Оплот

      Внутренняя территория психиатрической больницы в это время года казалась пустынной и безжизненной. Цветы, заполнявшие это место многообразием красок и яркостью, уже давно погибли из-за ночных морозов, потому персонал больницы убрал клумбы, оставив на их месте лишь голую землю. Пышная зелень деревьев опала ещё в начале прошлого месяца, оставляя их протягивать свои корявые ветви к небу, словно в мольбе за возвращение тепла и жизни.       За окном машины Пёль видела, как дрожали на сильном ветру низко остриженные кусты бересклета, чьи мелкие листочки с приходом холодов стали тёмными и огрубели. Автомобиль занял одно из мест на парковке, и охранник покинул салон автомобиля, чтобы обогнуть его и распахнуть дверцу для молодой госпожи Им.       Девушке казалось, что и она сама, как вся природа вокруг впала в состояние анабиоза, только её личные холода наступили очень давно и длились до этих самых пор, не давая повода подумать, будто они вообще когда-либо окончатся.       Пёль вышла из машины, ветер тут же подхватил её волосы и длинный шарф, свисавший по обе стороны расстёгнутого пальто. Сырость и холод действовали сообща, тут же пробираясь к оголённым участкам кожи девушки у во́рота и манжет. Но вот, она приблизилась ко входу в здание, отворила стеклянную дверь и вошла в холл больницы, где царило тепло, относительная тишина и чистота.       — Госпожа Им! — воскликнула женщина за стойкой ресепшена. Она тут же вышла из-за неё, отложив все дела, которыми до этого занималась. — Добро пожаловать, госпожа Им. Давно вас не было.       — Здравствуйте, я предупреждала о визите… Надеюсь, матушка готова меня принять? — спросила Пёль, ведь однажды бывало и так, что Им Гуюн не желала её принимать по причине огромной занятости.       Разумеется, после заключения в психиатрической больнице Им Гуюн не имела никаких важных и неотложных дел, которые могли воспрепятствовать визиту её дочери… единственного ребёнка, который продолжал навещать её, несмотря ни на что.       Женщина поджала губы в любезной улыбке и произнесла:       — Вот и узнаем, госпожа Им.       Она суетливо прошла мимо Пёль, обдавая её внезапно образовавшимся ветерком, и жестом предложила ей пройти следом.       В этой больнице не содержали опасных для общества больных, однако путь в обычную жизнь для здешних пациентов был заказан. К большинству из них никогда не приезжали родственники, только лишь платили часть денег за содержание или решали важные вопросы в телефонном режиме. Территория больницы хорошо охранялась, а к госпоже Им было приставлено несколько санитаров, которые по очереди следили за её поведением и здоровьем. Потому лишние глаза не видели жену бывшего Главы клана Sandman, а лишние уши не слышали, что она говорила.       Палата госпожи Им вовсе не была похожа на больничные покои. Внутренний интерьер нескольких комнат и санузла, полностью отданных в распоряжение важной пациентки, был вполне домашний, стильный и уютный. Стены не пропускали никаких звуков из общего коридора, а врачи и санитары могли войти к Гуюн только после личного разрешения от неё же.       — Мам… Здравствуй, — блекло и немного сконфуженно поздоровалась Пёль, когда дверь палаты резко распахнулась и статная фигура её матери возникла перед ней. Она хотела бы выразить свою тоску по ней, однако знала характер Гуюн, не терпящий лишней тактильности.       Госпожа Им старшая с каким-то придирчиво колким вниманием оглядела дочь с головы до ног и, когда уже Пёль не ожидала ничего хорошего, наконец-то скупо улыбнулась, пропустив её внутрь.       Девушка сразу же и с лёгким ужасом подметила изменения во внешности матери. Время никого не щадило, и даже такие сильные духом люди, как Гуюн, дряхлели, старели, менялись в зависимости от ухода, уровня стресса и окружения. Некогда яркая, статная и дерзко красивая госпожа Им будто иссохлась. Осталась лишь внутренняя сила, которая, казалось бы, подпитывалась жизненными соками женщины, оставляя её кожу сжиматься и грубеть одновременно, обтягивая мышцы лица и тела. Тем не менее, Им Гуюн продолжала наносить ещё более яркий макияж на глаза и выбирать более яркую помаду, по всей видимости пытаясь компенсировать этим утрату былой молодости.       — Хорошо, что ты пришла, милая, — довольно заключила она, любовно вглядываясь в лицо дочери, но сразу же переключаясь на другое. — Как дела дома?       Гуюн никогда не была мягкой и нежной матерью, хотя раньше Пёль всегда замечала эмоции, которые та умело сдерживала в себе. Теперь же… их будто бы не было вовсе, что пугало и сильно омрачало девушку. Она закусила нижнюю губу, пытаясь хоть немного настроиться и начать вести себя обыкновенно. Однако печать грусти и какой-то глубинной меланхолии плотно укоренились в мимике молодого лица.       — Ынвану исполняется восемнадцать, — проговорила Пёль, проходя вслед за матерью к её «рабочему» столу. Она говорила нехотя, знала, что всё это не имело никакого смысла для женщины. Годы нахождения в этом месте сделали Гуюн максимально похожей на остальных его обитателей. Разум и память периодически играли с ней злую шутку, и женщина проваливалась в разные периоды своей жизни, не отдавая себе в этом отчёт. — Это очень значимый день для семьи. К концу следующей недели он вернётся домой и станет главой нашей ветви…       Им Гуюн нахмурила брови, после чего приподняла их, будто в недоумении, и поморгала.       — Как же Санву? Надеюсь, он организовал всё как следует, — сказала она, чуть разведя руками. — Кстати, почему твой отец не заехал ко мне вчера? Никогда прежде он не давал мне пустых обещаний…       Женщина поджала губы, задумчиво отведя взгляд к окну. Казалось бы, она вот-вот вспомнит, что её супруг несколько лет как покоился на том свете, но в следующий момент Гуюн высокомерно покачала головой и села в кресло за свой стол.       Пёль же тихо вздохнула, не зная, как вести диалог. Ей было необходимо поделиться с кем-то своими страхами, но отдачи, помощи или совета от Гуюн получить она никак не сможет… Точно так же, как не получала и от братьев, которые уже давно были подвержены влиянию клана и в частности его Главы, Пак Чимина.       Сама же Пёль почему-то зависла где-то посередине, не желая возвращаться к прошлым убеждениям, вверенным ей матерью, и не имея возможности довериться политике Пака. Уж лучше бы она так же однобоко и пылко верила в правоту одной из сторон, как и её братья, отчаянно желавшие отбелить репутацию семьи Им, очернённую их сумасшедшей матерью.       Пёль ничего из этого не хотела и ни к чему не стремилась. Она уже давно потухла под давлением тяжести, упавшей на её плечи в ещё совсем юном возрасте. Девушка желала лишь покоя, но, кажется, этого невозможно было достичь при жизни…       — Ынван собирается налаживать связи и восстанавливать репутацию через бизнес договора и брачные союзы, — проговорила Пёль, наблюдая за тем, как Гуюн с деловым видом открывает выдвижные шкафчики в своём столе, по всей видимости полностью отдав себя этому занятию.       Губы и подбородок девушки задрожали сами по себе. Она сделала несколько попыток унять слёзы, но Пёль уже давно не отдавалась слезам. В холодных стенах дома девушка закрывала себя на замок, а её эмоции высыхали, как что-либо живое, попадавшее в ловушку бескрайней пустыни.       — Пёль, может, ты подождёшь за дверью? Мне нужно сделать один очень важный звонок, — строго произнесла Гуюн, поднимаясь из-за стола. Её взор наконец-то зацепился за искривлённое лицо дочери, отчего строгость во взгляде быстро и неожиданно для Пёль испарилась. — Милая… — позвала она настолько нежно, насколько позволял её властный, претензионный голос, и быстро приблизилась к дочери, чтобы обнять.       Благодаря этой внезапной ласке девушка более не смогла себя сдерживать и тихонько завыла в материнское плечо, вцепившись пальцами в ткань женской блузы. Гуюн пахла, как раньше, и её запах вызывал в Пёль огромную массу воспоминаний и эмоций, пережитых ею когда-то. Пусть они были совершенно разными — и хорошими, и плохими, но окутавшее её в этот момент мнимое ощущение былой заботы согрело сердце девушки на какое-то время и дало немного спокойствия.       — Я скучала по тебе, мамочка… — произнесла Пёль, наконец немного сладив с дрожью в голосе.       — Тщ-щ-щ… Мы всем им отомстим, милая… — Гуюн крепко держала дочь в объятиях, продолжая гладить её по голове и волосам. — Не переживай, моя хорошая. Потерпи ещё немного. Пак Чимин заплатит за покровительство мелкому сученку Минов…       В голове Им Гуюн, Даёнг навечно остался мальчишкой, на котором женщина отчаянно хотела сорвать свою злость из-за горя, постигшего её мужа. Но несмотря на это, упоминание о сыне предателей клана вызвало в Пёль тёплые и трепетные чувства.       — У меня всё налажено, Пёль, — продолжала нашёптывать Гуюн. — Вижу, что могу доверять тебе, милая, но ничего не говорю… Всё это ради твоей же безопасности.       Ресницы девушки затрепетали, а меж бровей пролегла складка. Слова и тон матери показались ей подозрительно последовательными. Сердце Пёль ёкнуло, как будто в него вонзили тонкую иглу, а глаза распахнулись, словно от испуга. По телу медленно прошлись холодные мурашки, заворачивая девушку в ковёр ледяного страха.       — Я не допущу своих прошлых ошибок. Мы будем действовать осторожнее… ну же, милая, улыбнись, — попросила она, резко отстраняя от себя дочь, взяв за плечи.       Растерянная и испуганная Пёль смотрела в лицо Гуюн так, будто только сейчас смогла её увидеть. В выражении лица матери на долю секунды проявился намёк на победную улыбку, но он тут же потонул в её туманном взгляде. Тем не менее, этого хватило Пёль, чтобы понять — Гуюн умело дурила всех вокруг. Всё это время… И даже она не смогла раскусить собственную мать.       — Пёль! — громкий отклик Гуюн вывел девушку из оцепенения. Она посмотрела на матушку. — Выйди за дверь, милая, — снова строгость и сдержанная любезность проступила на поверхность женского голоса. — У меня важный звонок, помнишь?..       Брови госпожи Им были высокомерно приподняты в ожидании действий со стороны дочери.       — Да… точно, мам, — глухо отозвалась Пёль и, облизав сухие губы, направилась к выходу. Она значительно замедлилась, пересекая порог палаты и внимательно смотря на Гуюн, с серьёзным видом перелистывающей записную книгу.       Выйдя за дверь, девушка вспомнила о том, что глаза её по-прежнему оставались влажными и покрасневшими. Она часто заморгала и поторопилась протереть щёки пальцами. Неосознанно Пёль всегда пыталась слыть похожей на мать хотя бы внешней собранностью и стойкостью, но ей явно не хватало для этого мотивации.       Девушка прислонилась спиной к стене, не имея возможности собраться с мыслями и понять, что ей делать дальше. Пёль не могла отойти от того момента, когда осознание адекватности матери чуть не сбило её с ног. Быть может, просто так совпало, что слова Гуюн прозвучали последовательно, но на деле в её голове всё так же царил беспорядок…       Госпожа Им могла строить заговоры, полагаясь исключительно на своих фантомных демонов, а могла это делать и с совершенно настоящими союзниками. Допустив в своих мыслях второй вариант, Пёль зажмурилась и обхватила себя руками.       Конечно же, ей, как любящей дочери, хотелось, чтобы её родители были здоровыми, полностью свободными и чтобы остаток их жизней был проведён в кругу семьи в собственном имении. Однако и Санву, и Гуюн успели наделать много ошибок, исправлять которые теперь приходилось их детям.       К тому моменту, когда молодая госпожа Им села в салон своего автомобиля, на улице уже начало темнеть. Пусть до отхода ко сну оставалось ещё много времени, темнота всё равно покрывала предрождественскую столицу, создавая иллюзию затянувшегося вечера. Размытые огни за окном автомобиля позволяли Пёль легче уходить в себя. Она любила там находиться, пока никто не видел и ничего от неё не ждал. Любила прощупывать свои чувства и своё прошлое, но побаивалась даже думать о будущем. А всё потому что было страшно. Теперь, после визита к матери, стало ещё страшнее… Пёль не знала, как должна поступить и стоило ли вообще что-то с этим делать.       Ветвь Им получила право восстановить свою репутацию только благодаря тому, что их мать официально признали душевнобольной, их отец являлся бывшим Главой клана, а наследник на тот момент был достаточно мал, чтобы подвергнуться влиянию Гуюн.       