***
— Саске не всё равно. Итачи неловко дёргает плечами и слегка сжимает в руке проклятое письмо. Это жест то ли беспокойства, то ли нетерпения; короткое движение, но Наруто его замечает. Это первый раз, когда ему удаётся распознать тень нервозности в движениях бывшего сенсея. За окном солнце жарит асфальт, гул кондиционера в кабинете истории ограждает их от остального мира. — Если бы ему было все равно, он не пытался бы тебя задеть, — Итачи объясняет свою собственную фразу, — видишь, что он пишет… «тебе там нечего делать». Ты для него что-то значишь. Но, признаться, это всё… — Полный пиздец, — заканчивает Наруто, — это полный пиздец. Я для него что-то значу… Ну спасибо, блядь, нахуй. Наруто вскакивает на секунду и кружит на месте, как пёс. А после, опомнившись, поспешно садится. — От этого не легче, — подытоживает Наруто, — что мне с этим делать-то? — Поехали с нами? — Чего? — Наруто словно впервые за день по-настоящему выпадает из кокона собственных мыслей. — Поехали с нами, Наруто-кун, — спокойно повторяет Итачи, — если хочешь. Какой смысл тебе сидеть дома и вариться в собственной злости? Ты так ни к чему не придёшь. Наруто пришёл сюда, не рассчитывая получить помощь, просто в его окружении не было более понимающего человека, чем Итачи. Не к Сакуре же бежать плакаться, в конце концов. Она бы сказала что-то вроде «ещё бы, все знают, что Саске самовлюбленный болван, не нужно было с ним водиться». А в душе бы порадовалась: с ней-то Саске отродясь водиться не хотел, пусть и Наруто хлебнет из той же чаши. И это Сакура ещё не знала, что их отношения были чуть ближе, чем дружеские. Итачи тоже этого не знал. Вернее, никто его открыто не уведомлял. Но, серьёзно…это же Итачи. Ни единого шанса, чтобы он не догадался. Поэтому Наруто не особо стеснялся, когда ввалился час назад в его кабинет, и, увидев озадаченное — и немного напоминающее виновника всего происходящего — лицо, начал свою речь с запущенного через весь класс стула, а не с приветствия. Наруто и не думал так оголять душу, но правда хлынула из него неконтролируемым потоком, приправленная острыми словечками и лишенная всякой цензуры и приличия. К концу исповеди, Наруто смущало лишь то, что перед ним родной брат человека, о котором шла речь. Но и это не смогло заставить его остановиться. Итачи выслушал ни разу не перебив, не сказав ни слова по поводу пролетевшего мимо стула. Только тень между тонкими бровями выдала его обеспокоенность. Он тихо попросил взглянуть на записку, когда Наруто закончил. Скомканный лист бумаги плюхнулся на учительский стол: показывать личные письма — чудовищно неприлично, но разницы уже не было. После того, что Наруто наговорил. Он знал, что Итачи интересуется не из праздного любопытства. Выплеснутые чувства растекаются грязно-оранжевыми лужами, и в голове всплывает мысль: что, если ему правда лучше развеяться? Наверное, Итачи прав? — Я и делать-то ничего не умею, Итачи, — сомневается Наруто, — не хочется путаться у серьёзных людей под ногами. И денег у меня нет, даттебайо. Итачи коротко улыбается, крутит в руках скомканную записку. — Ты на что деньги собрался тратить, Наруто-кун? Там даже мобильной связи нет, мы будем в лесу, — замечает Итачи, — и в остальном можешь расслабиться, мои друзья — те ещё индивиды. Итачи протягивает Наруто записку и добавляет. — Мне почти стыдно тебя с ними знакомить, поверь. А вот лишняя пара рук пригодится. Жара за окном уже пошла на спад, когда Наруто расшаркивается у двери. Он по-прежнему чувствует себя выбитым из колеи, обида все ещё давит на грудь. Но теперь у него есть планы на ближайшую неделю как минимум, что-то