***
В недрах полуразрушенного тоннеля, в скальном склепе поймавшем их в западню было до омерзения сыро. И хотя сырость не слишком-то добавляла к стойкости духа, влага в воздухе спасала от вездесущей пыли и каменной крошки, а еле заметный сквозняк улавливался лучше, пробиваясь через, казалось бы, сплошной завал. Скоро раненый колдун придет в себя, восстановит силы и снесет нагромождение камней ко всем чертям. Но, а до тех пор, оставалось ждать, зализывать раны и надеяться, что обвал не продолжится. Маркус лежал у Астариона на коленях, подложив под голову сумку. Его мысли, сформировавшись обрывались, травма все еще давала о себе знать, несмотря на пинты выпитых эликсиров. Эльф, отрешенно глядя в сторону, водил кончиками пальцев по его плечу, стараясь не касаться кровавых пятен. Он дышал тихо, пытаясь подавить комок в горле, и иногда поднимал глаза к сводам, чтобы незаметно сморгнуть затмевающие взор слезы. Далирия сидя у стены, поглядывала то на него, то на пыхтящего Латтара, растиравшего срастающуюся ногу. Ему тоже досталось, но куда легче чем решившему рыцарствовать тифлингу. — Астарион? — Наконец нарушила тишину Далирия. — Скажи чего-нибудь. Меня твое молчание пугает. Ты за час два слова произнес… ну не считая… — Молитвы? — Усмехнулся эльф. — Ну давай, спроси уже. Вижу же, тебе прям неймется. — Да просто… — замялась вампирша, — ты же никогда, чтобы не случалось… — Не молился? Хах. — Астарион отвернулся. Лавина эмоций распирала его изнутри, ему хотелось вылить все что накопилось, и он каким-то невообразимым способом держался. Казалось, стоит кому-то из их запертой обломками компании дернуть за нужную ниточку и его сорвет. — В последний раз, да будет тебе известно, — продолжил он ядовито, — я молил Селунэ о защите в том самом славном подвальчике. Помнишь его? Еще бы не помнишь, мы же все там побывали. Было это в первую ночь моей нежизни, Казадор подослал ко мне… ах, я не помню кого. Я запомнил только шаги, пошарпанную стену перед носом и звук, с которым ломаются запястья. А еще, навсегда усвоил, что чем сильнее просишь чего-то с тобой не делать, тем интереснее ублюдкам с тобой развлекаться. И как же я тогда молился! Пока не начал задыхаться от крика. И знаешь, что, сестренка. В тот раз, Богиня меня не спасла. Она не слышала моих молитв, их слышали только стены, в которых меня… учили смирению. Да она и в этот раз я думаю не почесалась, и то, что Маркус… — он запнулся, — дышит, исключительно твоя заслуга. И я этого не забуду. Никогда не забуду. Спасибо тебе, Дали. Тифлинг заворочался, Далирия в первый раз за сотню лет услышав свое ласковое прозвище, покачала головой. — Я польщена, но не беспокой его такими рассказами. Пусть отдохнет как следует. — Тогда я снова могу умолкнуть? Хотя если честно, тишина немного действует мне на нервы. Астарион откинул голову назад, уперевшись затылком в стену. Маркус, не открывая глаз, потянулся не запачканной кровью рукой к замершим на его плече пальцам эльфа. Латтар, уловив этот жест широко улыбнулся. — Ну нет, братец. Ты давай что-нибудь рассказывай, пока твоя зазноба силенок набирается. Слишком тут тесно и сыро как в темнице. Лунным светом клянусь, прислушиваться к камнепаду ножом по сердцу, с катушек слетишь. — А почему я? Вы что, барда во мне узрели? — Возмутился Астарион. — Может вам еще спеть, чтобы не скучно было? Латтар, подтянув к себе больную ногу, хмыкнул. — Ну а кто? Я все свои байки еще после той охоты выложил. Рыцарь твой благородный — полуживой, а у Далирии какие истории? Ту же тоску наводить. — А мне то, что рассказывать? Только не о войне с Абсолют. Нет, нет, нет! Не заставите! — Да к псам войну! — Не сдавался Латтар. — Ты что-нибудь хорошее расскажи. Чтоб на душе расцвело. Вон хоть про так как вы двое познакомились. Жуть как любовные истории люблю. — Он пытался меня убить. — Шепнул Маркус, открыв один глаз. Его голос еще был слаб, но в нем уже чувствовались саркастичные нотки. — Не пытался я тебя убить. — Возразил эльф беззлобно. — Я, скажем