----
Погода была прекрасная, птички пели ужасно, днём во втором часу сгорела хата в лесу.
----
Был прекрасный зимний денёк. Возможно, выходной, а возможно, и будний — для Барона любой день считался праздником, потому что таким странным явлением, как работа, он себя не обременял. Пфф, да кто вообще эта работа — он хозяин, он барин, он… понял, что чувствует себя неважно. Подобно раздувающемуся эго Барона и его животу, головная боль усиливалась с каждой минутой. Сказывался недостаток спирта в его организме, но то мнение Барона, а истинная причина частой мигрени была тайной, соразмерной загадке, почему же нельзя выкачивать спирт из воздуха... Леди Агата сразу поняла, что в голове у мужа тараканы бьют в медные тарелки гораздо сильнее (а значит, громче и больнее), чем обычно. Как у нее это получилось? Всё просто — редко бывают моменты, когда она могла дойти до кувшина вина в центре комнаты и при этом не была с налёту сбитой объятиями. Решив, что день слишком прекрасный, чтобы Барон портил его своими похоронами, она решила всё-таки спасти страдальца и ушла в комнату за нужными травами. Долгие три минуты Барон безуспешно пытался пройтись по потолку в надежде найти в этом свое спасение. Наконец, обожаемая жена вернулась с небольшим букетом лавровых листиков. «Эх, сейчас бы их, да с пельменями и сметанкой!», — подумал Барон и тотчас все микробароны в голове пустили слюну от представленных перспектив. Но вкусным мечтам Барона было не суждено сбыться. Верная жена часто помогала ему избавиться от мигрени путем сжигания сухой ни в чем не повинной травы перед его носом, и этот раз, увы, не был исключением. В такие моменты мужчина не был уверен, что однажды не проснётся в облике осла с порыжевшей женой рядом, а ведь осликам пельмени не дают! Сейчас, правда, всё было немного по-другому — не успела леди Агата раскрыть букетик сухих трав, как в дверь постучался слуга и после баронского «Иди лесом!» и агатиного «Войдите!», сообщил баронессе о том, что ту срочно вызывает придворный министр для помощи в разборе текста заморского. Леди сияющим лебедем унеслась на работу, радуясь лишнему часу, который она может провести вне поля зрения Барона. Шло время, Барон уже пытался безрезультатно выйти в окно, так как медные тарелки превращались сначала в тазики, а затем и в церковные колокола, возвещавшие о скором полете вне тела. А прошло немного, не мало, долгие пять минут! И вот, терпение у барина лопнуло. — Довольно! Я мужчина или кто?, — прогремел Барон, да так, что муха, жившая с осени за Агатиным шкафом, решила затихнуть. Мужчина отыскал спички и разместил букетик на столе, рядом со шторами. Поджёг траву. Трава вспыхнула тотчас же, распространяя живительный дым по всему помещению. — Маловато будет. Здесь букетик — мухе-то польза будет, а моя голова большая и светлая! — с этими словами Барон удалился за дополнительными ингредиентами для осуществления своего плана. Не найдя именно лаврового листа, как нужно было по рецепту, Барон решил воспользоваться содержимым всего травного сундучка — в ход пошёл даже Ясенец (не повторяйте в домашних условиях, если это не чужой дом). Довольный своей находкой, мужчина радостно чиркнул спичкой….-----
— На час!!! Всего час!!! — единственные слова, на которые была способна леди Агата, глядя на красиво так переливающийся живыми огоньками дом. И нет, любящий муж не решил таким образом устроить ей безопасную праздничную иллюминацию. Всю патовость ситуации леди поняла, уже когда смотрела на ярко полыхающие личные покои. Подбегающий Альберт весьма удивился, отчего это леди Агата выкрикивает несвязные слова, такие как «после, костюмы, пересказ», но и без слов был понятен весь спектр испытываемых ею эмоций. И тут Альберт почувствовал, что кого-то тут не достает... Оглядевшись, он начал догадываться, что, возможно, Барону повезло меньше, и он сейчас догорает свои последние минуты. Взяв остатки мужества в кулак, Альберт решил было уйти в закат, не прощаясь, но слезинка, скатившаяся по щеке ПочтичтоВдовы заставила его усомниться в правильности подобного решения. В свою очередь, промелькнувшая мысль о возможном спасении заставила немца усомниться в собственной адекватности. Нет, он не настолько сумасшедший, что бы вот так, без защиты бежать в объятия огня.----
