kintsugi

      — Сатору, ты мешаешь мне готовить.       Годжо не сдвинулся с места (кто бы мог подумать), по-прежнему обнимая Сугуру со спины и положив голову тому на плечо. От кожи и волос исходил сладковатый запах зелёного чая и яблок. Нисколько за годы не приевшийся, всё такой же приятный и очень стойко ассоциирующийся с Сугуру.       У косметики Морицунэ-сан был очень стойкий запах, в чём причина — загадка. В любви к своему делу, наверное. Но Годжо был совершенно не против. Будь его воля, так бы и стоял.       Морицунэ-сан, осевшая в префектуре Аомори, знакома Годжо ещё со времён его студенчества. В тот год организованное старшеклассниками местной школы в Сунагомата кимодамэси обернулось катастрофой. Старшие ребята тщательно обследовали местность и здания заброшенной школы Тасиро к востоку от их поселения, подготовили костюмы и в целом постарались на славу, чтобы испытание на храбрость для младшеклассников прошло безопасным, но увлекательным образом. Однако ни один из зашедших на территорию заброшенной школы детей не дошёл до финиша: они все будто провалились сквозь землю.       Технически, так оно и было, как позже выяснил тогда ещё семнадцатилетний Годжо Сатору, крайне раздражённый тем, что ему пришлось ехать в такую даль, которую он бы даже при всём желании (его у него не было) не смог бы показать на карте. Морицунэ-сан, пусть и довольно преклонного возраста, пусть уже непригодная для работы заклинательницей, погибла бы в тот день в попытке вызволить сына из беды — это отдалённая префектура, совсем село, так откуда же здесь такой силы проклятие? — если бы не прибытие Годжо Сатору. Нельзя сказать, что её сын отделался испугом, но, по крайней мере, он был одним из тех, кто ещё был жив к тому моменту, как Годжо изгнал проклятого духа.       Морицунэ-сан в то время промышляла тем, что держала свой магазинчик косметики ручной работы. В чёрную зиму своей жизни она находила покой лишь тогда, когда отключала голову и позволяла рукам делать всю работу (желательно такую, которая не подразумевает смертельные риски). Годжо знакомством тогда не особо впечатлился, но визитку, как подобает по этикету, принял. Он собирался выбросить её, но оказалось, что совсем скоро у него появится повод воспользоваться указанным на ней номером.       Сугуру пользовался только тем, что было изготовлено аккуратными жилистыми руками Морицунэ-сан. А пока Сугуру был доволен, Годжо не на что было жаловаться.       — Это твоё «готовить» мешает мне.       Почти не на что.       Гето чуть улыбнулся себе под нос, но вслух только хмыкнул.       — Но у нас сегодня гости. Будет хорошим тоном предложить им что-то из домашней кухни, — наставительным тоном растолковывал Сугуру, не отвлекаясь от внимательного подсчета граммов на кухонных весах. Годжо, как в студенчестве, слегка закатил глаза — он делал так каждый раз, когда Гето начинал поучать.       Но всё равно, как и тогда, внимательно слушал (слабенькую, на взгляд самого Годжо) аргументацию. Хотя в этом была какая-то особая своего рода магия — отнюдь не проклятие — даже будучи несогласным с тем, что говорил ему Гето, Годжо всегда принимал его слова во внимание.       — Если закажем доставку и выбросим упаковки, то никто не узнает, — заговорщицки на ухо, почти приглашая стать соучастником в ма-а-аленьком преступлении. Можно подумать, делать Годжо больше нечего, как тратить своё время — которое можно было бы провести в столь редкий совместный выходной да хоть и за игрой в приставку — на какую-то готовку, тем более для подружек Цумики, которых он даже в лицо не знал. Даже по именам. Это Сугуру запоминал все подробности подростковых жизней той шайки (уже не совсем) малолеток, которая жила с ними под одной крышей.       Гето замер на несколько мгновений, гипнотизируя взглядом чашу блендера, в которой уже успели смешаться тмин, кориандр, пажитник и кардамон. Его пальцы невольно крепче обхватили палочку корицы.       — Сатору, ты серьезно решил надуть детей?       — Ты не сразу ответил, — Годжо улыбнулся так широко, что заныли уголки рта. — Я знал, что ты согласишься.       — Я ещё не согласился. И делать этого не намерен, Сатору.       — Тогда чего молчал? Дать тебе время ещё немного все за и против взвесить? — Скула Гето, находящаяся в непосредственной близости от скулы Годжо, потеплела. Годжо не нужно было видеть его собственными глазами, чтобы знать, что на чужих щеках расцветает бутонами персика румянец.       — Заткнись. Я просто в очередной раз мирился с тем, что живу с тобой. Не представляю, как меня угораздило.       — Ты кого хочешь надурить, Су-гу-ру? Сам-то, — он легонько ткнул Гето пальцами под ребра, — только что раздумывал над моим предложением.       — Неправда.       — Не строй из себя праведника. Мы это уже проходили.       — У меня в руке нож.       Годжо от души фыркнул.       — Скажи это ещё раз. Звучало заманчиво.       Гето покачал головой, уверенно надавливая на нож и отрезая от палочки корицы необходимую длину, и Годжо решил (пока больше) не настаивать, с самым невинным и убаюканным видом мыча себе под нос прицепившийся к нему мотивчик. Всё равно его личное звуковое сопровождение лучше любого радио. А у любого, кто с этим поспорит, определённо нет ни слуха, ни вкуса.       Когда включился блендер, Годжо добавил к мычанию слова припева, чтобы переиграть работающую технику. Никто не смеет быть громче Годжо Сатору в доме Годжо Сатору. За редкими исключениями.              Подожди, там разве так пелось?       А? Я услышал так.       Могу поклясться, что там было こえ, а не こい.       Спорим?       Конечно. Пусть нас рассудит Гугл-сенсей.       Так ты действительно тот, кто называет Гугл сенсеем, Сугуру… Когда первогодки сказали мне, я им не поверил. Защищал твою честь до последнего.       Ещё одно слово, и я спрячу все конфеты в доме.       Сугуру с достоинством принял своё поражение, только ущипнул Годжо за нос мокрыми пальцами, и тот даже не стал сопротивляться.       Солнечные лучи лениво и незаметно для человеческого глаза ползли по стене, отмеряя время до прибытия детей. Цумики ещё неделю назад договорилась о приглашении подруг из школы. На редкость самостоятельная — что неудивительно с её бэкграундом — Цумики редко когда о чём просила, поэтому отказать не смог бы ни Годжо, ни даже Гето. То, что Годжо сваливал на неё все хлопоты по заботе о мелких, когда те ещё в этом нуждались, пока Сугуру был в разъездах по работе, наверняка имело к этому какое-то отношение.       Однако в готовке своими руками Годжо всё ещё не видел особого смысла. Это же подростки. Заказать им большую пиццу или коробку бургеров — и они будут счастливы. Как был он, когда был подростком. Особенно если платил Сугуру.       И к чему тратить время на что-то настолько сентиментальное, как домашняя кухня?       Он, Сатору, только до вечера в Токио, вообще-то… А потом его ждёт рейс в Симанэ. На горе Хиба и близ Ёмоцу Хирасака какая-то подозрительная активность… Раз уж туда едет Годжо, можно быть уверенным, что Изанами-но-Микото — или кто бы там ни был, но не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы сложить два и два — будет изгнана, но придется немного потрудиться, чтобы выкурить её. Однако самое худшее: придется уступить Гето-сенсея сорванцам с первого и второго курсов, а ему — как всегда — достанется только обмен с Сугуру стикерами в line.       Но, по крайней мере, Сатору может спамить ему стикерами каждую минуту своего отсутствия.       — Сатору, это просто смешно. — Сугуру даже не стал утруждаться тем, чтобы посильнее надавить на нож — моркови тот бы всё равно не достиг.       Годжо мгновенно прыснул, довольный своей проделкой. Может, если он сделает так ещё несколько раз, Сугуру оставит эту идею?       Озорное «оно само!» и совсем тихое «это по рецепту матушки» прозвучали одновременно.       Годжо неподвижным изваянием замер. Заминка тем не менее была короткой — недолго думая, он шагнул в сторону, нехотя, но с готовностью отлепившись от Сугуру, чтобы закатать рукава и ополоснуть руки под краном.       Ловко достал второй нож и ещё одну доску, не удержавшись от того, чтобы не пнуть слегка Гето бедром, давая знак подвинуться.       — Вот это, — он покрутил луковицу в руке, — тоже кубиками?       Улыбка Гето была совершенно искренней, когда он поднял на Годжо взгляд. Она коснулась его глаз и расцвела в них нежными фиолетовыми колокольчиками.       — Да.