***
Крейг долго смотрел в зеркало, словно он рассматривал не себя, а комнату. Казалось, что что-то изменилось, но понять не удавалось. Он словил себя на том, что задумался над словами Маккормика. А все ли его устраивает? Может ему просто хотелось в это верить? Если так продолжится, то он загниёт в старой квартире, будет бесцельно существовать в слишком привычной, чтобы не сойти с ума, обстановке. А потом умрет в семьдесят и будет гнить под землей, даже не ощущая, как его пожирают черви. И никто не вспомнит о нем. Обычный человек, который существовал — таких и так слишком много. Никаких интересных фактов и историй без конфликтов. Собравшись с духом, он проморгался и почистил зубы. Работа. Кенни будить сегодня не хотелось, ведь после его похождений быть полноценным хорошим работником не удалось бы в принципе. Он придумает отмазку за него, а сам продолжит слушать звук пробивания товаров. На улице холодно и темно. А ещё метель. Скоро весна, но погода не хотела меняться совсем. Снег медленно таял на шапке Такера, руки окоченели и немного дрожали, и держать сигарету без перчаток было очень неприятно. Он редко курил на самом деле: пачка заканчивалась лишь через месяц. Пройдя улицу, он докурил и зашёл в магазин, снял куртку и спрятал ее за прилавком. День обещал быть серым и однообразным, как и всегда. Сюда часто приходили одни и те же люди: пожилая женщина, которая обычно брала молочную продукцию и макароны; дети перед школой, берущие всякую химию; дама с надоедливой маленькой собачкой и ее муж. Новых людей он старался запоминать, ведь это, если так можно сказать, — новый опыт. Колокольчик на двери громко звякнул. На пороге показался кто-то новый. Относительно новый. Это был бледный парень с растрепанными волосами, который куда-то спешил с полным рюкзаком. Трудно было не узнать в нем Твика. Такер был с ним в общей компании в школе, однако потом они не встречались, ведь никто из них и не пытался связаться, и это объяснимо. На выпускном парни поссорились из-за чепухи, а именно из-за университета. Твик очень хотел, чтобы они учились в одном и том же месте, ведь Крейг был дня него замечательным другом, опорой, — тем, на кого можно было положиться и сбросить ответственность — так что расставаться не хотелось. Но в итоге оба не поступили. Позор. Твик окинул беглым взглядом кассира, взял корзину и пошел рассматривать полки. Он выглядел обеспокоенным и суетливым — точно куда-то торопился. Он брал много одинаковых товаров, даже не смотря на сроки годности. Когда Твик закончил, то подошёл к кассе попросить и сигарет. И, получив их, когда Крейг уже был настроен на обслуживание, резко побежал из магазина. Колокольчик звенел почему-то громче обычного, а может так просто показалось рванувшему со своим телефоном и курткой за старым другом. Он мог закрыть на это глаза, посмеяться, но ноги сами неслись по дороге на вокзал. Не хочется всё-таки, чтобы это вычли из зарплаты. Спотыкаясь и падая несколько раз, Крейг все же добежал до грузового поезда. Твик быстро открыл засов и запрыгнул в вагон, а Такер за ним. — Блять, да отцепись! Отстань от меня! — Твик громко возмущался и отпихивал от себя другого. — Ты не заплатил! Мне это из зарплаты вычтут, ублюдок! Крейг пытался вытащить из вагона взбешенного Твика, крепкой хваткой держащего корзину с продуктами, но никак не получалось. Если бы кто-то был на перроне, то точно бы обратил внимание на громкие звуки. Вдруг поезд с характерным шипением тронулся с места, не давая возможности вылезти, а вскоре и вовсе разогнался, давая понять, что прыгать — губительная и неразумная затея. Твик все ещё слабо пихал уже смиренного Крейга. Прямо сейчас он почувствовал волнение. Он едет куда-то, не предупредив Кенни, с ненормальным и импульсивным школьным другом. Его спокойный и тихий образ жизни сгорел за какие-то пять минут. — Куда мы едем? Крейг уселся и внезапно спросил, отчего Твик дёргнулся и отвел взгляд. Молчит. — Куда мы, блять, едем? — задает вопрос уже громче.Пассажир
14 ноября 2023 г. в 22:21
Одна из лампочек в подъезде перегорела. Давно. Уже какой месяц Кенни поднимается на нужный этаж, ориентируясь по темноте. Не то чтобы ему было лень считать — просто в состоянии опьянения делать это было труднее. Маккормик громко бьёт кулаком по двери, обитой дерматином, и через минуту ему открывает худой и высокий сожитель, обладатель самого уставшего лица в городе, Крейг. Они живут вместе почти три года, так что для Такера его приходы под утро — привычное дело. Такое случается раз в месяц, иногда даже два, когда Кенни получает аванс на работе. Кассирам не так уж и много платят, а он ещё и спускает деньги, чтобы отравлять свой организм пагубными привычками. Крейг получает наличные от родителей, а ещё работает в том же супермаркете и, в отличие от Маккормика, более-менее понимает, как распоряжаться заработком.
Дверь закрывается на замок. Кенни пытается снять обувь, но постоянно заваливается на бок, поэтому Крейг, выдыхая раздражённо, сам снимает с него кеды, а заодно и потрепанную парку. Кенни доходит до их спальни и падает на кровать, пряча лицо в подушках. Их однушка с каждым днём казалась все теснее, убивала скукой: стены с выцветшими обоями, на которых изображены самые типичные для таких квартир цветы; кровать с относительно чистой простыней; «пузатый» телевизор и вечно грязная посуда на кухне. Трудно в таких условиях не прикончить себя.
