____________________
Девушка под ним дрожала от удовольствия. Саске отвернулся, чтобы не видеть искажённое в сладкой истоме лицо и, прикрыв глаза, коротко застонал, почувствовав близкую разрядку. Как только волна оргазма отхлынула, он скатился с любовницы. Кровать была достаточно широкой, так что ему не пришлось лишний раз касаться чужого тела. — Уходи. — Но принц Саске… — Я не принц, — холодно перебил он. — Прости, Саске. — Она придвинулась ближе и кокетливо улыбнулась, проведя острыми коготками по его предплечью. — Позволь мне загладить свою вину, ладно? — Она коснулась губами его уха, прошептав, что он может с ней сделать, и её длинные тёмные волосы неприятно защекотали руку Саске. Он оттолкнул её и, повернувшись к ней спиной, сел, опустив ноги на ледяной пол. Опершись локтями на колени, Саске ссутулился, просто чтобы не видеть её и не слышать. — Уходи, — сказал он снова. Не став ждать ответа, он поднялся и направился в ванную, не удосужившись прикрыться. Каменный бассейн с неподвижной водой походил на зеркало, отражавшее чёрную пустоту потолка. Саске подхватил маленькое ведёрко, стоявшее на полу, и зачерпнул воды. Опорожнив его содержимое себе на голову, он стиснул зубы от резкого ледяного прикосновения капель. Разогревать воду с помощью техники Саске считал пустой тратой сил, кроме того, холод помог прояснить мысли. В комнате хлопнула дверь, знаменуя уход рассерженной любовницы. Саске на секунду расслабился, облокотившись одной рукой на край раковины и позволяя остаткам воды стекать по покрывшемуся мурашками телу. Капли на челюсти и чёлке искажали черты его лица, делая кем-то чужим даже для самого себя. Он знал, как её зовут, но не мог объединить обладательницу имени и само имя. «Кин» звали другую, лучшую женщину. Не эту пустую куклу, согревающую его постель отвлечения ради. Саске нахмурился. Он уже очень давно не думал о ней, и ему не понравилось возникшее в ответ на эти мысли неприятное ощущение в животе. Он резко зачерпнул ещё одно ведро тёмной стылой воды и вылил её на себя. Мучительный шок разогнал мысли, как стаю птиц. Саске не остановился, пока не почувствовал себя одновременно чистым и онемевшим. Его ступни стали бледными, почти прозрачными на фоне тёмной каменной плитки. Саске согнул пальцы ног, как зачарованный проследив за неловким движением будто не принадлежащих ему конечностей. И только сейчас он заметил, как сильно дрожит. Саске вернулся в спальню, не потрудившись вытереться. Вода капала с длинных кончиков отросших волос, оставляя на сером полу мокрые пятна вокруг подсыхающих следов его шагов. Убежище Орочимару находилось глубоко под землей. Таковое расположение было выбрано из-за резких дневных температур в пустыне, но здесь, в глубине земли постоянно царили сырость и холод. Местные обитатели в основной своей массе ненавидели этот склеп, но Саске предпочитал тьму яркому свету. — Знаешь, есть поговорка, что идиоты не простужаются. Натягивающий в это время тёмные брюки Саске бросил взгляд на Кисаме, с усмешкой подпирающего дверной косяк. — Что ты здесь делаешь? — прямо спросил он, отказываясь играть в игру, в которую Кисаме пытался его втянуть. Подшучивать можно в более порядочной публике, а не в компании, в которой Саске был вынужден пребывать здесь. — Очевидно, готовится шоу, — протянул мужчина. Саске проигнорировал его слова, продолжая одеваться: свободная белая рубаха перетянутая на талии широким фиолетовым поясом, скрывающим оружие, и тёмные кожаные ботинки. Конечности снова начали обретать чувствительность. — Орочимару хочет тебя видеть. Саске поднял бровь. — Кто тебя впустил? — Это место считалось убежищем Орочимару, лабораторией для его экспериментов, и члены Акацуки редко появлялись здесь из-за неудобного расположения. К тому же, только самые доверенные последователи Орочимару знали схему доступа. Кисаме вряд ли явился только ради того, чтобы передать сообщение, которое мог бы передать простой призыв. Кисаме оскалил мелкие острые зубы в пародии на невинную усмешку, из-за чего стал больше похож на пиранью, чем на акулу — глупую на вид, но не менее опасную. — Ну всё, подловил, — пожал плечами нукенин. — Змею нужно сопровождение для какой-то особой посылки. Саске поднял другую бровь. — Зачем ты мне это рассказываешь? Меня не проинформировали о новой миссии. Кисаме усмехнулся и улыбнулся ещё шире. Его зубы блеснули в тусклом свете пещеры. — А я сейчас что, по-твоему, сделал? Бывший принц с толикой интереса пригляделся к нукенину. Ниндзя-отступник S-класса, совершающий доставку — явление крайне редкое, а если учитывать, что для сопровождения требовался ещё один высокоуровневый ниндзя, то совершенно дикое. Что в той посылке, раз для её охраны требуется такой уровень навыков? В любом случае, всё, чтобы было связано со Змеем и его деятельностью, всегда интересовало Саске. Учиха взял со стойки свой любимый тёкуто и сунул его в ножны на поясе. — Подробности, — коротко потребовал он. Хотя Орочимару формально входил в состав наёмников Акацуки, Саске таковым не являлся и всего дважды участвовал в более сложных миссиях по поиску совместно с одним из членов группировки. Оба раза он был в компании Хошигаки Кисаме. Саске отправился с Кисаме в подсобное помещение, и тот по пути ввёл его в курс дела. Одно из недавних открытий Орочимару нужно было безопасно перевести в основное убежище. Акацуки всё больше занимались поисками и всё меньше убийствами. Текущая миссия лидера, похоже, заключалась в создании какого-то инструмента для уничтожения мира или чего-то в этом роде. Кисаме замедлил шаг и остановился, когда они достигли входа в крыло, где содержались заключённые, по совместительству эксперименты извращённого гения Орочимару. Саске вопросительно взглянул на него, и наёмник оскалился в невинной улыбке. — Тут мы расходимся, дружище. Я должен был сделать всё сам, но случилось кое-что непредвиденное. Змей сказал мне просто передать дело любому из Акацуки, но зачем их беспокоить, когда под рукой любимый маленький приспешник Орочимару? — Кисаме открыто оскалился и направился по главному коридору. — Объект в отсеке 12С, западное крыло. Через неделю встретимся для передачи у контрольно-пропускного пункта на границе Луны. Саске чуть не закатил глаза из-за вспыхнувшего в нём раздражения, в одиночестве двинувшись в указанное место. Ленивый головастик. Ему просто не хотелось искать ещё кого-нибудь из Акацуки. Саске свернул в тёмный, скудно освещённый туннель и продолжил идти, не сбавляя темпа. Одна сторона представляла собой кажущееся бесконечным пространство тусклого сланца, а по другую сторону грудилось скопление камер. Лишь половина была занята изуродованными экспериментами, вжимающимися в углы своих клеток при виде проходящего мимо Саске. Камень под подошвами его ботинок был скользким и неровным. После того, как свет, доходящий сюда из главного коридора, померк, туннель полностью погрузился во тьму, которую лишь немного рассеивало сияние чакры, дрожащее у Саске на ладони, и редкие чадящие факелы. Пустой тратой ресурсов было использовать тут лампы, ведь томящиеся здесь несчастные существа всё равно никогда не увидят мира. Номера камер начинались с двухсот и были нацарапаны на гнилых деревянных табличках, висевших на уровне глаз рядом с решётками каждой из камер. Они убывали по мере дальнейшего продвижения вглубь этого крыла подземелья. Пол чуть клонился вниз, уводя Саске в самые недра земли. Учиха чувствовал, как кожу и волосы пропитывает витающий здесь дух разложения, но упорно продвигался вперёд, считая таблички с номерами. 