Новогодний челлендж

Галф обводит строгим взглядом актовый зал. Он бы сейчас предпочёл почитать «Королеву Марго» или послушал «Лунную сонату», хотя сегодня всё же хотелось бы «Мелодию слёз», но, увы, в этот вечер его барабанным перепонкам суждено лопнуть от на данный момент завывающего голоса. Слов не разобрать, словно у певицы был занят рот, пока она записывала этот трек, но студентам нравится, вон как прижались друг к другу. Галфу хочется понять смысл текста, но ему этого никак не удаётся, несмотря на то, что стоит он недалеко от колонок. Одна песня сменяется на другую, выдавая громкий бит, и теперь тела дрыгаются, словно в эпилептическом припадке. Им нравится, и это главное. Галф отличный преподаватель, поэтому стоически держит оборону и блюдёт студентов на вверенной ему территории. В неизменно строгом костюме, сегодня красного цвета, праздник как никак, Галфу жарковато, но делать нечего: ребята все презамечательные, весёлые, добрые, но если налакаются, придётся прерывать праздник жизни. Галф лично будет рад, настроение не праздничное, но не в его смену свершиться происшествию — он не позволит. — Галф Канавут, беда! — Рэйн подбежал и кричит, что есть мóчи. Названный подошёл плотнее и повернул ухо, чтобы лучше слышать. — Там Брайт и Као сцепились в спортзале! — Галф напрягся, что даже желваки заиграли на лице, нахмурив брови, он отодвинул студента, ничего не сказав, и сразу направился на выход. — Я сейчас приду, смотри и за моей частью зала, — Галф отдаёт поручение Милду, преподавателю математики, и уходит. Его быстрый шаг переходит с каждой новой секундой в лёгкий бег по пустому коридору. По пути он встречал учеников, зажимающихся и разбегающихся при его виде, но проходит мимо — не сексом занимаются и ладно. Галф сейчас надеется лишь на то, чтобы беды не наступило, и держит путь лишь вперёд. Брайт и Као занозы в заднице, и к сожалению Галфа, именно в его, ведь он ведёт их группу. Вечные стычки за первенство утомили, но Галф умеет с ними справляться, преподаватель года, как никак. Слегка запыхавшись от бега, всё же он не спринтер, Галф дал себе секунду на передышку и, проведя ладонью по гладким от геля волосам, с силой раскрыл двери. Вокруг оглушающая тишина и кромешная темнота, словно глаза выкололи, и главное — никаких признаков драки. Галф лишь успел нахмурить брови, подумав, что те двое вышли на улицу, уже там продолжая разборки, как из конца зала заиграла музыка. Его любимая. После чего незамедлительно включились гирлянды и перед ним привстал человек в костюме оленя. Галф недолго стоял с открытым в недоумении ртом и, скрестив руки у груди, фыркнул, гордо выпрямляясь. Ему стоило догадаться, что дело неладное — преподаватель по физкультуре никогда не оставляет зал открытым и строго запрещает это делать техничке. — Вам не стыдно, Олень, привлекать студентов к своим авантюрам? Это не педагогично с вашей стороны, мистер Суппасит, — Галф поправляет прямоугольные очки на переносице и строго смотрит на мужчину в костюме оленя. — И что это ещё за цирк? — фырчит он и ладонью пренебрежительно указывает на внешний вид. — Какие ещё авантюры? — театрально удивляется Мью. — И не цирк вовсе. Ты назвал меня утром оленем, когда, обидевшись, уходил, громко хлопнув дверью, и я с тобой полностью согласен, но! — Мью прерывается, чтобы переключить музыку. — Я тебе станцую, и ты поймёшь, что олени тоже хороши. Галф расширяет свои и так не маленькие глаза и быстро оглядывается назад, взглядом обводя коридор. Тот, хвала всем богам, пустой. — Не стой на пороге, танец для тебя, и ты должен быть в центре. — Мью тянет на себя сопротивляющегося Галфа, и у него получается усадить того на стул посреди зала. — Мью! — шипит Галф недовольно, пытаясь встать, но сильные ладони давят на плечи, вынуждая не двигаться. — О, я уже Мью, а как же Суппасит и на Вы? Меня это жуть как возбуждает, — тянет мужчина в красное от возмущения ушко. — Зато меня нет! Ты сейчас как таблетка антисекс в этом дурацком костюме, — всё так же шипя, произносит Галф через сомкнутые зубы. — Оу, подожди минутку и увидишь, что скрывается под ним, а будешь хорошо себя вести — ощутишь. — Галф сглатывает от этих слов. Он, конечно, уже грешил в стенах храма знаний, но сейчас не готов к такому. Его ждут в актовом зале. Но он ничего не может сделать. Мью уже не остановить, когда ему в голову пришла идея: естественно, дурная, сумасбродная, всегда доводящая до какой-нибудь административной статьи, но на которую Галф ведётся из раза в раз. Мью двигается плавно, Галф не видит, но явственно представляет, как косые мышцы напрягаются, и эта фантазия немного напрягает — его член, естественно. Одно спасает — костюм, но вжик молнией и перед Галфом уже голый торс. Накачанная грудь с чёткими тёмно-коричневыми ореолами и торчащими сосками. Во рту слюна скапливается от желания обвести их языком и клацнуть зубами, но Галф сжимает челюсть, сглатывая, и сводит бёдра в попытке унять возбуждение. Увы и ах, ничего не выходит, только ещё раз хочется повторить