так, искал к тебе подход. Кто знает, что на уме у того, кто только что вывалился из нутилоида. Да еще у и того, кто как у себя дома по кораблю разгуливал. — Пытался. — Заключил тифлинг, и свернувшись в клубок, ткнулся носом ему в колено. Астарион у которого от этого прикосновения замерло сердце, все-таки сдался. — Ладно. Напросились вы на веселые истории. Только я не стану рассказывать вам про наше знакомство, любовь с первого взгляда, безграничное восхищение моей незаурядной личностью и все такое. Я лучше расскажу о том, как я впервые увидел этого засранца. Я тогда сразу понял — парень этот оторви да выбрось. Вот не повезет тому, кто перейдет ему дорогу! И надо же, через несколько лет дорогу ему перешла Абсолют. А заодно и мне. И знаете, когда я признал в нем того маленького разбойника с причала, я сразу подумал — не тому абсолютисты личинку подсадили, ой не тому! Далирия, вскинув бровь, покосилась на рассказчика. — Стой, ты его еще во Вратах Балдура встретил? А как… — Как он в клетке не оказался? — Усмехнулся Астарион. — Ну во-первых мелковат он был чтобы стать моей добычей, а во-вторых… впрочем давайте по порядку.***
Та ночь была из тех, о которой хочется забыть. Засунуть ее в недра памяти, затереть, внушить себе, что это было с кем-то другим, оставив себя лишь сторонним наблюдателем. Холодная для середины августа, сырая после недавно прошедшего дождя, освещаемая короткими вспышками молний средь уплывающих от города кучевых облаков. Порт, в который вернулись корабли гудел, пах машинным маслом, дешевым пойлом и омерзительной, кипящей похотью, по которой изголодались застрявшие на добыче китов моряки. Проститутки всех мастей заполонили прибрежные улицы в поисках легкого заработка. Китобои на радостях сорили деньгами, не оставляя даже самого захудалого жреца любви без внимания. И именно сегодня в этот адский котел Казадор решил забросить свое самое нелюбимое отродье, в наказание за какой-то незначительный проступок. Астарион, не способный сопротивляться, однако ж позволил себе небольшое послабление. Передвигаясь по набережной беззвучно, стараясь держаться тени он вглядывался в лица потенциальных жертв, надеясь отыскать кого-то хоть немного приятного, но все его попытки были тщетными. Изъеденные морскими ветрами, цингой, пахнущее рыбой, перебродившим кислым вином и еще невесть чем моряки бросали сальные взгляды на его фигуру, стоило ему хоть немного выбраться из укрытия. В конце концов он устал, и присев у стены покосившегося дома, фундамент которого омывали темные бурлящие волны, обреченно опустил голову. Вернуться ни с чем он не мог, оставалось протолкнуть себя через омерзение и в конце концов к кому-то подойти. От мрачных мыслей, сдавливающих остатки самосознания в тиски, его отвлекла чья-то разгорающаяся перебранка. Кто-то спорил на причале, под пьяный хохот китобоев. Один голос явно принадлежал бывалому моряку. Охрипший, тяжелый, доносящийся грузным басом. Второй молодой, будто недавно сломавшийся, но уверенный, нагловатый. Астарион, сощурившись прислушался. Выходило так, что обладатель последнего вымогал у насмехавшихся над ним морских волков деньги. И это весьма интриговало. Подстегнутый интересом эльф осторожно высунулся из-за стены и затаившись принялся наблюдать за представлением. На причале расположилась подвыпившая компания. Судя по всему, они играли в кости, и именно сияющая в тусклом лунном свете гора монет в качестве выигрыша и привлекла к ним незваного гостя. И если моряки, два потрепанных жизнью матроса и широкоплечий капитан в порванном мундире были вполне себе обычными, то вымогатель представлял собой неизвестно как оказавшуюся в этом проклятом месте диковинку. Астариону даже глаза захотелось потереть, до того неправильным, иллюзорным, лишним в этой измазанной грязью картине был незнакомец. Совсем юный, с белой фарфоровой кожей и смолянистыми волосами ниже плеч. Тифлинг, но не похожий на тех несчастных отродий которых эльф встречал прежде. Этот явно был