Idol Doll

      Два месяца спустя.       В спальной — Намджун на REM-фазе сна, в ванной — Сокджин, вставший пораньше. Их объединяло только одно — любовь друг к другу, а в остальном, Джин, как узнал за пару месяцев проживания с ним, они сильно разнились. Джун не вставал рано, мог читать допоздна и курил, а Джин был противоположен: ложился и вставал, как жаворонок и предпочитал здоровый образ жизни. Намджун всегда подтягивал Джина идти с ним на его экстравертские тусовки, но для Джина лучшим времяпровождением было просто почиллить в его квартире. Джуна удручало то, что он не хотел социализироваться и он считал это проблемой, пока Джин вздыхал, уставая в тысячный раз объяснять, как ему его такая жизнь по кайфу.       Намджун не мог готовить вообще, а Сокджин был в этом слишком хорош, до того, что Намджун лукаво повесил всё по кухне на него одного своими хитрыми приёмами, которые Джин запрещал ему использовать. Ведь пока расхваленный Джин был весьма покорен, Намджун всегда был неуправляем. Запрещал Джин или не запрещал, он всё равно манипулировал им, говоря ему приятные слова. И Сокджин смеялся, качал головой, говорил: «Дурак» мысленно, моя руки перед очередной муткой шедевра для этого льстивого фокусника на завтрак, пока вдруг не обнаружил…       — О, нет…       … на коже крохотные высыпания.       — … ч-что это?!       Джин автоматом приблизился к зеркалу и стал высматривать каждый свой микроскопический комедон с ощущением разбитости всего своего внутреннего мира на мелкие куски. Раскрытые широко веки тряслись с неуловимой взором амплитудой, но чувствовались Сокджином отчётливо и он был в крайнем разочаровании. Впервые у него — идеального красавца возникли какие-то проблемы с кожей. Та вещь, которая для него была немыслима и недопустима. Никак.       — Аргх! – Джин опустил голову, посмотрел на раковину с режущей болью в саднившей душе, а затем вновь поднял взор к себе и почувствовал, как ему стало тошно, - Что за херня?!       Принять этот факт, что перед тобой, пришлось без стадии отрицания. Без этого удобного для психики обезболивающего, сработавшей бы где-либо в любой другой ситуации, но, к сожалению, только не здесь. Сокджин всем телом испытывал всё: отвращение и гнев. И нелюбовь к себе. Разжёгшиеся в нём за мгновение, сводя на нет всю мнимую самоуверенность, которую он строил и в нём строили на протяжении всей его жизни. Накатило чувство безмерной несправедливости жизни по отношению к нему. Он же лучший и получал всегда всё только самое лучшее, а тут…       Стук-стук. Джин не ответил. А Джуна никогда это не останавливало. Нахально, впрочем, как и обычно, Намджун один хер зашёл к нему в ванную. В халате. Значит, он пришёл в душ?..       — Доброе утро, чаги, - Намджун ничего не подозревал.       — Д-доброе, - еле ответил Сокджин.       Он всё ещё не отошёл от «подарка» реалий не сахарной настоящей жизни.       — Я вижу, ты тоже только встал, красавчик.       — Красавчик?..       Неуверенный взгляд на себя.       — А обычно такая ранняя пташка!       Джин сглотнул. Он не слышал Намджуна. Перед собой он наблюдал диссонанс. Вроде он считал себя таковым. А вроде…       — Боже. Убожество, - кто-то внутри кромсал его режущими словами, - Соверши skincare в отношении себя. Ты не так идеален, как обманывался.       В считанные секунды его вымышленное царство себялюбия рухнуло. Даже нежных поцелуев Намджуна Джин в этот момент вообще не замечал. Привычное резко сменилось другим. Тем, к чему он ни капли не был готов. И Намджун тоже внёс в это свою лепту: всегда говорил, что Сокджин идеален и минусов в нём вообще нет никаких, да и не может быть. И сам в это верил. Джун правда считал так, говорил искренне и только был рад видеть чаги самовлюблённым. И сейчас в чём проблема — он не понимал. Для него не изменилось ничего, кроме настроения Джина.       — Я пошёл, - холодно Джин отстранился и убежал, не дослушав ответ.       — А… - затормозил Джун, - Ох, что же с ним? Я его, может быть, как-то обидел? – поднятая рука с бесполезным жестом: «Остановись!», потому что Джин всё равно не обернулся и не посмотрел на него, растерянно опустилась к поясу и развязала халат, - Лан, помоюсь…       Джин добежал до кухни, упал ладонями на кухонную тумбу и задышал с облегчением от отпустившей его нервозности, связанной с отражением в зеркале. Не видя его он испытывал лёгкость, но всё же мерзкий осадок остался. Послевкусие этой фрустрации его норовило преследовать весь чёртов день.       — Говори с ним, - подсказывало нутро, но Джин настырно отмахивался, - Ты же сам два месяца назад осознал, что решать траблы в одного необязательно.       Осознал. И всё равно вёл себя так. Ничего уж поделать не мог. Самому менять самого сложно. У некоторых это, причём, невозможно. Джин глядел на руки растерянно, забывая свои рутинные задачи, пока в голову вдалбливались всё навязчиво: «Загугли, что с тобой. Загугли, что с тобой. Загугли, что с тобой. Загугли…».       — Нет!       Ким пришёл в себя.       — Не сейчас… - но победить то он всё же не смог.       С бряцанием открылась шуфлядка, полная дорогих кухонных приборов. Сокджин вздохнул и достал себе нож. Закрыл её и стал резать яблоки. Всё-таки его обязанности шли первее его спонтанных идей. Особенно тех, что касались его мучительных эмоционально болей.       — Неужели это и есть то, о чём Странный Кен пытался меня предупредить?..       Статичного ритма стуки ножом по разделочной досочке были глухи. Их Джин не слышал, всецело, весь погрузившись в свои несладкие думки. В таком же автопилотном режиме он замутил руками блины, которые жили своей жизнью, пока сам Джин варился в своих кислых мыслях:       — Почему я? Почему со мной? Я же…       Капли падали с Джуна на пол. Джин не увидел, как он пришёл.       — … другой. Я — исключительный. Я…       — Вкусно пахнет.       Ким вздрогнул. Но не успел повернуться. Голос Намджуна так внезапно взялся из ниоткуда и он говорил вовсе не о блинах — его нюх касался шеи Сокджина. По спине забегали мурашки. Ему по фигне осталось завершить декорирование завтрака, а тут Намджун его парализовал своим неожиданным появлением. Намджун с ухмылкой поглядел на то, как покраснели уши у стоявшего к нему спиной Сокджина. Он был нагой. Высыхал так. Привычка. Джун никогда не вытирался. И любил периодически щеголять по квартире в чём мать родила.       — Намджуни, - Джин хотел повернуться, однако его руки схватили и впечатали в кухонную тумбу обратно.       Джин поражённо заморгал и ничего не смог дальше сказать.       — Джинни, - выдохнул Джун виновато на его от того застимулировавшееся ушко, - Прости…       — Что?!       Рука Намджуна сползла с руки Джина к его напрягшемуся прессу. Глаза Джина закрылись, а краснь с ушей распространилась до его щёк. Что он вытворял, что с ним, за что простить — Джин ничего не разумел. Вздрог. Залезшая под пижаму рука скользнула под бельё сразу туда.       — Джун?! – глаза Джина открылись.       — Прости, - лишь повторил загадочно Джун.       И взял в руку, естественно, затвердевший от таких его выкидонов член. Сокджин вздохнул, чувствуя слабость и наклонил свою голову вниз. Намджун проехался по его стволу, размазывая по ней капельки смазки. Джин успел даже слегка потечь. Это смущало. Он онемел. Намджун продолжил ублажать его, наконец объясняя своё поведение:       — Я не хотел, чаги, правда. Прости, - поцеловал Джун его разгорячившуюся кожу шеи.       Один глаз Джина сомкнулся и он чуть не упал на поверхность лицом.       — Если я обидел тебя, то дай я заглажу вину.       — Ч… ч-что-о?! Но ты не… ты ничего не… ты не… А-ах!       Джин не мог отправить мысли за пределы своей головы. Его начавшаяся уже массироваться эрекция забрала контроль над голосом, превратив попытки ответить во взволнованные и робкие стоны. Он бы мог загнаться сейчас, что из-за своих внутренних проблем был чересчур хладен с Намджуном, но нет. Места нет этим эмоциям, когда тело и ум перекрывает возбуждение.       — А… а-а… а-а-ах!       Намджун кольцевидным образом пальцами обхватил набухшую головку. Руки Джина подёргивались. Как и его колени слегка. Они вплели в его пульсацию там электризующие ощущения. Обдающие разрядами по всему стволу и его сильно взвинченным нервам. Сокджин неосознанно стал прогибаться в пояснице и вздыхать судорожно от прыснувших в его кровь гормонов от резкого ускорения руки Намджуна. Его ягодицы неприлично начали липнуть к телу голого Джуна и обнаружили твёрдый стояк, прижимавшийся к линии меж половинок. Сокджин вспыхнул ещё сильнее от осознания, что готовый, нагой, эрегированный Намджун стоял позади и тёрся об его тканевый барьер. Хотелось избавиться от него, кинуть на пол, раздвинуть ноги и принять в себя всего его. Полностью. Содрогаясь от глубоких толчков. Чувствуя его своей простатой. Эхом раздаться по всей комнате. Потерять способность ходить. Касавшееся прохода давление дразнило те внутренние области. Провоцируя все подобные фантазии. Возбуждая нутро до жжения и зуда. Но Намджун, который обычно на этой стадии взял бы его уже давно, почему-то не спешил и только тёрся снаружи, продолжая драть его член.       — М-мх… м-м… а-а!       Неаккуратные телодвижения привели Джина к потере равновесия. Он грохнулся на тумбу всем туловищем, испугав тем самым Намджуна. Просто он был слишком горяч, опалил его пьяный рассудок и стимуляция снизу была хороша. Слишком. Джин взмок до пятен на пижаме. И рассуждать здраво уже не мог.       — Эй-ей, аккуратней! – Джун остановился.       — Ё* твою мать, не останавливайся!       Если бы у ошеломления Джуна был звук, то это был бы стекольный треск. Джун, конечно, уже не поражался тому, что Джин посмелел, победил застенчивость, ведь два месяца прошло с того события, приведшего его к этому. Мат. Нецензурная лексика. Брань! Это её Намджун особо приметил, ведь слышал её в первый раз из уст Джина. Обалдел, разумеется, но… его это заводило сильней.       — Х… - однако, не успел он дать равный ответ, как:       — Продолжай, - перебил его Джин.       Считавший себя провинившимся Джун немедля приступил всё исполнять.       — Хорошо, мой господин, - сказал он, угодливо став ласкать его член.       Фейерверки взорвались в Сокджине. Он ощутил себя на вершине. Где его поджидала скованность, заново окутавшая его. Все те ощущения в теле и эмоции, что в первый раз, вернулись опять. Его жгло от конфуза за то, что сказанное Намджуном так страшно, так до мурашек и безудержной влажности снизу там его завело. Это слово, произнесённое Джуном впервые по отношению к нему, слишком неожиданно, плавя всё в нём, размазалось маслом удовольствия по всем его дрожавшим конечностям. Делая их и рассудок слабее, подавляя их своей интенсивностью.       — М-мх…       Сокджин униженно, весь в жарком румянце, парализованный своим стыдом, ощутил, что готов уже кончить и это не было в его планах. Печаль. Говоря: «Продолжай», он имел ввиду, чтобы Джун засадил в него, но он то не понял. Однако, сделал кое-что другое, из-за чего Сокджин теперь молчалив. Его рука, вытворявшая снизу ускорение пульсации там, словно сама говорила ему: «Слушаюсь, господин» движениями. Сокджин набух, как никогда до этого и видел мерцание за веками. Последние рывки, воспламенившие все нервные сплетения члена, не планировались Джуном быть таковыми, но с резким изгибом, выстрелом стона и густой массы Джина на руку те всё-таки стали последними и Джун, хмыкнув, завершил этот процесс. Сокджин тёк обильно по пальцам немного пробывшего там ещё Намджуна. Тянущие ощущения в члене продолжались, даже если он уже обмяк. Таких завитков тока в животе он ещё никогда до не созерцал. Концы их электрических притоков он чувствовал вплоть аж до кончиков своих пальцев. Вштыренный этим передозом гормонов в крови Джин шатался, наконец, повернувшись. Пространство ему казалось прохладным. И появилась какая-то гиперчувствительность. Поскольку, дойдя взором до Намджуна и даже не касаясь его, он ощутил его горячность, как единственный источник тепла во внезапно охладевшей в его сознании кухне. Его тепло невидимой аурой светилось вокруг его крепкого тела. Глядя на которое Джин, пьяный послеоргазменной дурью, сказал:       — Посуда в постели, дети в посудомойке, еда в кровати, я на столе…       — А-ха-ха-ха, - надорвался Намджун, - что ты несёшь? - поцеловал его в лоб.       