***
Время для Эллая остановилось в тот момент, когда Латандер отвернулся от него, и рассветное небо его жизни навсегда заволокло тучами. В беспросветном мраке, в минуту слабости древняя потусторонняя сущность протянула ему руку, уводя от изначального света дальше в пучину вечной мглы. Он блуждал в ней, как потерянный странник, пока не набрел на обитель истинного бога, стирающего границы нежизни и дарующего своим последователям вечность. И Эллай очень ценил этот дар. Много лет скрываясь под защитой Хранителя, он преданно отдавал всего себя служению. И когда округ Навилета опустел, и другие жрицы начали возвращаться с пустыми руками, он первый взял на себя обязанность выйти в мир за дарами божеству. Сегодня, в первый же день охоты, он добыл чистую душу, пока еще заключенную в теле худощавой рыжеволосой девочки, запуганной и обессиленной. Она уже не плакала, смиренно глядя на пламя костра, не рвалась на свободу, пытаясь ослабить туго завязанные веревки. Просто молчала, смирившись со своей судьбой, не осознавая, какая великая честь выпала на ее долю. Эллай изредка поглядывал на пленницу, шевеля угли поленом. Ночь отступала, загорались утренние звезды. Лес дышал прохладой, в воздухе пахло недавним дождем и сырыми листьями. Ничто не омрачало покой жреца-отступника. Он настолько верил в силы своего божества, что, останавливаясь на привал, не расставил по периметру даже простеньких ловушек. Его разум был чист и преисполнен только мыслями о Хранителе на троне. Шорох жухлой травы и вмиг затихшие птицы не отвлекли его от размышлений, разлившаяся в пространстве темная энергии не потревожила его умиротворения. И только стрела, вылетевшая из тени и вонзившаяся ему в шею, заставила жреца охнуть и, качнувшись, слегка завалиться набок. Лучник скучающе зевнул. — И это все? Ради этого мы вылезли из нашего укромного уголка? — спросил Астарион затаившегося рядом колдуна. Тот пожал плечами. — Не уверен. Обычно душеносцы Эммир как-то побоеспособней. Жрец будто услышал его. Он медленно выпрямился и, не моргнув глазом, выдернул торчащую из шеи стрелу. А затем так же неспеша воззвал к оберегающей его силе и обрушил мощь заклинания туда, откуда эта стрела прилетела. Реакция у нападавших оказалась молниеносной. Всполохи света искорежили рощицу, в которой они прятались, но их самих там уже не было. — Я ему артерию пробил. Люди от такого обычно умирают! — воскликнул Астарион, прячась за стволом многовекового дуба. Маркус потянулся к остаткам распыленной жрецом магии и нахмурился. — Этот так просто не сдохнет. Его сила… не живая. — Он сконцентрировался на своем спутнике, сплетая силовое поле защиты. — Arma Agathis! — Вокруг эльфа закружились прозрачные льдинки, укрывая его вторым доспехом. В ту же секунду в сантиметре от колдуна взорвалась очередная вспышка, освещая округу зеленоватым свечением. — Дьявол! Пробей ему руки! — У меня есть план получше. — Астарион достал из колчана светящую рунами стрелу, от одного вида которой Маркусу становилось не по себе. Заключенное в ней заклинание блокировало доступ к магии и любым воззваниям к чужой силе. Кошмар каждого, кто привык полагаться на плетение или покровителей. Правда, действовал эффект недолго. — Ладно, попробую его отвлечь. — Маркус пригнулся, уворачиваясь от атаки и, спрятавшись за деревьями, мысленно нацелился на возвышенность за спиной жреца. Мысль, облаченная в плетение, окутала его, перенося в заданную точку, ненадолго подсветив его противнику. И жрец не замедлил этим воспользоваться. В руках Эллая возникла сфера. Она разрасталась, насыщаясь мощью. Пробитые связки не давали ему произносить напитанные молитвой слова, но его вера в Хранителя была настолько велика, что для сотворения поистине мощного заклинания ему хватало лишь держать их в голове. Астарион, наблюдая за этим, злобно скрипнул зубами. До него только сейчас дошло, что его самоуверенный колдун нацепил ледяную броню на него, а не на себя. Если жрец