***
За мыслями, она не заметила как начала тревожиться, как тени в углах камеры начали сгущаться, преобретая смутно знакомые силуэты. Улыбка начала дрожать, а грудную клетку сдавило, прям как теми ремешками, которыми привязывали её к кровати. Линии камеры, предметов начали расплываться, как линии карандаша, когда на них проливали воду. Видоизменяться, незаметно, но приобретая отвратительное узнавание. Голова раскалывалась. А потом... А потом она почувствовала прикосновения.***
Тащи девчонку!- оглушительный крик. Лилиан услышав его лишь сильнее сжалась, попыталась спрятаться в углу. Она почувствовала как чужие, отвратительные руки хватают её и тащат прочь из комнаты, нет, камеры. Мужчина в маске, что был больше неё три раза, необращал внимание на то что она пыталась вырваться, на её крики. Он волочил её по полу доставляя её в белую, стирильную комнату, с одним столом и кроватью. К которой были прикреплены ремни. Черные и жёсткие. На столе она заметила лишь пару шприцов. Она истошно орала, выла, царапала руки и лица, её с трудом удалось затащить и прикрепить к кровати, дальше была лишь боль. <center>***
Дальше она почувствовала холодную воду, на себе. Её облили. В этот раз она увидела лишь скальпель.***
Она с ужасом смотрела как мальчишку, чуть старше неё, избивали плетью. Как ему ставили клеймо и он упал замертво. Она помнит как её тянули за волосы, заставляя смотреть, и как за попытку отвести взгляд её ударяли по лицу. И заставили посмотреть в глаза, уже трупу. В тот день она потеряла брата. И лишь чернь ночи видела её отчаяние.***
Но самое болезненное воспоминание, решило ударить лишь сейчас. В тот день, она была счастлива. Её маленькая семья мама и брат, пошли на представление. Такое случалось редко, мама всегда была занята. Работая шляпницей в маленькой мастерской, в не самом благоприятном районе Фонтейна. Их схватили по возвращении домой. Это было легко. Ей пришлось наблюдать как её хоть и не родная, но мать была зарезана. Как ей переломали пальцы, а после кинули к тварям, что они выращивали в лаборатории. Она билась об прутья камеры, устошно звала мать. Рыдала. Но ей достался лишь удар, что отправил её в небытие.</center>***
Привело её в чувство холод. Лихорадочно оглядываясь, она заметила лёд, он был на полу, стенам, даже на потолке. Ещё большее внимание привлек Кэйа тяжело дышащий, и пытающийся её схватить. Увернувшись она неловко шагнула, и почувствовала как цепочка на очках рвётся, а очки слетают. Это лишь сильнее заставило её метаться испуганным, раненым зверем. Из-за стены раздался детский плачь. Кли сидевшая в соседней камере тихо, сейчас кричала от страха. Раздался треск. Лили подняла глаза. И провалилась в воспоминания обладателя сине-голубых глаз.***
Вой ветра, гроза и молнии, заставляли скручиватся страх. Кэйа видел спину отца, что вдруг остановился. Резко, страшно обернувшись отец посмотрел своим холодным, полным непонятной ненависти, взглядом. А дальше последовали слова. - Это твой шанс. Ты наша последняя надежда.- слова ставшие его проклятием. <center>***
Кэйа метался по кровати. В каждом шуме, каждой тени, он видел монстров. Слышал их рычание, скуление. Слышал цокот адских когтей. Слышал голодный, алчный вой. Слыша. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. Слышал. И хватал воздух ртом, пытаясь выбраться из плена тягучего страха. Он ощущал отчаяние.***
-Что ты сказал?!- крик шока и удивления. - Я прибыл в Мондштад, в качестве шпиона. Дальше лишь любимое лицо, искаженное яростью, злостью и болью. Кэйа испытывал глухую боль, смирение. Когда на него летел феникс, должный забрать его последний вздох. И последний удар сердца. А дальше был истерический смех. Сжимая Глаз Бога, он испытывал столь родной и знакомый вкус отчаяния.***
Из горла вырвалось скуление. Он молился всем Архонтам, смотря на Пиро Глаз Бога. Что постепенно угасал. Он возносил молитвы. Он проклинал. Он умалял. Пусть будет в порядке. Пусть вернётся. Пусть дышит. Пусть живёт. Пусть ярко сияет. Только не умирай. Заберите меня. Прокляните. Но. Спасите. Его. Сжимая в руках Глаз Бога, что не принадлежал ему. Он задыхался. Он молил. Он проклинал. Он чувствовал вину и сожаления. Он чувствовал страх. Он не смог бы жить без Дилюка. Зная что он умер в дали от дома. Зная что не сказал ему самого важного.</center>***