Джин сам хихикнул, думая:       — А что мне ещё нести такому качку?       В продолжительность их объятий препятствием вторгся телефонный звонок. Джун выдохнул недовольно, взял трубку и выслушал претензии Гука, с ноги свалившиеся на него градом, как палец его провёл вправо кружочек с изображением телефона, логично, ведь он опаздывал и не читал сообщения и не брал телефон. Поливавшаяся на него ругань достигала аж до слуха Сокджина, хотя звонок не стоял на динамике и вот так Джин и охренел с возможностей голосовых связок коллеги Намджуна. Ким только с трудом выхватил возможность вставить хоть слово, как Чон перебил и дальше стал крыть его заслуженными и справедливыми предъявлениями.       — Поделом ему, - ухмыльнулся Сокджин.       А Джун извиняющейся мимикой изрёк, что, к сожалению, ему надо идти, взял контейнер с недоукрашенным завтраком и бегло чмокнув Сокджина в благодарность, неохотно побежал в комнату одеваться, не обрывая звонка с очень злым Гуком. Когда он уходил, Джин увидел привычную картину и с неё рассмеялся: типичный Намджун, типично проспавший, типично молил задолбанного это делать Чонгука «по-братски прикрыть его», кидаясь очередными лживыми обещаниями, что это «стопудово в последний раз».       — Хах.       Три комка липких салфеток.       — Офигеть…       Джин вытерся, но от того пользы — грош. Всё равно кинуть в стирку придётся. Чёрт возьми, как же Джун был хорош… Румянец чуть не охватил всю площадь лица, как Сокджин резко одёрнул себя от подобных размышлений, ведь из-за них он хотел накинуться на него и продолжить на чём они остановились. А человек ведь уже торопился.       — Нельзя, Сокджин. Успокойся. Нельзя.       Зад припарковался на стульчике и он смирился с неудовлетворённостью. На столе разместилась тарелка со свежеприготовленным блином. Джин по привычке взял сладкий сироп и хотел им по-обыденному украсить впечатления своих вкусовых сосочков от гастрономического трипа, как внезапно убрал его снова на место. И по груди прошлась некая резь. Брови нахмурились. Грусть накатила. Вернулось оно. В душе вновь темно. Как только Намджун ушёл, забрав с собой своё дурманящее тепло, запах и послевкусие петтинга, вернулось то неприятное чувство, настигшее его в ванной тогда. Оказалось, что ничего не прошло. Он просто ненадолго отвлёкся. Это был в первый раз, чтобы Сокджин отказал себе в чём-то в еде. Губы сомкнулись. Он покусывал их. И с досадой посмотрел на смартфон. Но только он отчаянно схватился за него и зашёл в интернет, как:       — Ладно, чаги, люблю тебя, – раздалось громом посреди его туманной атмосферы, - пока!       Взмах Джина ладонью на прощание даже не поспел за темпом Намджуна. Он едва изрёк: «И я те…», как Джун уже захлопнул за собой дверь. Он, видать, привык, что Сокджин никогда этого ему не говорил. И не ждал. Ему было не надо. Главное, чтоб сам это сказал.       Вздох.       На его карте есть 80 тысяч. И браузер уже давненько открыт. Вспышки мыслишек зайти в магазин мешали сначала чуть-чуть погуглить. Джин так импульсивен и глазом моргнуть не успел, как уже был на одной страничке. И выбирал между: «Та доставка… или вот эта?..», глядя на товар, затем на своё отражение в памяти, затем вновь на… товар кнопку «Оплатить».