знатен, его выдавала выправка и идеально сидящий, бархатный, определенно не снятый с чужого плеча дублет. Сшитый специально по его меркам, украшенный искусно сделанным кружевным воротником и такими же ажурными белоснежными манжетами он идеально подчеркивал еще не до конца сформировавшуюся юношескую фигуру. Из этого очаровательного паренька мог бы вырасти красивый мужчина. Мог бы, но не вырастет. Безоружного аристократика наверняка разделают раздразненные его речами моряки. Астарион терялся в догадках что он здесь забыл и на что рассчитывал. Его не сопровождала охрана, даже какой-нибудь слуга или гувернер не составлял ему компанию. Однако ж в его взгляде, задорном и лишенным какого-либо страха читалась неподдельная уверенность. Он продолжал подбешивать пьяного капитана требуя от него отдать все поставленные на кон деньги. Капитан, под улюлюкивание подчиненных осыпал его эпитетами, из которых состоял словарный запас каждого уважающего себя моряка и в конце концов пообещал его прикончить, если не тот отдаст все ценности и не сбежит, отсюда обгоняя тень. Но настырного тифлинга это только развеселило. Задрав подбородок и растянувши губы в довольном оскале, маленький чертенок принял вызов, и отойдя назад на два шага занял типичную для дуэли боевую стойку. А дальше случилось нечто странное, настолько, что Астарион, непонятливо моргнув чуть не вывалился из укрытия. Полоумный отрок, секунду назад не имевший никакого оружия, вдруг поднял перед собой здоровенный двуручный меч. Капитана это поразило не меньше. Удивленно крякнув, он вытянул из ножен видавшую виды саблю и без предупреждения пошел в атаку. Под подбадривающие крики матросов, старый морской волк пытался расправиться с надоедливым гостем, но тот ловко уходил от размашистых ударов. Лезвие свистело, разрезая соленый воздух. Сабля несколько раз рубанула по причалу, вышибая щепки, но так и не достигла намеченной цели. Тифлинг обходил капитана по кругу, изящно уворачиваясь, будто танцевал с ним, а не бился. Играя длинным мечом в руке, который казалось был больше его самого, он провоцировал противника на опасные выпады. Астариона поражало, с какой легкостью юный воитель обращался с широченным увесистым клинком, будто и не замечал его тяжести. Он даже поймал себя на мысли, что желает мальчишке победы, хотя в открытом сражении это казалось немыслимым. В конце концов капитан вышел из себя. Не желая ударить в грязь лицом перед начинавшими недоумевать матросами, он перешел к куда более безрассудным атакам. Лихо размахивая саблей, он оттеснил тифлинга к краю причала, и казалось вертлявому танцору конец. Астарион приподнялся и замер в ожидании окончания дуэли. Ему было искренне жаль это юное существо, которое очень скоро должно было пойти на корм рыбам, и к его удовольствию, тифлинг выкинул очередной неожиданный финт. Капитан метил ему в грудь. Резкий выпад, сделанный со всей накопившейся яростью, и покрытая сколами сабля почти достигла цели, но к удивлению уронивших челюсти матросов она встретилась не с сердцем заигравшегося наглеца, а с ребром широкого выброшенного навстречу клинка. Скрежет лезвия по ледяной стали и сабля ушла по сторону, по инерции утянув за собой капитана. Он рухнул с причала в воду, но тут же вынырнул и ухватился руками за доски, огласив округу громогласной бранью. Матросы подскочили на ноги, но замешкались, не зная, что делать дальше. Ухмыляющийся тифлинг, не дав им сориентироваться перехватил меч за лезвие и с размаху ударил капитана тяжелой рукоятью по лицу. — Кажется ваш друг пошел ко дну. — Сказал он с наигранным сожалением, когда волны сомкнулись над головой потерявшего сознание моряка. — Капитан Барнс! — Крикнул отмерший матрос и спрыгнул в воду, надеясь спасти тонущего капитана. Второй, ошалев от происходящего отрезвел, и выхватив два кинжала, решил расправиться с невинно улыбающимся гаденышем. — Убью, сука! — Рявкнул он, на что тифлинг разочарованно цокнул. Только идиот в лоб полезет к противнику с длинным мечом имея