156Д...156С...156Б... Темнота изолировала его, заключив в ловушку собственных мыслей. Рядом с кем-то, либо же выполняя сложную миссию, Саске становилось немного легче, но заключённых здесь едва ли можно было считать людьми. Звуки их страданий скорее походили на звериные, чем на людские. Саске остался один, а значит, не мог убежать от неё. Сколько времени прошло? Пять лет... Орочимару до сих пор не приблизился к выполнению своего обещания, утверждая, что ему нужна часть тела. Сначала Саске искал, но, как того требовал смертный приговор Итачи, Хината полностью исчезла с лица земли. Единственной его зацепкой были волнения в Юэ, связанные с Лунной принцессой, но даже эта надежда разбилась вдребезги, когда выяснилось, что тревога оказалась ложной. Долгие месяцы бесконечного труда потребовались ему, чтобы найти её. Для всех, кроме немногих избранных, она была мертва. Принцесса была заперта в высокой башне, связанная с миром лишь тонкими паутинками слухов. И это была даже не Хината. Казалось, что девчонка Хьюга спит, сложив руки на животе, ведь её грудная клетка медленно поднималась и опускалась. Но даже в мирном сне черты её лица были суровы, что ещё больше подчёркивалось линиями печати на бледном лбу. Это была не Хината. Это была её тень, возможно, трагическая, если бы события её жизни сложились иначе. И этой копии, её тени — было ему недостаточно. Саске смотрел на спящую принцессу, разрываясь между недоумением и облегчением. Серый свет заката придавал крошечной комнатке призрачный оттенок, отчего её кожа казалась ещё более мёртвенно-бледной. Холодный ветер поселился в углах, и гладкие тёмные волосы спящей шевелились, словно ткань. Все зацепки привели его к одному спутанному узлу. Что ему теперь делать? Саске шагнул вперёд, протянув руку к горлу девушки. Он видел, как медленно пульсирует венка на её птичьей шее. Так легко было уничтожить эту копию. Нить гнева скрутилась в его животе, тугая и хрупкая, и все эмоции, привязывающие его к человечеству, моментально рассеялись. Как Хьюга смеет обманывать его?! Как она смеет не быть Хинатой?! Она заслужила смерть, которую так идеально имитировала. Саске остановило воспоминание о Хинате. Её бледные глаза казались такими печальными, и печаль эту только усиливали обвиняющие взгляды сокомандников — синий, зелёный, двухцветный, что принадлежал сенсею. Саске покачал головой, испытывая отвращение к собственной нерешительности. Отдалённо он понимал, что всё глубже погружается в мрачное, непростительное мышление, но игнорировать это понимание с каждым днём становилось всё легче. Долгие годы он пытался жить согласно взглядам Итачи на то, что правильно. И всё, что получил взамен — девчонку в коме, неподвижную, как камень. Но он слишком надолго задумался над своими действиями, и время ушло. Скоро они заметят отсутствие движения караульных смен. Саске отстранился от полумёртвой Хьюги и выпрыгнул в окно. На долю секунды его силуэт повис на фоне золотого лика луны, полной и словно ожившей в эту осеннюю ночь. Потом его подхватил ветер. Чакра смягчила приземление, и, словно тень, Саске метнулся прочь от угасающего света. Последние угли боевого духа в бывшем принце погасли. Он так горячо надеялся, что Итачи солгал. Вот только Итачи никогда не лгал. После этого Саске будто утратил способность чувствовать. Он даже почти не думал о ней, занимаясь своими обычными делами. Змеиный Саннин поручал ему миссии по сбору того или иного редкого дзюцу, и это было достаточно интересно, чтобы Саске мог отвлечься. Он получил своего рода покой, которого не мог обрести в Солнечном королевстве. 13Б...13А...12Б...12А Саске сделал ещё один шаг и оказался между 12Б и 13А. — Чёртова пиранья, — прорычал он себе под нос. Шутка Кисаме была явно не смешной. Учиха задумался о том, чтобы после прохождения через все эти четыреста с чем-то камер, приготовить себе с помощью Чидори жареной рыбы. — Пиранья, пи-ранья, пир-АНЬЯ! Саске напрягся, когда по коридору пронеслось эхо призрачного смеха. Вокруг были лишь угасающие чакры подопытных Орочимару. Они давили на нервы, как назойливо жужжащие мухи, и чтобы избежать дискомфорта, Саске загонял ощущение их присутствия на самые задворки своего восприятия. Но теперь он специально открыл сознание, медленно убирая лишние звуки, чтобы выявить источник прозвучавшего мгновение назад смеха. Он повернулся. В том месте, где теоретически должна была находиться камера 12С, была глухая стена. — Кто здесь? — спросил он, уставившись в то место, где содержали объект. Даже Шаринган не мог отыскать хоть какие-то признаки двери. — Я! — последовал лаконичный ответ. Женщина. Причём совершенно невменяемая. — Недостаточный ответ, — отмахнулся Саске. — Как жаль. — У Саске возникло ощущение, что объект 12С показала ему язык. Какой-то абсурд. Такого ребячества он не мог стерпеть, особенно со стороны какой-то жалкой подопытной. — Хорошо, — прорычал он, круто развернувшись на пятках, чтобы уйти поскорее. До Саске донёсся бессвязный протестующий ропот, одно слово в котором заставило его замереть на месте. Воспоминание ударило наотмашь, распахнув железные врата к прошлым чувствам. Саске резко уставился на стену. — Повтори, что ты только что сказала, — потребовал он. — Я спросила: что случилось с Кинки? Это прозвище оказалось для Саске подобно одному из сокрушительных ударов Сакуры. Хината рассказывала ему о странной женщине, которая помогла ей выжить в ту роковую ночь в подземельях Солнца. И назвала она ту женщину «Паранджа Данго». Прошло пять лет. Он не должен был чувствовать слабость при одном только упоминании того глупого прозвища. Но годы подавляемой боли с лёгкостью нахлынули на него, и Саске собрал в кулак все силы, чтобы тяжело не привалиться к стене, дабы удержаться на ослабевших ногах. — С кем? — ровно спросил он. — Так быстро забыл, да, Учиха? — пропела Данго. Это было заслуженное обвинение, поскольку он не думал о ней уже несколько месяцев. Саске проигнорировал этот выпад. — И почему ты так уверена, что я Учиха? — Разве ты не Учиха Саске? Все здесь знают, кто ты. Саске покачал головой. Было ясно, что Данго совершенно уверена в том, что он Учиха, и ничто не могло убедить её в обратном. Хотя настораживало, что она смогла определить его личность только по звуку голоса — возможно, именно поэтому Акацуки заинтересовались ею? — Моя личность не имеет значения. Я пришёл, чтобы перевести тебя. Она шмыгнула носом. — Тогда уходи, предатель. — Саске прищурился, но не успел потребовать от неё сотрудничества, потому что Данго тут же продолжила: — Ты всё равно не знаешь, как открыть дверь, тупица, иначе ты бы уже «перевёл» меня. Так что сперва доберись до меня. — Она фыркнула собственному остроумию. — А я не скажу, пока не расскажешь, что случилось с Кинки. — Она мертва, — резко выплюнул Саске. Потрясённая тишина по другую сторону стены не принесла того удовлетворения, на которое рассчитывал Саске. Данго вдруг жалобно завыла, как потерявшийся ребёнок. — Почему ты убил её? Почему? — Я не убивал её, — ответил Саске, стиснув зубы. Он начал подумывать о том, чтобы провалить эту миссию, как бы сильно Акацуки ни желали заполучить Данго. Воспоминания, которые она насильно подняла из пепла, раздражали. — Тогда почему ты здесь? — последовал рычащий ответ. — Наверное, ты бросил её, когда отправился сюда. Змей пообещал тебе вернуть Кинки? Но он просто использует тебя, чтобы... — Не... — Тогда скажи мне, Учиха, — отчеканила Данго неожиданно стальным голосом. — Он не заставлял тебя тренироваться с Кагуей? А тот жуткий ирьёнин не изучал твои глаза, не наблюдал за твоим Шаринганом, чтобы убедиться, что ты не навредишь себе? Да они же хотят сделать тебя никем иным, как новым сосудом Змея! Неужели ты считаешь, что они носятся с тобой только потому, что ты милашка? У Саске не было ответа на её вопросы, потому что эти же самые вопросы он давно задвинул в пыльный уголок сознания. — Он играет с тобой, как с последним дураком! — Данго хохотала не переставая, надрывно, и её пронзительный голос взял Саске в кольцо, как легион вражеских солдат. — Дураком, который наплевал на память о Кинки! — Заткнись! — взревел Саске. Чидори уже пел в его руке, и он ударил кулаком о стену. Туннель тряхнуло, и камень под рукой Саске разлетелся на куски. Пыль улеглась, открыв взгляду крошечную камеру, а мерцающие факелы у Саске за спиной пролили неверный свет на ужасную сцену темницы: грязная, измождённая женщина лежала в углу, свернувшись калачиком в гнезде из старых одеял. Она подняла глаза и отпрянула от него, как от света. Как долго она находилась в заключении во тьме и изоляции? Спутанные волосы закрывали её лицо, но бледность кожи и острый угол носа говорили о классических чертах жителя Солнечного королевства. — Митараши Анко. — Это был не вопрос — перед ним сидела девушка, которая исчезла много лет назад и которая, как многие считали, последовала за своим учителем, Орочимару. Саске взглянул на это жалкое существо и увидел всё, что ему нужно было увидеть. Он принял решение мгновенно, хотя на самом деле альтернативы не было. Некоторое время он изучал её, а затем заговорил настойчиво, но чётко, тоном, не допускающим неповиновения. — Прежде чем уйти, досчитай до трёх тысяч. Налево, по этому коридору, а затем следующие три поворота держись правой стороны. Первая комната — склад. Бери как можно больше воды и что-нибудь, что защитит от солнца. Еда и оружие второстепенны — хватит кинжала или куная. Не задерживайся. Не думай. После этого держись самого широкого коридора — он приведёт тебя к выходу. Саске развернулся и ушёл, не став дожидаться хоть какого-то знака, что Анко поняла инструкции. У него не было времени выхаживать сломленную женщину. Саске поспешил обратно в свою комнату, его бесчувственное сердце колотилось слишком быстро, что вызывало крайний дискомфорт. Он хорошо помнил уроки истории. Клан Митараши имел отличительные черты: тёмные волосы, бледная кожа, серо-карие глаза... Даже в бледном сиянии чакры Саске смог различить Бьякуган. Один из глаз Анко был серебристо-бледным и полностью функционирующим, судя по вздувшимся венам чакры вокруг него. Она назвала его дураком. Но он был много хуже, чем дурак. А бросив друзей стал даже хуже мусора. Впервые за долгое время Саске не смог смириться с этим фактом. Знаки были налицо, как прямо их и перечислила Анко. Просто он не желал видеть их, принимать их. Легче было душить себя самообманом. Им нужны его глаза. Остальное... отходы. Мусор. Его гордость никогда бы не приняла такой термин, даже если бы его озвучил сам Саске. В отведённой ему комнате мало что можно было утаить. Бывший принц схватил свою сумку, стоящую у двери. Он будто уходил на новую миссию, за исключением того, что на этот раз не собирался возвращаться. Не после того, что запланировал. Кабуто был первым. Ниндзя-медик на первый взгляд не обладал особым могуществом и, несмотря на глубокие знания об экспериментах Орочимару, ничем не выделялся. Саске извлёк определённые уроки из наблюдения за Хинатой — она умела сливаться с фоном, что никоим образом не говорило о её реальных способностях. Кабуто был вторым после Змея источником информации. Саске подошёл к его кабинету и протиснулся внутрь, не потрудившись постучать. — Кабуто. — Медик обернулся и улыбнулся. Его круглые очки сверкнули так, что волосы на затылке Саске встали дыбом. — Ваше высочество, добрый вечер, — вежливо поприветствовал Кабуто. — Я не принц, — по привычке поправил Саске. Раньше он никогда не дожидался приглашения войти, поэтому просто прошёл вглубь кабинета и опустился на ближайший табурет. — У меня болят глаза. Недавно он злоупотребил Шаринганом на тренировке. Врать лжецам было бесполезным занятием, поэтому Саске решил придерживаться методики Итачи. Он тоже мог играть в эту игру. — Мне жаль это слышать, — посочувствовал Кабуто. Он приблизился и потянулся к лицу Саске. Грубые подушечки его пальцев легли на виски бывшего принца, и он почувствовал скользкое прикосновение чакры к глазным яблокам. Хотя Саске привык к такому вторжению после совместной работы с Сакурой, исследования Кабуто всегда приводили его в бешенство. Несмотря на безукоризненное выражение заботы, у Саске всегда возникало ощущение, что жуткий медик хочет, чтобы он был в добром здравии перед вскрытием. К счастью, через несколько мгновений прикосновения чужой чакры исчезли. — Ты перенапряг их, Саске, — упрекнул он в отвратительной пародии на беспокойство и даже цокнул языком. Саске подавил мимолётное желание вырвать ему этот орган. Взгляд медика скользнул по потёртой сумке, болтающейся у Саске на бедре. — Не рекомендую тебе сейчас брать новые миссии. В дороге тебя некому будет лечить — твоё зрение может ухудшиться, если будешь слишком часто и подолгу пользоваться Шаринганом. Сейчас вены чакры, питающие твои глаза, воспалены. Саске ненадолго прикрыл веки, пытаясь уловить конкретное ощущение. Неудача побудила его снова открыть глаза. — Думаю, это потому, что Мангекё активен, — заключил Саске. Он поднял взгляд на Кабуто и ухмыльнулся, рассеяв иллюзию, скрывающую малиновый узор зрачков. — А теперь умри. Лезвие тёкуто пронзило тело Кабуто. Саске резко поднялся и обхватил руками голову