пиздиться умеем? — сзади к ней подходит Турбо, заставляя девушку повернуться от неожиданности. — Добро пожаловать, —усмехается парень и кланяется. — Вообще-то, я так и думала, особенно когда на тебя смотрела, — девушка закатывает глаза, пропуская зрелище, в виде злого парня, что готов ее задушить, не смотря на то, что она девочка, да ещё и Адидасовская. — Придурок… — шепчет Есения одними губами, утыкаясь в потрепанную куртку. — Ты не борзей, а. Я тебе быстро мозги вправлю, — дает лёгкий подзатыльник, слышит, как девушка шипит больше не от неприятные ощущения, а от раздражения. Лучше бы вообще не подходил. — Слышьте, хватит уже собачиться, реально задолбали. Каждый раз одно и то же, — их перепалку прервал Зима, что отвёл Турбо в сторону. — Ты помолчать, что ли, не могла? — ее хватает Марат, говорит тихо, чтобы не услышал никто. — Да отстань ты от меня! — она выдергивает собственную руку из довольно сильной хватки, поджимая губы. — Я тебе так скажу, — Вишнянская перехватывает его, сжимая локоть Марата. — Была бы моя воля — я б его придушила. Считай, промолчала. — Ты вообще понимаешь… — Есь, я все! — Ералаш выскакивает где-то рядом. — Отлично, идём! — она хватает его, стараясь быстрей уйти прочь. Вслед что-то кричит Марат. Ясно, домой уже как-то не хочется. — Что ты там так долго делал? — подростки выходят на свежий воздух. Немного кружится голова, всё-таки привыкнуть к запаху никотина не так сложно, а вот от кислорода первое время начинало плохеть. — Ну… Я, там… — парень снова начал мямлить. Заметив немного раздражённый взгляд подруги, постарался сформулировать свою мысль четко. А ещё лучше, продемонстрировать. — Вот, в общем, — он вытаскивает небольшой пакетик с жвачками «Турбо». — Будешь? — Буду, конечно! — юноша достает горстку и кладет их в ладонь девушки. — И ради этих жвачек я туда пошла. Поругалась с Турбо, ради «Турбо». Символично, — она хмыкает, закидывая в рот одну штуку. — Символично, — парень пожимает плечами, складывая пакет в карман куртки.— Куда пойдем? В смысле. Может погуляем? — Ералаш будто опомнился. — У тебя нет никаких планов? — Вообще, у меня художка сегодня, но она вечером. А кроме нее планов на сегодня нет, — девушка по удобнее перехватила портфель. Домой не хотелось, Марат опять устроит лекцию о том, что не стоит так общаться с Универсамовскими старшими. И это начинало раздражать. Ладно один раз сказал. Ну не может Есения промолчать, у Турбо будто на лбу написано: «Подстебите меня, пожалуйста». И девушка выполняет его мнимую просьбу, за что получает Марат. В квартире было неуютно, будто вместе с любимыми тетей и дядей уехал весь комфорт. Теперь там было пусто и скудно. Все казалось серым, тусклым, словно под слоем пыли. Настроение упало ещё ниже, когда в дали она заметила знакомые лица. Разъезд. Это были те самые пацаны, что заставили ее бегать по всей Казани. Есения хватает друга под локоть и разворачивается назад, стремительно убегая. — Есь, что за фигня? — они забежали за угол. Девушка пыталась отдышаться, даже такая короткая пробежка заставила ее дыхание сбиться. — Разъездовские твари. Хуй знает, что будет, если они меня увидят. А я, как видишь, не особо могу им противостоять, — Вишнянская указала на подол сарафана, что выглядывал из-под куртки. В такой одежде неудобно даже замахнуться, не то что полноценно драться. — Ну я так-то ещё здесь есть, если что я за тебя заступиться могу, — Ералаш выглядел немного обиженным, мол, чего это его ни во что ставят? Он так-то пацан, а не чушпан какой-то! Девушка же на это только отмахнулась. — Ага, чтобы у тебя проблемы из-за меня были? Ералаш, ты пойми, я не местная, если фигню какую-то натворю — за меня никто нагоняй получать не будет. А вот за тебя начнут старшие впрягаться, так что об этом тоже думать надо, — она хватает его за плечи, улыбаясь растерянному парню. — Я не хочу, чтобы у моих друзей из-за меня проблемы были. Я сама совсем разберусь. Просто поверь.***
