***
Астарион продрал глаза после заката. Шум и бурное обсуждение, доносящиеся с нижнего этажа, напомнили ему о необходимости собираться в дорогу. Поднявшись, он завернулся в одеяло, и дотопав босыми ногами до раскиданной на полу одежды улыбнулся сам себе. Его тело сладко ныло, а на губах еще оставался чарующий привкус крови. Коснувшись их пальцами, эльф блаженно вздохнул, вспоминая насколько тифлинг был нежен в это утро. Внизу вовсю шла подготовка к путешествию. Шэдоухарт примеряла новые начищенные доспехи, Маркус, нависнув над картами отмечал места остановок. Они перекидывались колкими фразочками и смеялись, так беззаботно, будто собирались на пикник. Астарион, войдя в гостиную окинул взглядом тянущего улыбку тифлинга, и приметив на нем белую накрахмаленную рубашку, тесноватую в груди, демонстративно закатил глаза. — Вечерочка. — Привлек к себе внимание эльф, и щелкнув пальцами дал знак прислужнице принести ему перекус. Марионетка, исчезнув в коридоре вскоре появилась с кувшином, наполненным успевшей остыть кровью и высоким серебряным кубком, который тут же передала Астариону. — Глядите-ка кто проснулся. — Съязвила Шэдоухарт. — Кто не давал мне спать все утро? — Ну кого все утро любили, тот и не давал. — Фыркнул эльф, и сделав глоток загустевшей крови, подошел к Маркусу ближе. — Мое ты чудошко, чью, с позволения сказать, рубашку ты по твоему мнению нацепил? — Тифлинг растерянно развел руками, только сейчас заметив, что рубашка ему слегка маловата. — Все вещи мне в плечах растянул, негодяй. — Я тебе еще куплю. — А-ага. — Недовольно протянул Астарион, и осушив до дна кубок направился к комнате с личным арсеналом. Ряды смазанных блестящих в слабом освящении кинжалов встретили эльфа звоном заточенных лезвий. Он придирчиво перебрал их все, выбрав из шестидесяти острых клинков три пары. Оглядев развешенные на стене луки, он остановился у эльфийского, композитного, с гибкими плечами и узким углом натяжения. Подобрав к нему тетивы, Астарион сгреб свое оружие в охапку, и вернувшись в гостиную, встретился с воодушевленным Гейлом. — Г-е-ейл, — оскалился эльф, сгрузив свою поклажу на диван. — Как спалось мой славный друг? Тебе то хоть ничего не мешало? А то нашей принцессе звуки какие-то мерещились. Я и гадаю, может призраки у нас завелись? Волшебник, восхищенный разговором с Иккарионом, не обратил внимания на его язвительный тон. Держа в руках прозрачную колбу с сиреневой, пахнущей черникой субстанцией, он коротко поблагодарил Астариона за интерес, и подойдя к недоумевающему тифлингу, принялся сыпать вопросами. — Боги! Это Иккарион Ливит! Я бы сказал, что во плоти, но плоть давно слезла с его лица! — Воскликнул Гейл, тряхнув звякнувшей склянкой в руке. — Как Эммир удалось запечатать его разум в черепе? Непостижимо! Нет, это совершенно недопустимо подобным образом обращаться с магом третьего анклава, но дьявол, как? Неужто он и в самом деле в светлой памяти и все, о чем он мне поведал можно воспринимать как истину? Если так, то выходит, что то, что от него осталось —источник неиссякаемой мудрости, и он пылится в твоем подвале! Конечно, было бы правильно и вовсе его упокоить, но он, насколько я могу судить категорически против. Милостивая Богиня. Не знаю, что я делал бы, оказавшись на его месте. — Надеюсь ты никогда не окажешься на его месте, друг. — Посмеивался Маркус. — Но я могу если пожелаешь и тебе место по соседству с ним выделить. Думаю, вы могли бы составить друг другу неплохую компанию. — Гейл поджал губы, тифлинг махнул рукой. — Да ладно, я же не всерьез. А если на чистоту, я не