в арсенале одни кинжалы. Решив сделать дураку скидку, юный дуэлянт сжал рукоять меча двумя руками и снова вытворил что-то немыслимое, неуловимое не магическим зрением, заставив Астариона уронить восхищенный вздох. Широкий клинок на долю секунды исчез, обратившись в два изогнутых скимитара. Преисполненный гневом матрос замер напротив, окончательно растерявшись. — Ты что это вытворяешь… — произнес он дрожащим голосом. Тифлинг не ответил, только вдруг скорчил такую гримасу, что у несчастного моряка все внутри перевернулось от ужаса. — Дьявол! — закричал он, — выродок! — Кинжалы звякнули о доски. Перепуганный адским взором матрос, бросив оружие дал деру, по пути выкрикивая ругательства. Рогатый мечник развел руками и проводив взглядом уносящего ноги несостоявшегося противника подкинул скимитары вверх. Они растворились во тьме, ненадолго вспыхнув изумрудным свечением. Астарион пораженный этим зрелищем не сводил с довольного своей затеей тифлинга глаз. Тот, не теряя времени дошел до другого края причала, и подобрав брошенный матросами мешок сгреб в него звенящие монеты. Закинув добычу на плечо, он бодро зашагал вдоль берега, весело размахивая хвостом. Эльф отмер. Устроенное парнишкой с магическими клинками представление совершенно отвлекло его от дела, однако в одном удовольствии он не смог себе отказать. Ему было слишком интересно поглядеть на него поближе, узнать, что он черт возьми такое, и откуда у него эти удивительные способности. Астарион пустился за ним вслед. Нагнать его не составляло труда, тифлинг явно никуда не торопился. Тяжелый мешок хлопал его по спине, добытые монеты задорно звенели, перекликаясь с насвистываемой им мелодией. Наверняка он слышал шаги позади, но не оглядывался, и казалось его совершенно не волновала возможная атака со спины. Он будто прогуливался средь бела дня по городской площади, а не шел по портовым улицам, тонущим по ночам в насилии. И вскоре Астарион понял почему. Стоило ему только подумать, краем мысли допустить, что сегодня он может не охотиться на немытых китобоев, а утянуть в сторону этого сладкого мальчика, как что-то невидимое вцепилось ему в глотку. Он ощутил колючий взгляд, ледяной, пробирающий до самых глубин души, почувствовал, как цепенеет тело, а затем как страх, невероятный по своей мощи, животный, необъяснимый вгрызается в его сознание. Он было решил, что это Казадор, но патриарх вампиров при всей своей пугающей жестокости никогда так не умел. Это было что-то иное, то, с чем он прежде никогда не встречался. На него из недр абсолютной пустоты, сквозь время и сотни обитаемых планов взирало нечто древнее, потустороннее, лишенное практически всех понятых смертным качеств, но при этом неистово защищающее свое непутевое отродье. Эльф так и простоял, скованный невидимыми цепями, пока тифлинг не исчез за поворотом, а после, немедля ни минуты, забыв про всякое отвращение побежал выполнять поручение хозяина. Казалось, он был готов на все лишь бы поскорее вернуться в замок, и никогда больше не пересекаться с этим бледным существом, за которым так надежно следит неизвестная, непостижимая разуму сила.***
— Очерте-еть… — протянул Латтар, — не знаю плакать или смеяться! Ну и занозой же ты был. Хотя, впрочем, и остался. Ну а ты, Астарион, так от него бегал, что в итоге здесь и оказался. По кругу от него когти драл что ли? Неужто та невидимая тварь уже не пугает? — Ну ты бы аккуратнее словами бросался, — ответил Астарион с усмешкой, — кому тварь, кому покровительница. Да, мое сокровище? «Сокровище» в лице очухавшегося Маркуса восседало рядом с улыбающимся ему эльфом. Наконец эликсиры восстановили его настрадавшееся тело, и он начал ощущать прилив сил. История о собственных похождениях во Вратах Балдура ненадолго вернула тифлинга в беззаботное время, когда он только и делал что развлекался, ну и учился иногда чему-то полезному, хотя из-под палки, и он заметно повеселел. — Зачем ты воровал? — вклинилась Далирия, — забавы ради? Ты же с золотой ложкой во рту