Заложник сна

Снег кружился за окном, а в здании школы кружилась моя голова… Пятый урок застал меня врасплох, да в принципе весь рабочий день застал меня не в самый удачный момент моего существования. Так и лежал я на парте, вытянув руку, и наблюдал за полетом снега, представляя, что это моя голова. Иногда, конечно, я проваливался в задумчивость, а перед глазами восставал бездушный образ фантома, который готов был умертвить меня в моем же сне. Я прикрыл взгляд, напоминая себе, что сны далеки от реальности, а кошмар с малой вероятностью настигнет меня повторно. — Арс, ты чего на перемену не идёшь? — раздалось спереди. Я устало взглянул на учительницу литературы и пожал плечами. — Ты себя нормально чувствуешь? — Вполне, — промямлил в бежевую оверсайз кофту я. — Тогда сходи-ка отнеси директору документы, пожалуйста. Я бесшумно поднялся, вытер почему-то вспотевшие ладони о черные джоггеры и забрал документы. «Извините, пожалуйста» взглянула на меня, заострив внимание на лице: — Ты волосы на тон осветил? — Что? — я попытался взглянуть на концы непонятно как стриженного каре чуть ниже ушей, хотя сзади уже порядком отросло, будто забыл, может реально осветлил накануне. — Твой русый сейчас какой-то пепельный что ли, — неуверенно заметила она. — Да нет, не осветлял. Может с зимой выгорели как-то. Учительница кивнула и принялась за проверку тетрадей, в одной из которых я заметил аккуратную четверку и надпись, что ученик постарался и он молодец. Стоило мне выйти из кабинета, как передо мной пронеслись двое парней, что-то кричащие друг другу. Из-за угла выскочила девочка лет двенадцати и громко назвала другую девочку дурой. Десятки маленьких групп по три-четыре человека стояли, как препятствия, на пути к директору. Я крепче взял документы и протиснулся между какими-то девочонками, которые шепотом что-то обсуждали и глядели по сторонам. Если быть точнее, то будто бы сторона кабинета химии представляла особую угрозу. Доползти удалось до лестницы. Я сбежал с нее и моему взгляду представился крайне прекрасный вид: пустота и тишина. Преспокойно уборщик намывал пол, а такие же «извините, пожалуйста» расхаживали по первому этажу, изредка забегая к администрации и в канцелярию. Большая белая дверь нужного мне кабинета открылась. Оттуда показался парень, что ростом был совсем на малость выше меня, чуть больше ста семидесяти пяти сантиметров. Он, не оборачиваясь, сделал пару шагов от меня и остановился, вытащив из кармана белых джинс телефон. По мере того, как я подходил ближе, в моих глазах рябил цвет на его шее… Полупрозрачная синева, как масло с водой, переливалась на коже черноволосого парня. В какой-то момент он прикрыл ладонью пятно и почесал, будто это комариный укус. Я зажмурился, пытаясь прогнать блики, но после ярких звёздочек во тьме перед глазами, синева все равно не превратилась в кожу. Тогда я наклонился в сторону и прищурился, подумав, что это отражение, может быть, какое… Но даже под другим ракурсом я отчётливо видел это живое синее пятно, которое расползались по его шее, а потом вновь собиралось большую кляксу. Парень засунул телефон в большой передний карман черной худи с темно-зелеными фентезийными символами, расположенными вдоль всей спины, и зашагал от меня прочь, продолжая потирать синеву. Я проморгался, стоя у двери, поднял брови от удивления и безразличия этого парня и, выпустив его из внимания, постучал в канцелярию. Меня приняла премилейшая девушка с круглыми щеками и сказала, что бумаги я могу отдать ей, потому что директора нет на месте. В тот момент в двери показалась статная дама с большими бедрами в бирюзовом костюме — наша директриса — и пригласила меня в кабинет, прямо на ходу спрашивая: — Ты из какого класса? — Одиннадцатый. — Кто бумаги передал? — она запустила меня в кабинет и зашла следом, садясь в большое кожаное кресло за темным столом, на котором все лежало предельно аккуратно. — А… — да мне откуда