Мальчишкам Им бросили кость, и они жадно схватили её, виляя хвостами и обещая свою верность.       Старшая и единственная дочь Санву не проявляла такого же рвения. Она стала молчаливой и осторожной, а на всех мероприятиях, которые не могла пропустить, вела себя тихо и старалась вовсе быть незаметной.       Поначалу члены клана старались держаться от неё подальше, чтобы тень подозрений случайно не пала на них. Но позже, по мере взросления девушки и по мере постепенного затухания конфликта, многие начинали заговаривать с ней, пытаясь прощупать почву. Пёль хоть и не отказывалась от общения, но сблизиться с кем-то ей было сложно. Пережив всеобщее гонение и осуждение, впредь девушка всегда думала о подводных камнях и последствиях.       Для чего был задан тот или иной вопрос?.. Почему им это интересно?.. Как ответить, чтобы никто не подумал лишнее?.. Какие цели преследуют?.. Кто послал их к ней?..       От этих вопросов разрывалась голова, а сердце учащённо стучало от беспрестанного страха за свою судьбу.       И как иронично вышло, что единственным человеком, перед которым Пёль не могла притворяться, являлся Пак Даёнг — сын человека, изувечившего её отца.       Молодой человек был не менее закрыт перед остальными, наподобие ей самой. Однако в отличие от неё Даёнг был более расслаблен и разговорчив с членами клана, несмотря на их к нему отношение. Выдержку и «покер фейс» он перенял у своего дяди и наставника — Пак Чимина, чью фамилию Даёнг взял после предательства своего отца. Этим же внушал людям невольное проявление уважения и лёгкого страха к своей, некогда ничтожной личности.       Даёнг появлялся в Сеуле очень редко. Он был отослан Главой с момента достижения им совершеннолетия в провинцию Канвондо. Молодой человек занимался различными делами клана, а так же выполнял роль надсмотрщика Чон Чонгука, ведь Пёс признавал далеко не всех. Он подмечал немалую схожесть внешности Даёнга с отцом и его характера с Чимином. Пусть Чонгук называл Даёнга немного насмешливо и снисходительно «младшим Юнги», он всё же не смел с ним пререкаться.       Из-за чувства вины и глубокой благодарности перед молодым человеком Пёль сразу же менялась в лице. Она опускала глаза, её голос становился тише и ласковей, а губы украшала лёгкая улыбка, выражающая радость от встречи с ним. Даёнг всегда очень участливо интересовался её делами, настроением и здоровьем. При встрече на мероприятиях постоянно был рядом и не сводил с неё глаз, а когда выпадала редкая возможность побыть наедине - позволял себе осторожно коснуться её губ своими.       Возможно, его поведение было обусловлено лишь отголосками их помолвки, которую когда-то затеяли их родители, гарантируя, что Даёнг и Пёль станут супругами в будущем.       Молодая госпожа Им же допускала мысль, что тёплое отношение и настойчивое внимание Даёнга к ней было вызвано желанием подобраться поближе и выведать больше о её личных настроях по указке Главы. Но при всём при этом соблазн довериться молодому человеку был очень велик, ведь за душой Пёль не имела никаких злых умыслов, а за спиной не держала ножа…       Пёль открыла список чатов, которые в основном состояли из переписок с виртуальными друзьями и одногруппниками из университета. Только где-то в самом внизу она обнаружила чат с Даёнгом. Глаза девушки тут же пробежались по дате последнего сообщения. Это было несколько недель назад, а по ощущениям будто бы целых три года, ведь она давно не видела его вживую.       «Не стесняйся писать мне, Пёль. Я всегда рад с тобой пообщаться.» — последнее слово было за Даёнгом.       Воспоминания о той затянувшейся переписке сплошным потоком заняло голову девушки. Она помнила, как тактично и аккуратно пыталась её завершить ещё в первый день, но парень постоянно извлекал новую тему из завершающих сообщений Пёль. В один из моментов она просто позволила себе расслабиться. Девушка перестала следить за языком и начала говорить о тех вещах, о которых сейчас предпочла бы молчать.       