ударит в полную, от тифлинга останется прах. Пообещав себе устроить Маркусу взбучку, он уложил древко простой стрелы в ложе и, натянув тетиву, всадил ее в плечо жреца. Потом еще одну и еще, пока не истыкал его стрелами, наконец обратив на себя внимание. Жрец развернулся, сфера в его руках вспыхнула, закружившись, готовая испепелить цель, но в этот раз со стороны холма ему в спину ударила потустороння молния. — Вот так ему! — Астарион выпрыгнул из укрытия и, ловко перескакивая через поваленные стволы, подобрался поближе. Зачарованная стрела у него одна, она тяжелая и далеко не летит, а жрец, снова повернувшийся к холму, никак не давал ему как следует прицелиться. Теперь все внимание отступника переключилось на колдуна, который бил по нему слабыми молниями. Маркус знатно вымотался за эту нескончаемую ночь и казался Эллаю легкой добычей. — Даже не думай! — Астарион спустил тетиву, зазубренный наконечник вонзился противнику в затылок, выбивая струю густой темной жидкости, но жрец, решивший разделаться с лучником позже, даже не думал к нему оборачиваться. Он продолжал наращивать мощь заклинания, и колдовские молнии совершенно ему не мешали. — Нет, нет, нет! Уйди оттуда, Маркус! Эллай поднял руку с мерцающей сферой, точно определив местоположение тифлинга, игнорируя летящий в него поток стрел. Одно движение — и от холма останутся обугленные головешки, как и от того наглеца, что посмел потревожить его ночное бдение. Однако метнуть сферу не удалось, кто-то вцепился ему в руку с громким шипением, и с неописуемой яростью принялся рвать когтями рукав одеяния. — Это… кот? — приготовившийся отступать Маркус опешил, недоуменно глядя на рыжего кота, злобно атакующего противника. Зверек бился насмерть, и у тифлинга в голове проскользнуло глупое предположение, что он недаром по пьяни присягнул Шаресс. Но он откинул размышления на потом и, отбежав в сторону, воззвал к силе договора. На финальный удар ее еще доставало. Астарион воспользовался возникшей возможностью. Пока жрец воевал с маленьким хищником, пытаясь удержать концентрацию на сфере, он подобрался на максимально доступное расстояние. Стрела с тяжелым пылающим неизвестными символами наконечником легла в ложе. Звон тетивы — и она врезалась в грудь отступника, переломав тому ребра. Магическая аура погасла, разгневанный жрец наконец отшвырнул кота в сторону. — Вы поп…ла…ти…тес, — булькнуло из развороченной глотки. Жрец и не думал сдаваться. Он вытащил двуручный меч из ножен и двинулся в сторону леса с явным намерением убить стрелка. — Ой, да пошел ты! — Астарион потянулся к колчану и, ухватив пустоту, злобно оскалился. — Ну что же, будем драться в рукопашную. За жрецом тянулся кровавый след. Вампир, прятавшийся от него во мраке, морщился от запаха, стараясь не вдыхать его лишний раз. Он пах неестественно, и явно был не живым, но и не мертвым. Решив разгадать эту загадку уже после того, как отступник окончательно упокоится, Астарион выпрыгнул из тени. Использовав свой излюбленный прием, он резко всадил один кинжал жрецу в шею, и второй, куда-то в район печени. Как и ожидалось, никакого значимого эффекта это не произвело. Эллай дернулся и, быстро среагировав, ударил мечом наотмашь, пытаясь достать вертлявого эльфа, но тот, кажется, только это и ждал. Он ловко перехватил кинжалы прямым хватом и, увернувшись от пролетевшего в сантиметре клинка, подрезал жрецу сухожилие. Отпрыгнув в сторону, он сгруппировался и еще одним рывком порвал противнику связки на другой ноге. Жрец рухнул на землю, сжимая меч в руке. В его глазах сверкнула ненависть, окутанная невиданной силой. Клинок насытился ей и, медленно поднявшись в воздухе, устремился в сторону эльфа. Стрела погасила его связь с божеством совсем ненадолго. — Да чтоб тебе! Ты умирать собираешься? — вскрикнул Астарион, блокируя удар меча двумя скрещенными кинжалами. Следующий рубанул сверху, почти задев его плечо и вынудив отступать вглубь чащи. Взмах слева, взмах