Девушка шла из художественной школы, тихонько напевая себе песню. На улице было довольно темно, учитывая, что из здания она вышла в половину восьмого. Сегодня Есения одна, так как Аня пришла на дневную смену, и они успели только поздороваться, когда пересеклись у входа. Младшая засунула руку в карман, пытаясь найти там жвачку, которую оставила «на потом». Посмотрев на яркую обёртку, где большими буквами написано «Турбо», девушка невольно задумалась о парне, что имел идентичное погоняло. Почему она с ним так разговаривает постоянно? Будто он ей что-то ужасное сделал и не сознается в этом. Вроде же, не все так и плохо. А они взъелись друг на друга, как кошка с собакой. В памяти проскользнула их первая встреча. Тогда они не проронили не слова, не знали имён друг друга, но взгляды выучили наизусть. В них не было злости и неприязни, ни доли сарказма. Есения усмехается, когда вспоминает, как тот врезался в столб, потому что не заметил его, смотря на нее. В миг холод внутри заменили на что-то теплое. Что же заставило их так рассориться? Странная причина, которая взялась чуть ли не из воздуха — они имели похожий характер. А как известно, плюс с плюсом и минус с минусом не суждено быть вместе. Есения поджимает губы и трясет головой, чтобы отогнать навязчивые мысли. Как началось, так и закончиться! Ничего она менять не будет. Дел и так много, а тут ещё с этим Турбо разбираться. И зачем? Они, считай, никак не связаны. — Бам! — на нее вдруг накидываются сзади, чуть не валя с ног. Есения кратко вскрикивает и быстро разворачивается, врезая неизвестному. Достает нож, выставляя вперёд. — Эй, это ж я! — и только спустя несколько секунд, глаза улавливают знакомые черты. Сорока. — Ну ты и дебил! — девушка прячет нож в карман, не забывая дать тому подзатыльник, что вышел смазанным, в силу разницы в возрасте. — А если бы порезала? Сильно досталось? — Есения подходит ближе, прикасаясь осторожно к скуле, куда и прилетел удар. Парень шипит сквозь сжатые зубы. — Да не сильно, и по хуже было. Ты чего так бьешь? Скорлупу бы ушатала, зуб даю.— парень усмехается. — Почему ты так поздно идёшь, кстати? — Я с третьей смены, да и тем более, не так поздно, — Есения пожала плечами, поудобней перехватывая портфель с вещами. — Ага, не поздно. Знаешь, что детям нельзя ходить в одиночку так поздно? — он наклонился, чтобы находиться с ней на одном уровне. — Кто тебе сказал, что я ребенок? Самому-то сколько? — она ловким движением руки вынула сигареты из кармана и прикурила. — Мне так-то восемнадцать уже стукнуло. А что насчёт тебя? — он усмехнулся, когда увидел, как на секунду лицо младшей исказилось от удивления, но тут же расслабилось. — Да ладно? А я-то думала, что для тебя исключение сделали, когда на возраст подняли.—девушка выпустила клубок дыма изо рта, смотря за ним вслед, — Мне пятнадцать, я на год младше Марата. — О-о, — радостно протянул Никита, трепля волосы девушки.— Так ты реально мелкая. Я, кстати, так и думал, что тебе и шестнадцати нет. — Какой догадливый, — девушка кривляется, передразнивая парня, за что получает лёгкий подзатыльник. — Ладно, пошли хоть ко мне, обработаю. А то, что мне потом Ане сказать? Что я ее брата избиваю? — Ой да ладно, пройдет скоро само собой. К тебе я точно не пойду, а то мало ли, подумают ещё чего. Мне такого не надо. Марат как всегда, все не так поймет. У него так часто, — он вскидывает руки вверх в защитном жесте. — Погнали лучше в подвал? У нас там и аптечка есть, все дела. — Ага, конечно, — девушка закатила глаза, вспоминая слабо освещённое помещение.— Там опять все забито будет, ни пройти, ни проехать. Вы там живёте или как? — Ты преувеличиваешь. Погнали, там сейчас вряд ли кто есть, — Сорока хватает ее за руку и ведёт в сторону подвала. Подростки забежали вниз. Есения чуть не споткнулась на последней ступеньке, хватаясь за олимпийку парня. По дороге они успели подраться шутку, покурить, побегать друг за другом, потому что Сорока выхватил у девушки из рук сумку с вещами. Вместо обещанных пяти минут до подвала, они получили полчаса, ну и ещё парочку новых ран. То об ветку зацепились, то друг другу слишком сильно вдарили, то споткнулись. В общем, причины разные и до невозможности глупые. — Дебил, я чуть не упала! — девушка усмехнулась, выхватывая