родился. К чему тебе это было не пойму. — На самом деле… — призадумался Маркус, — вспомнил! В общем меня Госпожа Мечей в город выкинула, золота отсыпала, а как им пользоваться не объяснила. А когда я спустил состояние сказала, что теперь не получу ни гроша. Пришлось выкручиваться и воровать. Ну пока меня не заметила Гильдия. От гильдейских я, как они говорят «перо под ребро» и получил в первый раз. А потом меня отправили в Стонвуд, и мои приключения успели забыться. — Ты не воровал, золотко, — снисходительно вздохнул Астарион, — ты разбойничал. Это очень в твоем стиле, получать то, что хочется, попутно заявляя об этом всему миру. И меня всегда это поражало. — И правда. Я могу конечно сейчас сказать, что своровал разве что чье-то сердце, но боюсь мою иронию не все поймут, а я прослыву полным идиотом. — Выдал тифлинг насмешливо. Астарион, глядя в его влюбленные глаза расцвел самой искренней своей улыбкой. — Боги, я бы обнял тебя, но боюсь наши славные спутники захлебнутся в розовой склизкой субстанции. Так что… — эльф осторожно взял Маркуса за руку и вздохнул. — Вероятно позже. — Позже. — Согласился тот. — Когда я буду выпрашивать прощения за то, что опять втянул нас в это. — У-у, я уже начинаю захлебываться, — хмыкнула Далирия, и отвернувшись от влюбленных существ, которые будто забыли, где они находятся, улыбнулась уголками губ. Астарион, поведывавший им историю, которая вместо того, чтобы отвлечь только разбередила сдерживаемые внутри эмоции сдался и дал им волю. Он во время рассказа то еле держался, его голос то и дело проседал, а теперь и вовсе сорвался, став ниже. Вампирша не вслушивалась в то, что он говорит, вжимаясь в плечо прикрывшего глаза тифлинга, но по интонации все было понятно. Боль и ужас переплетенные переживанием за родное существо, настоящие неподдельные чувства. То, что делало его живым, отличало от сородичей, добровольно ушедших во мрак, то, что он не променял бы ни на какие сокровища мира. И Далирия вдруг осознала, чего на самом деле ее лишили. Блуждая в задворках памяти, переживая что-то давно забытое, она не сразу заметила неладное. Обволакивающий голос колдуна, успокаивающий обещаниями что все наладится притуплял обострившиеся чувства. Обрывки доносящихся до нее фраз, упоминаний о доме, проливе под полной луной, осколки чужого счастья, согревающих душу даже тем, кто давно лишился своего звучали теплой умиротворяющей мелодией. Мелодией, в которую вплетался тревожный скрежет, резавший на живую, вынуждающий вернуться из мира сладких грез в пахнущую сыростью реальность. Маркус тоже его услышал. Притихнув и переглянувшись с Латтаром он насторожился. Астарион, подняв голову от его плеча нахмурил брови. Что-то лязгало по ту сторону завала, шуршало о камни, неумолимо приближалось к их укрытию. Повисла тишина, в которой различался звук осыпающегося грунта, крадущиеся шаги, и наконец голоса. Много голосов, разных: тихих, грубых, приглушенных. Они были совсем рядом, и с каждой минутой становились все ближе. Тифлинг поднялся, опираясь на плечо Астариона. Сознание ненадолго помутнело, но он смог устоять на ногах. Оценив свои возможности прибегнуть к магии, Маркус раздосадовано шикнул. Одно заклинание и его отключит, а значит оставалось надеяться, что неизвестные пройдут мимо. — Здесь? — Здесь. Червь пришел. Завалило. — Ответил кто-то на прозвучавший в тишине вопрос. Астарион признал его, но больше, по оборванным словам, чем по ровному лишенному интонаций голосу. Это было то отродье, что умудрилось сбежать от булея. И он, вероятно, привел остальных. Вдруг резко потянуло порохом. Въедливый запах серы и угля просочился сквозь щели в камнях, заполнив пространство. Обеспокоенные отродья крадучись подобрались к Маркусу, окружив его живым щитом. Тифлинг замер, услышав скрежет огнива и шипение фитиля, и за секунды до взрыва успел скомандовать: — К стене! Они рванули к плитам у покосившегося свода и упали кто куда кое как прикрывшись руками. Воздух лопнул, прижав изрядной силы