новое и интересное. Разум благодарно цепляется за эту соломинку, лишь бы набивший оскомину образ перестал являться так часто. Словно блуждающий призрак. — Не бери много вещей, Наруто-кун, — кивает ему на прощание Итачи, — кое-что из одежды и зубную щётку. За еду каждый платит сам, Какузу после посчитает. — Твой друг? — Не совсем, он отвечает за казну, — объясняет Итачи, — не самый приятный человек, но финансово грамотный. Благодаря ему мы до сих пор что-то делаем, с нашим-то бюджетом. — Понял, — Наруто треплет рукой собственный затылок, — Итачи… Итачи смотрит на него, по-доброму и немного устало улыбается тёмными матовыми глазами. — Спасибо тебе, это и правда то, что мне сейчас нужно, — Наруто протягивает скомканную записку, — и выбрось это в мусор. Я… Наруто замолкает на полуслове, злясь на себя за то, что снова расклеивается. Чёртов Саске. — У кризиса две стороны, — Итачи берёт записку, смотрит ему прямо в глаза, — преодолеешь его, значит выйдешь на новый уровень, станешь сильнее. Наруто-кун. Наруто уходит, бросив на прощание «увидимся завтра» — два слова, полные греющей душу определённости.***
Двадцать седьмое июня, понедельник. Они условились встретиться в школе в 16:00, вопреки стереотипам о ранних отъездах. Итачи сослался на оставшиеся дела. Наруто бродит по пустым коридорам. Итачи где-то задерживается, что очень на него не похоже, но это ерунда: раз обещал, придёт. Полупустой рюкзак болтается на одном плече. Наруто даже не удосужился его разобрать: просто закинул несколько футболок, спортивные штаны и пару личных вещей. Вынул лишь ту самую футболку с рок-концерта, покрутил в руках…и положил обратно. С этой футболкой связано лучшее время его жизни, нет никаких причин её не носить. Глупо делать вид, словно Саске никогда не существовало. Лучше любить и потерять, ведь так? Наруто удивил себя собственной мудростью. Прощальную записку Саске тоже стоило оставить себе, как напоминание о былых временах. Но что сделано, то сделано. К слову, о мудрости… Мама пришла в восторг, узнав, куда Наруто отправляется. Она не подавала виду, но Наруто слышал, как часто посуда стала валиться на пол, на какие мелкие осколки разбивались «случайно» упавшие кружки… Его мама вспыльчива, но мудра. Сын, отправившийся в экспедицию с бывшим учителем, лучше сына, насмерть загрызенного хандрой. Папа тоже был мудр: он смешно поджимал губы и осторожно обходил жену стороной, когда видел, что её что-то тревожит: знал, во что может вылиться случайная детонация. — Прошу прощения, Наруто-кун, — Итачи поднимает руку для приветствия, торопливо сбегая по лестнице, — машина сломалась. В неподходящее время, как всегда. — Да ничего, пустяки… — Наруто машет в ответ, — когда ж оно для такого подходящее… — И то верно. Ремонт затянулся на несколько часов, мастер взял оплату в двойном размере. Зато он заодно починил кондиционер, поедем с комфортом. Итачи рассказывает о злоключениях сегодняшнего утра, пока они идут в архив. Говорит больше, чем обычно. Наруто отмечает, что сегодня приходится напрягаться, чтобы за ним поспевать. В кладовке за толстой дверью душно и темно, Наруто с трудом подпирает дверь деревянным ящиком со спортивным инвентарем. Лампочка-груша болтается от образовавшегося сквозняка. Итачи скрывается за дверцей собственного бокса. — Не помню, куда я их положил, — он выпрямляется и заново завязывает разбившийся хвост, — поможешь, Наруто-кун? — Конечно, а что мы ищем? — Наруто закатывает рукава, обрадованный чем-то, что отвлечет его от разглядывания потолка. — Упаковку аккумуляторов, — голос Итачи отдаляется, — ребята просили захватить, если найдутся. Я посмотрю