падающего медика. Он свернул мужчине шею и разжал руки. Труп Кабуто с глухим стуком упал на пол. Слишком просто. Учиха перешагнул через тело и открыл картотеку медика. Он понимал, что многого не найдёт, поэтому искал нечто определённое. Кабуто был слишком хитёр, чтобы просто исчезнуть, и умел создавать проблемы даже без руководства Орочимару. На это могло уйти слишком много времени. Саске вздохнул и достал пустой свиток. Сложив нужные печати, он надёжно спрятал в него все бумаги Кабуто, зашифрованные или нет. Сунув свиток в сумку, Саске вышел. Не было необходимости тратить чакру на попытки разрушить иллюзии на опустевшем кабинете или лежащем на полу трупе. Саске не собирался задерживаться здесь надолго. Найти Орочимару было несложно. Саннин находился в своей главной лаборатории, хладнокровно наблюдал за пустынными мышами, чьими телами манипулировали суровые печати. — Мой принц, — прошелестел Змей, когда Саске вошёл в помещение. Орочимару стоял спиной к двери и даже не обернулся, чтобы поприветствовать гостя. — Чем обязан оказанному удовольствию? — Саске с завороженным отвращением наблюдал, как одна мышь, у которой явно была сломана шея, вздрогнула, а затем, шатаясь, поднялась на ноги. Триумф этого крохотного подвига был немедленно разрушен, когда Орочимару схватил зверька за хвост и отбросил в сторону. Змея, свернувшаяся в углу, подняла голову и поймала грызуна пастью. Раздался тихий писк, а затем мышь исчезла в бездонном зеве змеи. Саске снова вернул внимание Орочимару, злясь на то, насколько тревожным могло быть простое природное явление, когда в нём участвовал Саннин. — Не принц, — напомнил он. Орочимару повернулся с усмешкой на губах. — Конечно. — Он скрестил руки на груди и наклонил голову, наблюдая за молодым Учихой, привалившись спиной к столу. — Моё время — твоё, — сказал он с лёгким поклоном. Саске уставился на клетку с мышами на столе, и Саннин проследил за его взглядом. — Ты давно не спрашивал о моём прогрессе, — прокомментировал Змей. — С чего вдруг снова внезапный интерес? Я же говорил тебе, что без её крови или хотя бы волоса я не смогу полностью завершить технику. — Он говорил так, словно объяснял всё очень глупому ребёнку, и от его тона Саске скрипнул зубами. Но, как всегда, он не клюнул на эту приманку. Бывший принц обратил внимание на клетки в лаборатории, аккуратными рядами тянувшиеся вдоль стен. К счастью, все существа, содержащиеся в этом помещении, не были людьми. В отличие от остальной части убежища, лаборатории Орочимару были хорошо освещены лампами чакры, почти до смешного жизнерадостными. Даже блеск металла здесь будто смеялся над гостем. Саске встретился взглядом с Орочимару. Саннин улыбнулся чуть шире, отчего его глаза превратились в узкие щёлки. — Если ты не за этим пришёл... значит, для того, чтобы убить меня? Саске сбросил гендзюцу, скрывающее Мангекё Шаринган. — Твоя проницательность поражает, — серьёзно ответил он. Саннин шипяще рассмеялся. — Глупый маленький Саске, — фыркнул Орочимару. — Ты слишком самоуверен. Кучиёсе но Дзюцу! — Помещение заволокло белыми клубами дыма. Мгновение спустя огромное тело Мáнды заполонило узкое пространство лаборатории Орочимару. Саске едва успел сформировать Сусаноо и зафиксировать ноги на чешуе змея с помощью чакры. Фиолетовый страж защитил Саске от страшных травм, пока они прорывались сквозь километры камня. Ещё через несколько мгновений они оказались уже над землёй, в бескрайнем поле красного песка, где от сухого пустынного ветра перехватывало дыхание. — Как ты посмел призвать меня сюда! — прошипел царь змей. — После этого я принесу тебе две сотни жертв, — с ухмылкой предложил Орочимару, стоящий на голове Мáнды. Он видел, как Саске отскочил в сторону, и его Сусаноо приготовился схлестнуться в поединке с призывом. — Приемлемо, — коротко прошипел Мáнда и резко повернул треугольную голову в сторону Саске, обнажив ядовитые клыки. Учиха круто развернулся, и змеиная туша по инерции пронеслась мимо, но Саске не ожидал, что призыв успеет махнуть хвостом. Сильнейший удар швырнул его спиной вперёд — даже Сусаноо развеялся от этой внезапной атаки. Саске обернулся стаей воронов. Настоящий Саске с закрытыми глазами возник позади Мáнды. Он резко распахнул глаза, в которых завертелся смертоносный узор Мангекё. Пурпурная чакра вспыхнула у него над головой, образуя исполинский рогатый силуэт на фоне ясного неба. Сусаноо отбросил своё оружие и обеими руками схватил Мáнду за хвост. Огромный змей злобно зашипел и окатил ядовитой струёй нахала, но страж не дрогнул. Мощным движением рук Сусаноо встряхнул Мáнду, словно мокрое полотенце. Саске с немалым удовлетворением наблюдал, как это движение пробежало рябью по змеиному телу, в результате чего голова Мáнды с оглушительным грохотом ударилась о землю, и та задрожала под весом чудовищной туши. Саске рассмеялся, громко и отрывисто. Сусаноо повторил движение, и раскрытая пасть Мáнды второй раз наполнилась песком. Змей в ярости прошипел несколько ругательств, оскорблённый тем фактом, что его треплют как детскую игрушку. Из-за своего размера он казался неповоротливым, но этот факт оказался ошибочным, когда Мáнда вдруг стремительно обвился вокруг Сусаноо и Саске. — Я раздавлю тебя, ничтожный смертный! — взревел монстр. Мáнда начал сжиматься, но в мгновение ока Саске исчез, а Сусаноо легко выпрыгнул из тугих колец. Он оставлял за собой след из чёрного огня, мчась по фиолетовой чешуе тела призыва прямиком к Орочимару. Мáнда забился, пытаясь потушить пламя Аматэрасу, из-за чего бывший принц вынужден был подпрыгнуть как можно выше. При падении он оказался уязвим, и Саннин не преминул этим воспользоваться. Орочимару выпустил в него шквал яда. Шаринган видел скрытые цепи, которые обвили бы его, как бы Саске ни развернул тело. Учиха стремительно сложил печати и выдохнул струю пламени навстречу яду. Как и ожидалось, произошёл впечатляющий взрыв, в результате которого все его свидетели ненадолго ослепли. Саске, поймав взрывную волну, отлетел назад, уходя из-под удара невидимых цепей. Внезапно из теней проклятых цепей вырвались змеи, и Саске выругался про себя. Томоэ Шарингана яростно вращались, так что невозможно уже было отличить чёрное от красного. — Кучиёсе но Дзюцу. — Саске окружила стая воронов, изменив траекторию его падения. Саске приземлился на тело Мáнды аккуратным перекатом и тут же понёсся вперёд, к голове, где его поджидал Орочимару. Призыв мгновенно вздрогнул и извернулся, что-то сделав со своей чешуей, так что Саске не смог удержаться на ногах с помощью чакры. Мáнда дёрнул хвостом, и Саске, не успевшего зацепиться за скользкую чешую, подбросило высоко в воздух. Орочимару атаковал мгновенно. Земля поднялась, чтобы ударить по безвольному телу Саске. Воздух ощетинился клинками, чтобы изрезать его. Даже огонь обернулся против Учихи. Саске стиснул зубы и сложил ручные печати. Он притянул к себе ветер, подчинив его