движение, отчего щекочущее желание будоражит ещё сильнее. Мью снимает капюшон с рогами, а после и верхнюю часть скидывает, как рубашку, позволяя ей свисать на оставшейся части костюма. «Блядская» дорожка скрывается под коричневыми штанами, но Мью недолго думает и снимает их тоже, оставаясь в белых трусах. Чёткий контур напряжённого члена и мокрое пятнышко заставляет мозг Галфа плавиться, а тело ёрзать на месте. — Чёртов физрук, — произносит Галф, когда Мью становится прямо перед его лицом, позволяя упереться взглядом в кубики пресса. Только, к сожалению для себя, Галф смотрит вниз, чёрт возьми, облизываясь. — Я знаю, чего хочет самый строгий и самый лучший преподаватель этого универа, — как змей искуситель звеняще шипит Мью. — В этом до жути тесном, неудобном костюме он хочет заглотить член и сосать его. Неправда ли? — рокочет он и мычит, когда его члена касаются через ткань. Движения грубые, резкие. Галф проходится по всей длине с нажимом, после в ладонь умещает полные яйца, сминая их. — Блять, детка. Лучше возьми его в рот, или я нагну тебя, — через грудной стон обещает Мью. Галф хмыкает на такую угрозу скалится довольно, чувствуя, как член в руках пульсирует. Он уже не думает об открытой двери, о том, что его могут искать, а это не сложное занятие, но его больше волнует мысль, чего он хочет больше — быть трахнутым. И вовсе не важно, в рот или всё же в сжимающуюся от предвкушения дырочку. И то и то он обожает до звона в ушах, до искр в глазах, до задушенного стона срывающегося голоса. — Чёртов физрук, — вновь повторяет он, спуская бельё вниз, отчего член, как пружина, подпрыгивает, ударяя по животу и оставляя след предэякулята. Мью обожает такого Галфа. У того глаза блестят, как у сумасшедшего в припадке, а на лице довольный оскал, за секунду до того, как взять в рот бордовую истекающую головку, посасывая её и мыча от удовольствия. — Хороший мальчик. Мью толкается на пробу, и ему не сопротивляются, принимая член глубже и глубже. — Блять, детка, ты ёбаное совершенство, — хрипит Мью, снимая чужие очки, хотя он обожает брать его в костюме и в этих самых очках, но сейчас он сжимает волосы, насаживая на себя самого педантичного, брезгливого (если это не касается Мью) и высокомерного мужчину. Это каждый раз доводит до головокружения: с каким усердием Галф сосёт, принимая весь член прямо в глотку без рвотного рефлекса. Мью беззастенчиво фиксирует голову, рвано вбиваясь в тёплый рот. Он чувствует руки на своей талии, но те не останавливают. Нет. Они просят двигаться быстрее, резче. Галф хочет, чтобы его нос упирался в гладкий лобок при новом движении. Он полностью расслабил горло, от чего слюни стекают по подбородку, разнося хлюпающий звук по всему залу. Галф мычит, он возбуждён так сильно, что ещё чуть-чуть и спустит в дорогущие штаны, но Мью успевает это сделать первым. Вибрация от стона — последняя капля для него, и с грудным рыком он сильнее натягивает на себя Галфа, фиксируя голову и кончая с протяжным глухим воем. Член пульсирует от того, как стенки глотки сжимают его, словно хотят до капли выдоить. Ослабевая хватку, Мью довольным волком смотрит на прокашливающегося Галфа. — Блять, я тебя ещё хочу, — восторженно признаётся Мью, видя мокрые ресницы, красные щёки и опухшие губы, испачканные в слюне Галфа и его сперме. Произведение искусства. Галф вытирает рот тыльной стороной ладони, рывком вставая. — Чёрт, Мью! Посмотри в каком я состоянии! Мне нужно в туалет, пока пятна на брюках не проявились. И отдай мне очки. — Галф пытается привести взъерошенные волосы в порядок, но те из-за нанесённого геля превратились в воронье гнездо. — Оу, детка кончил, пока сосал. — Мью лыбится как кот, объевшийся сметаной, и протягивает очки. — Ещё раз назовёшь меня деткой в стенах универа — без яиц оставлю, — шипя, угрожает Галф, поправляя костюм и сразу направляясь на выход. — Так нельзя! Мой муж будет против! — насмешливо кидает Мью в след, когда дверь с грохотом закрывается. Мотая головой и тихо смеясь, он собирает вещи, натягивая лишь трусы, и идёт за нормальной одеждой. Мью доволен своей проделкой, впрочем, как и в прошлый раз, когда он втрахивал Галфа в учительский стол, придя вкрутить перегоревшую лампочку в кабинете литературы. Или до этого запершись в туалете для преподавателей, сосал с усердием, доводя Галфа до оргазма за пять минут до начала пары. Мью не в курсе, знает ли кто-нибудь о том, как он любит зажимать Галфа, приспуская его классические штаны, и вбиваться в подготовленную дырочку, заглушая чужие стоны ладонью. Но им уже несколько лет удаётся оставаться незамеченными, и Мью без зазрения совести пользуется этим. — Ну что, ты меня простил? — Мью встречает Галфа у ворот универа. — М-м? — Галф не понимает, о чём его спрашивают, беря мужчину за локоть и направляясь к машине. Мью хмыкает, он и не удивлён. Сам, если честно, не помнит, из-за чего его назвали несносным оленем. Галфу много не надо, чтобы начать ссору, ведь точно знает, что его муж в любом случае придёт мириться в своей манере.