здесь, а ты поищи, пожалуйста, в моем шкафу… До Наруто доносится грохот. Итачи делает паузу, и Наруто улыбается: на его месте он бы, по крайней мере, чертыхнулся. — …незамыленным взглядом, — Итачи заканчивает предложение. Очень хорошо. Это значит, что бы там ни упало, оно приземлилось не на голову Итачи. Наруто раскрывает бокс пошире и едва сдерживает возглас удивления. Ящик оказывается глубже и вместительней, чем он представлял, но дело не в этом. Просто вещей в нем столько, что они с трудом помещаются, он почему-то думал, что имущество Итачи будет более аскетичным. На нижней полке все свалено в кучу. В полумраке не слишком видно, но Наруто удаётся разглядеть в клубке проводов экран от разломанного пополам ноутбука. Стационарный телефон, обмотанный пружинистым проводом-удавом, коробку дискет… Наруто прикрывает дверь и заталкивает провода вовнутрь, чтобы это добро не вывалилось к его ногам. Наруто приходит в голову, что Итачи принадлежит лишь верхняя половина ящика. На верхней полке всё аккуратно рассортировано, Наруто светит телефоном и рассматривает пластиковые боксы в надежде увидеть искомое… Пластиковые крышечки, аккуратно сложенные в подписанный контейнер, палочки от мороженого — полная коробка… Что-то бело-зелёное в коробке, в дальнем углу. Наруто припоминает, что видел такое, когда в детстве собирал с папой машину на пульте управления. — Итачи, я, кажется, нашёл… — Наруто прикидывает, как ему добраться до цели, ничего не разгромив. Он чертыхается и откладывает фонарик, наощупь вытаскивает мешающие коробки и бережно ставит их на ящик для чистки обуви. Забирается в освободившееся пространство чуть ли не на половину; чтобы залезть достаточно глубоко, Наруто приходится встать на цыпочки. Свет фонаря отражается от металлических стенок. До этого момента Наруто и не подозревал о своей клаустрофобии. Чтобы отвлечься, он подмечает, что ящик внутри гораздо чище, чем снаружи. — Ты говоришь, нашёл? Наруто вздрагивает всем телом и теряет равновесие, но не падает. Он выныривает обратно с коробкой — приятнее будет покопаться в ней, находясь за пределами металлического ящика. Итачи держит его за подмышки. — Прошу прощения, Наруто-кун, — смущённо извиняется он, — я думал, ты меня слышал. Не хотел подкрадываться. — Да ничего, — Наруто улыбается во все зубы, а самому хочется поскорее уйти из этой комнаты с толстенной дверью. Вся эта кладовка становится какой-то неуютной. — Глаз-алмаз, — Итачи принимает коробку и пытается разглядеть содержимое сквозь прозрачные стенки, — может, выйдем на свет? Похоже, это то, что нужно. Наруто облегчённо выдыхает. А он-то полагал, что боится только привидений. Предмет, который Наруто принял за упаковку аккумуляторов, ими и оказался. Итачи проверяет их пригодность, отбраковывая безнадёжно разрядившиеся. Наруто сидит на полу у окна и играет с оставшимся барахлом из коробки. Приборка в кладовке не оправдала его ожиданий, но здесь все-таки нашлось кое-что в равной мере интересное и бесполезное. Наруто примеряется к коллекции шариков: три металлических, гладких и блестящих, и один стеклянный — матовый и немного шершавый, каждый сантиметра три в диаметре. Металлические — цельные и покрытые хромом, Наруто морщится от солнечных зайчиков. Стеклянный шарик — тёмный и непрозрачный, спаянный металлической перемычкой из двух половинок. Наруто отправляет металлические шарики в коробку, оставляет себе стеклянный — он не такой холодный, его приятнее перекатывать в руке. Когда Итачи подходит, Наруто рубится в старый тетрис на солнечных батарейках — другой его ценный улов. Надоедливая мелодия еле слышно пищит из