справа, звук разрезаемого воздуха и меч срубил ветку, царапнув эльфа по щеке. Он увернулся и тут же принялся отбивать очередную серию ударов. Оружие танцевало, выбивая щепки из деревьев, Астарион парировал, уклоняясь от ожившего клинка, но тяжелый двуручный меч все равно его достал. Перед глазами пронеслась вся жизнь, когда блестящее лезвие коснулось груди, толкая назад. Он зажмурился, падая, и, встретившись спиной со стволом дерева, вдруг понял, что совсем не чувствует боли. От него к клинку тянулась полоса изморози. Магическая броня приняла удар на себя, покрыв меч толстым слоем льда. Жрец почувствовал, как ненадолго потерял контроль над оружием, но он не собирался отпускать врага так просто. Обратившись к Хранителю, он пропустил через себя поток энергии и, вложив его в клинок, снова поднял его над землей. Астарион крепче сжал кинжалы, пытаясь рассчитать, в какую сторону будет лучше отскочить от направленного на него меча. Но Маркус опередил его. Воздух втянулся в одну точку и со всей силы обрушился на увлеченного боем отступника. — Sonus comminuens! Удар сотряс землю. Тело жреца вдавило в нее, переломав каждую кость, раздробив череп, превратив внутренности в темную пульсирующую жижу. Астарион зажал уши ладонями, стараясь унять звон, ударная волна от лопнувшего пузыря звука долетела и до него. Маркус, вложивший в заклинание остаток сил, медленно осел на землю рядом с развороченным трупом. Среди торчащих во все стороны обломков ребер все еще сокращалась сердечная мышца. Он передернул плечами и, в недоумении посмотрев на показавшегося из рощи эльфа, указал ему на останки. — Он еще жив. Представляешь? — Да ты меня чуть не прибил, а оно еще живое?! — Астарион держался за сломанную ветку, второй рукой вытирая кровь из носа. Весь взъерошенный, облепленный листьями и злой, как стая бесов. — Не смотри на меня так жалостливо! Прощения попросишь потом, а сейчас добей эту тварь! Рассветет скоро! — Да, да, в самом деле пора заканчивать. — Он потер ладони и устремился мыслями в ту пустоту, что хранила в себе их с покровительницей связь. Темные всполохи заклубились в воздухе, преобразовываясь в кривой ритуальный кинжал. Маркус схватился за рукоять и, крепко сжав ее, устремил свой взор на еще бившееся сердце жреца. — Ad tuam gloriam Emmir, — тихо произнес он, и клинок вспыхнул знаками на древнем языке. — Ut donum tibi Emmir. — Лезвие вошло в сердце, навсегда упокоив отступника. — Все? — спросил Астарион, приглядываясь к разорванному трупу. — Все. Уходим. — Маркус встал, развоплащая оружие. Беглая душа ушла из этого мира вместе с ним, возвращаясь в руки Великой Древней. Тифлинг вдруг замер. Тихий голос со стороны лагеря заставил его насторожиться. Кто-то жалобно просил о помощи, выдавливая из сорванных связок все оставшиеся силы. — Это еще что? — Аргх, ну пошли посмотрим, только быстро. Солнце встает. — Астарион вытер кровь о рукав и спешно двинулся на голос. На поляне у потухшего костра различался силуэт девочки, крепко привязанной к раскидистому дереву. В разгар боя они не заметили пленницу и ушли бы, не подай она звук. Рядом с ней сидел кот, тот самый, что так самозабвенно накинулся на жреца. Маркус вышел из чащи и, встретившись с раненным животным, поднял ладони в примирительном жесте. Кот зашипел, но, будто признав тифлинга, отошел в сторону. — Эй, — окликнул Маркус дрожащее, как осиновый лист, создание, и, встретившись взглядом с заплаканными голубыми глазами, вдруг осознал, кто перед ним. — Йена? — Дяденька… — всхлипнула Йена, увидев знакомого тифлинга. — Это же ты? Развяжи меня… пожалуйста. — Погоди, сейчас. — Он присел рядом и принялся резать веревки. Девочка плакала, дорожки слез текли по грязным щекам, оставляя за собой темные полосы. Огненно-рыжие волосы слиплись от дождя, обрамляя напуганное личико. Теперь ее узнал и Астарион. — Ну и ну, это же та сиротка, которая путешествовала с нами. — Он прислонился к дереву, следя за тем, как