***

      21:35.       Намджун опустил руку с часами, где раздражающе светились эти цифры, недовольно буркнув, что его задержали и забрали целых 35 его драгоценных минут времяпровождения с Сокджином. Но как только лифт открылся, ноги дошли до квартиры, ступили туда, с лица исчезло всё напряжение, сменяясь улыбкой удовлетворения от того, что он наконец-то дошёл и скоро увидит любимого. Шаг.       — Ча-а-ага-и-и…       Хихиканье. Только Намджун вошёл с пакетами любимых сладостей Джина и протянул это своё слащавое слово, как его настигла страшащая картина: Джин нашёл то, чего не следовало и беспрестанно над этим ржал. Пакеты упали с рук Джуна.       — Твою мать! – подбежал он смущённо к Сокджину, - Отдай! Ты где это, чёрт возьми, взял?! – отобрал он свою старую фотку у ещё сильней заржавшего Джина.       Он уже перекати полем роллился по пушистому ковру Намджуна. В первый раз такое, чтобы лицо покраснело не у Джина, а Джуна. Его руки сжали фото сильней, когда до его слуха дошло:       — Да лан те!       — Эй! Джин…       Намджун присел на корты.       — … я серьёзно. Это не смешно. Аргх!       Смешок в лицо.       — Ты сам это не спрятал, - ответил Сокджин.       С ехидством и издёвкой в глазах. Похоже, что то его в хлам забавляло. И оставлять это всё просто так, отправлять в забытье, дав Намджуну легко отделаться и не попользоваться такой редкой возможностью хотя бы раз в жизни состебать этого дофига элитного и крутого мужчину Джин не собирался, упускать такой шанс для него сродни преступлению:       — RM, значит, да? – приблизился Джин к покрасневшему лицу Намджуна, - Хо-хо! Это Rizz Master , да?       — А-ха-ха-ха.       Как бы Намджун ни был смущён, но с этого он всё-таки проорался. Однако, пока он, потеряв бдительность, витал в облаках, расплываясь от замаскированного комплимента в той шутке (что была весьма в репертуаре Сокджина, стесняющегося без обёртки юмора, прямым, открытым и обычным образом их говорить), чего он часто от него недополучает, а получив — вот так растворяется, Джин выхватил у него фото и smirkнул . А Намджун уж думал он будет милым.       — Что это, Джун? – махал он фоткой перед и без того стыдившимся Джуном, - Почему я об этом не знал? – и давил на него сильнее смешками.       Намджун не пытался отобрать больше.       — Пожалуйста, просто забудь это…       — Ха-ха-ха!       На фотографии был бывалый Намджун с вычурной идиотской причёской. В крупных квадратных чёрных очках. В самой тёмной комнате для их ношения.       — Rap Monster?       — Джин!       Намджун сжал глаза и повернул голову в бок в такт не смешкам, а скорее уже одышке Сокджина, который всё никак не прекращал. От кринжа у Джуна всё внутри срослось зажимающими его тесно канатами. В этом псевдониме не было ничего такого, но он это скрывал. Это его интимное прошлое. И о нём никто не должен был знать.       — Да ладно тебе, - приободрил его Джин, заметив, что он, малость, переборщил.       Его рука упала на колено Джуна и мягко начала гладить его. Напряжённые от стыда плечи Намджуна наконец в его глазах подрасслабились. И Джин добавил:       — У меня ведь тоже есть кринжовые погоняловы, вот, смотри: «Worldwide Handsome», например, ха-хах.       Намджун, которому стало полегче, как Джин перестал в издёвки и рофлы, открыл глаза, вернул взор к нему и неловко попытался поддержать диалог:       — Да-а-а-а, хах, - но он не знал, что он таким образом случайно открыл дверцу в пропасть, - ха-хах, ты и впрямь Ким Сокджин из BTS!       Молчание. Смех Джина сошёл на нет. Воздух, полный радости стал наполнен негодованием Джина и как его следствие, волнением Намджуна. Остывший, затем загоревшийся гневом взгляд пронзил растерявшегося Намджуна. Он проклинал себя за то, что ляпнул и прежде, чем ляпнуть это хорошенько сначала не подумал и привёл сам себя к такому исходу. Джун знал прекрасно, как Джин ненавидел, когда ему напоминали об айдоле. Чьей он был копией изначально. А посему мог чувствовать личностный кризис. И Джун не специально, он никогда не сделал бы этого, зная всё это, но Сокджин уже навернул свои выводы: «Ты ща серьёзно?!», «Ты мстишь мне за, чёрт возьми, безобидные подколы?», «Ты сказал это нарочно, чтобы задеть меня, зная, какая для меня это болезненная тема?», «Да пошёл ты!», Джин встал и ничего из этого не сказал, импульсивно приняв решение свалить от него в другое пространство. Намджун схватил его за кисть.       — Пусти!       — Джин…       Ким выдернул руку обратно себе.       — … постой, Джин, прости! Давай поговорим!       Джин даже не стал его слушать. Ушёл. Но дверь не успела закрыться, поскольку, Намджун реактивно пошёл за ним, не раздумывая ни секунды и успешно его за мгновение догнал.       — Отпусти, сказал же!       — Нет!       Джун прижал к себе Джина сильно, насильно и не обращая внимания на то, как он брыкался и не хотел его для него неуместных объятий.       — Джин, я нечаянно, я не хоте…       — Что ты мне лжёшь?! – перебил его Джин, - Всё ты специально! И ты жесток! Мог бы мстить чем угодно, но этим… этим за что?! Ты знаешь же, я…       — Я не мстил! – стал громче Намджун, - Это всё лишь в твоей голове! Ты вообще о чём? Я же ведь даже не обижался на твои шутки!       — Тогда на хрена ты это сказал мне?       Джин рыпался, рыпался и в конце концов, высвободился из его хватки. Его нешуточно увеличившиеся от злости и возмущения глаза до ухода сердца в пятки, до онемения, до побледнения сжирали Намджуна.       — Может, ты просто хочешь его? – Джин уже не следил за языком.       Обида, впрыскивавшаяся в него тоннами в этот момент, затуманила разум.       — Чё ты несёшь?! – и Джун охренел.       Он впервые так перед ним просчитался и соответственно, впервые видел такого Сокджина. А он не останавливался:       — А что? Вспоминаешь же вроде о нём!       — Джин…       — Ну да, зачем тебе жалкая копия, когда есть неповторимый оригинал!       — Джин!       Джун схватил Джина за плечи.       — Прекрати.       — Прекратить?! – кажись, Джин не собирался, - А если бы ты встретил меня, который существует в реальности, который корейский айдол, а не я, в него бы ты тоже влюбился бы, да?       Намджун пребывал в шоке от бессвязности и нелогичности слов Сокджина. Но терпеливо отвечал:       — Нет! – пытаясь играя по его правилам довести этот мелкий конфликт до быстрейшего, какого только возможно, при каких угодно методах, конца.       Это не работало.       — Джун, - всё равно Джин всё продолжал, - Тебе же без разницы, разве нет? Ты меня с ним ассоциируешь. А значит, ты любишь и мой прототип.       — Что?! Вовсе нет! Ты что, дурак?! – Джун опешил, - Ты сам понимаешь, что ты несёшь?! Джин, я же люблю тебя. А не Ким Сокджина, который…       — Но Ким Сокджин — это я!       — Ты! Да! Но ты — другой Ким Сокджин! А тот Ким Сокджин мне не интересен вообще.       — То есть, ты хочешь сказать, что я копия? Опять?! Давай! Говори ещё раз! Напоминай мне об этом по тыщу раз за день, а то я ж вон — забываю и слишком счастливый, видать, да, живу?!       — Нет! Ты-то как раз… ты… я… не… ты не… А-а-аргх! Да что такое… - ступор пришёл.       Намджун уже запутался весь. Воспользовавшись удобным моментом, Джин убежал в уборную.       — Аргх!       Ещё ни разу Сокджин вот так не вспыхивал из-за поднятой темы. Но справедливости ради учесть, Намджун её с ним и не поднимал. Вернее, может и поднимал, но это и не запомнилось, ведь не было подобной реакции. Не было столько серьёзных эмоций. Хотя всё было точно так же: вскользь, нечаянно и в шуточной форме. Так что Джун не понял, в чём разница и почему только сейчас он так завёлся. Однако, Ким вздохнул, заёрзал по карману и достал пачку сигарет, всё равно ещё раз поливая себя говном за то, что не уследил за своим лепетом. Вообще-то, он хотел бросать.       — Ну ладно, один раз ничего страшного… - вздох.       Ему произошедшее до сих пор казалось каким-то сюром, нежели полноценным конфликтом. Конкретным, с понятными причинами и мотивами действий расстроенного. Топая до балкона, Намджун старался проанализировать всё. И всё равно не приходил ни к каким конклюзиям, лишь впустую тратил умственные ресурсы.       — Ах, оставь это, - как дым поцеловал его лёгкие, явились и облегчающие нервяки мысли, - он сам разберётся. Не идиот. А я всё, что должен был — уже сделал.       