динамика, Наруто приловчился затыкать его пальцем. — Тут должна быть кнопка для отключения звука, — замечает Итачи. — Знаю, она не работает. — Попробуй зажать на несколько секунд, — Итачи наклоняется, жмёт на кнопку, и писк прекращается, — вот так. — Ой. Наступает приятная тишина. — Откуда у тебя штука, Итачи? — Наруто поднимается с пола и отряхивается, ещё немного смущенный своей неспособностью разобраться с простейшим устройством, — не думал, что ты играешь в тетрис. — Давным-давно отобрал у одного ученика, а потом забыл, — отвечает Итачи, пока они несут коробки обратно в кладовку, — возьми себе, если хочешь. Будет, над чем скоротать время. Наруто ежится, прежде чем снова зайти за ударопрочную дверь. Он старается сделать все как можно быстрее, чтоб поскорей уйти. Наконец, Итачи запирает дверь на ключ, и они оба направляются прочь. Уже у самого выхода Наруто резко останавливается, хлопнув себя по карману. — Итачи, погоди, — он запускает руку в карман джинсов, — я кое-что забыл. Он достает стеклянный шарик и протягивает его на ладони. — А, это, — Итачи машет рукой, — не будем возвращаться из-за такой ерунды. Оставь себе, Наруто-кун. На память. На улице все ещё солнечно, но уже не так жарко. Они сворачивают за угол и выходят к школьной парковке. Наруто чуть слышно присвистывает — графитово-серый Мустанг второго поколения, припарковонный в тени высоченного каштана. Он помнит, что видел этот автомобиль в детстве, в гараже семейства Учих, когда они с Саске тайно туда пробирались. Как и все старые машины, снаружи Мустанг лучше, чем внутри. Сиденья скрипят, хоть и сделаны из натуральной кожи, кондиционер — с какого года вообще в машинах стали устанавливать кондиционеры?! — и правда работает, но издаёт звук, как будто собирается перестать. И всё равно, какое же классное это корыто! Наруто любовно высовывается в окно. Итачи смотрит на дорогу перед собой. Этот графитово-серый автомобиль кажется его продолжением. — Я помню, как мы с Саске лазали в гараж. Он всё храбрился стащить отцовские сигары, а я пялился на этот Мустанг, — Наруто приглаживает растрепанные ветром волосы, — не знал, что теперь ты его водишь, даттебайо. — Подарок отца на окончание школы. Он души не чаял в этом автомобиле, и поэтому никогда на нем не ездил. Наруто откидывается на спинку кресла и осекается: возможно, он поднял неудобную тему. Итачи не из робкого десятка; он улыбается и, словно услышав его мысли, переводит на Наруто полный лукавста взгляд: — Спрашивай. — Он не потребовал его назад, когда вы поссорились? На выезде из Конохи дорога ровная и свежая, машина мягко скользит по асфальтовой глади. Итачи ностальгически улыбается. — Когда я поступил в университет, Мустанг уже был у меня, — отвечает он, — после я осознал, что не хочу так жить, и отправился странствовать по миру. Наруто смотрит на коридор деревьев, бегущих по обе стороны от дороги. Как здорово это звучит, странствовать по миру… Он сам никогда бы на такое не отважился, он любит Коноху. Хотя и Итачи ведь тоже вернулся. — Для отца я мёртв, не буквально, само собой, но разница невелика, — продолжает Итачи, — мы виделись только один раз, когда я вернулся. Он сказал, что я могу оставить Мустанг себе. Как великодушно. Улыбка на лице Итачи ползёт вверх на какие-то миллиметры, но Наруто замечает. — Я отдал ему деньги, Наруто-кун, полную сумму. Знал, что так будет. Тот год выдался удачным, удалось продать несколько находок… Половину пришлось занять. Но это лучше, чем ездить на «подаренной» машине. Нищим подают с меньшим пренебрежением. — И он взял? — Наруто с трудом отдирает от неба незаметно прилипший язык. — Деньги? — Итачи многозначительно спрашивает в ответ, и всё становится понятно. Они едут молча, но это не неловкое молчание. Многострадальный кондиционер выключен, окно приоткрыто. Наруто наслаждается ветром в волосах и разглядывает Итачи: он с упоением смотрит вперёд, левая рука сжимает руль. До пункта «Б» ещё два часа.***