знаю как Эммир сотворила это. И да, он в светлой памяти и случается здорово мне помогает. В той же алхимии. — Он снова покосился на колбу в руках волшебника. — К слову, а зачем тебе это? — Именно! — Гейл поднял вверх указательный палец. — Алхимия! Он подсказал мне весьма нетривиальный способ усилить зелье магического ускорения. Об этом методе не сказано ни в одном справочнике, и я признаться не додумался бы сам. А это, — он поднес колбу к носу, будто пытаясь что-то разглядеть. — Иккарион сообщил мне, что ты не интересуешься его изысканиями и все время тратишь на что-то подобное. Я пытался определить состав, но кроме тифидовой вытяжки и экстракта черники не признал ничего. Что это за загадочное зелье? Утоли мой интерес, если это конечно же не великая тайна, в которую мне не следовало совать свой нос. — Да вовсе и не тайна. Просто вкусная штука. — Гадко улыбнулся Маркус. — Люблю вкус черники. Попробуй. Шэдоухарт, отложив оплечье, к которому прилаживала новую шнуровку переглянулась с прикусившим губы Астарионом. Тот, подмигнул жрице, и она, поддавшись общей атмосфере дурачества, бросила на волшебника ожидающий взгляд. — Ну же, Гейл. Попробуй. — Подбодрила его жрица. — Если правда вкусно, я тоже порцию урву. — А что он делает? — С сомнением спросил волшебник. — Да ничего особенного, — пожал Маркус плечами. — Да не бойся ты. Не буду же я тебя травить? Я эту штуку сам придумал, и мне важно твое мнение. С вытяжкой не переборщил? Гейл вскинул бровь, и с осторожностью откупорил склянку. Терпкий запах ягод ударил в нос, и он невольно откачнулся. Он, конечно, ожидал подвоха, но интерес брал свое. Оказавшись в другой компании, волшебник ни за что бы не стал пить неизвестное зелье, но загадочно ухмыляющемуся колдуну он доверял, а потому сдался. — М, и правда вкусно. — Настороженно произнес Гейл, сделав глоток, и ощутив странное онемение у корня языка, скривился. — Что за… Милостивая Богиня! — Его слюна стала тягучей и невозможно скользкой, будто он набрал полный рот слизней. Скрытая крепким вкусом черники тифидовая вытяжка вступила в реакцию с естественными ферментами, превратившись в плотную скользящую жидкость. И в этот момент, он как-то вдруг вспомнил, что Астарион, вчера назвал Маркуса своей черничкой. — О Боги… — Волшебник подавился, и вытерев рукавом губы зыркнул на смеющегося тифлинга. — Дьявол! Да зачем это? — Угад-а-дай, — протянул хохочущий Астарион, сползая по плечу сдерживающей смех Шэдоухарт. Гейл, проглотив скользкий комок, гневно уставился на Маркуса, показавшего на пальцах, для чего нужны такие вещи. — Катись ты в ад. — Вдруг усмехнулся волшебник. — Ты хуже всех моих студентов вместе взятых! Я как-то говорил тебе о необходимости академических знаний и поступлении на кафедру тайной магии, так вот, всеми Богами тебя заклинаю, если решишься на это, обходи Глубоководье на мили! Клянусь плетением! Я тебя не вынесу.***
Покончив со сборами, четверка героев выдвинулась прочь от Врат Балдура. Вдоль путей на расчерченной карте, обходя людные места, они покинули город и вывернув на большую дорогу зашагали вдоль тракта. Их целью было добраться до первой стоянки до того, как в небе начнут таять звезды, а полоса рассвета озарит далекий горизонт. Астарион с Маркусом эти места исходили и хорошо знали. Они вели союзников в сторону старой мельницы, где планировали переждать день, а после, минуя поворот на Стонвуд, уйти на юг, к предместьям Дартмура. Мороз крепчал, но накинутая на путников аура тепла, которую поддерживал волшебник Гейл спасала их от лишних неприятностей. Шэдоухарт, идя следом