Лучшая из жен и лучшая из женщин

ㅤㅤㅤВ комнате темно. Прохладный сентябрьский воздух кажется тяжёлым; пахнет отзвуками минувшей войны – дождём, пеплом и тоскливой безнадёжностью. Дверь в спальню с тихим и протяжным стоном петель открывается, являя во мраке дверного проёма подсвеченную тусклым жёлтым пламенем свечи мужскую фигуру. Пламя колеблется и ёжится, но, любовно прикрытое женской рукой от хищного сквозняка из коридора, с новой силой разгорается даже выше, готовое вот-вот лизнуть высокий потолок своим обжигающе горячим языком. ㅤㅤㅤ– Могу я войти, Элайза? ㅤㅤㅤЭтот мужчина командовал людьми на войне, возглавлял государственную казну и сотни раз жал руку главнейшему из отцов-основателей, но голос его предательски задрожал, выговаривая имя любимой женщины. Даже после всего того, о чём теперь презрительно шепчутся на улицах, Элайза – всё ещё лучшая и любимейшая из женщин. Благо, теперь Александру есть, с кем сравнивать. ㅤㅤㅤДевушка молчит, вполоборота отворачиваясь от двери и мужа, сжимая тонкими пальчиками одно из сотен писем, в которых Гамильтон признавался ей в любви, возводя целые храмы из стройных абзацев. Храмы, в которых лишь она одна считалась его единственной богиней: сладкой и страстной; той, что не выходила у него из головы даже во снах, окутывая его своей горячей любовью и себе самой позволяя утонуть в его речах. Напрасно. Теперь черты его лица не вызывают у неё ничего, кроме неподдельного чувства отвращения, а голос, казавшийся когда-то настоящей музыкой для её ушей, кажется чужим и незнакомым. ㅤㅤㅤАлександр неслышно шагает по полу, усыпанному обгоревшими кусочками писем – Элайза уже который день перечитывает их и бросает на съедение всепоглощающей стихии; вслед за его ботинками тянется шлейф пепельно-черных следов. Он неуверенно встаёт рядом с её кроватью, что они когда-то делили на двоих, и тянет к девушке свою руку, желая хотя бы на мгновение прикоснуться к ней кончиками пальцев. ㅤㅤㅤ– Отойди. ㅤㅤㅤЭлайза поднимает на мужа свои глубокие глаза цвета крепкого английского чая, разведённого в водах Бостонской гавани. Голос её звучит холодно и резко, подобно острому ножу, но в её глазах отражается танцующий огонёк свечи, и во взгляде этом воедино сливаются целые мириады чувств. ㅤㅤㅤ– Я не давала тебе своего разрешения. ㅤㅤㅤЭлайзе больно, и она не противится показывать этого. Будь у неё силы плакать – она бы рыдала в подушку по сию минуту, но не осталось больше в ней слёз – взамен ей достались лишь тоска и злость. Первородный гнев пробудился в ней, когда последняя слеза упала на шёлковую подушку; окаменело лицо, сползла с него привычная «Скайлеровская» улыбка, которой девушки очаровывали мужчин и тогда, и сейчас. Хотелось лишь, чтоб Гамильтона никогда не существовало: ни его самого, ни его сладкоречивых писем, ни их большой и, как Элайза наивно полагала, дружной семьи. Грешной мыслью она подумывала и о том, что скорбеть по убитому на войне мужу было бы гораздо легче, чем убиваться по живому, но, как оказалось, совершенно чужому, незнакомому ей человеку. И всякий раз, задумываясь над этим, всё равно гнала прочь подобные мысли и молила Господа о прощении, крепко к телу прижимая крестик. ㅤㅤㅤОна хотела бы его простить мужа, чтобы ни себя, ни его не мучить, но второму казалось, что вымолить прощение у Бога было гораздо проще. ㅤㅤㅤАлександр одёргивает руку, поджимает губы. Девушка рукой, которую охватила мелкая дрожь, подносит краешек письма к желто-оранжевому огоньку на конце длинной свечи. На глазах строки, что кончаются на «Навеки твой, Александр», таят в пламени, оседая чёрной пылью на прикроватной тумбочке и бледно-голубом платье Элайзы. Она не произносит больше ни слова, не поднимает на него глаз, взглядом провожая опадающий пепел, но Гамильтону становится неуютно; он делает несколько шагов назад. В полумраке комнаты её лицо, освещённое дрожащей желтизной, выглядит пугающе серьёзным. И в этом нет ничьей вины, кроме его. ㅤㅤㅤДверь, скрипя петлями, медленно закрывается за мужчиной. Огонь нежно лижет своим горячим языком кончики пальцев Элайзы. Стеклянным взглядом она старается в последний раз зацепиться за догорающие строки. ㅤㅤㅤНо, к сожалению, с воспоминаниями нельзя так легко расстаться. ㅤㅤㅤОни не горят.