Утро вторника, двадцать восьмое июня. Наруто просыпается от нарастающего рёва и не сразу понимает, где он. Точно, сегодня он спал в палатке. Наруто высовывает голову наружу, приготовившись зажмуриться от яркого света, но солнце ещё не слепит. На улице по-утреннему свежо. Рука нашаривает телефон — 6:15. Наруто крутит его в руках и кидает обратно: больше он ни на что не годится, сети и правда нет. Ярко-желтый бульдозер орудует ковшом в десяти метрах. Наруто потягивается и не без усилия выпрямляется в полный рост. На земле спать в новинку. Наруто идет к трейлеру по влажной и холодной траве, попутно разминая шею. Кажется, ему снился Саске, но он не помнит подробностей. Сложно представить, что всего неделю назад тот объявился после долгого молчания, и Наруто казалось, что все наладилось. А теперь вокруг простирается лес, и в нескольких метрах тарахтит жёлтый бульдозер. Всего за неделю жизнь развернулась дважды. — Доброе утро, — здоровается Наруто, проходя мимо одного из приятелей Итачи. Блондинистый парень в чёрных солнечных очках продолжает сидеть, не шелохнувшись. Металлические ступеньки лестницы трейлера вздрагивают под весом шагов, когда Наруто ступает на них. Итачи встречает его, давно проснувшийся, полный жизни. На нём обычная чёрная футболка и такие же джоггеры. Простая одежда выглядит на нем элегантно. При виде его спокойной улыбки Наруто становится легче, демоны, терзавшие его ночью, отступают. — Доброе утро, Наруто-кун, — Итачи протягивает ему бутерброд, — как сон на природе? — Доброе, — Наруто с благодарностью принимает скромный завтрак, — спал, как убитый. Всё болит. — Это с непривычки. Щелкает электрический чайник. Наруто заваривает кофе и выглядывает в окно: блондинистый парень, с которым он поздоровался, так и сидит, согнувшись в складном кресле. — Этот Дейдара какой-то странный, — Наруто делает глоток, — я с ним поздоровался, а он ноль внимания. — Он просто спит, — Итачи пожимает плечами, — ты удивишься, насколько он нормальный. — Это в таком-то шуме? — удивляется Наруто. Гул мотора хорошо слышен даже отсюда, — стоп, что значит «удивишься»? Остальные что, совсем того? Наруто вспоминает, как вчера Дейдара то и дело складывал рамку из пальцев и рассматривал все подряд сквозь неё. Нёс какую-то ахинею про искусство. В этом складном кресле он был похож на режиссёра. — Он наш специалист по взрывчатке, — добавляет Итачи, — лицензии у него нет, но он большой энтузиаст. В результате экспериментов он приобрёл небольшие проблемы со слухом. А вчера он просто расстроился и выпил лишнего. — Расстроился? — Да, в лесу нечего взрывать, — объясняет Итачи, — ему больше нравятся скалы. Наруто кивает головой. Ему, в общем-то, нравится общаться с любыми людьми, когда только в нем зародились эти предрассудки? Наверное, у него слишком давно не появлялось по-настоящему интересных новых знакомых. В окне возникает голова человека со странным, но красивым лицом. Широкий тупой нос и далеко посаженные глаза придают ему сходство с акулой. Он стучит костяшками, и Итачи открывает окно. Наруто догадывается, что это водитель бульдозера. — Готово, Итачи-сан, — говорит незнакомец и, заметив Наруто, кивает ему. «Этот парень ростом метра два, даттебайо,» — думает Наруто, прикидывая, насколько его голова выше оконной рамы. — Спасибо, Кисаме-сан. Если