за умолкнувшей парочкой глядела по сторонам, подсвечивая Гейлу дорогу. Под ногами скрипел снег, занесенный, нехоженый большак утопал в сугробах, и тифлинг то и дело проваливался по колено. Астарион, подавая ему руку, старался тянуть улыбку. Притихший Маркус, растратил всю свою радость, и больше не мог притворяться что в восторге от их вынужденного путешествия, и эльф его полностью понимал. Толком не побыв дома, быстро вооружившись и даже не удостоверившись в прочности рун на новой мантии тифлинг скомандовал выходить. Время до рассвета, что они рассчитывали с запасом, отводилось до заранее отмеченного укрытия, и медлить было нельзя. Благо покосившаяся заброшенная мельница уже виднелась из-за крон запорошенных снегом деревьев, а значит терпеть лишения оставалось недолго. — Почти на месте! — Бросил через плечо эльф. Гейл, углядев вдали силуэт, напоминавший башню с лопастями, облегченно выдохнул. С непривычки волшебнику тяжело давался переход, и он тайно грезил о теплой лежанке и позднем ужине. Шэдоухарт, поглощенная обзором окрестностей приметила что-то вдали. В душе селунитской жрицы зашевелилось дурное предчувствие. Высокий голос, встряхнувший ночную тишину, заставил ее вздрогнуть. — Помогите! Кто-нибудь, помогите мне! Не надо! — Это еще что? — Оторвался от тяжелых размышлений Маркус. Астарион, не задумываясь, вытащил припрятанную за пазухой тетиву и принялся натягивать ее на лук. Гейл, плохо видевший в темноте, пытался на звук определить источник опасности. — Не надо! Не надо, прошу! — Кажется кого-то убивают. — Поправила дорожный плащ Шэдоухарт, и сорвав булаву с пояса вгляделась в шевелящиеся в подлеске тени. — Идем? — Ну нам же совершенно заняться нечем. — Съехидничал эльф. Тифлинг нехотя призвал меч. — Ладно, глянем. Только осторожно. Если что-то серьезное, то к дьяволу. В густых зарослях темноствольных деревьев разворачивалась изощренная казнь над провинившимся незнакомцем. Он, стоя на коленях верещал на всю округу, в надежде что его кто-нибудь услышит. Перед ним возвышалась статная фигура эльфа, с чернильными провалами глаз. У его правого плеча, зависнув над землей, перекрывая крики громким карканьем, порхал белый, без единого темного перышка ворон. Сам эльф, не обращая внимания на колючий холод, раздевшись по пояс, наносил себе ранения, и на каждый взмах ножа его пленник реагировал истошным визгом. — О Боги, — фыркнул признавший эльфа Маркус. — Да это ж мой старый знакомый. К дьяволу, я в дела товарищей по несчастью не лезу. Гейл, выбравшись из колючего кустарника и узрев картину расправы, взял тифлинга за плечо. — Маркус, мы ведь не можем оставить этого беднягу, даже не узнав в чем он виноват? Я совершенно не смогу уснуть, бросив в беде того, кто умоляет о помощи. Так что извини друг, но я вмешаюсь. — Это Тот, Который Был? — Припомнил имя душеносца Матери Воронов подошедший к ним Астарион. — В таком случае Маркус прав. Не надо лезть в колдовские дела, у этого парня наверняка серьезный повод заниматься тем, чем он занят. Давайте-ка возвращаться на дорогу. — Я с Гейлом. — Сверкнула глазами Шэдоухарт. Волшебник самодовольно улыбнулся и покосился на стоявшего в раздумьях тифлинга. Тот, Который Был нанес еще один удар. Пленник тихо взвыл и упал лицом в снег. — Черт с вами, пошли. — Махнул рукой Маркус. При ближайшем рассмотрении, пленник над которым изощрялся нечестивый душеносец оказался странствующим бардом. Лютня, лежавшая у его ног и расшитый цветочными узорами дорожный плащ намекали на род его деятельности. Торчащая из-под рваного капюшона прядь рыжих волос прикрывала