Teenagers

Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Музыка, это, конечно, здорово, но под счёт танцевать удобнее. Сначала Чуя боялся, что вести будет сложно, но это оказалось не так, даже учитывая разницу в росте. Вальс из частично охрипших за долгие годы динамиков неторопливый, сбиться под него нелегко, но Накахара на всякий случай не прекращает ритмично отсчитывать раз-два-три про себя каждый такт. Просто для собственного спокойствия. Осаму более чем доволен происходящим. Чуя ведёт немного неуверенно и совсем капельку нервно, но его рука на талии Дазая ощущается приятной тяжестью. Ещё приятной тяжестью ощущается ревнивый взгляд Ширасе, который Осаму пару раз даже удаётся перехватить. И один раз показать ему язык. Просто так. Пусть побесится. Оставшаяся часть репетиции проходит без происшествий, и не устраивает это одного только Ширасе. Как у Чуи вообще хватило наглости прийти на репетицию с Осаму? Год назад из своего достоверного источника Буичиро узнал, что Накахара изменяет ему, и не с кем-то, а с ёбаным Дазаем. Чуя клялся, что это не так, но кредит доверия уже был исчерпан. Да и не слепой же Ширасе, он прекрасно видел, как эти двое общаются и, в частности, как Дазай на его парня смотрит. В конце концов Буичиро психанул, отомстил с Юан и поставил Чую в известность. Скандал был тот ещё, мда. А теперь Чуя вытворяет это. О, нет, спускать ему такое с рук Ширасе не собирается. Ну и что, что они уже год как расстались. Это ведь не повод так себя вести. Репетиция заканчивается почти сразу после звонка, чтоб школьники могли успеть разойтись по кабинетам. Юан бубнит что-то о том, что Ширасе отдавил ей все ноги и всю репетицию был головой где-то не здесь, но тот не слушает, только из вежливости кивает и периодически бросает безразличное “ага”. Он поглядывает на Чую, выжидая, когда чёртов Осаму наконец отлепится от Накахары. С Дазаем, кстати, тоже следует поговорить, но как-нибудь отдельно от Чуи. — Чиби, а когда ты последний раз танцевал вальс? — спрашивает Дазай с привычной ухмылкой на лице, когда Чуя убирает руку с его талии и отходит на шаг. Осаму героически побеждает в себе желание схватить партнёра за запястье и уложить ладонь обратно. — В пятом классе на ритмике. — Накахара фыркает, — А что? — Да ничего. У тебя неплохо получается. — замолкает на секунду, немного колеблясь, — Хотя ещё попрактиковаться бы не помешало. — Ну, у нас будет ещё одна репетиция, так что- — начинает было Чуя, но обрывает себя на середине мысли, кажется, уловив намёк, — Или ты хочешь в неофициальное время? Дазай медленно кивает, довольно растягивая “угу”. — Так что, Чиби, свободен сегодня вечером, м? Чуя закатывает глаза, но смешок не сдерживает. — Фу, Боже. Свободен. — Отлично. Тогда идём ко мне после уроков. Чуя кивает. — Забились. Школьники разноголосой толпой перетекают из зала в коридор, а после отдельными стайками расходятся по кабинетам. До следующего урока есть ещё пять минут, поэтому никто особо не торопится. Осаму замечает, что Накахара не пошёл с ним, только когда заходит в класс. Это немного странно, ведь они точно выходили вместе. Куда же тогда Чуя делся? А Чуя тем временем умывается в туалете. Жизнь, к сожалению, не готовила его к сорока пяти минутам непрерывного физического контакта с Дазаем в комплекте с его довольным ебальником и периодическим флиртом. Накахара смотрит на себя в потрескавшееся школьное зеркало и недовольно цокает языком, про себя отмечая, что уши у него заметно розовые. “Надо прийти в себя и успокоиться,” — думает Чуя, вздыхая. Это было немного слишком. Накахара не очень уверен, слишком как, но чувствует передоз чего-то всеми фибрами души. Наверное, всё дело в нервах и бабочках в животе. Сраных бабочках, из-за которых Чуя ведёт себя, как последний дурак. Надо же было так облажаться. Если Дазай будет припоминать ему их феерическое падение, а он будет, Чуя не сомневается, Накахара точно лопнет на месте, потому что человеческий организм ну не способен выдерживать такое количество неловкости в один момент. Накахара чуть вздрагивает от неожиданности, когда из размышлений его выдёргивает скрип открывающейся двери. Чуя