бы не ты, пришлось бы доверить котлован Дейдаре, — она оба смеются, видимо, какой-то профессиональный юмор, — это Наруто-кун, мой хороший друг. — А, Итачи-сан о тебе рассказывал, — зубастая улыбка Кисаме короткая, но искренняя, он протягивает руку в окно и Наруто с радостью её пожимает, — я привезу вам усилитель связи через пару дней, а пока сидите так. Они болтают, Итачи сожалеет о том, что Кисаме не может остаться прямо сейчас. У Наруто теплеет на душе: то, что Итачи про него рассказывал, кажется лестным. Да и кто знал, что этот суровый Кисаме окажется таким приятным? Может и куклы Сасори не такие уж стремные?***
Солнце становится по-настоящему жарким часов в десять. Они работают под переносным тентом, но он спасает только от прямых лучей. За несколько часов Наруто начинает казаться, что мышцы ног накачали свинцом. Гнусно, неженкой он никогда себя не считал. — Итачи, а почему мы вообще копаем именно здесь? Наруто присаживается отдохнуть в тени после десятой вывезенной тележки с землёй. Он-то думал, археологи тяжелее кисточки ничего не поднимают. Итачи проходится по краям котлована металлоискателем, а после садится рядом. — Я тебе еще не рассказывал, но это коммерческий проект, — он снимает перчатки и вытирает с шеи пот, — ребята работают на одну организацию. Здесь может найтись кое-что ценное. У заказчика свои источники информации, он не распространяется, ищет ли что-то конкретное. Здесь раньше заканчивалась Коноха, насколько мне удалось раскопать, прости за каламбур. — Ты тоже на них работаешь? — Формально, — Итачи хитро улыбается и передаёт Наруто бутылку с водой, — если бы они узнали, что я оставляю некоторые находки себе, от моих услуг давно отказались бы. Мной движет интерес, а не деньги. Наруто принимает бутылку и делает глоток. Вода совсем теплая, но ему неважно. Интересно, Итачи хоть сколько-то сожалел о том, что перестал быть богачом? Или, родившись с серебряной ложкой во рту, по-другому смотришь на эти дела? Вряд ли. Наруто хихикает: большинство людей посчитало бы Итачи полным идиотом за его выбор — променять семейный бизнес на возможность стать кормом для комаров. Наруто возит тележки с землёй, выполняет поручения более опытных искателей ценностей и не лезет в тонкости происходящего. Это не фильм про Индиану Джонса, но оно и не надо: Наруто довольно быстро обнаруживает, что боль в мышцах неплохо приглушает боль в сердце. Среди поющих птиц жизнь словно берет паузу, вместе со всеми страстями, что к ней прилагаются. К концу рабочего дня он не чувствует рук. Наруто всегда думал, что археологи занимаются только двумя вещами: копаются в земле и пьют. Примерно так и оказалось. — Наруто, видимо, приносит удачу, — Дейдара сидит на бревне и делает глоток из фляжки, — мы нашли две монеты. Я хз, сколько им, лет сто точно есть — Что ты несёшь, — Сасори смотрит прямо перед собой, — ориентировочно семнадцатый век. — Так это же мало, не? — спрашивает Наруто и чувствует на себе застывшие взгляды, — монет всего две. Дейдара замирает с опрокинутой флягой и с полным ртом чего-то крепкого. На секунду кажется, что Сасори меняется в лице. А после они переглядываются, и вот в этот момент становится видно, что они друзья. — Две такие монеты за день — большая удача, — Дейдара довольно улыбается и передаёт Наруто фляжку. Сасори деловито кивает. Итачи был прав, Дейдара и правда удивительно нормальный, когда не на своей волне. Оказалось, что у него весёлые голубые глаза, совсем как у Наруто, и страсть ко всему громкому. Тоже как у Наруто. Ну и говорят они оба громковато. Сасори при ближайшем рассмотрении тоже оказался ничего. Наруто