При свете гирлянд

«Ну всё... Это конец» - зная предвзятое отношение Фёдора к омегам в работе, Фукучи уже хотел было отчаяться, как вдруг Достоевский просто ухмыльнулся, видимо своим собственным мыслям, и скрылся за поворотом в одному только ему известном направлении. –Пронесло... Это было страшно, ха... - на одном дыхании произнёс Оучи и повернулся всем телом к Николаю, стоящему позади. Гоголь за всё это время не проронил ни слова. –Ты в порядке? –А..а, да! Всё в порядке!.. - резко выпалил парень выходя из оцепенения, - а кто это был? –Фёдор Достоевский. Моя правая рука. Пойдём в мой кабинет, я тебе всё расскажу. Фукучи довольно резко взял паренька за запястье, от чего тот рискнул, но всё же пошёл, и вскоре стал идти нога в ногу с Оучи. Дорога до кабинета заняла куда больше времени, чем можно было предположить. Минут десять два человека шли по коридорам, поднимались по лифтам, лестницам. Но всё же, в конце концов, они дошли до места назначения. Кабинет находился на самом нижнем этаже, под землёй. Там было всего два кабинета, ничего больше. –Не устал? - ища ключ-карту спросил Фукучи. –Нет. –Ну и замечательно, -сказал он, всё таки найдя заветный ключ, открывая тяжёлую дверь и пропуская беловолосого вперёд. –Присадивайся, - сказал он, указывая на стул перед столом, паралельно садясь на стул с противоположной стороны. –Спасибо. –И так, прошу не перебивать, - в миг его лицо стало серьёзнее некуда, - Я - Фукучи Оучи, но на работе я прошу называть себя Камуи, и никак иначе. Я являюсь лидером Смерти небожителей, террористической организации. Фёдор Достоевский - моя, как я уже говорил, правая рука. Он довольно консервативный и не особо жалует омег на такой сложной работе, так что советую не попадаться ему на глаза. Что же по поводу организации. В основном мы берём эперов с сильными способностями, и ты нам как раз подходишь. Твоя способность связывать себя с пространством нам бы очень помогла. Пока что всё, есть вопросы? –Т..террористическая организация?! - всего за пару секунд лицо Гоголя успело позеленеть, побледнеть, что было заметно даже несмотря на его бледный, практически белый оттенок кожи, и после этого его лицо стало мрачнее тучи, но почти сразу он постарался принять обычное выражение лица. Получилось, но всё равно было видно, что он испуган и до жути расстроен, - хорошо.. - как бы самому себе сказал он, - в чём будет заключаться моя работа? –О, в первое время ты будешь в основном работать с документами, мы бы хотели дать тебе привыкнуть. Более сложные задачи мы тебе, конечно, дадим, но не сейчас. Да и ужасно сложные задания тебе давать не будут. Можешь не переживать, - с абсолютно спокойным лицом, медленно проговорил Камуи, - ещё вопросы есть? Не стесняйся, я тебя не съем. –Аам.. Нет, вопросов нет, спасибо, - неловко улыбнувшись ответил Николай. –Вот и замечательно. Тебе надо будет подписать контракт, и после мы выделим тебе квартиру в штабе. Парк минут. Фукучи открыл первый ящик стола, начав активно искать там бланк с определённым человеком. Николаем Гоголем. Это не заняло много времени, буквально спустя пол минуты Оучи достал несколько листов бумаги, скреплённых вместе с помощью степлера. –Подпиши здесь, здесь и здесь, - указывая пальцем на места, в которых надо было поставить подпись старший выглянул в окно, - Да уж, погода сегодня и правда замечательная. Гоголь, как бы невзначай проигнорировав слова своего, теперь уже, босса, стал вчитываться в документы. Не найдя там ничего подозрительного он поставил свои подписи во всех местах, где это требовалось. Его подпись была похожа на что-то хаотичное, нежели подпись, на разработку которой потратили действительно много времени, но, тем не менее, она смотрелась воздушно и легко, будто бы сам ветер поставил эту подпись. Почерк Гоголя был довольно размашистым, но до одури красивым. Он словно охарактеризовал всю натуру омеги, такую нежную и воздушную, прямо таки как суфле. Поставив везде подписи и перепроверив всё несколько раз, он вернул бланк Фукучи, до этого всё также наблюдающего за погодой. –Ты уже всё? - получив лёгкий кивок от омеги он улыбнулся, - ну чтож, добро пожаловать, Николай!