Альберт вбежал в горящий дом. Белоснежные волосы эффектно развивались на ветру и хлестали его по конопатому лицу. «Красота!», — подумал мужчина, восхитившись мысленно представленной картиной. «Кислород!», — подумал огонь и подпалил кончики блондинистой шевелюры. Хата горела с завидной скоростью, наличие же в ней кислорода обуславливалось уже сгоревшей, местами обвалившейся крышей. Но это не остановило храброго музыканта, прибежавшего на помощь к своему хозяину. Самого хозяина, кстати, нигде не было видно. Озираясь по сторонам, Альберт уже было предположил худшее, но на противоположной стороне комнаты вместо бездыханного тела заметил исключительно обрывок бумажки, мирно лежащий на столе. Его явно не успел поглотить пожар, и мужчина тотчас же решил героически спасти, как ему кажется, последнюю волю уже, видимо, давно покойного Барона. Продираясь через тернии пожара, неумело борясь с языками огня и здравым смыслом, мужчина успел спасти заветный листок из-под летящей на него огненной балки. На глаза навернулись слезы — Альберт не понял, теряет он самообладание от горя или страха, но в этой стрессовой ситуации он даже не догадывался о слезоточивых эффектах дыма. Печальный музыкант выбежал из здания, сжимая в руке спасенное сокровище. На бумажке, щедро окрапленной чистыми слезами немца, проступили очертания непонятных букв. Вот оно, завещание Барона — его последние мысли и воля... в конце концов, какое-никакое наследие! Альберт с мольбой посмотрел на опечаленную потерей всего хозяйства вдову и протянул завещание ей... Леди Агата с трудом разобрала надпись, сделанную корявым, не очень-то разборчивым почерком, и сразу же перевела её немцу. «Ушел пить пиво, — гласила записка. — Вернусь, когда догорит второй этаж». Трусы Альберта вспыхнули то ли от гнева, то ли от горящей рядом с ним травы… В это время Барон в таверне вел диалог с неким человеком без постоянного места жительства. — Слушай, а ты чего сегодня отмечаешь-то, неужель в люди выбился, да даму страдающую отпустил? — поинтересовался доходяга, допивая кружку хмельного эля. — Да вот, приятель… — начало было объяснять Барон, но неожиданно для себя обнаружил, что абсолютно не помнит аргумент в пользу выпитой шестой кружки, да и домашняя одежда начала вызывать вопросы. А впрочем, седьмая кружка уже была на подходе, а потому на глубокие размышления у него было столько же времени, сколько леди Агата смотрела на Барона с восхищением. — А ты разве не знаешь, что сегодня день канде… кари… кариборбера? — с такой тяжестью давалось Барону название странных блюд в меню, в которое он подглядывал, но что поделать, пиво без аргумента — алкоголизм. Увы, собранное слово-Франкенштейн прозвучало менее убедительно, чем того хотел мужчина. Однако Бродяга особо не был принципиален, и упомянутый Бароном импровизированный праздник не вызвал никаких вопросов. Хорошенько его отметив, Барон-таки соизволил поехать домой. Вдруг издали он увидел странные огоньки. На фоне заката они напомнили ему фейерверки утром первого января, а потому, сраженный воспоминаниями и почувствовав дурноту, Барон свесился с лошади. Первые же кусты от такого кощунства потерпели серо буро малиновое и весьма пахучее поражение, зато Барону полегчало, и теперь он ехал дальше, с заметно поднятым настроением, в отличие от погрустневшего коня, лицезревшего кустарное поле битвы. На подходе к поместью мужчина не сразу понял, где именно территориально должен находиться дом или его подобие, виня во всем лишние градусы. Когда же Барон поинтересовался у прохожего о реальности горящей хаты и своем гипотетическом владении ею и получил подтверждение в