Приход

      Софья Пестова: «что делаешь?»       Разглядывая сообщение от Сони, парень находится меж двух огней. Он не привык лгать ей, всегда выдавал всё как на духу. В данный момент говорить о своём времяпрепровождении не хочется от слова совсем. Сонька одинаковых с Максимом взглядов: посидеть дома в тепле и комфорте, посмотреть ютубчик. Девушка явно будет против.       Макс Лисов: «рома приперся, сидим у меня»       Макс Лисов: «ты в автобусе?»       Софья Пестова: «да)»       Софья Пестова: «интернет пропадать начал»       Софья Пестова: «позвоню тебе завтра♥️»       Макс Лисов: «♥️»       Кусая губы, Макс вздыхает и прячет телефон в карман. Настолько неприятное чувство, что тошнота подкатывает к горлу. Он смотрит на Рому, которому совершенно похуй на всё происходящее: его наглая морда выражает абсолютную жажду тусовки. Приходится заставить себя хоть немного расслабиться и уставиться в окно, чтобы пусть даже чуть-чуть, но убить это предчувствие настигающего пиздеца.       Как только троица высаживается по выбранному адресу, Дёма уезжает, а школяры прутся в дом. Дверь не заперта, и без лишних препятствий парни проходят внутрь полуосвещённой прихожки, где они тут же попадаются на глаза хозяйке сего балагана. Настя церемонится, и Рома замечает, как её руки заметно потряхивает от нервяка, но внимание на этом не акцентирует и хер с ней: для неё, как для отличницы и умницы, такие вечеринки в новинку, и Панков почти на сто процентов уверен, что побудил её на это новый ухажёр. Рома его не знал, зато большинство остальных прибывших побухать — достаточно, чтобы почувствовать себя в своей тарелке.       — Хули так тухло? — сходу наводит шум и обращает на себя скучающие полупьяные взгляды. Все как-то разбрелись компашками по разным углам, а ещё Панков заметил, что музон играет очень тихо. Вероятно, условие Митрохиной, ведь она всё ещё пеклась о своей репутации и соседях. Это, конечно, временная мера, ведь пока никто не вдрызгу.       Как бывалый товарищ, Максима в одиночестве Роман не оставляет. Здоровается с корешами и их пассиями, представляет Максу тех, кого тот не знал, и всячески разбавляет своей привычной непосредственностью и клоунизмом нависшую неловкость. Также в ход пошёл и алкоголь: за опоздание Роме и Серому пришлось выдуть по стакану чистой водки, а Лисова, как новичка, эта честь обошла стороной. Но и он от алкашки отказываться не собирался, а Панков и рад, что Макс хотя бы старается быть на волне.       Время шло. Музыка становилась громче, из колонок орала уже зафоршенная тифестовская «Ламбада», и народ оживлялся. Кто-то предлагал алкогольные игры, несколько девчонок отплясывали вместе с Ромой нелепые бухие танцы в центре зала, и всё шло, как надо; главное, что не буянили. Либо недостаточно бухие, либо обошлось без драм — что уже сенсация, но ещё явно не вечер.       Лисов принимает алкоголь от какой-то девушки, и только с этого момента его настроение начинает немного подниматься. Раз уж они пришли тусить, почему бы не нахуяриться вдрызг? Нет, он, конечно, обещал присмотреть за Панковым, но и отказывать себе хотя бы в малом удовольствии — плохо. Он хмелеет с третьей банки пива, сидит на диване и обсуждает доту с каким-то незнакомым пацаном. Тот явно младше, но его познания просто поразительны — Максим хотел бы с ним сыграть.       — Может, по водочке? — новый друг протягивает Максону рюмку и стакан с соком. — А то ты только пиво глушишь, смотреть больно.       Лисов поджимает губы, нерешительно протягивает руку и опрокидывает водку в себя под довольное улюлюканье парнишки. Уважение заслужено, а мозг медленно сдаёт позиции. Тут уже летят и максимально тупые шутки, и какие-то рандомные мысли вслух. Людей вокруг становится больше, но этот разговор Макса больше не особо интересует. Срочно захотелось найти потерянного Романа, потому что даже в подбуханном состоянии среди сплошных незнакомцев находиться слишком некомфортно.       — Панков, заебал, хули ты кинул меня одного? — Максим хватает Рому за предплечье, раздражённо встряхивает и старается смотреть максимально злобно. — Я сюда с тобой пришёл или один? Пошли покурим.       — Э, бро, ты воруешь меня у дам! — возмущается скорее театрально, а сам даже рад, что Лисов вмешался. — Уступите, а? Мой друг такой рохля, совсем без меня не может, — улыбается напоследок и хватает Макса чуть ли не за ручку, дабы вырваться наконец из духоты девчачьего внимания.       — Типа они тебе очень интересны, пиздабол, — он получает вслед какие-то ругательства, но пропускает их мимо ушей. Идёт за Ромкой послушно, старается не задевать конечностями мельтешащих вокруг людей.       Парни выбираются на свежий воздух. Рома пару раз обмахивает себя краями распахнутой рубашки, а затем тянется в нагрудный карман за пачкой кнопочного бонда и жигой. Зажимает сигарету между зубов, поджигает и делает первую тягу, облегчённо выдыхая серый клуб никотинового смога. Панков переводит взгляд на чуть покрасневшего от выпивки Макса, пялится не моргая секунд десять и вздрагивает, словно в мгновение очнувшись. Залип. Абсолютно случайно.       — Ну и чё, как?       — Это какой-то пиздец, мне всё ещё дико непривычно. Напрягает, и голова уже болит, — выуживая из кармана пачку синего винстона, Лисов старается сфокусировать свой взгляд на сигаретах. Кажется, он пьяный, очень близок к состоянию «в говнину», но пока ещё соображает нормально. Никотиновая горечь обжигает дыхательные пути, но Макс блаженно прикрывает глаза, словно этот момент он ждал всю свою жизнь.       — И надолго мы тут? Ты, как я понимаю, у меня сегодня остаёшься, — парень одним глазом поглядывает на Панкова, выдыхает дым в сторону и пинает носком кроссовки мелкие камушки. Ему безумно хочется домой, в свою мягкую постель и тишину. Музыка уже порядком заебала, но он же обещал Роме! Иногда Максим ненавидит свою эту мягкую черту характера. Вечный добряк и ведомый дебил, который поступает в убыток своим желаниям, лишь бы друзья были довольны. Хоть бы раз ему побыть эгоистом, но нет же. Лисов смотрит на друга с немой просьбой в глазах, чтобы тот сказал: «Да похуй, пошли отсюда, не надо мне никаких колёс и травы». Но без улова Рома отсюда не уйдёт.       Пожалуй, первая причина, по которой он пришёл на этот вписон, — именно наркота. Фильмов насмотрелся, статей начитался, на любопытное предложение изменить сознание повёлся — осталось лишь хотя бы разок попробовать. Ничего ведь не будет от одного раза, правда? Не зазорно, не пидорас, не наркоман. Рома где-то на сто процентов уверен, что если и систематизирует эту развлекаловку, то подсядет только на осознанное употребление. Он ведь — не все, его наверняка пронесёт. Да и денег у него столько нет, чтобы юзать и подсаживаться, а трынькать их у Макса, да ещё и в таких конченных количествах — не комильфо, даже половины вернуть не сможет.       — Максо-о-он, — изрекает из себя каким-то странным, даже мечтательным тоном. Видать, шоты были лишними; Панков чуть-чуть покачивается и, дабы не ткнуться носом в гравий, приобнимает Лисова одной рукой за плечи, и они подпирают друг друга — чисто для устойчивости. — Это первый и последний раз, клянусь. Перетерпи, и мы об этом не вспомним. Зелёные я тебе верну, как и обещал, с процентами. Веришь, не?       Рома только смеётся, как, впрочем, и всегда. Максим, наверное, самый добрый человек на его памяти, которому по сути от Панкова мало что нужно, зато сам готов отдать дохуя. Парень силился понять почему, но все возможные догадки — лишь надуманное, маловажное и, скорее всего, не такое сложное, как Панков себе представляет. Потому что с Лисовым легко, даже несмотря на то, что его девчонка до чёртиков бесит самим фактом своего существования. И опять же, Рома ни в коем случае не ревнует.       — Ещё час-полтора тут посидим и пойдём… к тебе. Меня мать на порог не пустит бухого, приютишь? — глаза прикрывает и роняет сигарету на землю, носом тычется в изгиб чужой шеи, вздыхая будто бы сонно. Никотин спустя несколько часов с последней затяжки — то ещё снотворное, но Ромыча такой хернёй не уложишь.       Отлипает от Макса слишком резко, услышав нарастающий звук мотора, а следом же показались и фары. Видать, наконец-то приехал нерадивый опоздун-дилер этой тусы. От этой мысли Панков заметно встрепенулся и будто бы получил новый заряд бодрости.       — А вот и наш дед мороз, — веселится, за локоть трясёт Лисова, дабы пошевеливался и докуривал, еле удерживая себя от желания метнуться в дом вприпрыжку прямо вслед за незнакомым парнем. — Ма-а-акс, ёкарный бабай, оживай.       Бесцеремонно выхватив у Лисова из рук сигарету, в один глубокий затяг Рома выкуривает её почти до фильтра и наконец выбрасывает окурок. Макса утягивает за собой, как строгая мамочка своё чадо, прямиком в дом и в самый эпицентр скопления народа.       — Блять, я очень надеялся на то, что ты одумаешься, — Лисов почти хнычет, следует за Ромой и проклинает этого ебаного дилера.       Нарко интересовало всех, даже тех, кто явно не собирался ширяться: запретный плод сладок, а детишкам хочется воочию увидеть то, о чём так яростно предупреждают СМИ и родители.       — Мне два грамма экстази, — влезает чуть ли не первым покупателем, пока кто-то ломался и решался или же пересчитывал деньги. — Сколько?       — Тысяча шестьсот, — монотонно произносит до сих пор незнакомый парень, даже немного скучающе, похлопав себя по одному из многочисленных карманов, видать, вспоминая, куда засунул стаф.       — Ты ёбаный псих, Ром, — прилетает откуда-то, и тут же несколько человек заходятся смехом. Впрочем, в этих словах мало лжи.       — Заебись, он заплатит, — выхватив два мелких зиплока с разноцветными таблетками, Панков отходит чуть назад, пропуская вперёд Макса.       — Ты и так мне дохуя должен, а ещё соришь моими деньгами, — раздражённо выдыхая, Максон протягивает наличку незнакомцу под окружающие охи-вздохи и вытягивает Панкова из этой толпы.       — Охуеть, тысяча шестьсот, блять, Ром, ты охуел? Будут очень большие проценты, потому что какого хуя я столько влил в тебя одного? — парень прикрывает лицо руками, материт свою безгранично добрую душу за такие всплески щедрости и обещает себе больше никогда в жизни не вестись на уговоры этого уебана. Но деньги уже потрачены, а веселящие таблетки находятся в руках Романа. И снова Максим стоит перед выбором. Экстази оплатил он, а значит имеет полное право на употребление, но нужно ли ему это? Обещание самому себе покрывается маленькими трещинами, когда взгляд приковывается к зиплокам в чужих руках.       — Давай мне один грамм.       Рома же, не веря своим глазам и ушам, уставился на Макса, точно баран на новые ворота. И ведь не послышалось же, а Панков только мнётся пару секунд, но очень скоро натягивает усмешку и выглядит даже довольным. Всё-таки Лисов старается, а потратить столько бабок и не попробовать — грех. Панков вручает другу зиплок, хлопает по плечу и, прямо как на улице, снова обнимает. Лисов молча забирает пакетик и разглядывает содержимое. Он совершает огромную ошибку, но если всего один раз, то это может стать наглядным уроком, почему именно нельзя юзать.       — Так ты та ещё оторва, — хохочет язвительно, треплет Лисова по плечу по-свойски, как бы подбадривая. — Го выпьем тогда, чтоб не так сцыкотно было. Водка, пиво?       