сумку у старшего. — Ну простите меня, мадам, что был неосторожен, — он протянул ей руку, кланяясь. — Ну нифига, — раздался голос чуть дальше подвала. Только сейчас Есения обратила внимание на нескольких парней, среди которых смогла узнать Турбо, Зиму и даже Лампу. Других она знать не знала. — А. Вы чего не дома? — Вишнянская отводит взгляд в сторону, не совсем понимая, что дальше делать. — Ага, чтобы вы на этих тренажёрах ещё по. Ну вы поняли, — Зима махнул рукой и поспешил выйти, не удосужившись нацепить на себя куртку. Курить пошел. — Это кто вас так разукрасил, а? С кошкой что ли не поделили что-то? — Турбо подошёл ближе, замечая царапины на щеках как Есении, так и Сороки. — Да какая кошка, друг с другом. Ну так, в шутку, — парень перехватил руку девушку покрепче и повел дальше. — Что-то у тебя, Сорока, синяк не слишком шуточный. — Просто нефиг было сзади подходить. Пацаны, а где у вас тут аптечка? —крикнула она уже громче. — Пацаны, вы Еську не видели? — в помещение врывается запыхавшийся Марат. Он бегает взглядом от одного парня к другому, замечая женский силуэт сестры. — Опа, нашлась, — с усмешкой произнес Марат, подходя ближе к девушке. — Ты что здесь забыла, дурында? Я тебе что говорил? — После художки сразу домой, —специально нудным голосом Есения процитировала парня. — Марат, ты серьезно? Я ж не маленькая девочка, в конце концов. Хуже Вовы, ей Богу, — она достает из коробки с медикаментами обезболивающую мазь. Во время очередного падения Есения упала на руку и потянула запястье. Болело не сильно, но лучше позаботиться о травме сразу, иначе могут быть проблемы. — Я просто переживаю за тебя. Родители сказали, что пока их нет — я за тебя головой отвечаю. — Как банально, сейчас, подожди, —Вишнянская осторожно втерла мазь в кожу и кинула бутылку с перекисью Сороке. — Так, Сорока, давай сам, меня, как видишь, охрана ждёт, — девушка усмехается, кивая на злющего и уставшего Марата. Хватает сумку, что валялась на полу и идёт к выходу. — Все, бывайте, пацаны.***
Вторник. Грёбаный вторник. Семь уроков, из которых несколько это физика, алгебра, география и биология — просто ад. Кто вообще такое расписание придумывает? Аж тошно. Хорошо, что все это закончилось, буквально только что. Есения с Ералашем уже хотели зайти в раздевалку, как их остановила классная руководительница. — Ну здравствуйте, беглецы мои. Как настроение, м? — подростки переглянулись. А сказать-то нечего. — Ну ничего, мы сейчас быстренько наверстаем упущенное. Мишенька уже знает, что у нас каждый год проходит осенний бал. И так как нам нужно найти пары, которые будут танцевать вальс на открытии, я решила, что будет полезно отбить у вас желание сбегать пораньше репетициями, которые будут в течение этой недели. Поставим танец, потренируетесь, познакомитесь поближе, в общем, прекрасное времяпровождение.— она осторожно приобняла их, отводя подальше от раздевалки, где уже столпились ученики.— Репетиции каждый день после уроков, прошу не опаздывать, иначе объяснительную писать мне будете, понятно? — получив положительный ответ в виде неуверенного кивка, она улыбнулась и потрепав их по голове, поспешила удалиться. — Ну пиздец, — прошептала Есения, все ещё не отходя от некого ступора. Наталья Викторовна умела оставить без туза в рукаве. — И что делать будем? Я танцевать не умею, — она медленно поворачивается к Ералашу, краем глаза поглядывая в сторону, куда ушла преподавательница. — Я, так-то, тоже. Ну ничего, пошли погуляем, подумаем, — Ералаш пожал плечами и утянул ее в раздевалку. Ребята уже вышли из школы. Из-за этого чертова вальса они начали спорить: Есения была против выступления, так как считала это чем-то постыдным и не хотела прогибаться под систему, а Ералаш — наоборот, говорил, что именно ей это нужно, чтобы сохранить некий авторитет, который подростки вчера чуть не потеряли. Это был отличный шанс, тем более парень чувствовал некоторую вину, что не смог отсидеть вместе с Есенией классный час, так как та ушла за ним. На это девушка лишь отмахнулась, аргументировав это тем, что у нее своя голова на плечах. — Да я тебе говорю, нахрена