набирает в руки побольше холодной воды и окунает лицо в ладони, растирает лоб и щёки. Кто бы ни зашёл в туалет, он не должен видеть его на пороге смерти от смущения. Человек с таким же скрипом закрывает дверь за собой и, судя по шагам — Чуя не открывает глаза, чтоб в них не попала вода, так что ориентируется на слух — почему-то идёт не к кабинкам, а к раковине, возле которой стоит Накахара. Это заставляет последнего прекратить тереть лицо и в некотором недоумении посмотреть на вошедшего. Удивлённый взгляд Чуи встречается с недовольным взглядом Ширасе. Накахара давит в себе жгучее желание закатить глаза и с ходу послать бывшего нахуй. Как же Буичиро заебал, ей-Богу. Чуя позволяет себе вздохнуть и, стряхнув остатки воды с рук, разворачивается к выходу, явно намереваясь уйти, однако сделать это ему, конечно, не позволяют. Ширасе крепко хватает бывшего за плечо и рывком разворачивает его к себе лицом. — Поговорим по-взрослому? — хватка на плече усиливается, когда Ширасе выдавливает из себя слова, очевидно прикладывая неимоверные усилия, чтоб не начать орать. — Тебе не кажется, что нам уже давно не о чем разговаривать? — Чуя хмурится, грубо хватает Буичиро за запястье, чтоб оторвать его ладонь от своего плеча. — О, нам определённо есть, что обсудить. — Ширасе хмурится тоже. Не похоже, чтоб он был намерен мирно расходиться. Впрочем, как обычно, — Не потрудишься ли ты объяснить, какого хуя ты собираешься танцевать с ним? — Тебя это ебать не должно, ясно? — Накахара сверлит бывшего взглядом, чуть повышает голос на последнем слове, на нервах уже не совсем себя контролируя. — Ещё как должно, ты-! — Ширасе на секунду замолкает, чтоб не перейти на бессмысленные оскорбления, и вместо этого озлобленно рычит, — Сначала ты клянёшься, что не изменял мне, а потом, блять, обжимаешься с ним в углу! — каждое его слово сочится желчью обиды. — Уже год прошёл с тех пор, как мы с тобой расстались, я имею право обжиматься, с кем, блять, хочу, почему до тебя это никак не дойдёт? — Чуя практически шипит, напоминая Ширасе о том, что они, черт возьми, бывшие. Доказывать, что измены не было, он уже даже не пытается, ведь Буичиро его в упор не слушает. Ширасе цокает языком и сжимает кулаки так, что ногти врезаются в ладони. Ему мерзко. Мерзок Чуя, мерзко его враньё, мерзок он сам и чувства, застрявшие где-то между ненавистью и почему-то ещё живой любовью. Последнее особенно отвратительно. Хочется то ли проломить череп Накахаре, то ли самому убиться о стенку. Чуя чертовски устал. От Ширасе, от клеветы, от того факта, что всё это никак не получается оставить в прошлом. Это выматывает и выбешивает. Они оба молчат с десяток секунд, кажется, пытаясь прожечь друг другу глаза, сверля оппонента самым токсичным взглядом, на который только способны. От напряжения, повисшего между ними, кажется, можно задохнуться. Приглушённый звонок на урок, доносящийся из-за двери, ощущается инородно и без колебаний игнорируется. Спустя ещё секунд двадцать Ширасе решает нарушить воцарившуюся ядовитую тишину. — Да, можешь, конечно, — со вздохом выдавливает из себя и на секунду отворачивается. Признавать это, особенно вслух, достаточно больно, — но не с ним. — И почему же это? — Чуя раздражённо щурится. — Не прикидывайся тупым. — цедит Ширасе сквозь зубы, снова вперивая полный злобы взгляд Накахаре в лицо, — Ты же прекрасно всё понимаешь, зачем ты тогда это делаешь? Чтобы взбесить меня? Поздравляю, тебе удалось. — Да мне вообще на тебя насрать, я просто хочу жить своей жизнью, в которой не будет тебя, ясно? — на слове “тебя” Чуя тыкает пальцем Ширасе в грудь. Он уже почти готов подраться с Буичиро. Опять. Ширасе хватает Чую за грудки и агрессивно встряхивает, до белых костяшек сжимая ткань чужой футболки. Последние капли самообладания уходят на попытку успокоиться и не дать Накахаре по роже. Эта жертва, правда, оказывается напрасной: Чуя игнорировать такие жесты не намерен, поэтому не медля замахивается, однако ударить не успевает — дверь скрипит снова. Подростки замирают, только синхронно оборачиваются и, узнав в свидетеле их потасовки своего одноклассника, одновременно цокают языками. — Осаму, съебись