своей воле, и заслонился от опасности, оказавшись в центре смерча. Орочимару подпрыгнул, взмахнув длинными пальцами, и тысячи мелких змей набросились на Саске снизу, прямо из центра ветряной воронки. Не имея возможности совершать манёвры, он не сумел избежать их всех. Змеи обвились вокруг него, не позволяя правой руке Саске призвать воронов и вырваться из собственноручно созданной тюрьмы. Он падал. Учиха подавил ухмылку. Он ждал, когда Орочимару отважится уйти с головы Мáнды, где и призывающий, и его призыв слишком хорошо осведомлены о ходе боя. Мангекё пробудился вновь. Свободной рукой Саске выхватил тёкуто и направил Чидори в металл клинка. В последний момент он развеял торнадо и вонзил тёкуто в бок Мáнды, крутнувшись по инерции, используя лезвие в качестве точки опоры. Почти сразу же Саске выпустил из рук оружие и красивым кувырком приземлился на рукоять тёкуто заряженной чакрой ногой. Мáнда зашипел от боли, но его мгновенно заткнул меч вновь возникшего Сусаноо. Призыв зашипел и плюнул ядом. Саске покрыл меч защитника чёрным пламенем, и Сусаноо принялся умело обрушивать на змея удар за ударом, стараясь попадать именно по голове твари. Король змей не выдержал такого унижения, не стоящего двухсот жертв, и рассеялся, напоследок прошипев, что отомстит. Дымовое облако окутало место сражения, и противники упали на песок. Саске не стал терять времени и отыскал Орочимару. Учиха бросился вперёд по острым камням, сверкая клинком и выпустив чакру. Однако змеиный Саннин тоже не мешкал и успел подготовиться за то время, которое Мáнда ему выиграл. Он сложил последнюю серию до боли знакомых печатей — воскрешение — и ударил ладонью по земле. Наступила пауза, во время которой даже воздух вокруг них, казалось, затаил дыхание. А потом каменно-твёрдая земля между Орочимару и Саске разошлась с ужасным треском. Из щели вырос гроб. Но это был не грубо сколоченный деревянный ящик, вид которого был знаком Саске, нет. Перед ним в профиль лежал украшенный искусной резьбой каменный саркофаг. Повинуясь взмаху руки Орочимару, тяжёлая крышка саркофага поднялась. Хината села.***
Она натянула поводья, остановив лошадь на маршруте патрулирования, чтобы глотнуть воды и поправить плащ. Кожаный нагрудник достаточно хорошо удерживал его на месте, но глубокий капюшон постоянно спадал, открывая её бледное лицо лучам палящего солнца. Хината оглядела окрестности; пологие линии песчаных дюн простирались до самого горизонта. Впереди, насколько хватало обычного взгляда — и Бьякугана — не было ничего, кроме неба и песка. Хотя Хината никогда бы не призналась, она ненавидела эти одиночные патрулирования. С позиции логики они имели смысл. Было эффективно разделять опытных членов патруля, чтобы охватить территорию больше, но роль лидера не давала Хинате права перекладывать на других более неприятные задачи. Но она на самом деле считала патрулирование одной из самых сложных обязанностей. Оно требовало повышенной бдительности в течение длительного периода времени, и неизбежно все дозорные поддавались скуке. Скука была величайшим союзником, но также и врагом. Группе, сидящей в засаде, хватало лишь мгновения, на которое потенциальная цель позволяла себе утратить бдительность. Но обратной стороной пребывания в засаде было ожидание, и часто члены команды соревновались между собой в том, кто дольше сможет выдерживать скуку. Раньше патрулирование превращалось в постоянную борьбу с отупляющим бездействием, но теперь, когда у Хинаты развилось особенно острое восприятие окружения, её мысли блуждали совершенно свободно. И все они были о нём. Хината посмотрела на небо, щурясь от яркого цитринового заката. Огненные оттенки напомнили ей о далёком прошлом, о темноглазом принце и его поцелуях. Казалось, это происходило в другой жизни. Охотница покачала головой, печально улыбнувшись. Люди, знавшие её сейчас, не поверили бы, что она предаётся грёзам наяву. Но она думала о нём каждый день в те короткие перерывы между своими обязанностями. Как он? Где он сейчас? Заботится ли о себе? Счастлив ли? Когда много лет назад Хината получила известие о его дезертирстве, она не знала, что и думать. Хината уставилась на записку от разведчика. Лампа в её палатке непрестанно мерцала в такт биению сердца, пока Хината обводила пальцами буквы одного лишь слова. Дезертировал. Значение этого единственного слова потрясло Хинату, и она поёжилась, хотя на ней было несколько слоёв одежды для того, чтобы пережить беспощадную пустынную ночь. Хината обхватила себя руками, осмелившись загадать, осмелившись надеяться. Условия, которые выдвинул Итачи, больше не действительны? Если Саске больше не принадлежал Солнечному королевству, то его связь с Хьюгой уже не являлась преступлением? Хината напряглась, не уверенная, готовится ли собственное тело последовать желанию немедленно броситься на его поиски, чтобы дать ему знать, что её сердце ещё живо и бьётся для него, или же сопротивляется. Саске! Где ты? Я не умерла — я всё объясню. Саске! Но перед мысленным взором вдруг предстало бледное, решительное лицо младшей сестры, и Хината крепче обхватила себя руками. Ханаби стала для неё тяжёлым и ужасным уроком последствий слишком легкомысленного отношения к своему положению. Лунное королевство уже давно объявило о трагической смерти наследной принцессы Хьюги Ханаби. Хотя Хината не успела тогда найти подтверждение смерти сестры, она понимала, что шансов выжить у Ханаби было ничтожно мало. Наиболее логично, что секретность, окутывающая весь тот инцидент, напрямую была связана с её побегом. Смерть Ханаби стала залогом этого побега. Хината больше не могла позволять себе поддаваться слепой надежде. Странная тень скользнула по тканевой стене палатки, отбрасываемая слабым светом из других жилищ. Хината нахмурилась и плавно поднялась на ноги. Разведчикам следовало бы подать тревогу, поскольку такое движение не характерно для дикой природы. Хината огляделась, проверяя тени палаток вокруг. Ночной воздух тяжёлым холодом осел на её порозовевших щеках. Никто кроме неё ничего не заметил. Хината активировала Бьякуган и осмотрелась. Краем глаза она заметила неясное присутствие. Хината сфокусировала зрение и от неожиданности чуть не села на землю. По ночному небу лениво кружил ворон — одинокая пылинка на фоне царственной луны. Для дневной птицы совершенно нехарактерно. Как будто поняв, что его заметили, после очередного круга ворон улетел. Хината пустым взглядом уставилась на мраморную луну, не в силах сосредоточиться на ней, несмотря на то, что она блестела, как золотая монета на фоне тёмного бархата ночи. Итачи. Он всё ещё следил за ней. Условия никуда не исчезли. Ругая себя за поспешные выводы, Хината вернулась в палатку. Аномалия в бесконечном пустынном пейзаже вырвала её из задумчивости. На горизонте появилось чёрное пятно. Птица, скорее всего, падальщик, но внимание Хинаты привлёк странный характер полёта. Птица летела прямо к ней. Обычные птицы, обитающие в этой местности, лениво летали кругами (в течение дня) или зависали над одним местом, плавая на потоках тёплого воздуха. Из-за суровых условий пустыни Небесного королевства живым существам требовалось максимально экономить энергию. Скорее всего, эта птица была разведчиком. Здесь им были не рады. Ловким движением Хината наложила болт на арбалет и направила его на подозрительную птицу. Она прицелилась, дожидаясь, пока разведчик приблизится. — Не стреляй в меня, тупица! Узнав голос, Хината широко распахнула глаза и неосознанно выстрелила. Она резко дёрнула запястьем, едва успев изменить направление болта, и тот исчез в бескрайнем горизонте слева. Мозо опустился, и Хината подставила ему предплечье. Призыв буквально упал ей на руку. Он был явно измотан. Хината задумалась, почему он решил отыскать её лично. Хината осторожно обхватила его, согнув локоть, и предложила воды. Мозо покачал головой. — Нет времени. Спаси его. Пожалуйста.***