его острое ухо. Он притих, вслушиваясь в крадущиеся шаги, и прижавшись к земле обреченно ждал развязки. Тот, Который Был, приметив приближающиеся силуэты, оставил попытки запытать скулящего барда. Вырвав из своего тела нож и оросив заметенную снегом землю каплями крови он кивком поприветствовал знакомого колдуна, и застыл в ожидании ответа. Маркус выйдя на притоптанную поляну, сдержанно помахал ему рукой. — Приветствую, друг. Прости что отрываю, — начал он. — Но позволь узнать, что сотворило это создание, что сама Мать Воронов наслала тебя на него. — Это существо помешало правосудию. — Грозно ответил вороний колдун. — Жрец бродит, не живой и не мертвый. Несет гибель. Это сбило меня со следа. Указало ложный путь. Оно должно поплатиться. — Погоди-ка, — влез в разговор Астарион. — Жрец ни живой и не мертвый? Мы тут около месяца назад такого прихлопнули неподалеку. И откуда они лезут только? — Из пустоты. — Не вдаваясь в подробности произнес Тот, Который Был. — Его существование оскорбляет Мать Воронов. Его подручные должны поплатиться. — Я не его подручный! — Пискнул бард и метнулся Гейлу под ноги. — Я ночевал в лагере углежогов, утром ушел, пересекся со жрецом в лесу. Он мне пригрозил расправой если кому расскажу куда он направляется, выпытал, где лагерь и велел забиться в угол! Я не виноват! — Молчи! — Рявкнул на него нечестивец. — Правосудие свершится. Твоей милостью я плутал по дорогам, твоей милостью погибли те, кто укрыл тебя на ночь. Наказание станет равным преступлению. — Тот, Который Был снова занес нож. Бард, сорвав капюшон взмолился перед невольными свидетелями его казни: — Боги! Я вас узнал! Вы же герои всех баллад Побережья Мечей! Прошу вас, сделайте что-нибудь. Я согласен на что угодно, только спасите меня! Я не виноват! Я очень испугался! Я ни в чем не виноват! Бард умоляюще поглядел на Маркуса. Чистые изумрудные глаза наполнялись слезами, огненная копна волос, резко контрастирующая с его бледным лицом, покрытым мелкой россыпью веснушек, разметалась по узким плечам. Он выглядел совершенно беспомощным и очень напуганным, но по-эльфийски утонченным и по своему очаровательным даже в этот роковой момент. Астарион, глядя как меняется цепкий взгляд тифлинга, закатив глаза отвернулся. — Ну все, поплыл. Считайте до трех. — Сказал он себе под нос. — Три, два… — Слушай, друг. — Блеснул оскалом Маркус. — А если мы убьем того жреца, ты мне эту тушку отдашь? — Сказал же! — Зашипел Астарион, и поймав смешливый взгляд жрицы, скрестил на груди руки. Гейл одобрительно хмыкнул. Бард, затаивши дыхание, уставился на душеносца Матери Воронов. Тот ненадолго задумался. — Только если будете особо жестоки с этой ошибкой мироздания. — Сказал он наконец. — Разметаете его по частям. Сожжете. Выдавите глаза из черепа. Ибо он был жесток с теми, кого встретил на пути. — Само собой, его по-другому и не убьешь. — Согласился Маркус и протянул колдуну руку. — Ну так что? Тушка в обмен на правосудие? — По рукам. — Кивнул Тот, Который Был, и ухватившись за ладонь тифлинга скрепил их договор. — С тобой можно иметь дело. Забирай награду и ступай.***