Но как долго он сможет так продержаться, как никотин покинет его организм?..       Скрежет. Журчание. Холод. Сплеск. Дрожь. Агрессивные потирания лица пенкой для умывания вскоре сменились накладыванием туда буйной массы недавно приобретённого крема. Но прежде, чем продвинуться дальше, Джину надо было вспомнить инструкцию, так как он уже забыл, какое средство должно идти после какого. Открыл ту же страницу в Google, что днём, ничего не предвещало беды, как вдруг он нарвался не на самое приятное…       Всего его передёрнуло внутри.       … выскочила грёбаная реклама. И не с кем попало, а именно с айдолом. Именно с тем, чей он есть дубликат.       Опять ему напоминают.       — Пошёл ты!       У этого популярного засранца, лезшего со всех щелей, достававшего его, была такая идеальная кожа. И тело. И вообще, всё было при нём. Статус, внешний вид, телосложение, навыки, он — первый, а он — копия. Джин чуть не кинул телефон в стену из-за возросшего в нём негатива. Но в этот момент его вдруг осенило:       — Стоп, я же ведь зол не из-за этого…       Шок. Рука застыла в воздухе с оставшимся в сохранности телефоном.       — Я… не злился… на Намджуна…       Осенение билось в рассудок льдом.       — Я был зол сам на себя, - девайс сполз.       Он разместился у раковины, а Джина накрыло чувство вины за то, что он не разобрался сам с собой и загрузил этим Намджуна ещё. Капельки слёз собрались в глазах. Это не просто — быть не собой. Игнорировать этот факт, жить, притворяться, что этого нет, когда это под носом. Когда ты и есть собственная проблема. А от себя нельзя убежать. Ежедневно видеть себя — искусственную картину и Джина — оригинала, того, с кого его написали, в точности, словно нейросетями. Он не хотел сравнивать, а тем более — завидовать, но… не получалось. Избегать этого вечно не вышло бы. Когда-то всё равно это настигло бы.       Дверь не была заперта. Намджун вошёл. Он хотел выразить недовольство, однако, как увидел стёкшие по щекам линии, обнял Сокджина непроизвольно. Внутри всё сжалось и стало больно. Он ненавидел, когда ему грустно.       — Ча-а-аги, - тон стал ещё виноватей, - я не хотел так расстраивать тебя. Я — идиот. И я сожалею. Малыш, пожалуйста, прости меня…       — Это… не… ты… - с трудом выдавил Джин.       И задрожал, боясь его осуждения. Но впредь врать Намджуну он не хотел. Он осознал, что больше не может. Ему было тяжко справляться одному. И как бы его гордость ни покоцалась от этого, пришлось этот факт принять и признать: его тревожило то, как и зачем он появился на свет и ему были нужны помощь и поддержка. В свою очередь, Джун это знал: он знал, на что он шёл, выбирая бывшую куклу и даже интуитивно предполагал, что тот срач, связанный с другим Сокджином мог бы когда-нибудь да возникнуть и был полностью согласен на это. Только он не ожидал этого сегодня. Из-за чего слегка растерялся. Однако, быстро всё переварил, понял и вспомнил, как обнял его и прошептал:       — Ты уникален.       Джин замер. Глаза не покидали одну точку.       — Нет…       Его дрожь пропала.       — … больше никого в этом мире подобного тебе.       Вспых.       — Запоминай, - Джун готовился, но в любом случае, говорил всё искренне, - твой прототип не имеет значения и он тебя не определяет.       Тепло. Слова, в которых Джин так нуждался, были услышаны. И неожиданно. Он обнял крепче Намджуна и в глазах всё заплыло от новой партии слёз.       — Вы — просто близнецы внешне и у вас лишь идентичные имена.       Как же ему не хватало простого услышать этого от Намджуна.       — Может, - он звучал так мило, стараясь приободрить его фактами, - эм… ещё и голос похож и ну, может, некоторые повадки ещё… но не все! – неловко Джун весь старался твердить только правду, однако, так, чтобы вновь его не задеть.       Он даже слегка покрылся румянцем. Но быстро собрался, чтобы сказать важное:       — Никто из вас не копия и не оригинал, Джин, ты всё усёк?       Кивок в плечо. Улыбка. Джун сжал его.       — Ты — отдельная личность. И он. И вы не одинаковые, - бархатный голос обзавёлся хрипотцой, - У тебя другая история. У тебя есть свой опыт жизни, сделавший тебя именно тобой, - приятно, убаюкивающе по груди вибрировали его басы, - Поэтому я и горд тобой. Ты мой. Ты такой смелый, интересный и яркий. Я тебя даже жадничаю, - Джун рассмеялся.       Джин покраснел. Он уже чувствовал себя полегче, а Намджун всё не прекращал ему ванилить:       — Я хочу, чтобы этот лакомый кусочек редкостного безбашенного красавчика был только моим, ведь таких нет ни у кого. И я горд собой, что выхватил его.       Чмок. На лбу Сокджина остался его неуклюжий мерцающий след. Джин его вытер. Джун улыбнулся:       — Запомни, - взял он ладонь Джина в свою, - одну вещь раз и навсегда: я здесь, чтобы решать твои проблемы. Ты здесь, чтобы ни о чём не париться и наслаждаться жизнью. Понял?       Наконец впервые задолго Джун услышал голос любимого:       — Понял…       И только он, расплывшись в улыбке так, чтобы его глаза стали дефисами, собрался было его обнять, как максимально скованно, с дрожью, тихо и расплывчато, явно предварительно долго готовившись это вытащить наружу, Джин изрёк:       — Н… Н-намджун, - не глядя ему в глаза, зажимаясь, - 사랑해 !       Лязг. От потрясения у Намджуна из рук внезапно выпал смартфон. А он даже не посмотрел вниз. Его взор приковался к Сокджину. Он не поверил ушам, ущипнул себя, думал, что, может быть, это лишь сон. Внутри все ощущения и чувства резко перевернулись вверх дном. Намджун изредка чувствовал повышенный пульс за пределами спортзала. И сейчас он офонарел, как его сердце заколотилось об рёбра. Магические впечатления. Он будто слышал и видел все эти лайны, побежавшие по всему телу. Розовым. Цвета любви к Ким Сокджину.       — Джинни, - набросился он на него, - и я тебя, малыш, - расцеловал беспорядочными поцелуями по всему лицу, шее и вообще, где только угодно и что бы ему ни попадалось.       — А-а-а-а-айщ! – возвратился прежний Сокджин, - Ну хватит! А то меня сейчас уже стошнит от тебя! – мелко толкал он Джуна, краснея и вызывая у того смех.       Джин рыпался, а Намджун стал нападать на него лаской тем энергичней, чем он больше сопротивлялся. И стал вконец неуправляем. Конечно, ведь то, на что он не рассчитывал никогда в жизни, просто сбылось. Просто взяло и сбылось, выплеснувшись из уст Джина так… как обухом по голове, снег на него. Ещё со школы Намджун чухать забыл, каково это — порхать от чужих слов. Созерцая узоры тепла в животе, что они в нём рисуют бабочками. Эти ощущения освежились и Намджун вновь почувствовал себя подростком. Беззаботным, влюблённым и испытывающим всё на много уровней интенсивней, чем взрослые. Джин был не меньше ошеломлён с себя. Его трясло, все мысли исчезли. Реакция тела на этот стресс забирала всё его внимание себе. Он не знал, что ему делать, пока случайно не задел один из бутыльков. И как домино они все рассыпались, падая на пол один за другим. Намджун только заметил новые объекты в своей ванной и насторожился. Джин собрался уже было поднять всё это, как Джун схватил его за кисть, недоумевая:       — Эй-ей-ей, к чему весь этот трёхэтажный уход?       Джин взглянул на него сначала испуганно, округлив оленьи глаза, затем с потухшим там жизненным светом:       — Я боюсь быть неидеальным…       Для него больше не имело смысла скрывать что-либо от Намджуна. Ибо они секундами ранее разговаривали о том, что его страхи и переживания должны быть известны ему. Намджун завёл завиток Джина за ухо.       — Малыш, но ты идеален…       — Я? Нет! Я похож на зад обезьяны!       — Да ты красивей всех людей на планете!       Джин стал подозрительно тихим. И выглядеть мрачным он больше не выглядел. Намджун опустил свой взор чуток вниз по подсказке его интуиции. И:       — Чего ты ждёшь? – сглотнул нервно Сокджин.       Последствия похвалы спросили у него то же самое.       — Ничего, - снял с себя пиджак Намджун.       И накинулся на него неудержимо.