тифлинг орудует призванным клинком. С неменьшим интересом за ним наблюдал кот, будто готовый накинуться, если Маркус вдруг решит сделать его хозяйке какую-то гадость. Наконец веревки ослабли. У девочки, которую больше ничто не удерживало в вертикальном положении, задрожали колени, и она рухнула прямо на тифлинга. — Не бросай меня тут, дяденька, — хныкала она, обняв его худенькими руками за шею. — Не бросай меня… прошу. Маркус нахмурился. Что-то мерзкое зашевелилось в недрах его памяти, залезло под кожу, сжало цепкими когтями горячее сердце. Он скинул плащ и укутал дрожащую не то от холода, не то от страха Йену. Девочка снова вцепилась в него, сжимая мантию в кулачках. — Я же оставил тебя в приюте Нижнего города. Как ты вообще здесь оказалась? До Врат Балдура полторы мили. — Я… я сбежала… — Йена умолкла и снова захлебнулась слезами, вставляя обрывки фраз между вдохами. — Меня обижали… и Обжору… а потом… а потом настоятель… настоятель… — она заплакала в голос, ткнувшись лицом тифлингу в грудь. — Гадство… этот мир проклят. — Астарион отвернулся, увидев, как лицо Маркуса перекашивает от злобы. На него накатывала волна чужого страха, которую он уже встречал прежде. Страх жертвы, загнанной в угол, не способной противиться своему мучителю. Он чувствовал его в разоренных деревнях, во взятых городах, на невольничьих рынках и на улицах вокруг борделей. И хотя он и сам иногда творил ужасные вещи, подобное всегда оставалось за пределом его понимания. — Отведем ее к Джахейре? — предложил Астарион до того, как Маркус даст девочке ложную надежду. — Она разбирается в этом лучше. Я уверен, ее даже уговаривать не придется, достаточно сказать, что мы решили оставить ее себе. Клянусь, в тот же момент эта суровая женщина вырвет бедняжку из твоих рук. Тифлинг, задумавшись, кивнул. — Пошли. Навестим нашу старую подругу.***
Днем во Вратах Балдура кипела жизнь. С улицы доносились отзвуки сотен голосов, в саду, окружавшем старое поместье, пели птицы. Лучи тусклого осеннего солнца, согревавшие голые стволы деревьев, не могли пробиться сквозь толстую ткань портьеры и потревожить сон вампира, наконец добравшегося до своей постели. Он так и нежился бы на шелке простыней, приятно обволакивавших нагое тело, но его что-то разбудило. Чувство, что чего-то не хватает, резкая, ничем не обоснованная тревога. Не открывая глаз, он пошарил рукой слева от себя и, придя к выводу, что тот, кто эту постель греет, давно встал, нехотя разлепил веки. Понемногу пробуждалось сознание, и Астарион вдруг вспомнил, что, вернувшись домой под утро, они с Маркусом отложили одно очень важное дело на вечер. Но, видимо, тифлинг до вечера не дотерпел. Вампир, зевнув, сел на постели. Его мучал голод, и сильнее, чем обычно. Последние сутки они шли медленно, таща с собой девчонку, которая собственной тени боялась. Спасение людей всегда очень выматывало Астариона, но он сам это предложил и возражать не мог. Дотащившись до города, они направились в дом Джахейры, которая к тому времени смотрела десятый сон. Растрепанная друидка открыла дверь и, услышав, что, если она не заберет себе сиротку, то они готовы ее удочерить, смерила ночных гостей таким взглядом, что Астариону невольно захотелось потянуться к оружию. Однако его план сработал. Арфистка завела в дом сонную Йену и выпроводила их с Маркусом со двора. Они поплелись дальше, до Верхнего города, стараясь не попадаться на глаза загулявшим прохожим. Милый дом встретил их тишиной, темнотой и прохладой. Спящий на ходу Маркус, предложив отпить немного крови, отключился на кровати, свернувшись калачиком, как большой кот. Астарион так и завалился спать на голодный желудок. Тревожить мирно сопящего тифлинга — последнее, чего ему хотелось. И сейчас голод давал о себе знать, но это меньшее, что его волновало. Тут, под поместьем, в колдовской лаборатории находилось нечто, что знало ответы на очень многие вопросы. И он намеревался эти ответы получить. Астарион