нахуй отсюда. — шипит Буичиро, отпуская Чую и чуть разворачиваясь к вошедшему, однако Дазай, на самом деле почти не удивлённый, с нарочито расслабленной ухмылочкой проскальзывает в туалет и захлопывает за собой дверь. — Ты что, предлагаешь мне пропустить такое представление? — отвечает не особо правдоподобно задорным тоном, неспешными шагами подходя ближе, — Да ни за что. Чуя вздыхает. Он не понимает, что задумал Дазай — а этот засранец точно что-то задумал — но не сомневается, что такими темпами кто-то из присутствующих окажется в травмпункте. — Чиби, он снова до тебя докапывается? — Осаму говорит всё так же почти дружелюбно, однако в его словах чувствуется почти осязаемая угроза. Ширасе фыркает, явно подобным намёком не впечатлённый. Его лицо разрезает не то оскал, не то кривая усмешка. Он сильнее хмурится, скрещивает руки на груди и раздражённо тянет: — Ты в героя-то не играй. Это наши отношения и мы сами в них разберёмся. Не лезь. Чуя не уверен, что должен делать, поэтому просто стоит со сложным лицом и молчит. С одной стороны, Ширасе заебал его до чёртиков, но с другой… Чуя не привык к тому, чтоб за него заступались. Это вызывает много противоречивых эмоций, с которыми для начала как-то нужно справиться. Осаму хмыкает, чуть склоняя голову на бок и приподнимая брови. Ему требуется секунда или две, чтоб решить, как реагировать. — Нет, Ширасе, ты не понял. Вдруг Осаму вытягивает руку в сторону и приобнимает Чую за талию, по-хозяйски прижимая его к себе поближе. Брови Чуи тут же удивлённо взлетают по лбу, но он, и без того сбитый с толку, шокированно замирает, невольно прижавшись щекой к груди Дазая. — Это тебе не следует лезть в наши отношения. На пару секунд в туалете воцаряется гробовая тишина. У Чуи в голове совершенно пусто, ни единой мысли, перезагрузка системы. Осаму думает, что, раз Чуя ему подыгрывает, он сделал всё правильно. Ширасе вспоминает, что во время их отношений, он и сам грешил подобным жестом. Только вот ему Накахара никогда не позволял вести себя так нагло, а этому… этому… ЭТОМУ… Ширасе держал себя в руках всё это время, он правда хотел поговорить без физического насилия. Честно пытался. Но… — Вопрос закрыт? — интересуется Осаму, практически наслаждаясь выражением лица Буичиро, и для убедительности чуть опускает ладонь с талии Чуи на пояс. В рамках приличия, конечно, но заметно. ..это. Уже. Слишком. — Слышь, иди сюда, а! — орёт Ширасе, одним рывком подпрыгивая к Дазаю и без всяких прелюдий бьёт его в нос, из-за чего последний вскрикивает и наполовину инстинктивно, наполовину по инерции делает шаг назад, хватаясь за пострадавшую часть лица. — Ты совсем охуел? — Чуя тут же приходит в себя, с силой отталкивает Буичиро подальше от Осаму и уже готовится сам начистить бывшему лицо, когда дверь скрипит в третий раз за последние злосчастные десять минут. Ширасе спотыкается о плитку и валится на пол, прямо под ноги подоспевшей на крики уборщице. Женщина с каждой секундой всё крепче сжимает в руках швабру и стремительно нахмуривается. — Ах вы чертята малолетние! — говорит с нажимом, перехватывая швабру поудобнее для использования её в качестве оружия массового поражения, — Уроки прогуливают, — первым мокрой тряпкой на конце швабры по голове получает Ширасе, — в туалетах дерутся, — вторым под раздачу попадает Чуя, не успевает увернуться и ойкает, получив по спине, — небось накурили тут ещё, о-от черти! Ретируются все трое как по команде, всё-таки швабра — это не шутки, против швабры нет приёма, это известно каждому уважающему себя школьнику. Ширасе вылетает из туалета первым, как только уборщица переключает свой праведный гнев с него на Чую. Накахара, огребя ещё пару раз — женщина решила, что именно он виновник переполоха — хватает Дазая за локоть и выбегает вместе с ним. По пути схватив рюкзак, который Чуя не успел донести до кабинета, подростки выскакивают на лестницу и перепрыгивая через две ступеньки сбегают на первый этаж. Уборщица, продолжая выкрикивать относительно цензурные ругательства, хромает пару шагов в их сторону, но после машет на них рукой — старовата она уже, чтоб за хулиганами по этажам бегать.