Саске отпрянул, когда Хината повернулась к нему. — Здравствуй, Саске, — прошептала она. Он заметил намёк на робкую улыбку на её губах. Вернее на том, что от них осталось. Холодный голос в глубине сознания прокомментировал, что, разумеется, она и должна выглядеть именно так — техника воскрешения Орочимару сохраняла травмы на момент взятия образца, поэтому, если кто-то жестоко изрезал ей лицо перед смертью… Хината оперлась тонкой рукой на блестящую стенку саркофага и перекинула через неё ноги. К счастью, двухцветный плащ хорошо скрывал все остальные повреждения её тела. Потом она поставила на землю обе ноги, одна из которых была неестественно вывернута. Хината выпрямилась, сделала шаг и споткнулась. Саске дёрнулся, едва не кинувшись ей на помощь. — Я скучала по тебе, — сказала она. Её глаза были серыми и яркими на фоне чёрных склер, отчего взгляд казался ещё более обвиняющим. — Прошло всего несколько месяцев, но... — Пять лет. — Саске не сразу понял, что эта рычащая фраза слетела с его собственных губ. Он так сильно сжал зубы, что заныла челюсть. Хината смотрела на него обиженно, и Саске не мог оторвать взгляд. Отдалённо он осознавал, что Сусаноо постепенно истощает его чакру, защищая от атак Орочимару. — Вот как, — безэмоционально отозвалась Хината. Она потянулась за нагинатой, и её плащ распахнулся. Худшее скрывала одежда, но сквозь тёмные лохмотья Саске всё равно увидел проблески страшных ран. Он сглотнул подступившую к горлу желчь, словно студент Академии, впервые увидевший кровь. Шаринган закрутился, пытаясь распутать гендзюцу, которое тяжким грузом тянуло конечности Саске к земле. Если бы всё было только лишь гендзюцу, а не жестокими руками памяти, царапающими его слабые места. — Ты знал, — печально прошептала Хината. — Не мог не знать. — Она высвободила нагинату и взмахнула ей, приняв боевую стойку скорпиона, поднявшего ядовитое жало. — Я ждала тебя. Она бросилась на него. Сусаноо парировал её удар. Она зарычала и атаковала снова. — Почему ты не пришёл за мной?! — закричала она. Голос Хинаты был высоким и тонким, не предназначенным для криков. Хината атаковала снова и снова, даже не пытаясь попасть в жизненно важные точки. Сусаноо неоднократно мягко отталкивал её, напоминая джонина, отражающего атаки котёнка. — Я так долго ждала. Я доверяла тебе. Я любила тебя! Хината остановилась и упала на колени. Слёзы текли по её изуродованному лицу. — Ты меня слышал, чудовище, — всхлипнула она. — Я любила тебя. Я ушла ради тебя. И умерла за тебя. Саске задрожал — все эмоции, подавляемые в течение пяти лет, захлестнули его. Хината поднялась на ноги и описала нагинатой дугу в воздухе, после чего снова бросилась в атаку. На этот раз Саске позволил ей подойти ближе. Он отступил, и её рука просвистела в миллиметре от его головы, не причинив Саске никакого вреда. Наполовину оторванный рукав её туники взвился на ветру. Саске ухватился за ткань и потянул, лишив её равновесия. Сусаноо исчез, чтобы Учиха мог заключить Хинату в объятия, не отвлекаясь, поскольку сейчас ему требовалась каждая унция его силы. — Прощай, — сказал он ровным голосом, а потом протянул руку и вытащил из её шеи кунай, удерживающий печать. Хьюга, так похожая на неё, распалась на куски в его руках, став просто трупом неизвестной женщины. Саске разжал пальцы, и труп почти бесшумно упал на песок грудой гниющей плоти. На левом предплечье у неё не было шрама в форме звезды. Это была не Хината. Он бы обязательно нашёл её, если бы ещё можно было что-то найти. В конце концов, ниндзя-охотники с энтузиазмом подходили к своему ремеслу. — Тебе бы никогда не удалось заменить её кем-то другим, — прошептал он. — Мне это и не требовалось, — отозвался Орочимару над ухом Саске, но Учиха не успел вовремя обернуться. Раздался тошнотворный звук, будто что-то разрывало его, ломая сухожилия, плоть и кости. Саске уставился на лезвие, торчащее из его груди. Он открыл рот, чтобы закричать, но захлебнулся кровью. Глупо, как же глупо. Он забылся, отвлёкся на фальшивую Хинату, как влюблённый дурак. Орочимару только этого и ждал. Саске издал булькающий хрип, но лёгкие уже отказывали, наполняясь кровью. За лёгкими одна за другой последовали остальные части тела. Саске обмяк, и только клинок Орочимару удерживал теперь его в вертикальном положении. Самый его истерзанный орган держался дольше всех. Сердце последний раз дёрнулось и тоже замерло, слишком уставшее, чтобы продолжать борьбу. Саске тонул, умирал, погружался в тени, заполонившие окружающее пространство. Бывший принц закрыл глаза. — Изанаги, — прошептал он; проклятие и молитва объединились в одно слово силы, чтобы вернуть его к жизни. Тело Саске рассеялось чёрными клубами вокруг клинка Орочимару и, невредимое, появилось рядом с Саннином. Орочимару в неподдельном изумлении прохрипел: — Как ты... Саске не дал ему договорить, вонзив тёкуто в живот Саннина и призвав всепоглощающее пламя Аматэрасу. Но триумф его продлился лишь один краткий миг. Орочимару забился в конвульсиях, а потом его кожа будто расплавилась, разошлась от давления изнутри. Из тела змея вырвалось бледное, напоминающее какого-то отвратительного паразита создание. При виде истинного облика Орочимару Саске не сдержал удивления. Лицо Саннина осталось прежним, но остальное тело представляло собой нечто похожее на червя или змею с бледной, кристаллообразной чешуёй. Зрелище было гротескным, если учесть, что кожа предыдущего хозяина свисала с пасти твари, как кусок ткани. И всё же Учиха почему-то не особенно удивился перевоплощению Орочимару в монстра. Змей бросился вперёд с молниеносной скоростью. Он был намного проворнее Мáнды, но на сей раз Саске приготовился отразить атаку. Он подпрыгнул, увернувшись в воздухе от клыкастой пасти Орочимару. Бывший принц прекрасно знал о намерении Саннина завладеть его телом. Пока он... Саске широко распахнул глаза, когда ноги вдруг предали его. На бледной коже его