Эльф, представившийся Нессом плелся рядом с греющим его магией волшебником. Ночь для него выдалась кошмарная, но несмотря на весь пережитый ужас он был крайне вдохновлен. Какие поразительные строки можно было написать, путешествуя с легендарными героями! Правда те обещались разойтись с ним в Дартмуре, после того как будет покончено с мертвым жрецом. Лагерь углежогов, в который он их вел лежал сразу за лесом. После поиска следов, его провожатые планировали устроить привал в старой мельнице, и после заката выдвинуться на охоту. Подобный расклад полностью устраивал молчаливого мага, являющегося никем иным, как Гейлом из Глубоководья и вполне вписывался в планы ищущей искупление Шэдоухарт, чего нельзя было сказать о белокуром эльфе, который шел впереди рядом с тифлингом, и резко отвечал на любые сказанные им в оправдание слова. — Ну что ты завелся? Прихлопнем его быстро, проверим как руны работают. — Да ничего! Руны у него работают, ага. Посмотрел бы я как ты сговорился бы с прислужником Матери Воронов, если бы вместо вот этого вот был какой-нибудь полурослик! Шэдоухарт усмехнулась, и глянув на рыжего барда, встряла в их разгорающуюся перепалку: — Маркус, а и правда. Есть у тебя типаж определенный согласись? Ну любишь ты эльфов, как привороженный, в самом деле. Маркус не оборачиваясь ответил: — Ну что есть то есть. Люблю я эти острые ушки. — Он наклонился к плечу Астариона, и не сбавляя шага что-то ему шепнул. Эльф шикнул и ткнул его кулаком в бок. — Ага, как же! Ты эти ушки только во снах теперь покусывать будешь! Несс проведя очевидную логическую цепочку залился краской. Приметившая это жрица, хлопнула его по плечу. — Не так ты себе благочестивых героев Врат Балдура представлял, а? — Я… я не хотел стать причиной скандала. — Сказал он ей виновато. Шэдоухарт, покачав головой принялась его успокаивать: — Не обращай на них внимания. Мы с Гейлом все равно полезли бы тебя спасать и Маркус в любом случае встрял бы на договор со своим дружком. А это, — она махнула на шагающую впереди взвинченную парочку рукой, — любят они устраивать сцены. Видишь ли, наш кровопийца до ужаса ревнивый. Ему только повод дай. Думает, что каждый столб у него его дьявольского мирина уведет. Сейчас они поругаются, потом не дадут всему лагерю спать, потом помирятся, потом опять поругаются. Возможно даже немного подерутся. Как же двум самцам не показать свою самцовость. Так что просто смирись. — Мирина? — Вдруг ожил бард. — Вы что же, из Мирны? О, Мирна! Край вина, любви и горячих танцев! Даже не удивительно… — Да! — Перебил его Астарион не оборачиваясь. — Горячих танцев. Ты ему только намекни, парень, он тебе вмиг горячие танцы устроит! Конфликт сошел на нет, когда продирающаяся сквозь кустарники компания вышла к опустевшему лагерю. В нос дало сладковатым запахом горелой плоти. Искалеченные углежоги лежали в центре у потухшего костра и рядом с ними, слетевшись на запах до первых лучей, кружили черные вороны. От лагеря дальше в долину уходили тяжелые хорошо просматриваемые на рыхлом снегу следы. Полоса крови тянулась за ними, окрашивая ледяную крошку в алый цвет. — Боги… какая жестокость. — Сморщился Гейл, глядя на развороченные трупы. Несс, стараясь не глядеть на мертвецов, обошел лагерь по кругу. — Еще дети были… — сказал он поникнув. — Но я не вижу их… тел. — Этот гад детишек ворует. — Скрипнул зубами Астарион. — Не знаю на кой черт, но у его друга мы Йену вырвали. Маркус, остановившись у поваленного ствола, на котором свесившись навсегда застыл испепеленный заклинанием углежог, засмотрелся на севшего рядом с трупом гигантского ворона. Ворон, наклонив голову набок, притязательно каркнул и взмахнул крыльями. Тифлинг, ныряя в омут воспоминаний, перестал слышать все вокруг. Это случилось на исходе лета полтора года назад. Приказ Госпожи Мечей застал его в пути и не терпел промедления. За обрывок информации, которым его снабдила Богиня требовалось немедленно расплачиваться, и на этот раз Эммир дала ему поистине грязную работу. Шестнадцать замученных бесконечными