Крейг от реального мира спасался в играх, а Кенни же в алкоголе. Этого следовало ожидать: семнадцатилетнего бедного мальчика выгнали из дома, а Крейг не поступил туда, куда хотел. С аттестатом вышло много проблем: он завалил тест по языку. Пришлось спасаться. С самого начала идея жить вместе их только радовала, и даже скудная квартирка на окраине города не заставляла унывать. Через месяц-полтора после переезда они стали встречаться. Все знали, что Крейг является геем, а Кенни было плевать на пол потенциального партнера, хотя предпочтение он больше отдавал девушкам. Они сами не знают, от безысходности это было или от великой, непонятной другим и им самим, любви.
Они настолько привыкли друг к другу, так не хотели расставаться, что теперь терпят эту вечную скуку. Каждый день предсказуем: Крейг встаёт раньше, будит Кенни, а потом они идут на работу. Звук пробития товаров на кассе въелся в мозг, вечно рассеянные покупатели больше не раздражали — было все равно. И вечером парни были в обществе друг друга. Кенни мог полезть целоваться, трогать в любых местах, пока Такер поддавался, а затем они оба уходили курить на балкон. Идти туда нужно было через заваленную посудой и упаковками от пиццы и дешевой лапши кухню, напоминающую о том, что пора бы устроить уборку, ведь такими темпами с ними будут жить мерзкие рыжие тараканы, если ещё не живут.
Крейг погладил Маккормика по голове, запустил пальцы в грязные сальные волосы, а затем присел рядом на кровать. Вид невозмутимый, обычный. Мало что вызывало эмоции.
— Как дела?
Кенни отвечает нечленораздельно, но тот понимает, что все хуево. Рука Такера скользит по шее, по спине и отстраняется. Перхоть и пот испачкали ее, хотелось помыться самому и помыть лежащего. Поэтому Крейг поднимает Маккормика и ведёт в ванную комнату. Там он его раздевает и сам следом освобождается от домашней одежды, наполняет старую, покрытую налетом, керамическую ванну водой. Теперь они сидят напротив друг друга на облупившемся дне, скучные и безынициативные. Вдруг Кенни оживляется и начинает рассказывать о своих похождениях: о том, как его отшила девушка в баре; о том, как подрался с бездомным из-за лежащей купюры на земле. Такер слушает как бы поверхностно, не вникая, но на лицо смотрит, прожигая насквозь, и видит обреченного человека. Из крана капает настолько громко, что хочется заткнуть уши и не возвращаться в пресную действительность.
— Ну в итоге она мне не дала. Пиздеееец, — протягивает Кенни. — Зато у меня есть ты.
Маккормик, уже немного оклемавшийся, положил руку на колено Крейга, отчего тот смерил ее пустым взглядом, а затем убрал.
— Не сегодня. Я терпеть не могу, когда ты пьян в стельку. Кажется, что ты какой-то озабоченный ублюдок. Охренею, если у тебя все еще встает от такого количества бухла.
Улыбка пропала с лица Кенни. Он перевел взгляд на воду, ладонями закрыл лицо. Через минуту послышались тихое рыдание и прерывистые вдохи. Утешать не хотелось — просто была нужда в том, чтобы послушать чужое проявление эмоций, особенно когда это происходит так редко. Со времен школы прошло около двух или трех лет, и только там Крейг был вовлечен в чужие переживания, вздохи и разочарования. Кажется, жизнь его поменяла, и, вероятно, это был лучший исход событий.
— Когда это все закончится? Я устал.
Кенни озвучил то, что терзало только его. Вообще они понимали друг друга и без слов, но в этот раз сидящий напротив удивился. Крейга относительно все устраивало. С Маккормиком он не хотел меняться в лучшую сторону. Казалось, что проще жить без ожиданий лучшего, без мечтаний и целей. И поэтому Такер предпочел существовать в застое, ведь никогда не случится что-то страшное и неожиданное, а значит ему не придется лишний раз беспокоиться. Теперь ему не нравится выражать свои чувства в полном объеме, в этом даже надобности никакой нет. Их отношения зашли в тупик. Они зависимы.
— Что закончится? — задаёт очевидный вопрос Крейг.
Кенни растирает слезы по бледному лицу, смотрит в чужие глаза. Затем он расслабляется и касается спиной ванны, оттягивая кожу под глазами, чтобы прийти в чувства. От воды он слегка потрезвел.
— Ай, забей.
Нет, Крейг не будет допрашивать Маккормика. Не высказался — его проблемы. Однако он попытался. Хотя бы попытался.
Полежав ещё пару минут в тишине, Такер просит парня повернуться и взять с полки дешёвый шампунь, купленный неделю назад за последние деньги. Теперь он моет ему голову: в комнате тепло и пахнет мятой. Кенни оживляется и начинает рассказывать о том, какие красивые у той девушки руки, да и не менее классная задница. Он всегда говорит о таком. Крейга не беспокоил тот факт, что Маккормик спит с кем попало. Их отношения, если так можно обозвать зависимость друг от друга и проживание вместе, были свободными. Парни больше походили на друзей с привилегиями, нежели на пару, однако никто не возражал. Вроде.