встал, потягиваясь. Подцепив пальцами расшитый золотыми нитями халат, он небрежно накинул его на плечи и вальяжно вышел из спальни. Ступая босыми ногами по паркету из черного дерева, он, не торопясь, прошелся вдоль темного коридора до лестницы и остановился, взирая сверху на мрачные владения колдуна, а значит, и на свои тоже. Внизу, в холле, суетились прислужницы. Полумеханические твари, нашпигованные острыми лезвиями, похожие на безликих марионеток. Маркус говорил, что внутри этих существ проклятые души, которые Госпожа Мечей заключила в кукольные тела, снабдив клинками, вырывающимися наружу в случае опасности. Неизвестно, чем они так насолили покровительнице, но в мирное время бедняги выполняли функцию обычной прислуги. Вот и сейчас две из них начищали пол, пока главная, Селестия, что была здесь кем-то вроде экономки, натирала белоснежной салфеткой серебряное блюдо. — Доброе утро, господин, — безэмоционально поприветствовала она Астариона. — Господин Маркус внизу. Эльф натянуто улыбнулся. За два года он так и не понял, как воспринимать этих созданий и на всякий случай держал с ними дистанцию. Обойдя марионетку по косой дуге, он двинулся через холл к подвалу, где и находилась заставленная полками с магическими свитками, колдовскими книгами и всякими алхимическими приборами лаборатория. Там даже имелась клетка в полный рост с креплениями для конечностей, и Маркус убеждал, что препарировал в ней исключительно прислужниц, пока Эммир не прознала и не всыпала ему за излишнюю любознательность. — Любовь моя! — окликнул тифлинга Астарион, спускаясь по гранитным ступеням к тяжёлой двери. Чужой хриплый голос отозвался с другой стороны: — О! И этот здесь! За дверью он нашел своего колдуна, увлеченно читающего потрепанный фолиант, развалившись при этом на узком диване из кожи неизвестного животного. Вокруг него было разбросано с десяток таких же книг, он явно все утро их перебирал. На алхимическом столе напротив, на стальном колышке, висел череп с изумрудами вместо глаз, которые злобно блеснули во мраке, завидев фигуру эльфа в дверях. — Явился, бесстыдник. В наше время, помнится, было принято одеваться перед тем, как показаться на люди. Ну уж хотя бы запахивать халат! — проскрипел череп. — И тебе привет, Иккарион, — сверкнул клыками вампир. — Моя радость, — обратился он уже к Маркусу, который, не отрываясь от книги, поднял вверх палец, призывая подождать. Черная рубашка с серебристой вышивкой подчеркивала взгляд его ониксовых глаз и его аристократическую бледность. Астарион мечтательно улыбнулся, подумав о том, насколько же он красивый. — Да, душа моя, я как раз тут нашел… — Он прищурился, разглядывая печать на странице. — Нашел, что искал. — Маркус наконец оторвался от чтения и, заметив практически нагого вампира, одарил его плотоядным взглядом. — И что же ты там нашел? — Астарион подошел к нему и коснулся пальцами протянутой навстречу руки. Грудь тифлинга тяжело вздымалась, синяя венка на шее притягательно проступала сквозь белую кожу. — Иккарион, — позвал он волшебника. — Ты не мог бы объяснить. У меня что-то мысли путаются. — Когда они у тебя не путаются? — буркнул череп. — Этому остроухому бессовестному наглецу все равно ничего не будет понятно, если я объясню. — А ты объясни, чтобы было понятно. Череп скрипнул нижней челюстью и принялся недовольно пояснять: — Если верить тому, что мне рассказал этот неблагой душеносец, вы встретились с существом стихийного плана — гением . Гений, насыщенный силами магических предметов, не поддается аннигиляции путем использования силы плетения или иных сил, связанных в общеплановой структуре миров с магическими предметами. Использование против него слов силы лишь увеличивает его шансы на победу в геометрической прогрессии, если вы вообще знаете, что это такое. В чем я лично сомневаюсь. — Дальше, — перебил Иккариона Маркус. Череп, щелкнув зубами продолжил: — Чтобы избавиться от подобного существа, нужно применить