поборами и нескончаемой войной крестьян предложили свои души коварной владычице. Не найдя у нее заступничества, они ушли в лес и взмолились мелким лесным божкам. Госпоже Мечей несчастные землепашцы, поля которых спалили очередные захватчики были не нужны, но их решение переметнуться к духам леса серьезно ее оскорбило. Разделаться с отступниками было поручено любимому душеносцу, и он как мог оттягивал этот момент. На исходе ночи, не предупредив порывавшегося идти с ним Астариона, Маркус вступил на лесную тропу. Вампир охотился в долине, и не мог видеть, как колдун, ухватив тяжелый меч двумя руками двинулся в глубь чащи. Лагерь землепашцев он нашел сразу. К нему вели резные тотемы и оставленные божкам подношения. Крестьяне спали под растянутыми над головой полотнами и не замечали надвигающуюся на них опасность. Зато ее чуяли вороны. Собравшись в крикливую стаю, они преследовали нечестивого заклинателя. Окунаясь в его темную ауру, они кружили над головой, в ожидании скорого пиршества. Маркус не хотел этого делать. Одно дело сражаться с умелым воином, и совсем другое резать невооруженных крестьян. Продвигаясь сквозь молодые побеги склонивших ветви деревьев, он чувствовал противное удушье и отвратительную дрожь в руках. Он просил Эммир пощадить этих бедолаг, но она оставалась непреклонна. Первым погиб, спящий у поваленного дерева землепашец. Колдун, вонзив клинок ему в глотку в секунду оборвал его жизнь. Следом он упокоил еще одного, совсем молодого, но сделал это не столь ловко. Парень проснулся и успел вскрикнуть. Лагерь пробудился. Крестьяне, схватившись за вилы и прочую утварь было решили дать отпор, но дьявольский взгляд бледнокожей твари пришил их к месту. Засвистело оружие. Кровь, хлынув на землю, подняла облако мелкой пыли. Черноглазый демон, сопровождаемый гвалтом голодных воронов рубил отступников не задумываясь. Звук падающих тел, хрипы и крики тех, кто пытался сбежать всколыхнули предрассветную тишину пробуждающегося леса. И вскоре все стихло. Последней жертвой стала совсем юная девочка, дочь деревенского кузнеца, невесть как здесь оказавшаяся. Она даже не плакала, только закрывалась руками, пытаясь защититься от нависшего над ней меча. Маркус, удерживая непослушное тело силой мысли, умолял Госпожу Мечей отпустить ее. Но покровительница только разозлилась на его просьбы. — УБЕЙ! — Резануло его по сердцу. Рука опустилась сама. Брызги крови упали ему на лицо, и он, не в силах поглядеть на то, что натворил, быстро отвернулся. Покинув безжизненный лагерь, он наскоро направился к месту, где в этот день они с Астарионом планировали просидеть до заката. За спиной, оглашая криками округу, пировали вороны. — УБИЙЦА! УБИЙЦА! — Слышал он в глухом карканье. — Убийца… — шептали ему духи, чью рощу он так вероломно осквернил. — Будь ты проклят! Будь проклят! — не унимались голоса. — Убийца! Забойщик! — Маркус, Боги! — Воскликнул увидевший его Астарион, которого рассвет загнал в расщелину меж камней. — Что ты сделал? Ты почему без меня ушел? — Хватит с тебя смертей, любовь. — Ответил он опустошенно, и волоча окровавленный меч по земле, скрылся в потемках. — Маркус! — Окликнул тифлинга эльф, и тот вздрогнул. Морозный воздух отрезвил потяжелевшую голову. Ворон, сидящий у трупа, громко каркнул. — Прости. Задумался. — Хватит думать. — Бросил Астарион сквозь зубы. — Следы на снегу, противник знаком. Скоро солнце взойдет. Пора идти до мельницы, так что хватай свое новое приобретение и пошли. Тифлинг, глянув на смущенного барда, безразлично кивнул. Эльф, не оглянувшись, быстро зашагал вперед.