Цепкий глаз быстро выискивает чистые одноразовые стаканы и пару бутылок недопитой водки. Пивом поживиться они, вероятнее всего, не успели, зато есть апельсиновый сок, и вуаля: можно забацать себе старую добрую отвёртку. Панков выпускает друга из этих полуобъятий, льёт на двоих явно не в той пропорции, как положено.       — Тост! Пьём за тебя… И за твоё очко, — гиенится с наисерьёзнейшим ебалом, а вот руки трясёт от перевозбуждения и предвкушения чего-то нового, пока Рома распаковывает таблетку. Парень кладёт её на язык и опрокидывает в себя стакан с намешанным пойлом, даже не поморщившись. Но Лисову приходится куда сложнее, ведь проглотить эту адскую смесь — то ещё испытание.       — И когда эта хрень начнёт… — Макс кое-как открывает глаза, обращаясь к Роме, но того и след простыл. Ебучий ниндзя снова кинул его в одиночестве переживать неизвестное до этого состояние. Настоящий бро, блять. Усаживаясь на свободный диван, парень прикрывает глаза и ждёт. Ждёт чего-то непонятного и, кажется, даже через большой промежуток времени ничего не меняется. Обида на Рому проходит слишком незаметно. Музыка начинает звучать громче и приятнее, а когда Лисов открывает глаза, комната становится яркой, безумно красивой. Он смеётся с какой-то тупой шутки в своей голове, разглядывает других людей, вступает в разговоры и чувствует себя очень комфортно. Потрясно.       — И он тебе это реально сказал? — какая-то девушка смеётся рядом, откровенно кокетничает, невзначай дотрагиваясь до руки Максима и вызывая приятные мурашки по телу.       — Я клянусь, так и было, — в любой другой ситуации Максон бы уже давно закончил этот диалог со словами «у меня есть девушка, отвали», но сейчас ему слишком хорошо и похуй, чтобы отказывать себе в общении.       Рома тусовался некоторое время в компании Серёги и ещё каких-то ребят, пока сердце само не потянуло найти кое-кого. Панков буквально без слов покидает парней и обходит первый этаж в поисках своего бедолажного друга, что так не горел желанием сюда переться, а в итоге закинулся наравне. Должно быть, его тоже развезло, и тем лучше: впервые они смогут побыть на одной волне.       — Лисова не видел? — хлопает по спине парня из школы, который наверняка знал, о ком шла речь.       — А, Лисова? — тот оборачивается, на секунду призадумывается. — Та там, на диване… Но лучше бы им не мешать сейчас.       Чувак многозначительно подмигивает, махнув рукой в нужную сторону, а Ромку будто под дых ебануло. С небес на днище. Им — это, блять, кому — хотел уже поинтересоваться Рома, но ноги сами понесли его проверить. Знакомую макушку он замечает уже в дверях. На отодвинутом от стены диване сидели двое: Макс и какая-то тёлка, которая уже чуть ли не в рот ему заглядывала.       Рома не из тех, кто ревнует, ведь, как правило, ревнуют его. Но если ревность захлёстывает, то тут ни грамма самоконтроля — как густое марево перед глазами. И Рома обязательно даст знать, как у него может срывать колпак.       Ни кислота, ни эндорфиновый взрыв не остановят этот порыв. На два-три мгновения его взгляд становится осознанным, он пересекает расстояние в несколько шагов и наклоняется над спинкой дивана, намереваясь застать Максима врасплох. Ладони скользят по расслабленным плечам Лисова, Панков наклоняется ниже и обнимает сзади, утыкаясь в волосы носом, не спеша ведя им к уху; руки же шарят дальше, по груди, пока не сжимают ткань футболки. И в этот момент Роме глубоко похуй на то, как охуевше смотрит эта девка; похуй даже в тот момент, когда губы уже едва-едва касаются ушной раковины, горячат рваным дыханием. Рома несильно кусается. И тут же смеётся.       — Воркуешь тут? — вполголоса интересуется, а его тон неожиданно мягок. — Пойдём наверх? Хочу кое-что показать.