пришёл к выводу, что его заносчивость — скорее просто манеры. Его ситуация чем-то похожа на то, что случилось с Итачи — он ушёл из обеспеченной семьи, чтобы стать первоклассным кукольным мастером. Сейчас он зарабатывет на очередное путешествие, заодно надеясь отыскать очередной экспонат. У Сасори есть коллекция антикварных кукол, которую он не стремится продавать — то ли из любви, то ли ждёт, что она вырастет в цене. И пусть Наруто находит это жутким, Сасори кажется интересным человеком. Если бы не его безэмоциональное, похожее на кукольное, лицо, было бы совсем прекрасно. Наруто делает глоток из фляги. Сорокоградусное нечто прожигает язык с пищеводом, на секунду Наруто кажется, что его неминуемо стошнит…но это чувство отступает. В желудке зарождается тепло, словно он проглотил маленький огненный шар. Итачи сидит на одном колене в паре шагов от него, помешивая ужин в котелке над костром. — Прямо чувствую каждую мышцу, даттебайо, — Наруто делает ещё глоток и передаёт флягу обратно, — от этой штуки начало расслаблять. Что это, водка? — Да, — весело кивает Дейдара, —ещё у Сасори есть мескаль, которым он хотел поделиться. Да, Сасори? Сасори бесшумно встаёт и так же бесшумно их покидает. Наруто не понимает, обиделся он или правда пошёл принести этот загадочный мескаль. — Ты сегодня держался молодцом, Наруто, — весело говорит ему Дейдара, — со своих первых раскопок я уполз. — У него всю жизнь «пять» по физкультуре, — Итачи садится рядом, — почти готово. Ещё несколько минут. Зажигаются первые звезды. Наруто доедает вторую порцию риса с тушеным мясом, и, кажется, это самый вкусный ужин в его жизни. Бутылка мескаля пуста наполовину. Итачи сидит рядом, делает глоток прямо из бутылки и смотрит перед собой. Его глаза кажутся темно-бардовыми в свете костра. У Наруто всю жизнь «пять» по физкультуре, это так. Но дальше игры в дворовый футбол его заслуги не ушли. Для профессионального спорта он уже слишком стар в свои восемнадцать. Итачи слышит его мысли и понимающе ему улыбается. «Для того, чтобы иметь цель, нужно родиться в ебанутой семье, да, Итачи? — мысленно отвечает Наруто, — жить в ебанутой семье, или вовсе без семьи». Итачи знает, каково это, Саске знает. Наруто не знает: ему некому что-либо доказывать, не от чего искать укрытия, не для чего сбегать в параллельную реальность — его и так любят, просто по факту его существования. У Саске есть цель, у Итачи остался только путь. По крайней мере, о его целях ничего неизвестно. Наруто все чаще задаётся вопросом, хотел бы он иметь что-то из этого? Нет, это слишком дорого стоит. Время переваливает за одиннадцать, костёр потушен. Котелок и посуда предусмотрительно отнесены в трейлер. — Чтоб не учуяли дикие звери, — весело объясняет Дейдара, и Наруто делает ещё один рейд в поисках забытой посуды, на этот раз, вооружившись фонариком. Не хотелось бы проснуться в объятиях медведя. Наруто помогает с посудой — вдвоём с Итачи они справляются быстро — а после идёт в душ. Горячая вода кажется благословением господним, и Наруто с трудом заставляет себя покинуть кабину. Когда он выходит, Итачи цедит виски из совершенно неподходящего граненого стакана. Наруто пожимает плечами и достаёт из шкафчика ещё один, такой же несуразный. Нужно быть выше всяких условностей, думает он. До полуночи ещё долгие полчаса. — Если не хочешь спать в палатке, можем поменяться, — Итачи перебирает костяшками по столу, — мне кажется, ты занервничал, когда услышал о диких животных. — Да я как-то до этого не думал, что кто-то может прийти. Ребята же спят, и никого не съели. — Мы раньше менялись. Кто-то должен на всякий случай