нам это? —Есения размахивает руками из стороны в сторону, вот-вот прибьет кого-то. — Как ты не понимаешь? Мне это не надо, а вот тебе — да. Тебе любой скажет, что новеньким нужно авторитет заработать, а так в лице Натальки хорошо поднимешься. Тебе сложно, что ли, а? —парень не отставал за ней, покрепче перехватывая портфель. — Да, мне сложно, спина сломается! —очередная саркастичная фразочка вылетела из уст Есении. Девушка скрестила руки на груди. Ну не хочется! Вот это танцевать перед всеми, позориться. Всегда раздражали подобные мероприятия: ты нарядись, ты накрасься, ты выучи, ты все отрепетируй, а в итоге встречаешься лишь с не заинтересованными в твоих трудах взглядами. Но Ералаш так смотрел. Будто она ему этим жизнь спасет. — Ладно, —Есения тяжело вздохнула, сдаваясь. — Только ради тебя, Ералашка. Мне эта репутация не всралась. — Ага, конечно, кому ты чешешь, — Ералаш усмехается, видя, как Есения закатывает глаза, но улыбается парню. Они дошли до «коробки», где часто собирались Универсамовские, но сейчас там никого не было. Забежав внутрь, Есения поспешила собрать множество опавших листьев и подкинуть их вверх. Те осыпались вниз, словно конфетти. Красные, жёлтые, багровые, даже парочку зелёных было. Девушка улыбается, а потом смотрит, как Ералаш осторожно наклоняется и рассматривает листок. Вишнянская усмехается, подходит осторожно сзади, стараясь листьями не шуршать лишний раз. Вдруг она накидывается на него, радостно крича и начиная щекотать. Они тут же свалились в кучку листвы. Хорошо, что не в лужу, что была довольно близко к ним. Ералаш смеялся из-за щекотки до боли в ребрах, пока не поменял свое положение, лишь на секунду оказываясь сверху. Есения же, заметив это, осторожно столкнула его вниз с листьев. Ребята рассмеялись, когда Ералаш чуть не грохнулся лицом в лужу. — Эй, молодежь! — крик откуда-то сзади заставил ребят остановиться. Они одновременно повернули головы в сторону говорящего. Универсам. Черт, опять он. Видимо, какие-то сборы были. — Чего бесимся тут, а? — Точняк, сборы, — Ералаш прошипел, спеша встать. Девушка хмыкнула и помогла ему, так как тот снова чуть не грохнулся в лужу. — Как я забыть-то мог, —бурчал он себе под нос, отряхиваясь от листьев. — Я чего-то не понимаю, Ералаш, или ты ещё пятнадцать минут назад должен был к качалке подойти? — Турбо подошёл ближе, сложив руки в карман. — Не дело, на сборы опаздывать. — Это я его задержала, не серчай, Турбо, —она поспешила встать рядом с Ералашем. Было немного обидно за парня, что его сейчас отчитывают, как какого-то провинившегося котенка, что со стола смог украсть кусок колбасы. — А ты не вмешивайся, Беглянка, не видишь, что пацаны разговаривают? Или тебя твои Циолковские не учили, что рот иногда закрывать нужно? — он усмехается, когда замечает, как Есения вдруг растеряла свою уверенность. Удар под дых, который Турбо совершил, не зная. Вишнянская прекрасно помнит, как ее «учили». Сразу фанеру прописывали, чуть что. Даже переломы были несколько раз. Ужасно. Ее дёргает сильно, а та головой трясет. — Заткнись, — шипит девушка. Чувствует фантомную боль от удара, рука так и тянется проверить целость ребер. — А что не так, а? Побили тебя пацаны разок, вот и бесишься? — он хмыкает, наклоняясь ближе. Чувствует, что Есении больно от этих слов, хочет заткнуться уже, но язык будто сам продолжает. — Блять, глухой, что ли? — Вишнянская вот-вот взорвется. Мало того, что на рану соль сыпет, так ещё и не останавливается.— Я тебе сказала заткнуться! Удар. Грёбаный удар. От кого? Есения или Турбо? Парни напряглись, видя, как их старший отшатнулся немного. Кулак девушки прилетел в скулу. Она не спешила уходить. Сейчас есть только Турбо. Турбо, которому так и хочется разукрасить лицо. Парень смотрит на нее секунды две, будто ждал чего-то. Вишнянская молчит, смотря на старшего. Зачем она вообще это сделала? Почему эмоции взяли вверх? Что сейчас будет? Ударит? Они изобьют ее всей толпой? Неизвестность пугала. Пощёчина. Турбо бил довольно сильно, хотелось ударить ещё сильней, но это же девушка. Какой тварью она бы ни была, это все ещё