ударной волной. Кусок породы накрывший угол обрушившегося тоннеля разлетелся на осколки, осыпав отряд острой крошкой, отброшенные обломки врезались в естественные опоры, от чего скала содрогнулась. В ушах зазвенело, тяжелая поднявшаяся пыль забилась в ноздри, мешая дышать. Маркус вскинулся, резко подскочив на ноги. Найдя глазами откашливающегося Астариона, он обернулся к окружившим завал теням, и выцепив среди прочих знакомую фигуру сделал к нему несколько быстрых шагов. — Ты что, мать твою, fellаtor, совсем ополоумел?! — Грозно рявкнул он на посмеющегося вампира. — А если б нас тут всех завалило?! Астарион сделав глубокий вдох, поднялся придерживаясь рукой за стену. В пыли зашевелилась Далирия. Латтар, которому осколком рассекло щеку помог ей встать. Подорвавший завал вампир, глядя на их копошение и стараясь не пересекаться глазами со взбешенным тифлингом довольно хмыкнул. — Не соврал Кода. Это и вправду вы. Теперь его узнали и остальные. Латтар оскалился, казалось готовый вцепиться ему в глотку. Астарион с Далирией переглянулись. Их названный брат, любимое творение их проклятого хозяина — Леон, взирал на них с тем же презрением что и обычно. — Я к тебе обращаюсь. — Сверкнул глазами Маркус. Леон, оглядев его с головы до ног, криво улыбнулся. — Маркус Хэллсторм собственной персоной. Наш великолепный освободитель. Тот, Кто Открыл Клетки. Извини за весь этот шум, я не желал тебя добить, даже наоборот. Я пришел спасти тебя. — С чего это? Леон не выдержал его тяжелого взгляда и отвернулся. — Услуга за услугу. Если бы не ты от нас всех осталась бы груда костей. Мой трусливый братец непременно влез бы в ритуал, но ты вовремя его остановил. И не говори мне что это было его решение. Он и сейчас прячется за твоей спиной, хотя мы в самом деле не несем вам опасности. Астарион закатил глаза. Леон был в своем репертуаре и ничего нового, как и за последние двести лет не сказал. Как он только не выворачивался, пытаясь умаслить Казадора, не считая зазорным принижать других, потому они с Далирией на этот выпад не среагировали. А вот Маркус среагировал еще как. Подняв руку, он призвал длинный переливающийся древними рунами меч, которым отгородил стоящих позади отродий от окружающей их стаи сородичей и самое главное, от зарвавшегося Леона. Тот, оценив его порыв как возможное начало боя поднял вверх руки. — Ну-ну, не стоит. Если тебя так злят мои слова, то знай, я не хотел задеть тебя неуважением к твоему… союзнику. Просто я знаю его дольше. Да и их, кто они там тебе, я трогать не собираюсь. Славную ты себе компанию собрал, и в другое время я бы заметил, что у тебя определенно имеется вкус, но вижу я и так не слишком то тебя расположил. Признаться, я представлял, что спасать кого-то более благодарное дело. — Чего ты хочешь? — Сощурился Маркус. Пока вампир распинался, он успел прикинуть расстояние до расщелины, количество обступивших их отродий и собственные силы, которых все еще не доставало для полноценной атаки. И это злило. Леон, всем своим видом показывая превосходство обнажил клыки, делающие его улыбку еще более гадкой. Он догадывался что затевал колдун, но возможности ускользнуть, прихватив с собой всю свою стайку он ему давать не собирался. — Я уже сказал, — вздохнул вампир. — Но, если тебе этого мало, я внесу некоторую ясность. Наш владыка, Лорд Таср, желает тебя видеть. И мне следует препроводить тебя и твой с позволения сказать эскорт к нему лично. Потому не дергайся. Ни к чему хорошему это не приведет, не в этот раз. Тифлинг медленно опустил меч. Тяжелое лезвие упало, звякнув о камни под ногами. Ни одна идея, промелькнувшая в его голове за это время, не выглядела жизнеспособной. Противников слишком много, и его отряд всерьез рисковал полечь здесь в случае неудачного сопротивления. Заявись Леон чуть позже, Маркус устроил бы им парад боли, но сейчас даже от легкого обращения к потусторонней силе темнело в глазах. — Ладно. — Безучастно ответил тифлинг. — Веди. Астарион отрешенно покачал головой.