В последний день её рождения Даёнг не смог вырваться в Сеул, да и в целом молодой человек никогда не бывал приглашён ни на одни именины Пёль. Но он отчего-то считал себя обязанным поздравить девушку лично, будто его присутствие на её празднестве являлось чем-то само собой разумеющимся настолько, что не требовало приглашения. Тем не менее Пёль не была против и своеобразная наглость со стороны Даёнга даже была ей удобна.       Девушка закрыла переписку и заблокировала телефон, вынужденно возвращаясь в свои будни, в реальное время.       Ынван всё чаще стал наведываться домой с целью устроить там желанный для себя порядок. А Пёль всё чаще замечала разительные изменения в брате, произошедшие за время его воспитания в другой семье. Она жила в мире песочных с самого рождения и в достоверности знала, что уклад воспитания детей являлся залогом сплочённости целого клана, но и он не гарантировал мирного сосуществования их ветвей.       Дверь автомобиля распахнулась. Пёль вышла на улицу и отпустила охранника. Порывы ветра усилились, но стали теплее. Тем не менее девушка запахнула пальто сильнее и, приблизившись к дому, обернулась, желая будто бы запечатлеть этот ничего незначащий момент в памяти. Просто остановиться, замереть на время, осознавая, что здесь и сейчас она жива, невредима и находилась там, где прожила счастливые дни своей жизни.       Казалось, всё хорошее, что могло с ней произойти, уже произошло, и всё оставшееся время Пёль будет сражаться, лишь бы «нормально» не превратилось в «совсем плохо». Зато те вещи, называемые ею раньше сущими пустяками, стали намного более ценными.       Поджав губы в подобие улыбки, молодая госпожа последовала в дом.       После свидания с матерью, Пёль утратила всяческий аппетит, однако взяла с собой в комнату поднос с небольшим заварником, чашкой и закусками.       Изменения в собственном доме не сильно беспокоили Пёль. Куда больше её волновали грядущие изменения в её жизни, а касаемо этого Ынван был совершенно непреклонен. Он не собирался давать сестре возможность выбрать… согласиться, отказаться или же как-то повлиять на окончательное решение песочных.       Отец был намного более лоялен в этом вопросе. Пёль считала, что он никогда бы не стал распоряжаться дочерью, как шахматной фигурой. Его выбор всегда был тщательно взвешен по мнению Гуюн, потому и Пёль думала так же.       Она знала, что в своё время отец Даёнга, Мин Юнги, отвоевал право взять в жёны девушку, не родившуюся внутри клана. Им Санву раздражался из-за этого, осуждал выбор мужчины, но тем не менее скрыто уважал за стойкость и упорство. Возможно, именно поэтому впоследствии предложил Мину соединить их первенцев брачным союзом. И неосознанно Пёль признавала отцовский выбор правильным.       Иногда девушка представляла, что было бы в том случае, если бы в Sandman никогда не происходило внутренних передряг. Тогда бы Даёнг рос с ней в одном доме, став воспитанником Им Санву. Её отец сделал бы из него мужчину достойного своей драгоценной дочки, а затем со спокойным сердцем благословил их союз.       Пёль нравилось представлять какие-то обычные будничные ситуации из своей жизни, в которых мог фигурировать Пак Даёнг. Нахождение постороннего человека в доме, в предельной близости с молодой незамужней девушкой… Это было так непривычно для Пёль, что представление об этом вызывало внутренний трепет.       Девушка обхватила руками чашку с горячим чаем, согреваясь его теплом. В комнате был выключен свет, потому всё происходящее на освещённой фонарями улице стало хорошо видно. Несколько охранников в военной экипировке патрулировали территорию особняка Им, переговариваясь друг с другом на ходу и стараясь не обращать внимание на холод и сильный ветер.       В моменты сильных тревог, таких, каким выдался этот день, Пёль представляла себе, что было бы, если бы их с Даёнгом родители были живы и свободны, если бы не произошли все те ужасные события, приведшие к неисправности нынешней реальности. Будь их помолвка до сих пор в силе, то у обоих было бы больше смелости и прав друг на друга.