представитель женского пола, который трогать, считай, запрещено. Но просто отпустить этот момент он не мог. Голова девушки повернута в сторону, в глазах заметен шок, а на губах — ухмылка. Она ни за что не скажет, что щеку жжет так, что хочется кожу содрать. И не признается, что костяшки от удара болят. Потому что изначально построила образ сильной и стальной — теперь соответствуй. — Считай, в расчете, — в голосе Турбо нет и намека на эмоции. Холодное равнодушие. Есения кивает, позволяя себе ладонью протереть щеку, что красная уже. — Эй, ребятня! — подростки оборачиваются на голос. К ним шел низенький тучный мужчина с большой сумкой и письмом в руках. — Чего тебе? — слышится откуда-то из толпы. — Адрес не подскажите? А то недавно на этот район перевели, ещё не всё знаю, —он заходит в коробку и протягивает Турбо письмо. — Так, что тут у нас, — парень вчитывается в строки. Адрес Суворовых. Из Ленинграда. Переводит взгляд на заинтересованную Есении и отдает ей письмо. — Твое походу. — Мое? — она забирает у него конверт. Между ними рассосалось то напряжение, будто это не они только что решили разукрасить друг другу лица. Главное, чтобы Марат не прознал. Хорошо, что здесь его не оказалось. Девушка перевела взгляд на письмо. Действительно, адрес ее. Из Ленинграда. Она кивает и отходит чуть подальше. Есения спешит разорвать конверт и достать заветный лист бумаги, исписанный знакомым почерком. Она улыбается мягко, пробегая по строкам, не вчитываясь. «Ну привет, Есенька, Совсем забыла Ленинград, а? Вот приеду, я тебе уши надеру. Почему не пишешь? Не звонишь? Я вот, между прочим, еле как нашла время тебе письмецо-то отправить. Тут скучно без тебя, тоскливо. Уехала в свою Казань, киданула нас, а мы тебя вот ждём в гости. Мы часто свою Аптеку вспоминаем, и когда Циолковских видим, и когда в переулок покурить заходим. У меня все нормально, в принципе. Правда, мать опять на мозги капает, мол университет забросила. Ну ты же знаешь, нахрена мне это, а? Я конечно все понимаю, хорошее будущее, все дела. Но мне и с Крестоносцами хорошо. Мы, кстати, песню хотим записать. Твою, помнишь? Ты ещё нам листок с текстом перед отъездом отдала. А у нас же фантазии нет, ты знаешь. Процветаем понемногу, нас даже в кафешку пригласили сыграть. Крутится, как можем. Как дела у тебя я не спрашиваю. Расскажешь, когда приедешь. А если ты не приедешь, то приедем мы, и тогда сама объясняйся, что у тебя дома забыли пятнадцать девушек.Живи ради меня, Твоя Конопля.»
У Есении слеза скупая стекает по щеке. Она облокачивается на забор коробки, повторно читая текст. Не забыли ее. Почтальона уже и след простыл, понял, что письмо верному адресату попало. Улыбка с лица никак не сползёт. Даже мать за все это время не позвонила, хотя уже полторы недели с ее переезда прошло. А Крестоносцы помнят. Помнят и любят всей душой. Потому что она близка к ним. Судьба схожа. Шрам на груди ныть начинает, рука невольно тянется к нему, пытаясь нажатием эти ощущение прекратить. — Есь, что там? — к ней подходит Ералаш, кладя руку той на плечо. Девушка напрягается, тут же прижимая листок к себе. — Там, — она усмехается, смотря куда-то вдаль. — Там всё хорошо. Есения кивает чему-то и спешит схватить рюкзак с земли. Рукой на последок парням машет и домой бежит. Нужно позвонить в Ленинград. А это процедура ой какая долгая, так что нельзя терять ни минуты. Бежит, спотыкаясь пару раз, чудом не встречаясь носом с землёй. Она забегает в подъезд, перепрыгивает через ступеньку. Ноги уже сводит от нагрузки, но Есения бежит. Хочет услышать Коноплю. Вишнянская спотыкается на последних ступенях, падая вниз. Грязный бетон встречает ее не очень дружелюбно. Больно. В глазах все в миг расплывается. Вспышка. Девушка шипит от боли, пытаясь подняться. Тело обмякло, не желая вставать со ступенек. Скорее, просто не имея возможности. Портфель валялся где-то у ног, тонкие колготки порваны. Хорошо хоть, что не капронки — ещё зашить что-то можно. Сарафан весь в пыли. Шею душит красный галстук, из-за его хочется поскорее стянуть. Слышится скрип двери и голос Марата. А дальше слишком тихо.