руки мгновенно появилась тонкая алая полоса. Учиха запоздало понял, что клыки Орочимару подозрительно блестели — змей использовал остатки кожи предыдущего хозяина, чтобы скрыть это. Не колеблясь, Орочимару атаковал снова, на этот раз вонзив клыки в Саске в бок, впрыснув в него ещё больше яда. Конечности принца быстро деревенели, и он уже не мог сражаться в полную силу. — И что будешь делать теперь, маленький принц? — глумился Орочимару. — У тебя остался только один глаз. — Существо рассмеялось и разверзло пасть, чтобы проглотить Саске целиком. Саске смотрел на него двухцветными глазами — одним чёрным, бесполезным, плачущим кровью и принесённым в жертву ради силы искривлять потоки времени, а другим — багровым, как у одинокого берсерка, будто светящимся из-под тени чёлки. Мангекё в последний раз налился алым, ему больше нечего было терять, он уже поставил на карту всё. Орочимару учёл силу Изанаги, но забыл о решимости Саске. Так что одной этой решимости хватило с лихвой. Лезвия вокруг зрачка Саске завертелись потусторонним вихрем. Бывший принц, лежащий перед Орочимару, разлетелся тысячей воронов. Острые клювы и когти ливнем обрушились на существо, закрывая ему обзор. Хотя они не могли причинить ему серьёзного вреда, он тоже не мог причинить им вреда. Саннин разочарованно зарычал и принялся отшвыривать птиц от себя. Этого одномоментного отвлечения оказалось достаточно. Он напал на Орочимару со спины. Змей клацнул зубами, но в итоге в очередной раз забил пасть перьями. Саске атаковал в то же мгновение и обеими руками вонзил тёкуто в тело червя. Чидори, усилившее удар, помогло пробить чешую, и существо оказалось прочно пришпилено к земле. Саске направил остатки чакры в уцелевший глаз. Чёрное пламя вспыхнуло в пасти Орочимару, сжигая нежные ткани. Всё закончилось быстро. Лишившись всей своей защиты, существо, бывшее Орочимару, завизжало от боли, когда его неестественное тело охватило пламя. А потом на Саске обрушилась тишина; в ушах звенели только отзвуки воспоминаний, прерываемые его рваным дыханием. Он опустился на колени, сжав в руках тёкуто, чтобы унять дрожь. В подступающей агонии Саске прищурился, пытаясь не обращать внимания на стекающую по щеке кровь. Зрение в правом глазу заполнилось тревожными всполохами попеременно то света, то тени. Но даже его умерший глаз видел, что Орочимару мёртв. Всё, что от него осталось, — это сброшенная кожа — невесомая горстка чешуек. Они выгорели до бледного пепла, и лёгкого порыва воздуха оказалось достаточно, чтобы развеять их. Саске отрешённо наблюдал, как останки Орочимару в отвратительной пародии на лепестки сакуры на весеннем ветру уносятся прочь. Бывший принц весело фыркнул. Всё это время он мстил за совершенно другое преступление. Солнечный король, должно быть, смеётся. Саске осознал, что впервые за долгие годы вместо глухой, звенящей тишины, грозившей пожрать рассудок, его разум пребывал в простом спокойствии. Даже истекающая кровью рана от клыков Орочимару ощущалась как-то отдалённо. Возможно, этот эффект был вызван ядом, но Саске мог бы описать это состояние сознания как «мирное». Он чувствовал лишь усталость. Будто готовился ко сну после очень долгого дня. Может, он увидит её сейчас. Со слабой улыбкой на губах Саске закрыл свои почти незрячие глаза. И с лёгким сердцем погрузился в небытие.***
Саске. Одного только имени оказалось достаточно, чтобы пустынный зной обратился зимней ночью. — Что с ним? — холодея, прошептала Хината, боясь услышать ответ. Ворон наклонил голову. — Ты единственная, кто может добраться до него вовремя. Король понимает, о чём просит тебя, но всё же умоляет помочь Саске. Со стороны Итачи было просто отвратительно просить о таком, но Хината знала, что король бы не стал просить, не будь ситуация критична. Даже когда Саске сбежал, старший Учиха не связался с ней напрямую. — Где? Мозо вспрыгнул ей на плечо. — Точно не объясню, но могу показать. Хината кивнула и пустила свою лошадь рысью. Она снова увидит Саске. Кровь пела, даже невзирая на охватившее всё существо Хинаты беспокойство, даже когда она вспомнила, что не сможет встретиться с ним взглядом. Это не имело значения. Она снова увидит его. Менее чем через час Мозо вывел её к скалистой части пустыни. Земля здесь была твёрдой и изобиловала неровностями и коварными расщелинами, угодив в которые можно было легко сломать лодыжку. Ни один здравомыслящий человек не заходил на эти территории. Хината спешилась и привязала лошадь, чтобы продолжить дальнейший путь пешком. Чтобы добраться до руин великой битвы далеко идти не пришлось. Глубокие борозды испещряли местность, а цвет валяющихся всюду больших и мелких обломков говорил о том, что они появились тут совсем недавно. Большая часть территории была чёрной от ещё совсем недавно полыхающего здесь пламени. Хината с дрожью вспомнила чёрный огонь Итачи и рассеянно потянулась к едва заметным шрамам, оставшимся ей в качестве напоминания о том дне. — Что здесь произошло? — спросила она Мозо. Призыв, казалось, совсем ослаб. — Он сражался с Орочимару. Хината тяжело сглотнула. — Значит, он победил? — Ещё не договорив вопрос, она безрассудно раскинула чакру широкой сетью. Ничего не отозвалось. Земля вокруг была лишена жизни или чего-то похожего. Хината обеспокоенно посмотрела на ворона. — Я похож на чёртова оракула? Он не мёртв, — грубо ответил Мозо. — Подробностей не знаю. Сейчас налево. Хината повиновалась и запрыгнула на самый высокий валун, чтобы осмотреться поверх обломков. Даже немного неприятно оказалось найти его сразу же. Вот он. Саске. Он лежал лицом вниз, и камни вокруг него были покрыты багровым. Оплавленный тёкуто торчал из земли рядом. Оставшуюся часть пути Хината преодолела непрестанно спотыкаясь, несколько раз чуть не упав на острые скальные выступы. Дрожащими руками она осторожно перевернула Саске на спину. Тёмные красно-коричневые линии протянулись от его ресниц до подбородка, но больше всего беспокоила свежая кровь, сочащаяся из раны у него на боку. Хината прижала два пальца к месту под челюстью Саске. О подушечки пальцев совсем тихо ударился пульс, трепещущий, как слабые крылья бабочки, но чудесный, потому что знаменовал, что Саске жив. — О, Саске… — выдохнула Хината и не смогла сдержать слёз. Пять лет. Пять долгих одиноких лет. Она отвлеклась на мгновение только для того, чтобы прижаться губами к его пыльным волосам. Затем Хината приступила к работе. Она ловко срезала изорванные части его одежды, чтобы нанести мазь, останавливающую кровотечение. Металлический запах крови едко ввинчивался в ноздри. Хината бежала наперегонки со временем. Когда она завязывала последний узел на бинтах, перетягивающих торс Саске, Мозо прыгнул вперёд и подцепил клювом сумку принца. Когда застёжка отстегнулась, ворон сунул голову внутрь и деловито пошарил внутри. Затем, победоносно взмахнув хвостовыми перьями, Мозо извлёк из сумки толстый свиток. Он положил его на землю и запрыгнул сверху. — Не твоё дело, — резко каркнул ворон, заметив заинтересованный взгляд Хинаты. — Сделай так, чтобы этот идиот не умер. — Он взлетел, цепко ухватив когтями свиток, и исчез в густом облаке. Хината покачала головой и сразу забыла о странных действиях призыва. У неё были другие заботы. Свежие повязки Саске уже начали пропитываться кровью. Собравшись с силами, она подхватила бессознательного Саске на руки. Пошатываясь, она кое-как приняла вертикальное положение и на всей возможной скорости побежала.***