знать кто?! Я замялся, пытаясь вспомнить то, чего не знаю, но, в отличие от имени и отчества, фамилия учительницы вспомнилась сама по себе. — Капустина. — Давай сюда, — она протянула руки, а я послушно передал бумаги. — Почему по форме не ходишь? — налегла она, изучая бумажки. — Одиннадцатый класс все-таки. Нет желания выделиться деловым стилем в школе на последнем году учебы? — спросила она, взглянула исподлобья челки черного строгого каре. — Ну так… — неопределенно замялся я, не отошедший от первого мозгового штурма. — Тебе бы очень подошла строгая форма. Даже белая рубашка с аккуратным воротником была бы тебе очень к лицу. Наслышан об этом. Многие говорят, что строгая одежда делает меня более мужественным. Не знаю, как это работает, но часто одноклассницы говорят, что когда я в худи и оверсайз одежде, я похож на honey boy, комфорт мальчика, которому так и хочется заплести хвостик с резиночкой-подсолнухом. Но стоит напялить рубашку, очертить бедра и фигуру ремнем со стальной бляхой, так от первых двух ничего не остаётся. Но я думаю, что дело не во внешности, ибо худое квадратное лицо, припухлые губы и вздернутый нос с родинкой сбоку переносицы не могут принимать более мужественный вид из-за одежды. Пожалуй, дело в том, что наряжаюсь я по настроению: когда хочу чтоб не доебывались, то, как они правильно читают с моей одежды, но, конечно же, не с лица, от хони боя у меня ничего не остаётся и я превращаюсь в мужественного парня, к которому лучше не лезть. Вот она — мужественность… Зато так можно измерять мою социальную батарейку, и мне не придется тратиться на значок «my social battery». — Угу, я знаю, — произнес я и вышел из кабинета, предварительно спросив, могу ли я идти.

***

Я подошел к открытому настежь окну и выпустил изо рта пар. В нашей глубинке температура зимой доходит до минус тридцати восьми. Порой из-за этого отменяют занятия, однако завтра в школу придется идти как ни крути — всего минус пятнадцать. Я закрыл окно, перекинул с кровати на кресло стопку одежды и проверил входную дверь: закрыто. Мама сегодня снова не придет домой, поэтому очередная ночь в одиночестве. Пока я бегал, босые ноги задул ветер, который умудрялся протиснуться сквозь милипизерную щель на балконе. Успев замёрзнуть за какие-то двадцать секунд блуждания, я запрыгнул на кровать, укутался пледом и медленно, как ручей, поплыл ко снам. …передо мной расстилалось нескончаемое скошенное поле культурных растений. Сухие стебли собранного урожая покрылись черной мукорной плесенью. Горизонт пестрел золотом и оттуда ко мне медленно полз алый туман. Через несколько секунд туман обрёл коричневые оттенки, почва окрасилась медью, а небо с облаками полыхнули тёмно-рыжим. Я повернулся за спину и заметил три объекта: деревянная водонапорная башня, длинный хлипкий забор из двух горизонтальных жердей и столбов, который ограждал, как мне удалось ни с того ни с сего понять, рыхлое минное поле. Я проследил взглядом по направлению забора: он тянулся от леса, у которого и возвышалась водонапорка, и исчезал вдали. Конца и края совсем не видно: земля словно закручивалась внутрь, приобретая все более четкий образ небольшого шара. Из-за горизонта, до которого совсем рукой подать, раздался дикий совино-лошадиный вопль. Человекоподобное голое существо на длинных, несгибающихся ногах и с протянутыми вверх руками грациозно прыгало по минному полю. Оно протяжно кричало и, словно балерина, миновало так и не случившиеся взрывы. Я сглотнул и неподвижно проводил взглядом неведомое создание: оно скрылось где-то рядом с водонапоркой, в лесу. Третьим объектом стала всаженая в землю старая изба, что располагалась чуть поодаль башни у подножия темного елового леса. Я ещё раз окинул взглядом грязновато-алый пейзаж, от которого веяло затхлостью, и направился изучать наиболее безопасное на вид сооружение. Деревянные окна соприкасались с землёй, поэтому створки не представлялось