- Почему последняя надежда?- хрип, который не должен был быть услышан. Лилиан слишком поздно поняла свои слова. И взгляд Кэйи, наполненный слезами, ужасом. Непониманием. Самые худшие воспоминания его жизни. Его как будто заставили прожить их вновь. Сердце стучало на грани готовое, вот-вот разорваться. В груди алчные вороны клювали, выедая внутренности. А голову как будто изнутри пробивали молотками. Лили дышала глубоко, практически не выдыхая. Захлёбываясь в своих и чужих эмоциях и воспоминаниях. Слишком много. Слишком больно. И Глаз Бога решил облегчить её страдания. Пустив мощнейший поток электричества. Она закричала. Кэйа завыл. Кэйа выгибался, страшно, неестественно. На грани физических возможностей. Он ощущал как его органы сокращались в спазмах. Как они горели, как он горел, его трясло, он был на грани. Издав последний хрип он отключился. Не видя безумный взгляд, золотых глаз. И крика. Лилиан отключилась следом за Кэйеи. Не видя как в темницу ворвались Джинн и Дилюк.***
Дилюк метался по коридору. Ему бы ворваться, выбив дверь, и лихорадочно осматривая двух дорогих ему людей. Да только ему не позволят, остановят. Скрутят, отрубят, свяжут, возможно вступят с ним в бой, но не позволят ворваться в комнату, где лежат Кэйа и Лилиан. Да и он сам понимал, что Барбаре лучше не мешать, но ощущение беспомощности, что он давно не испытывал, выворачивало его. Грудь себе хотелось сломать, выворачивая рёбра, чтобы добраться до кровоточащего сердца. Каждый раз закрывая глаза, он видел. Извернутого в не естественной позе, точно поломанного, Кэйю, свою душу, своё сердце, что почти не дышал и Лили, его маленькая Лили, что бескостной материей лежала и пустым взглядом смотрела в стену. Как только Дилюк получил, сразу два письма из Фавония, он знал что ничего хорошего ему не сообщат. Он и так сидел, как на ледяных иглах, весь день, переживая. Письмо Джинн с просьбой забрать "Вашу гостью, что нарушала общественный порядок". И письмо Кэйи, с объяснением что случилось, и почему Лили оказалась в камере. Прочитав их он сразу рванул в город. Он знал как Лили реагирует на них, он не был в курсе подробностей, но клочки информации, которые он знал, вырисовывали неприятную, омерзительную картину. Картина, что вырисовывалась самыми темными красками. Кровью и слезами. Набрасывая линии проклятой судьбы и размытое черное небо, что был её даром. Выжженная пустошь-её боль и время в плену. Так что он бежал. Бежал надеясь успеть. Не успел. Снова. Вбежав в здание он сразу ворвался к Джинн, с требованием выпустить Лилиан. Довольно агрессивно. Из-за чего начался бессмысленный спор. Их смог прервать лишь сильный поток элементальной энергии, слишком знакомой. Они бросились вниз. Дилюк клял весь свет, всё что мешало добраться до Кэйи и Лили, а истошный крик, заставил где-то в груди ощутить резь, как от остро заточенного клинка. Он стал лишь быстрее спускаться, быстрее добраться до источника крика. Да только добравшись, до двери, они не смогли войти. По всем металлическим предметам ползли, электрические, тёмно-фиолетовые змеи, готовые наброситься на любого неосторожного. Он не мог приблизиться, его стихия в этом взвинченном состоянии, могла спровоцировать взрыв. Им пришлось ждать и слушать. Крики Кэйи, рыдания малютки Кли. Звук вышедшей из под контроля стихии. Через, кажется вечность молнии начали отступать и не ждя больше ни секунды Дилюк со всей дури ударил дверь ногой, выбив её с мясом и бросился вперёд. На затихший крик. Молясь Богам, чтобы с Кэйеи всё было в порядке. Только оказавшись там он окаменел, не мог пошевелить и пальцем. Джинн взяла решение проблем на себя. Прижимая к себе, напуганную, но чудом, не пострадавшую Кли. Отдавала приказы рыцарям, что оказывается бежали сюда с ними.