ночевать в трейлере, — рассказывает Итачи, — но Дейдара стал глуховат, а Сасори просто раздражается, когда его уединение нарушают. Сюда то и дело кто-нибудь заходит. — А чья это вообще машина? — интересуется Наруто. — Она принадлежит Хидану, — Итачи делает глоток, Наруто поступает так же, — ты с ним ещё познакомишься. Он состоял в одной секте, насобирал для них кучу денег. Ребята его вытянули, а деньги остались. — Секта? Ты не прикалываешься? — не верит Наруто, но быстро переключается, — хотя какая разница, твои друзья очень милые люди, Итачи. Секта так секта. Итачи добродушно прикрывает глаза. — Рад, что ты хорошо проводишь время, Наруто-кун. — Здесь гораздо легче, чем в городе, даттебайо, — кивает Наруто и опрокидывает остатки виски, — я так задолбался, что почти не думаю о Саске. Он ставит стакан на пластиковый стол, звук получается неожиданно громким. Наруто не думал поднимать эту тему, но что-то пошло не так. Итачи никак на это не реагирует, только поднимает глаза, отрываясь от книги с пожелтевшими страницами. — Из-за чего вы поссорились, Итачи? Итачи закрывает книгу, заложив страницу. Наруто чувствует странный тремор: он давно хотел это спросить, но не хотел лезть не в свое дело. Сейчас его осторожность свернулась клубочком на дне опустошенного стакана. — Разреши мне встречный вопрос, — Итачи не выглядит хоть сколько-то задетым, — что он тебе рассказывал? — Да толком ничего. Ты что, не знаешь Саске, — Наруто вздергивает плечи, — он просто становился бешеным каждый раз, когда я тебя упоминал. Подкалывал, что мы слишком много времени проводим вместе. Пару раз назвал тебя психом. Итачи задумчиво кивает, уставившись в пустоту. А после улыбается и наливает им ещё на два пальца. Наруто с облегчением впивается в стакан: рукам нужно чем-нибудь заняться. — Типичный Саске, — подытоживает Наруто. — Типичный Учиха, — поправляет Итачи, — к сожалению, я едва ли могу рассказать тебе больше. Наши отношения испортились, когда я вернулся. Он злится. — За что на тебя можно злиться, Итачи? — искренне изумляется Наруто, — это ведь Саске… — На самом деле, много за что, — осторожно перебивает Итачи, и Наруто сразу умолкает, — не спеши его осуждать. Когда я отказался продолжать семейное дело, все свалилось на него. Он всю жизнь хотел признания отца…а теперь, когда его получил, уже не уверен, что это того стоило. Итачи откидывается назад, прижимается спиной к стене. Одна нога согнута в колене, стопа стоит на кровати. — Я с лёгкостью отказался от того, ради чего он пахал за двоих. Выражаясь проще, он завидует, но не понимает этого. Поэтому злится. — Завидует тому…что ты умнее? — Наруто немного теряет его мысль. — Скорее тому, что я смог освободиться, — Итачи смотрит Наруто прямо в глаза, и по спине бежит холодок, — а он так и остался в круговерти чужих ожиданий. Поэтому я «псих». Потому что понял, где заканчиваются чужие желания, а где начинаются мои. Наруто чувствует себя трезвее, чем полчаса назад. Значит, Саске и правда без серьёзных причин порвал с братом…только для того, чтобы перестать чувствовать себя слабаком. В желудке сжимается скользкий комок. Так же Саске поступил и с ним. — Не думай, что я не винил себя, — тихо добавляет Итачи, — если бы я просто продолжил делать то, что от меня хотят, моему младшему брату не пришлось бы это все испытать. Я это понимаю. Но… Итачи тянет руку к бокалу Наруто и, не встретив никакого сопротивления, забирает прямо из его ладони. — …но это не больше, чем когнитивное искажение, — Итачи делает глоток и ставит пустой бокал на стол, — На-ру-то. Наруто смотрит ему в глаза и усмехается. Сам не понимая, отчего.