возможным распахнуть. Я достал пальцами почти до конька крыши, потом обошел избу и заметил дверь. Я толкнул ее внутрь. Со скрипом она открыла мне узкую щель. Я снова толкнул ее ногой, окончательно распахнув. Прямо за дверью стояло маленькое зубастое существо с круглой головой и продолговатым тельцем, белыми или, скорее, розоватыми, будто нарисованными волосами, и черно-желтыми круглыми глазами. Существо не достало бы и до коленки, поэтому оно, закинув голову, глядело на меня и улыбалось во всю пасть. Вместо рук и ног у него торчали неповоротливые игрушечные лапки, которыми оно то и дело подергивало. На полу позади существа я заметил белые фигуры: девочки в испачканных светлых кружевных сарафанах лежали в детских гробах, сложив руки на груди. Их бледная кожа почти сливалась с одеждой, и только прямые черные волосы вылезали за гроб, ниспадая на пол. Я отступил и наткнулся на такое же зубастое существо, что стояло позади, запрокинув голову. Он недовольно наступил брови, которых было почти не видно, и клацнул зубами. За ним повтроило существо из избы и попыталось запрыгнуть на меня. Я отпихнул одного ладонью, другого – ногой, и быстро ретировался в расстилающийся у щиколоток алый туман. Взгляд упал на забор, у которого поднялась медная пыль: с десяток таких же зубастых созданий неслись в мою сторону, рассекая воздух зубами-лезвиями. Я отшатнулся обратно, взглянув на горизонт: он тоже утонул в же пыли; чёрная высокая фигура и с сотню мелких зубастых тварей устремились ко мне. Человек в чёрном обнажил белые зубы, а за ним клыкастые улыбки засверкали на мордах шипящих мелких тварей, что расстилались под его парящими шагами. Я замер, как тупой скот, и только через пару секунд понял, что пора валить. Я ринулся назад, но стоило мне обернуться, как этот чертов двужердевый забор преградил мне путь. Я взглянул на лес и сразу же спровоцировал волну мурашек от представления того, как то человекоподобное существо нагоняет меня быстрее мелких тварей и разрывает на куски. Краем глаза я заметил движение со стороны избы: двое чертей ринулись и оттуда. Я раскрыл глаза, медленно отступая к свите, несущейся со стороны заката, но двое настигли быстрее. Первый допрыгнул до плеча и вцепился зубами в кожу. Он стиснул челюсти и замотал головой, пытаясь оторвать от меня кусок. Второй черт повис на зубах, медленно сползая с предплечья до кисти. Из длинной раны хлынула кровь и залила его белую голову. Он выпустил меня из зубов, спрыгнул на землю и недовольно замотал головой, одним глазом наблюдая за моими паническими попытками оторвать от себя оставшееся существо без своей плоти в его зубах. Мне стало душно и тяжело: ещё с дюжину изголодавшихся существ тонной навалились на меня. Король этого ада, бесшумно подойдя вплотную, схватил меня за горло, сверкнул желтыми глазами и ухмыльнулся, обнажив тонкие, как выточенная сталь, треугольные зубы. Его черти тащили меня за конечности, превращая кости и плоть в рубленый фарш. Остатками пальцев я схватил парня за грудь, немалыми усилиями добрался до шеи и вцепился в нее, истошно заорав прямо в его лицо. Меня жрали с сотню мелких людоедов, превращая в огромный рваный кусок мяса, а виновник этой расправы с наслаждением смотрел мне в глаза и чуть ли не прыгал от садистской радости. В его глазах мелькал весёлый блеск, а в моих – отражение окровавленных морд существ, которые прыгали за его спиной и махали мне маленькими ручками, натягивая лыбу во все белое лицо. …я резко сел на кровать, тяжело глотая спертый и душный воздух. Шея горела: я прикоснулся к ней ладонью и зажмурился. Взгляд упал на окно, за которым валил снег. Я скинул с себя одеяло и медленно направился к нему: хотелось отрезвляющего холода. Дверь комнаты, точнее щель, пропускала через себя зловещий взгляд, который пристально смотрел на меня. Но повернуться не хватало воли. Я не хотел ощутить страх в реальности: пусть он останется только там.