оном, до него, наконец, начало доходить… доходить седьмая кружка пива, а потому, увидев неподалеку обожаемую женушку и забыв обо всем, Барон подбежал к ней, преисполненный намерением пощекотать и заобнимать, радостно заливаясь басом. Леди Агата же, в свою очередь, в противовес весёлому мужу, грустно пыталась осознать и принять происходящее – пребывание Барона в добром здравии вопреки пожару. Повернув макушку в сторону дома, Барон заметил Альберта с практически отсутствующей тканью на теле, зато эффектно так догораемой. — Жар-птица пришла, ей-богу, пришла! А ведь в шесть лет, когда я сарай сжег, никто не верил, что она придет!!! — радостно прокричал Барон, набирая скорость в сторону предполагаемой птицы. В свою очередь, "птица", пролетела мимо мужчины с яростным свистом и приземлилась в белое гнездо, в простонародье — снег, делая горящее шоу еще и с дым-эффектом. — Стой, Барон! Забыл ты свой кошель в таверне! — выбежал к нему навстречу Бродяга, явно выдохшийся по дороге и не раз поймавший зубами лед. Слова о кошельке все-таки заставили Барона отвлечься от волшебной птицы, и он решил притормозить возле бывшего собутыльника. — Спасибо тебе, братец, вот уж помог! Век тебя помнить буду!... Так там же денег ни гроша! — открыв мешочек, огорченно вынес вердикт Барон. — Нет, ну их и так особо не было, но теперь их нет даже номинально!!! — Так это ж за доставку! В будущем ведь ток так и будут вещицы-то доставлять под процент. Я от люда местного сплетни слыхал, мол, король хочет компанию запустить, как ее там… Дикий Крыжовник, во! Да и не о том говор — я же время затратил, а вдруг меня дама какая ждет, а я всяким забывчивым кошельки разношу! Кошель-то сам хороший, да мне там хранить нечего, — объяснил свою интереснейшую и честнейшую точку зрения НеОбладательДома. — А что же ты такой веселый? Не твой ли дом горит? — осекся Бродяга, встретившись с прожигающим взглядом леди Агаты. — Так ведь сегодня столько хороших событий! Прямо сейчас, вон, рождение Венеры из Жар-Птицы, такое, видать, только у нас в Царстве бывает! — указал Барон на голозадого Альберта, пытающегося выбраться из сугроба и напоминающего своим неуклюжим видом больше Снеговика, чем греческую богиню. — Да и у меня теперь есть асотея или для вас, безграмотщин, терраса! Прям как в Иноземье! — мужчина от принципов не отступал, а потому тщетно пытался найти воду в Африке и перечислить любые, самые положительные, по его мнению, доводы. Однако, когда рухнул и первый этаж, теперь уже НеОбладательДома №2 решил, что, наверное, ему понадобится еще две кружки пива, и он точно сможет найти жизнь на иных планетах, как и плюсы в этой жизни. А, возможно, ему не мешало бы найти Меч Кладенец и обрести бессмертие, так как, хоть и Альберт в стиле Аполлона с дубиной наперевес и красным носом не внушал страх, то вот жена, подкравшаяся со спины и быстро сокращающая продолжительность жизни путем смыкания пальцев на шее мужа, уже заставляла тараканчиков-микробарончиков взять во вторую руку управление вместо пива и дожить хотя бы до следующей минуты. Барон выжил, но лишь от бессилия тонкой женской руки, обладательницу которой явно подкосила грусть из-за утраты драгоценных иностранных книг. Мужчина на пару с микробаронами ликовал и мысленно пританцовывал от счастья за спасённую тушку. Но тотчас же его одежда вспыхнула подобно медведю, наступившему в костер — леди Агата компенсировала отсутствие физической мощи умом и силой природы в лице горящей деревяшки, поднесённой к вороту мужа. И вот на поляне стояли уже два "Апполона-Морозко" и повеселевшая дама — отсутствие Бродяги объяснилось сверкающими вдалеке пятками и тщательно скрываемым шоком.Послесловие Микробарона: Дорогой Дневник, если ты, не обремененное интеллектом бумажное изделие, это читаешь, то знай, что ты лишь мысль в чьей-то голове, так как Бароны, а особенно микро, писать не умеют, а прочитать немыслимое и осмыслить нельзя, ведь оно перестанет быть немыслимым.