Он проснулся, не чувствуя ничего, кроме боли. Болело всё, и Саске даже показалось, что он слышит агонию своего разбитого тела. Вокруг было настолько темно, что все его чувства обострились до неприятной крайности. Он чувствовал давление множества чакр отовсюду. Совсем рядом ощущалась только одна, но Саске всё равно было тяжело после стольких лет, проведённых под землёй. Слой грунта и песка всё же приглушал поток чакры. Но где он оказался? Явно не в одном из убежищ Орочимару. И почему вокруг так темно, если повсюду столько людей, копошащихся, как будто стоял день? Глаза протестующе запульсировали, когда Саске попытался ими воспользоваться. Поморщившись, он потянулся ощупать их, но пальцы наткнулись на толстый слой бинтов. Мысли вяло ворочались в тяжёлой голове. Его накачали наркотиками, осознал Саске. Тревога пересилила боль, и он попытался сесть. — Успокойся, молодой человек. Ты в безопасности здесь, хотя и сильно ранен, — упрекнул его женский голос, и нежная рука твёрдо вернула его в горизонтальное положение. Он не чувствовал её присутствия, пока она не заговорила. Саске так удивился, что безропотно подчинился. В ауре ухаживавшей за ним женщины не ощущалось никаких злых намерений, и он немного расслабился. Даже в таком плачевном состоянии Саске, скорее всего, легко мог свернуть ей шею прежде, чем она поняла бы, что произошло. — Ты в Сейдо, городе кочевников. Один из наших разведчиков нашёл тебя без сознания и доставил сюда. Ты помнишь, что произошло? Кто ты? Саске никогда раньше не слышал о Сейдо, хотя и припомнил город с похожим названием. Он безжалостно загнал эти воспоминания обратно в занимаемый ими пыльный угол. Если он в городе кочевников, то, значит, всё ещё в глубине пустыни. Сейдо, очевидно, был остатком какого-нибудь старого города Небесного королевства. В её чакре не было ни страха, ни волнения, и Саске пришёл к выводу, что они действительно не знают, кто он такой. Прошло много времени с тех пор, как ему приходилось представляться. Он помолчал, прежде чем ответить. — Соске. — Прозвучало достаточно твёрдо, чтобы не сойти за враньё. — Моя фамилия… я… я больше ничего не могу вспомнить. Ками… почему я ничего не могу вспомнить? — Он намеренно подпустил хрипотцы в голос и даже сорвался на дрожь в конце фразы, будто действительно был встревожен потерей памяти. — Что случилось? — Саске схватился за голову — искренняя реакция на ударившую по черепу боль, но будет полезно, если женщина посчитает его безобидным и слабым. — Что ж, Соске, добро пожаловать в Сейдо. Пожалуйста, не волнуйся. Мы позаботимся о тебе, пока ты не исцелишься, и к тебе не вернутся воспоминания. — Спасибо, — прохрипел Саске. Судя по тому, что Учиха чувствовал вокруг, сейчас он был в безопасности. Всё же с такими тяжёлыми ранами ему был необходим отдых. На данный момент этого было достаточно. Саске уже почувствовал, как его веки опускаются, а тело погружается в столь необходимый сон. Кто-то разбудил его, кажется, всего через пару минут. Вырванный из целебного сна, бывший принц рассердился. — Что? — Ты кто? — спросил детский голос. — На данный момент считай меня сердитым, — отрезал Саске. — Больше похож на «грубияна», — с лёгким раздражением поправил его ребёнок. — Я задал вопрос. — И я ответил, — усмехнулся Учиха. Наступила пауза, во время которой Саске отстранённо задумался, почему так резок с постым сопляком. Он винил во всём наркотики, которыми люди Сейдо напичкали его. А ещё он чувствовал надвигающуюся мигрень. — Глупый ответ, — отозвался мальчишка. Саске уловил, как под повязкой дёрнулось веко. Неужели за последние пять лет объявился новый Наруто, чтобы достать его и тут? Воспоминания о товарищах притупили нарастающее раздражение, и на Саске снова накатила усталость. — Что ты здесь делаешь? — резко спросил голос опекающей его женщины, вошедшей в палатку. Стоит узнать её имя, подумал Саске. Учиха слегка ухмыльнулся. Опять же, из-за усталости он забыл предупредить сопляка, когда ощутил приближение гневной ауры женщины. — Собираю информацию, как ниндзя? Как ты меня учила? — нахально предположил ребёнок. — Ошо! — возмутилась женщина. Какое претенциозное имя. «Ошо» именовалась королевская фигура в любимой настольной игре Шикамару. Мальчишке повезло, что он жил в Сейдо, а не в Ганпоне. — Прости, извини, — без малейшего признака раскаяния вздохнул Ошо. — Люблю тебя! — Послышался шорох, и Саске предположил, что паршивец обнял мать. Ещё и манипулятор. Саске с неохотой признал, что впечатлён. — На меня это не подействует, — резко сказала женщина, хотя уже таяла, как разогретый воск. — Пошли. Тебе нужно закончить ката, а потом будем ужинать. — Да, мама, — пропел Ошо. — Ты… — начала она. Высокий, негромкий смешок и последующий топот мелких ног сигнализировали о его побеге. Женщина вздохнула. — Извини. Этот ребёнок неисправим. — Хн, — проворчал Саске. К счастью, она всё поняла без слов и развернулась, чтобы уйти. Полог палатки захлопнулся вслед за ней. А после наступила благословенная тишина. Саске снова уснул.***
Хината ждала у входа в палатку. — Как он? — с тревогой спросила она. — Я знаю, что у него сильное истощение чакры, и глаза кровоточат, но в остальном? Никаких других серьёзных травм, кроме телесных? — Она сжала ладони в кулаки в попытке перестать их заламывать. Другая женщина бросила на неё подозрительный взгляд. — Ты могла бы зайти и посмотреть сама. — Хината в ответ резко покачала головой, стараясь избежать направленного на неё взгляда прищуренных глаз. — Я не могу. — Кто он? Кто такой этот Соске? Соске? Хината внутренне улыбнулась забавной смене ролей. Она взяла себе псевдоним в его мире, а теперь он назвался другим именем в её мире. Но хорошее настроение быстро испарилось. Что если он действительно всё забыл? Значит, он забыл и её. От этой мысли сердце Хинаты сжалось. Беспокойство исказило красивые черты лица её собеседницы. — Это на тебя не похоже. К чему такая секретность? Хината отвела взгляд. — Тебе лучше не знать, — тихо ответила она. — Ты прекрасно понимаешь, насколько щекотлива наша ситуация. Прошлое здесь — вещь опасная. Происхождение Соске может стать проблемой. Для всех нас. У её спутницы, очевидно, уже имелась неприятно точная догадка, но она лишь тихо вздохнула. — Я доверяю тебе, и ты это знаешь. Но ты ведь всё равно мне однажды расскажешь? Хината с нежностью улыбнулась. — Конечно, Куренай.