известный всем магам хотя бы одной школы способ. Будь ты, Маркус, немного усидчивее и немного старательнее, in facto! Сам бы додумался до этого. Но уж, что имеем. — К делу-у, — протянул тифлинг, поглаживая пытающегося вникнуть в поток информации эльфа по ноге. — Так вот. Гения требуется запечатать. Для этого нужен сосуд, обладающий соответствующими свойствами. Так же к сосуду должна прилагаться печать, подробно изображенная на странице двести сорок шесть второго тома «Тайных знаний», или третьего. — Шестого, — поправил его Маркус. — Там же описано ее применение. Осталось найти подходящий сосуд, но где теперь хранят волшебные лампы, не имею представления. Прежде они строго охранялись магистрами. Теперь то уже времена не те… — Не те, — вдруг просиял Астарион, сложив все сказанное воедино. — Теперь лампы хранятся в частных хранилищах. К примеру, у нашего старого друга Лорракана, мир его праху. На Маркуса вдруг снизошло озарение. Он вспомнил, что Астарион говорил о лампе, когда лазал за анналами Карсуса и притащил ему помимо прочего Тхайский кодекс. Она была там же, в волшебной лавке Нижнего города, за семью замками и порталами с ловушками, которые, конечно же, не могли остановить его умелого напарника. Знали бы — утащили бы лампу в тот же день, но, во всяком случае, теперь им известно, как туда попасть. Маркус заговорщически улыбнулся. — Так значит, еще раз навестим закрытую секцию Волшебных товаров? — сказал он, обняв эльфа за талию. — И позаимствуем нашу лампу, — сладким голосом ответил Астарион. — Что значит «позаимствуем»? Вы что, удумали воровать у волшебников? — возмутился Иккарион. — Это никуда не годится! Видела бы это Госпожа Мечей, да правит она клинками вечно! Маркус! Ты хоть понимаешь… — Silentium! — махнул рукой тифлинг, и череп вдруг лишился дара речи. — Мы с тобой снова туда пролезем, — тихо сказал он Астариону одним движением, усадив эльфа себе на бедра. — Точнее, пролезешь ты. Я же явлюсь в лавку и позволю посетителям позадавать мне вопросы. Им ведь так нравится донимать спасителя Врат Балдура. И пока они будут слушать мои проникновенные истории об иллитидах, тройке избранных, драконе, спящем под городом, ты своими прекрасными ловкими пальчиками достанешь нам этот сосуд. Что скажешь? — О, звучит просто потрясающе, золотце. — Астарион положил руки ему на плечи, облизнувшись на отстукивающую пульсом жилку. — Но для начала неплохо бы немного перекусить. И тогда день будет одним из счастливейших в моей жизни. Вместо согласия Маркус откинул назад прядку волос обнажая шею. — Возьми мою кровь и плоть. Насыщайся мною, — позвал он мысленно, и вампир его услышал. Прикосновение острых клыков разошлось по телу разрядом молний, тифлинг закрыл глаза и подался Астариону навстречу, стаскивая тонкую ткань с его плеч вниз. Ладонь с нажимом провела по покрытой шрамами спине вампира, который, слизав первую порцию крови, вонзился в его шею крепче. — Маркус! — заверещал Иккарион, с которого спало заклинание немоты. — Что это такое?! Я не хочу наблюдать… кормление? Совокупление? Да еще и в подобной извращенной форме! Ты меня слышишь? Я не хочу на это смотреть! Астарион оторвался от своего пиршества и, дразняще поерзав бедрами, снял с себя халат, зашвырнув его в сторону черепа. Ткань повисла на нем завесой, но глаза Иккариона продолжали светиться изумрудным светом через шелк. — Я вам не птица! Я все равно все вижу! У меня магическое зрение, молодые люди! — Так закрой глаза, — отмахнулся Маркус, сжимая руками узкие бедра вампира. — Маркус! У меня нет век! — Так отвернись к стенке! — зашипел на него перемазанный кровью Астарион, которого скрипящий голос волшебника то и дело сбивал. — У меня шеи нет! Маркус! Прошу тебя, прекрати это! Я не для того столетия служил Госпоже Мечей чтобы видеть, как ее отпрыск… ты что такое делаешь?! Кровь для такого… — Silentium… — выдохнул тифлинг, для которого мир вокруг на ближайшие полчаса перестал существовать.