Из воспоминаний его вырвал скрип двери, которой показалась хрупкая фигурка Барбары. Дилюк хотел кинуться к ней, вытрясти ответы, о состоянии Кэйи и Лили, но его остановила холодная, жёсткая рука. Розария всё время, что он сходил с ума стояла рядом с ним. Выполняя поручение Джинн. Стояла чтобы остановить его об необдуманных действий. Вряд ли она конечно, смогла бы с ним управиться. - Они в порядке. Мисс Лилиан просто получила сильный шок и переутомилась, ей нужно просто отоспаться и соблюдать некоторое время постельный режим.- беспокойство за Лилиан отступило, в отличии об Кэйи. - Сэр Кэйа... Сэр Кэйа получил сильные повреждения на внутренние органы и мышцы, ничего не поправимого, но...ему придётся долгое время восстановиться.- захотелось выть. Кричать и требовать сделать всё возможное чтобы вылечить Кэйю. Но Дилюк понимал что ничего этим не добьется. - Можно... Можно к ним зайти? - Ненадолго. Он так стремился зайти в комнату пару минут назад, а сейчас не мог повернуть ручку. Слишком страшно увидеть дорогих людей без сознания. Посмотреть в бледные лица увидеть раны, боль и понять, что ты не можешь для них ничего сделать. В конце концов собравшись духом он входит и сразу видит две койки, на правой лежала Лилиан. Измождённая и осунувшийся, беспокойная в своём беспамятстве, но живая и почти не пострадавшая. На левой койке, лежал Кэйа, с ожогами и полопавшимися сосудами, перевязанный, и бледный. Его лицо приняло неприятный оливковый цвет. Беззащитный, пострадавший в результате благих намерений. Хотелось забрать его боль, быть в койке вместо него. Хотелось к нему прикоснуться, но было страшно, страшно что сделает лишь больней. Он просто стоял и смотрел на них. Пытаясь перебороть внутреннюю боль. - Пора уходить.- безэмоциональный голос Розарии, вырвал его из транса. Бросив последний взгляд на людей на койках он вышел и направился на винокурню. Он должен на время передать управление Эльзару и Аделинде, ещё взять вещи Лили и Кэйи. Дальше ему оставалось выбить, с боем, право находится рядом с больными и ждать. Первая очнулась Лили. Практически сразу впав в истерику.***
Дилюк держал рыдающую Лили в объятиях и слушал. Слушал о том что она не помнит свою жизнь до пяти лет. Слушал как её подобрала женщина ставшая ей матерью, о брате, что любил её баловать. Слушал об безмятежных трёх лет. До тех пор пока их не поймали фатуйцы. О смерти матери и брата. Об экспериментах. О том как она смогла сбежать, и наткнулась на Старика. Слушал проклятья, что она произносила. Она проклинала Фатуи, свой дар, людей, всех. И рыдала. Говорила как ей жаль. Пока снова не упала в сон. В следующие дни она отказывалась подпускать кого-то, кроме Дилюка, ближе чем на 3 метра. Отказывалась смотреть в глаза, смотря либо в пол, либо куда-то через плечо. Её очки оказались разбиты и погнуты. Лили без них было плохо. Она чувствовала себя голой, беззащитной. Пока Дилюк не подарил другие и она снова расплакалась, когда держала новые очки. Через две недели она начала требовать себя выписать. Хотела вернуться на винокурню. Лишь слова Дилюка смогли её успокоить. А ещё она старалась не смотреть на Кэйю. Каждый раз ловя его, в своё поле зрения, она чувствовала боль и вину, сожаление. Боль и сожаление она чувствовала из-за того, что она прошла через его воспоминания, эмоции. Вину из-за того что проникла, подглядела за самым сокравеным. Мягким и беззащитным, кровоточащим. Ей хотелось извинится. Ей хотелось сбежать. Она хотела больше никогда не видеть Кэйю, и забыть об его существовании. Ей хотелось узнать его поближе. Понять его. А ещё ей хотелось чтобы Дилюк был счастлив. Лилиан много чего хотела сделать. И много чего не делать. Но единственное, что ей оставалось делать это ждать. Как и Дилюку. Что постоянно околачивался в их палате. Беспокоясь за неё и для пробуждения Кэйи. Только вот, он не просыпался. Лежал бескостным телом. Заставляя беспокоится, переживать. Дилюк бесился, проподал на несколько часов. А потом появился уже собранным и спокойным, пахнущим палёной плотью и кровью. Принося букет лилий и продолжал сидеть рядом с кроватью Кэйи. Иногда, когда он думал, что его никто не слышит, начинал что-то рассказывать. Давал обещания налить вина, самой лучшей выдержки. Сходить на конную прогулку. Устроить пикник. Главное чтобы Кэйа открыл глаза, пришёл в себя. Чтобы жил, улыбался. Кэйа очнулся через полтора месяца. Принося облегчение.